«А потом, Элейн, ты станешь моей женой по-настоящему».
IX
Замок Брамбер, Суссекс. Июль 1232
Когда Элейн проехала мосты, охранявшие замок Брамбер с холма, в лучах летнего солнца он показался Элейн очень большим и богатым; Брамбер высился на берегах одного из рукавов реки Адур. Расположенный в шестидесяти милях от Лондона, большой замок царил над этой областью Суссекса и смотрел на набережные, где кипела работа и швартовались несколько судов, пришедших сюда во время прилива. На расстоянии мягкие очертания холмов Даунса терялись в мареве солнечного света.
Элейн бросилась в объятия Маргарет, и после бурных приветствий та наконец высвободилась из объятий сестры. Высокая, рыжеволосая, как и Элейн, энергичная Маргарет заражала Элейн своим возбуждением.
– Идем, я познакомлю тебя с моим Джоном. – И она повела ее к крепостной башне.
Джон де Броуз, двадцатипятилетний мужчина, который был всего на год старше жены, ждал наверху лестницы.
– Леди Хантингтон, – промолвил он и, наклонившись, официально поцеловал ей руку, а затем выпрямился и дружелюбно улыбнулся ей.
Сердце Элейн почти остановилось: те же глаза, тот же поворот головы. Он так походил на своего покойного кузена Уильяма, что от неожиданности она едва не потеряла дар речи.
– Элейн? – Маргарет взяла ее за руку. – С тобой все в порядке? Иди сюда, я познакомлю тебя с мамой Джона, Матильда, леди де Броуз. – И она вложила руку Элейн в руку дамы, стоявшей позади Джона. – Мама, это моя знатная младшая сестра!
– Я рада, что ты навестила нас, моя дорогая. – Матильда де Броуз улыбнулась. Ее обрамленное белоснежным покрывалом лицо было еще не старым, а глаза – темными и живыми. Тепло обняв Элейн, она взяла ее под руку со словами: – Пойдем в дом и выпьем прохладительного, а потом можешь сплетничать с сестрой, сколько пожелаешь!
– А у тебя приятная свекровь, – скромно сказала Элейн, как только леди де Броуз оставила их наедине. – Я боялась, как бы она меня не возненавидела.
– Возненавидела тебя? – Маргарет удивленно воззрилась на нее.
– Кузина твоего мужа, Изабелла, винит меня в смерти сэра Уильяма. – Элейн, поникнув, стояла перед своей сестрой, сняв мягкие перчатки для верховой езды.
– Но почему? – Маргарет задумчиво посмотрела на нее.
Теперь была очередь Элейн удивляться.
– За то, что я застала их в постели. – Она с вызовом подняла голову. – Это ведь я сказала обо всем отцу.
– Понятно. – Маргарет задумчиво закусила губу. – Я так плакала, когда узнала, что папа посадил маму в тюрьму. Она была ему всегда так верна, так покорна. И в любви тоже. Было трудно поверить, чтобы она была способна на что-либо подобное. Конечно же, в этом виноват Уильям, должно быть, это он так очаровал ее.
Она слегка наклонилась и поймала руку Элейн.
– У Уильяма де Броуза было мало друзей в Брамбере, Элейн, так что тебе здесь нечего бояться. Его отец Реджинальд завладел наследством Джона, а Джон и его мать много лет боролись, чтобы вернуть его. После смерти дедушки и бабушки Джона, когда семья была восстановлена в правах, король вернул земли де Броуза дяде Джона, епископу Гилу, поскольку Джон был еще малолетним и находился под опекой отца Мэтти. Но после смерти епископа король их передал Реджинальду, а не законному наследнику Джону. Это было несправедливо. – Она состроила гримасу. – Но как бы то ни было, на сегодня довольно разговоров о семье. А теперь познакомься с моим сыном, Уиллом. – Она вновь обняла Элейн. – Подумать только, ему почти девять! Я чувствую себя такой старой оттого, что у меня такой взрослый сын и наконец выросла моя малышка сестра!
А выросла ли она? Тем вечером Элейн сидела в комнате, которую отвели ей и ее горничным в большой сторожевой надвратной башне крепости, и внимательно всматривалась в отполированный металл зеркала, вынутого Лунед из ее ларца.
В тот день Джон де Броуз встретил ее, едва она вышла из большого зала после обеда. Он взглянул на нее с тяжелой улыбкой.
– Я и не думал, что у Маргарет такая красивая сестра, – мягко произнес он, – и как только лорд Хантингтон мог отпустить вас?
– Мой муж ожидает приезда короля в Вестминстер. Он встретит меня там, – вспыхнула Элейн.
