– Не хочу вмешиваться не в свое дело, – сказала она, – но я на вашем вместе не стала бы зря тратить время в этой компании.
Совет показался мне благоразумным, и уже через минуту я шепнул Эрике, что неплохо было бы смотаться отсюда. Мы постарались уйти незаметно, но Бекманн все-таки крикнул вслед, обращаясь к Эрике:
– До свидания, красавица! Когда он вам надоест, возвращайтесь к нам!
Тесно прижавшись друг к другу в постели, мы слушали, как внизу наши герои распевали песни. Уже засыпая, я услышал:
Один солдат на свете жил,
Девчонку целый год любил,
И год, и много лет подряд –
Такой вот верный был солдат.
После вечера в «Немецком доме» я успокоился, но спокойствие это продолжалось недолго, потому что, как ни странно, меня раньше совершенно не волновало, что произойдет, когда с Эрикой познакомятся другие мужчины. Правда, никто из наших не пробовал ее у меня отбить, но один майор, по фамилии Холлоран, предпринял такую попытку.
Этот Холлоран только что прибыл в Берлин в качестве нового начальника части штаба по обслуживанию и решил устроить в офицерском клубе вечер с выпивкой и закуской для всех своих немецких сотрудников. То, что вечер должен был состояться в пятницу, оказалось весьма кстати, потому что я шел на собрание нашего кружка, и Эрике все равно пришлось бы сидеть одной дома, а так она отправилась в клуб. Это означало, что на следующий день не будет никаких обид, и первые несколько часов в кружке я чувствовал себя вполне безмятежно, но потом Маннштайн поинтересовался, где это Эрика сегодня развлекается.
– У офицеров? – переспросил он, когда я ответил. – И вы им доверяете?
Мне, признаться, и в голову не приходило, что тут может крыться какая-нибудь опасность. Нам, срочнослужащим, кадровые офицеры представлялись страшными дубинами, и я не сомневался, что для девушек они – пустое место. Пятнадцать минут спустя я попрощался и ушел.
Офицерский клуб находился между нашим домом и зданием штаба; я впервые пожалел, что не могу туда войти. К счастью, там были застекленные двери, и можно было подглядеть, что творится внутри. Я обходил здание клуба по второму разу, когда заметил, что за мной внимательно следит охранник: уж не собираюсь ли я метнуть ручную гранату? С улицы было видно, что многие посетители уже разошлись, но некоторые еще продолжали потягивать свои коктейли – и Эрика в их числе. Она и еще одна женщина – по всей видимости, немка – стояли в окружении нескольких американских офицеров, которые наперебой что-то говорили. Другая женщина явно не отличалась красотой, поэтому я решил, что весь этот сыр-бор из-за Эрики. Среди офицеров, насколько я мог различить, был только один майор – седоватый господин с намечающимся брюшком и самодовольным видом. Вся компания прямо-таки каталась со смеху – даже трудно было понять, над чем можно так смеяться. Потом взоры присутствующих обратились к майору – видимо, он рассказывал какой-то анекдот. По тому, как майор оглядывал своих слушателей и жестикулировал, можно было понять, что он на этом деле собаку съел. Произнеся последнюю ударную фразу, майор эффектно взмахнул рукой, и публика снова захохотала. На Эрику анекдот произвел такое сильное впечатление, что она даже стиснула от восторга руки. Определенно, этот майор был тот еще шутник. Жестом успокоив слушателей, он начал рассказывать новую историю, которая, как и первая, сопровождалась взрывами смеха. Среди всеобщего веселья Эрика как бы невзначай погладила майора по рукаву. Завороженный этим зрелищем, я не заметил, как кто-то подошел ко мне. Я очнулся лишь услышав сзади голос:
– Покажите-ка удостоверение личности.
Это был тот самый охранник, который наблюдал за мной. Просмотрев удостоверение, он спросил:
– Что вы тут делаете, Дэйвис?
– Смотрю, – ответил я.
– Идите и смотрите с той стороны улицы. Если понравится, можете сообщить об этом в комендатуру.