– Вот как. – Джон насмешливо осмотрел ее. – Тогда он глупец. Если бы вы были моей женой, я бы с вас глаз не спускал. – Он мягко, но твердо положил руку ей на плечи. Она нервно сглотнула, непривычная к такому откровенному флирту, отчасти смущенная, отчасти возбужденная его вниманием.
Сэр Джон, как и его кузен, сэр Уильям, был мужчиной хорошего сложения, сильным, мужественным, полным энергии. Внезапно Элейн привиделся любовник ее матери, склонившийся над ее телом, и она закрыла глаза, почувствовав легкое головокружение от противоречивых и странных чувств, овладевших ею.
Он заметил ее колебание, почувствовал легкую дрожь, охватившую ее с приливом воспоминаний.
– Вам плохо? – Он снял руку с ее запястья и подставил ей локоть. Сквозь шелковую ткань рукава она почувствовала силу и тепло его пальцев.
– Со мной все в порядке. Где Маргарет? – Голос Элейн казался странно безжизненным.
Он улыбнулся.
– Она чуть отстала и идет вместе с мамой. Или вы боитесь оставаться наедине со мной? – поддразнил он ее, и она вновь покраснела.
– Конечно, нет…
– Я вижу, мне следует держаться подальше от вас, маленькая сестрица. – В его тихом голосе чувствовалось восхищение. – Вы почувствовали свою силу соблазнительницы и теперь собираетесь испробовать ее на мне.
Не обращая внимания на ее протест, он взял ее под руку, и они остановились, ожидая, когда из залы выйдут его жена и мать.
Интересно, он и вправду считает ее красивой или только дразнил ее? Элейн встала перед зеркалом так, чтобы лучше разглядеть лицо. Она увидела пару больших зеленых глаз с темными ресницами и широкими раскосыми бровями, носик, вздернутый, как у ребенка, но уже свидетельствовавший о сильном характере; на скулах играл румянец. У нее была длинная, тонкая и белая шея, скрытая вуалью, широкий и гибкий рот, готовый то рассмеяться, то рассердиться. Элейн нахмурилась и заметила, что становится хуже видно; затененная комната за ней погрузилась в темноту, и нечеткое отражение в зеркале ее не показывало, однако в сумраке она заметила какое-то движение. Отложив в сторону зеркало, Элейн обернулась. В комнате была только Лунед, низко склонившаяся над сундуком и убиравшая какие-то вещи. В углах комнаты никого не было.
Той ночью, лежа в постели, она думала о Джоне де Броузе, сравнивая его сквозь сон со своим мужем. Этот Джон самоуверен, нахален и без всяких усилий привлекателен и кокетлив. Он знал, как соблазнить и как польстить. Ее Джон был совсем другим: спокойным, серьезным, но добрым. Он был жестче, но и нежнее, и по-своему красивее. Тайно обняв себя под ночной сорочкой, она закрыла глаза и попыталась вообразить, как будет ее целовать – по-настоящему целовать – Джон де Броуз, но внезапно открыла глаза и содрогнулась от нахлынувших воспоминаний о ее матери и Уильяме. Она постаралась загнать их обратно и снова прижалась к подушке. Когда ее глаза закрылись, она поклялась, что никогда, никогда не будет проделывать это ни с кем.
Однако во сне ей все же кто-то привиделся, и он держал ее на руках и целовал. Этот кто-то был частью ее самой, без него ей было бы очень одиноко. Лицо его не напоминало ни Джона Шотландского, ни одного из братьев де Броуз, и наутро она совершенно забыла об этом сне.
X
Элейн было холодно. В маленькую беседку на окраине сада ярко светившее солнце еще не проникло. Она посмотрела на небо, но в его ярко-голубой лазури не было ни облачка. Где-то теплая дымка уже дрожала на холмах Даунса. Элейн отложила рукоделие на скамейку возле себя и огляделась по сторонам. Маргарет и Мэтти были заняты в гардеробной, просматривая месячные счета вместе с управляющими. Уилл занимался с воспитателем, так что она могла нежиться на солнышке под предлогом занятия вышиванием. Джона нигде не было видно. За последние несколько недель она привыкла искать его, заигрывать с ним, проверяя, возникает ли в его присутствии странное чувство волнения, удивительно схожее с переживаниями, которые охватывали ее рядом с сэром Уильямом. Но все же это были другие, более бурные и пугающие чувства. Она чувствовала, как румянец заливает ее щеки даже здесь, в саду, и решительно отбросила все мысли об этом. Ведь де Броуз был мужем ее сестры. Она любила свою сестру и ее сына, с которым часто играла. Она восхищалась Мэтти де Броуз, с теплом и нежностью относившейся к одинокой девочке. (Ведь Элейн и в самом деле была одинокой, хотя, к ее удивлению, с возрастом она все больше полагалась на силу и дружбу своего мужа.)
Элейн задумчиво взглянула на вышивку, лежавшую у нее на коленях. Сначала она думала, что им всем очень хорошо живется в Брамбере, но со временем стала чувствовать всю подоплеку того напряжения, которое возникало из-за нее. Мэтти волновалась и расстраивалась из-за сына. Уилл был просто испорченным и изнеженным мальчиком, а Маргарет и Джон, внешне такие внимательные к ней, внутри все же были несколько отстраненными. Маргарет не особенно делилась с ней своими секретами – они расстраивались, что у них не было детей после Уилла, что Джон заигрывает с другими женщинами. Последнее замечание смутило Элейн и бросило ее в краску. Заметив ее, Маргарет рассмеялась и заключила ее и объятия.
– Считай это комплиментом, Элли. Он проявляет интерес лишь к самым красивым женщинам. – После недолгой паузы она взяла сестру за руку. – Ты счастлива с лордом Хантингтоном? По твоим словам, он производит впечатление доброго и чуткого мужчины. По твоим рассказам выходит, что он добрый и чуткий. – Тон, которым она произнесла эти слова, немного говорил о ее собственном муже. Элейн спросила себя, не переоценивает ли она сама Джона де Броуза. Он казался таким привлекательным, таким деликатным.
– Маргарет, а ты любишь своего Джона? – Элейн с тревогой посмотрела на сестру.
Маргарет засмеялась.
– Конечно, я люблю его, – с готовностью ответила она. – И я счастлива. Все ведь могло быть гораздо хуже. Я слышала, что лорд Хантингтон часто болеет, Элли. Это правда?
Эллен кивнула, не осознавая, что, когда она думает о нем, глаза выдают ее тоску.
– В последний раз заболела я, но вообще он много болел. Хотя знаешь, когда я уезжала, он был здоров.
Маргарет улыбнулась.
– Тогда давай помолимся Пресвятой Богородице, чтобы она сохранила его здоровье, как я ежедневно молюсь о своем муже. – И она опустила глаза. – Король обещал мне, что если что-то, не приведи Пресвятая Богоматерь и все святые… если что-то случится с Джоном, – ее охватила дрожь, – то король не будет заставлять меня выходить замуж за кого-то, кто мне не нравится. Ты должна добиться того же, Элейн. Если что-нибудь случится с твоим Джоном, пусть наш дядя Генрих не заставит тебя выходить замуж против твоей воли.
– Но ведь это ужасно. Словно я ожидаю его смерти. – Элейн вздохнула.
– Мужчины ведь умирают, если не от болезни, то в битвах, Элейн. Так же, как женщины умирают в родах. На то воля Божия, и лучше всего быть готовым к тому. – Маргарет пожала плечами.
Элейн неохотно взяла иголку и зажмурилась от яркого света, когда начала ровными маленькими стежками вышивать по мягкому голубому шелку. Ей нравилось это спокойное место: с высоты холма, на котором возвышался замок Бамбер, она могла видеть весь Дауне. И хотя эти холмы нисколько не походили на большую гору Ир-Виддфа, они смотрелись веселее, чем равнинные земли, составлявшие большую часть владений ее супруга. А южнее, за оживленными гаванями и широким изгибом Адура с его приливами и отливами, было море. Сейчас она почти чувствовала острые солоноватые брызги, несмотря на отлив, превративший полноводную реку в узкий ручеек, в котором парусные и гребные суда, стоявшие у пристани, ждали следующего прилива.
На ее вышивание упала тень. Вновь холодное дыхание коснулось ее кожи, хотя на небе не было ни облачка. Какое-то мгновение она сидела неподвижно, потом воткнула иглу в свое рукоделие и опять убрала его; сердце ее часто билось. Похоже, что здесь, в пустом саду, рядом с ней находился кто-то еще. Элейн закрыла глаза под наплывом переживаний, захвативших ее: это были беспокойство, гнев, любовь, страх – самый настоящий страх.
– Что это? Где вы? Кто вы? – Она заметила, что заговорила вслух. В ответ лишь колыхнулась тишина.
Элейн огляделась вокруг. Подле нее слегка заволновались аккуратно подрезанные кусты тимьяна и иссопа, зашевелились бледные листья калуфера.
– Что это? – прошептала она испуганно. – Кто ты?
Стояла напряженная тишина, и даже крики и суета во дворе замка за живой изгородью улеглись.
– Пожалуйста… – Элейн отодвинулась со скамейки: руки ее дрожали. – Прошу вас, скажите, что вы хотите от меня?