Перейдя на противоположную сторону, я обернулся. Окно мне теперь загораживало дерево, охранник по-прежнему не сводил с меня глаз, и я уже собирался отправиться домой, как вдруг из клуба вывалилась вся компания. Немного поболтав, они начали расходиться; невзрачную немку взял на себя какой-то капитан, а майор распахнул перед Эрикой дверцу сверкающего «бьюика». Ни секунды не размышляя, я сорвался с места и помчался по улице. Интересно, что должен был подумать охранник? Сначала какой-то подозрительный тип полчаса подглядывает в окно офицерского клуба, потом вдруг стремглав убегает неизвестно куда. Я без передышки домчался до Оскар-Хелене-хайм, где, обливаясь потом, поймал такси и поехал в Зелендорф. Если майор не будет сильно гнать, рассчитал я, мы приедем туда одновременно. Остановив такси за углом дома, где жила Эрика, я подбежал к живой изгороди и посмотрел сквозь листву. «Бьюика» не было. Значит, майор все-таки меня обогнал. Удобно ли так поздно позвонить в дверь? Но что за странная вещь – в окне у Эрики горит свет, а шторы открыты: ее еще нет дома! Выходит, они где-то застряли по дороге. Что ж, еще только двенадцать – время детское.
Я начал ходить по улице – два квартала туда, два квартала обратно – пять минут в обе стороны. К часу ночи я прошагал таким образом двенадцать раз, к двум – еще двенадцать. На двадцать седьмой раз к дому подъехал «бьюик». Стоя в тени напротив дома, я видел, как Эрика с майором подошли к двери и остановились, негромко о чем-то беседуя. Разыгрывая из себя европейца, майор прильнул губами к ее руке и не отрывался до тех пор, пока Эрика – не может быть! – пока Эрика не чмокнула его в щеку! Потом, еще потискав ее руки в своих, он откланялся, и Эрика вошла в дом. Идя к машине, майор напевал себе под нос: "Любимая, спокойной ночи", а открыв дверцу, изобразил ногами какое-то танцевальное па. Уехал он прежде, чем Эрика успела дойти до своей комнаты. В два часа двадцать три минуты Эрика задернула шторы. В два тридцать свет в комнате погас.
На следующий вечер мы с Эрикой должны были вместе ужинать. Как поступить – сделать вид, что ничего не произошло, или открыть свои карты? Все решилось, когда Эрика сама заговорила об этом.
– Как прошел "кружок героев"? – спросила она.
– Неплохо. Маннштайн был в ударе. Засиделись допоздна. А как прошла ваша вечеринка?
– Ничего.
– Много было народу?
– Человек пятьдесят.
– И что вы делали?
– Пили, разговаривали. Там был хороший буфет.
– До дома добралась нормально?
– Да.
– На автобусе?
– Нет.
– Кто же тебя довез?
– Майор Холлоран.
– Ну и как он тебе?
– Вполне.
– Он тебя отвез прямо домой?
– Нет, мы по дороге еще заехали выпить вина.
– Куда?
– К нему.
– Он что, не женат?
– Нет, женат, но у него больна теща, и жена сейчас с ней в Америке.
– О чем же вы беседовали?
– Так, о том о сем. В основном, о моей работе. Он сказал, что, наверно, сможет найти мне место получше или, по крайней мере, повысить зарплату. А почему ты спрашиваешь? Ты что, ревнуешь?
– Ни в коем случае.
Я решил, что пока хватит, и переменил тему. Мы заговорили о разных вещах, и, насколько я мог судить, Эрика находилась под впечатлением, будто мне это очень интересно. На самом же деле мои мысли вертелись вокруг майора Холлорана. Значит, он обещал Эрике повысить зарплату или устроить на другую работу? Все это можно было обговорить за пять минут. Холлоран стоял у меня перед глазами – как он, напевая, идет к машине, как выделывает ногами какие-то штуки в духе Боуджэнглза Робинсона. Разве так себя ведут, когда хотят помочь продвинуться по службе какой-то там библиотекарше? Да неужели могло так случиться, что между ними ничего не было? Едва ли.
Немного погодя я спросил:
– Как насчет завтра? Ты свободна?
– Майор Холлоран сказал, что ему нужно еще раз обсудить со мной всякие библиотечные дела. Ты не предупредил о том, что хочешь куда-нибудь пойти, вот мы и договорились встретиться.
В воскресенье? Воскресенье всегда было нашим с Эрикой главным днем, мы всегда проводили его вместе, и я думал, что завтра мы съездим в Тегельский замок: пройдемся по замку, прогуляемся вдоль озера, поужинаем в кабачке "у старого Фрица", где когда-то бывал сам Гете, – словом, проведем день так, чтобы было что вспомнить.