Ответом была все та же тишина.
– Что с тобой, Элейн, дорогая? С кем ты разговариваешь? – Шелестя расшитой цветами юбкой, Матильда пронеслась через квадратную изгородь, огораживающую сад, и осмотрелась.
– Простите. Я думала… я думала, что здесь кто-то есть… – Мертвенно-бледная Элейн посмотрела на нее.
Вверх по мостовой проехала повозка, гул тяжелых колес перекрывал голоса возчиков. Видение оставило маленький сад.
Мэтти подвела девочку обратно к скамье и села рядом с ней. Она поднесла к глазам вышивание Элейн и критически рассмотрела его.
– Ты хорошо вышиваешь. Славная работа. – Аккуратно сложив его, она взяла Элейн за руку. – Ну и кто же, по-твоему, был в саду?
– Не знаю. Было какое-то странное ощущение… – Элейн пожала плечами. Она застенчиво посмотрела на пожилую женщину, горя желанием кому-то довериться. – Иногда со мной такое случается.
– Расскажи мне об этом. – Мэтти улыбнулась, ее доброе лицо красиво оттеняла белая мантилья.
– Иногда это видения, наподобие снов… – Элейн посмотрела на свои руки. – Как сэр Уильям. Я прежде видела сэра Уильяма. – Ее голос был приглушен ветром.
– У тебя бывают видения? – Мэтти произнесла вполне обыденным тоном. – Говорят, этим даром обладают многие в Уэльсе. А ведь ты седьмой ребенок у отца, не так ли? Маргарет сказала мне – а ведь это особое благословение. – На мгновение она замолчала. – А именно сейчас ты ничего не видишь?
– Нет. – Элейн отрицательно покачала головой.
– А чуть раньше? – В голосе ее не было нетерпения. Мэтти почувствовала, что Элейн одинока и неуверенна, и порывисто обняла ее.
– Мне только казалось, что здесь кто-то есть. Как будто кто-то пытался заговорить со мной. – Удобно устроившись у нее на плече, Элейн вздохнула. – А она боится…
– Она?
– Да. – Элейн поколебалась. – Это была женщина.
Мэтти грустно улыбнулась.
– Возможно, ты права. Иногда я думала… чувствовала, что в этом саду кто-то есть. Еще одна Матильда. – Она вы прямилась. – Мать моего мужа. Она никогда особенно не любила Бамбер, но сад был ее любимым местом. Она сама разбила этот сад. Похоже, время от времени она приходит сюда понаблюдать за Джоном. Он ведь всегда был ее любимым внуком; она очень любила его. – Глаза Матильды увлажнились слезами, как это часто случалось, когда она думала о своей обожаемой свекрови, женщине, которую ее отец, граф Клэр, всегда так преданно любил и в честь которой назвали ее саму. Эту женщину подло убил король Джон, дедушка этой девочки.
– Матильда? Эта дама… моя дама, которую я видела в замке Хэй. – Элейн посмотрела на нее.
– Ты ее видела? – Глаза Мэтти расширились.
– Мне показалось, что я ей понравилась. Но это было раньше. Сейчас она хочет, чтобы я уехала. – Элейн кивнула.
– Но как она может этого хотеть! – Мэтти закрыла глаза, почувствовав холодок предчувствия, пробежавший по ее спине. – Зачем ей этого хотеть! Глупенькая, конечно же она этого не хочет. – Она замолчала. – Дорогая, а как она выглядела, когда явилась тебе в Хэй?
– Это очень высокая женщина с темно-рыжими волосами и серо-зелеными глазами.
У Матильды перехватило дух.
– Бывало, я видела ее тень, иногда отчетливую, иногда смутную. – Она оглядела сад. – Но не здесь. Я не видела ее здесь, но словно бы знала о ее присутствии. Я даже не знала, что это ее…
Она оборвала разговор, как только в сад прибежал маленький Уилл.
– Я искал тебя повсюду! Мой урок уже кончился! Теперь мы можем кататься верхом. Ведь ты разрешишь мне, бабушка? Элейн обещала поехать со мной. – Для своих восьми лет он был высоким мальчиком, с серо-зелеными глазами и копной светлых волос, спускающихся на загорелое лицо; платье его было порвано. За несколько недель он привык во всем доверять Элейн, вскоре ему предстояло уехать в Брамбер и служить пажом у сэра Уолтера Клиффорда. Уезжать ему не хотелось, и Маргарет с большой неохотой отпускала его. Только Мэтти считала его отъезд полезным: видя, как мальчик во всем зависит от матери, она убеждала сына настаивать на отъезде внука.
– Ну конечно, если Элейн хочет, ты можешь поехать с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
IX
Замок Брамбер, Суссекс. Июль 1232
Когда Элейн проехала мосты, охранявшие замок Брамбер с холма, в лучах летнего солнца он показался Элейн очень большим и богатым; Брамбер высился на берегах одного из рукавов реки Адур. Расположенный в шестидесяти милях от Лондона, большой замок царил над этой областью Суссекса и смотрел на набережные, где кипела работа и швартовались несколько судов, пришедших сюда во время прилива. На расстоянии мягкие очертания холмов Даунса терялись в мареве солнечного света.
Элейн бросилась в объятия Маргарет, и после бурных приветствий та наконец высвободилась из объятий сестры. Высокая, рыжеволосая, как и Элейн, энергичная Маргарет заражала Элейн своим возбуждением.
– Идем, я познакомлю тебя с моим Джоном. – И она повела ее к крепостной башне.
Джон де Броуз, двадцатипятилетний мужчина, который был всего на год старше жены, ждал наверху лестницы.
– Леди Хантингтон, – промолвил он и, наклонившись, официально поцеловал ей руку, а затем выпрямился и дружелюбно улыбнулся ей.
Сердце Элейн почти остановилось: те же глаза, тот же поворот головы. Он так походил на своего покойного кузена Уильяма, что от неожиданности она едва не потеряла дар речи.
– Элейн? – Маргарет взяла ее за руку. – С тобой все в порядке? Иди сюда, я познакомлю тебя с мамой Джона, Матильда, леди де Броуз. – И она вложила руку Элейн в руку дамы, стоявшей позади Джона. – Мама, это моя знатная младшая сестра!
– Я рада, что ты навестила нас, моя дорогая. – Матильда де Броуз улыбнулась. Ее обрамленное белоснежным покрывалом лицо было еще не старым, а глаза – темными и живыми. Тепло обняв Элейн, она взяла ее под руку со словами: – Пойдем в дом и выпьем прохладительного, а потом можешь сплетничать с сестрой, сколько пожелаешь!
– А у тебя приятная свекровь, – скромно сказала Элейн, как только леди де Броуз оставила их наедине. – Я боялась, как бы она меня не возненавидела.
– Возненавидела тебя? – Маргарет удивленно воззрилась на нее.
– Кузина твоего мужа, Изабелла, винит меня в смерти сэра Уильяма. – Элейн, поникнув, стояла перед своей сестрой, сняв мягкие перчатки для верховой езды.
– Но почему? – Маргарет задумчиво посмотрела на нее.
Теперь была очередь Элейн удивляться.
– За то, что я застала их в постели. – Она с вызовом подняла голову. – Это ведь я сказала обо всем отцу.
– Понятно. – Маргарет задумчиво закусила губу. – Я так плакала, когда узнала, что папа посадил маму в тюрьму. Она была ему всегда так верна, так покорна. И в любви тоже. Было трудно поверить, чтобы она была способна на что-либо подобное. Конечно же, в этом виноват Уильям, должно быть, это он так очаровал ее.
Она слегка наклонилась и поймала руку Элейн.
– У Уильяма де Броуза было мало друзей в Брамбере, Элейн, так что тебе здесь нечего бояться. Его отец Реджинальд завладел наследством Джона, а Джон и его мать много лет боролись, чтобы вернуть его. После смерти дедушки и бабушки Джона, когда семья была восстановлена в правах, король вернул земли де Броуза дяде Джона, епископу Гилу, поскольку Джон был еще малолетним и находился под опекой отца Мэтти. Но после смерти епископа король их передал Реджинальду, а не законному наследнику Джону. Это было несправедливо. – Она состроила гримасу. – Но как бы то ни было, на сегодня довольно разговоров о семье. А теперь познакомься с моим сыном, Уиллом. – Она вновь обняла Элейн. – Подумать только, ему почти девять! Я чувствую себя такой старой оттого, что у меня такой взрослый сын и наконец выросла моя малышка сестра!
А выросла ли она? Тем вечером Элейн сидела в комнате, которую отвели ей и ее горничным в большой сторожевой надвратной башне крепости, и внимательно всматривалась в отполированный металл зеркала, вынутого Лунед из ее ларца.
В тот день Джон де Броуз встретил ее, едва она вышла из большого зала после обеда. Он взглянул на нее с тяжелой улыбкой.
– Я и не думал, что у Маргарет такая красивая сестра, – мягко произнес он, – и как только лорд Хантингтон мог отпустить вас?
– Мой муж ожидает приезда короля в Вестминстер. Он встретит меня там, – вспыхнула Элейн.
– Вот как. – Джон насмешливо осмотрел ее. – Тогда он глупец. Если бы вы были моей женой, я бы с вас глаз не спускал. – Он мягко, но твердо положил руку ей на плечи. Она нервно сглотнула, непривычная к такому откровенному флирту, отчасти смущенная, отчасти возбужденная его вниманием.
Сэр Джон, как и его кузен, сэр Уильям, был мужчиной хорошего сложения, сильным, мужественным, полным энергии. Внезапно Элейн привиделся любовник ее матери, склонившийся над ее телом, и она закрыла глаза, почувствовав легкое головокружение от противоречивых и странных чувств, овладевших ею.
Он заметил ее колебание, почувствовал легкую дрожь, охватившую ее с приливом воспоминаний.
– Вам плохо? – Он снял руку с ее запястья и подставил ей локоть. Сквозь шелковую ткань рукава она почувствовала силу и тепло его пальцев.
– Со мной все в порядке. Где Маргарет? – Голос Элейн казался странно безжизненным.
Он улыбнулся.
– Она чуть отстала и идет вместе с мамой. Или вы боитесь оставаться наедине со мной? – поддразнил он ее, и она вновь покраснела.
– Конечно, нет…
– Я вижу, мне следует держаться подальше от вас, маленькая сестрица. – В его тихом голосе чувствовалось восхищение. – Вы почувствовали свою силу соблазнительницы и теперь собираетесь испробовать ее на мне.
Не обращая внимания на ее протест, он взял ее под руку, и они остановились, ожидая, когда из залы выйдут его жена и мать.
Интересно, он и вправду считает ее красивой или только дразнил ее? Элейн встала перед зеркалом так, чтобы лучше разглядеть лицо. Она увидела пару больших зеленых глаз с темными ресницами и широкими раскосыми бровями, носик, вздернутый, как у ребенка, но уже свидетельствовавший о сильном характере; на скулах играл румянец. У нее была длинная, тонкая и белая шея, скрытая вуалью, широкий и гибкий рот, готовый то рассмеяться, то рассердиться. Элейн нахмурилась и заметила, что становится хуже видно; затененная комната за ней погрузилась в темноту, и нечеткое отражение в зеркале ее не показывало, однако в сумраке она заметила какое-то движение. Отложив в сторону зеркало, Элейн обернулась. В комнате была только Лунед, низко склонившаяся над сундуком и убиравшая какие-то вещи. В углах комнаты никого не было.
Той ночью, лежа в постели, она думала о Джоне де Броузе, сравнивая его сквозь сон со своим мужем. Этот Джон самоуверен, нахален и без всяких усилий привлекателен и кокетлив. Он знал, как соблазнить и как польстить. Ее Джон был совсем другим: спокойным, серьезным, но добрым. Он был жестче, но и нежнее, и по-своему красивее. Тайно обняв себя под ночной сорочкой, она закрыла глаза и попыталась вообразить, как будет ее целовать – по-настоящему целовать – Джон де Броуз, но внезапно открыла глаза и содрогнулась от нахлынувших воспоминаний о ее матери и Уильяме. Она постаралась загнать их обратно и снова прижалась к подушке. Когда ее глаза закрылись, она поклялась, что никогда, никогда не будет проделывать это ни с кем.
Однако во сне ей все же кто-то привиделся, и он держал ее на руках и целовал. Этот кто-то был частью ее самой, без него ей было бы очень одиноко. Лицо его не напоминало ни Джона Шотландского, ни одного из братьев де Броуз, и наутро она совершенно забыла об этом сне.
X
Элейн было холодно. В маленькую беседку на окраине сада ярко светившее солнце еще не проникло. Она посмотрела на небо, но в его ярко-голубой лазури не было ни облачка. Где-то теплая дымка уже дрожала на холмах Даунса. Элейн отложила рукоделие на скамейку возле себя и огляделась по сторонам. Маргарет и Мэтти были заняты в гардеробной, просматривая месячные счета вместе с управляющими. Уилл занимался с воспитателем, так что она могла нежиться на солнышке под предлогом занятия вышиванием. Джона нигде не было видно. За последние несколько недель она привыкла искать его, заигрывать с ним, проверяя, возникает ли в его присутствии странное чувство волнения, удивительно схожее с переживаниями, которые охватывали ее рядом с сэром Уильямом. Но все же это были другие, более бурные и пугающие чувства. Она чувствовала, как румянец заливает ее щеки даже здесь, в саду, и решительно отбросила все мысли об этом. Ведь де Броуз был мужем ее сестры. Она любила свою сестру и ее сына, с которым часто играла. Она восхищалась Мэтти де Броуз, с теплом и нежностью относившейся к одинокой девочке. (Ведь Элейн и в самом деле была одинокой, хотя, к ее удивлению, с возрастом она все больше полагалась на силу и дружбу своего мужа.)
Элейн задумчиво взглянула на вышивку, лежавшую у нее на коленях. Сначала она думала, что им всем очень хорошо живется в Брамбере, но со временем стала чувствовать всю подоплеку того напряжения, которое возникало из-за нее. Мэтти волновалась и расстраивалась из-за сына. Уилл был просто испорченным и изнеженным мальчиком, а Маргарет и Джон, внешне такие внимательные к ней, внутри все же были несколько отстраненными. Маргарет не особенно делилась с ней своими секретами – они расстраивались, что у них не было детей после Уилла, что Джон заигрывает с другими женщинами. Последнее замечание смутило Элейн и бросило ее в краску. Заметив ее, Маргарет рассмеялась и заключила ее и объятия.
– Считай это комплиментом, Элли. Он проявляет интерес лишь к самым красивым женщинам. – После недолгой паузы она взяла сестру за руку. – Ты счастлива с лордом Хантингтоном? По твоим словам, он производит впечатление доброго и чуткого мужчины. По твоим рассказам выходит, что он добрый и чуткий. – Тон, которым она произнесла эти слова, немного говорил о ее собственном муже. Элейн спросила себя, не переоценивает ли она сама Джона де Броуза. Он казался таким привлекательным, таким деликатным.
– Маргарет, а ты любишь своего Джона? – Элейн с тревогой посмотрела на сестру.
Маргарет засмеялась.
– Конечно, я люблю его, – с готовностью ответила она. – И я счастлива. Все ведь могло быть гораздо хуже. Я слышала, что лорд Хантингтон часто болеет, Элли. Это правда?
Эллен кивнула, не осознавая, что, когда она думает о нем, глаза выдают ее тоску.
– В последний раз заболела я, но вообще он много болел. Хотя знаешь, когда я уезжала, он был здоров.
Маргарет улыбнулась.
– Тогда давай помолимся Пресвятой Богородице, чтобы она сохранила его здоровье, как я ежедневно молюсь о своем муже. – И она опустила глаза. – Король обещал мне, что если что-то, не приведи Пресвятая Богоматерь и все святые… если что-то случится с Джоном, – ее охватила дрожь, – то король не будет заставлять меня выходить замуж за кого-то, кто мне не нравится. Ты должна добиться того же, Элейн. Если что-нибудь случится с твоим Джоном, пусть наш дядя Генрих не заставит тебя выходить замуж против твоей воли.
– Но ведь это ужасно. Словно я ожидаю его смерти. – Элейн вздохнула.
– Мужчины ведь умирают, если не от болезни, то в битвах, Элейн. Так же, как женщины умирают в родах. На то воля Божия, и лучше всего быть готовым к тому. – Маргарет пожала плечами.
Элейн неохотно взяла иголку и зажмурилась от яркого света, когда начала ровными маленькими стежками вышивать по мягкому голубому шелку. Ей нравилось это спокойное место: с высоты холма, на котором возвышался замок Бамбер, она могла видеть весь Дауне. И хотя эти холмы нисколько не походили на большую гору Ир-Виддфа, они смотрелись веселее, чем равнинные земли, составлявшие большую часть владений ее супруга. А южнее, за оживленными гаванями и широким изгибом Адура с его приливами и отливами, было море. Сейчас она почти чувствовала острые солоноватые брызги, несмотря на отлив, превративший полноводную реку в узкий ручеек, в котором парусные и гребные суда, стоявшие у пристани, ждали следующего прилива.
На ее вышивание упала тень. Вновь холодное дыхание коснулось ее кожи, хотя на небе не было ни облачка. Какое-то мгновение она сидела неподвижно, потом воткнула иглу в свое рукоделие и опять убрала его; сердце ее часто билось. Похоже, что здесь, в пустом саду, рядом с ней находился кто-то еще. Элейн закрыла глаза под наплывом переживаний, захвативших ее: это были беспокойство, гнев, любовь, страх – самый настоящий страх.
– Что это? Где вы? Кто вы? – Она заметила, что заговорила вслух. В ответ лишь колыхнулась тишина.
Элейн огляделась вокруг. Подле нее слегка заволновались аккуратно подрезанные кусты тимьяна и иссопа, зашевелились бледные листья калуфера.
– Что это? – прошептала она испуганно. – Кто ты?
Стояла напряженная тишина, и даже крики и суета во дворе замка за живой изгородью улеглись.
– Пожалуйста… – Элейн отодвинулась со скамейки: руки ее дрожали. – Прошу вас, скажите, что вы хотите от меня?
Ответом была все та же тишина.
– Что с тобой, Элейн, дорогая? С кем ты разговариваешь? – Шелестя расшитой цветами юбкой, Матильда пронеслась через квадратную изгородь, огораживающую сад, и осмотрелась.
– Простите. Я думала… я думала, что здесь кто-то есть… – Мертвенно-бледная Элейн посмотрела на нее.
Вверх по мостовой проехала повозка, гул тяжелых колес перекрывал голоса возчиков. Видение оставило маленький сад.
Мэтти подвела девочку обратно к скамье и села рядом с ней. Она поднесла к глазам вышивание Элейн и критически рассмотрела его.
– Ты хорошо вышиваешь. Славная работа. – Аккуратно сложив его, она взяла Элейн за руку. – Ну и кто же, по-твоему, был в саду?
– Не знаю. Было какое-то странное ощущение… – Элейн пожала плечами. Она застенчиво посмотрела на пожилую женщину, горя желанием кому-то довериться. – Иногда со мной такое случается.
– Расскажи мне об этом. – Мэтти улыбнулась, ее доброе лицо красиво оттеняла белая мантилья.
– Иногда это видения, наподобие снов… – Элейн посмотрела на свои руки. – Как сэр Уильям. Я прежде видела сэра Уильяма. – Ее голос был приглушен ветром.
– У тебя бывают видения? – Мэтти произнесла вполне обыденным тоном. – Говорят, этим даром обладают многие в Уэльсе. А ведь ты седьмой ребенок у отца, не так ли? Маргарет сказала мне – а ведь это особое благословение. – На мгновение она замолчала. – А именно сейчас ты ничего не видишь?
– Нет. – Элейн отрицательно покачала головой.
– А чуть раньше? – В голосе ее не было нетерпения. Мэтти почувствовала, что Элейн одинока и неуверенна, и порывисто обняла ее.
– Мне только казалось, что здесь кто-то есть. Как будто кто-то пытался заговорить со мной. – Удобно устроившись у нее на плече, Элейн вздохнула. – А она боится…
– Она?
– Да. – Элейн поколебалась. – Это была женщина.
Мэтти грустно улыбнулась.
– Возможно, ты права. Иногда я думала… чувствовала, что в этом саду кто-то есть. Еще одна Матильда. – Она вы прямилась. – Мать моего мужа. Она никогда особенно не любила Бамбер, но сад был ее любимым местом. Она сама разбила этот сад. Похоже, время от времени она приходит сюда понаблюдать за Джоном. Он ведь всегда был ее любимым внуком; она очень любила его. – Глаза Матильды увлажнились слезами, как это часто случалось, когда она думала о своей обожаемой свекрови, женщине, которую ее отец, граф Клэр, всегда так преданно любил и в честь которой назвали ее саму. Эту женщину подло убил король Джон, дедушка этой девочки.
– Матильда? Эта дама… моя дама, которую я видела в замке Хэй. – Элейн посмотрела на нее.
– Ты ее видела? – Глаза Мэтти расширились.
– Мне показалось, что я ей понравилась. Но это было раньше. Сейчас она хочет, чтобы я уехала. – Элейн кивнула.
– Но как она может этого хотеть! – Мэтти закрыла глаза, почувствовав холодок предчувствия, пробежавший по ее спине. – Зачем ей этого хотеть! Глупенькая, конечно же она этого не хочет. – Она замолчала. – Дорогая, а как она выглядела, когда явилась тебе в Хэй?
– Это очень высокая женщина с темно-рыжими волосами и серо-зелеными глазами.
У Матильды перехватило дух.
– Бывало, я видела ее тень, иногда отчетливую, иногда смутную. – Она оглядела сад. – Но не здесь. Я не видела ее здесь, но словно бы знала о ее присутствии. Я даже не знала, что это ее…
Она оборвала разговор, как только в сад прибежал маленький Уилл.
– Я искал тебя повсюду! Мой урок уже кончился! Теперь мы можем кататься верхом. Ведь ты разрешишь мне, бабушка? Элейн обещала поехать со мной. – Для своих восьми лет он был высоким мальчиком, с серо-зелеными глазами и копной светлых волос, спускающихся на загорелое лицо; платье его было порвано. За несколько недель он привык во всем доверять Элейн, вскоре ему предстояло уехать в Брамбер и служить пажом у сэра Уолтера Клиффорда. Уезжать ему не хотелось, и Маргарет с большой неохотой отпускала его. Только Мэтти считала его отъезд полезным: видя, как мальчик во всем зависит от матери, она убеждала сына настаивать на отъезде внука.
– Ну конечно, если Элейн хочет, ты можешь поехать с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60