– Тогда давай встретимся днем, – сказал я.
– К сожалению, – ответила Эрика, – майор освободится только после обеда. Он будет на яхте одного своего приятеля на Хафеле.
– А вечером ты тоже занята?
– Да, мы договорились поужинать в офицерском клубе в Грюнвальде.
Неужели это начало конца? Да, все выглядело именно так, хотя, когда я проводил ее домой, мы еще целовались в коридоре, и Эрика была такой, как всегда. Вот женщина, думал я, которая меняет мужчин, как перчатки. Любовь втроем – такого у меня вроде бы еще не было, и мне вдруг ужасно захотелось все это испытать. Я представил себе, как трахаю Эрику, а она мне рассказывает, что они там делали накануне с майором. Но пока лучше ей об этом не говорить: вдруг она меня неправильно поймет?
Что ж, раз она хочет провести воскресенье по-своему, то и я проведу его по-своему. Может быть, если пройтись по Курфюрстендамм, удастся найти другую Эрику? Даже если и нет, можно будет взять какую-нибудь проститутку. По бабам я уже не ходил много месяцев, и не могли же все они быть, как те трое, которые попались мне в первый вечер! Если Эрика решила удариться в загул, почему бы не удариться в загул и мне? Но вместо этого в воскресенье я первым делом разыскал армейский телефонный справочник. Телефона майора Холлорана там не было. Ну да, понятно: он ведь в Берлине недавно. Но в общем справочнике я его нашел – и телефон его, и адрес. Совсем позабыв про Курфюрстендамм, я прямиком направился туда. Это было недалеко – в квартале, где жили американские военные. На улице играли дети, супружеские пары шли в церковь – словом, все были заняты своим делом, как будто ничего здесь не произошло и будто именно здесь не была обесчещена Эрика. Побродив по этой "маленькой Америке", я наконец нашел его машину. Зачем я сюда пришел, что я тут позабыл? Этого я не знал, но мне почему-то казалось, что я должен увидеть, как он уезжает. Он вышел из дома в самом начале второго, щегольски одетый в белые парусиновые брюки и синий спортивный пиджак. Он кивнул мне как знакомому – наверно, решил, что я тоже офицер. Я думал, что у него будет хоть немного виноватый вид – нет, ни чуточки. Его «бьюик» безмятежно поехал в сторону Зелендорфа.
Теперь-то уж точно пора было отправляться в центр, но я вместо этого сел на автобус, шедший до Хафеля, и весь день таскался по берегу, надеясь обнаружить Эрику.
На озере были десятки яхт, но ни Эрики, ни майора я не увидел. Ближе к вечеру я отправился в офицерский клуб, который помещался в окруженной чудесным парком старой вилле в Грюнвальде. На подъездах стояло около сотни автомобилей с американскими номерами, и «бьюик», разумеется, был среди них. Эрика с майором вышли из клуба часов в девять, и я, не медля ни минуты, сел на автобус до Зелендорфа и, как и предполагал, приехал туда раньше их. В комнате Эрики горел свет, шторы были наполовину открыты. У меня уже был составлен план, и я тут же направился к телефону-автомату и набрал номер майора. Сердце мое колотилось. Подойдет ли майор к телефону? Будет ли тяжело дышать? Застигну ли я их уже во время совокупления или еще только в процессе подготовки? В трубке слышались длинные гудки. Никто не отвечал. Немного погуляв, я позвонил снова. По-прежнему никакого ответа. Когда я позвонил опять через пятнадцать минут, к телефону наконец подошли, и недовольный голос произнес: "Майор Холлоран". Я тут же повесил трубку. Я рассчитывал своим звонком поставить майора в дурацкое положение, но вдруг понял, что попал в него сам. Только один человек мог так настойчиво звонить ему три раза подряд – ревнивый воздыхатель Эрики. Впрочем, говорила ли она ему вообще про меня? Скорее всего, нет, но вполне возможно, что и да, потому что в моем воображении уже возникла картина: майор стоит голый у телефона и, кипя от ярости, рассматривает меня. "А, так это тот самый тип, который все утро слонялся возле моей машины, а в пятницу подглядывал в окно! И автомат, из которого он звонит, я тоже узнаю – это напротив дома Эрики. Пошлю-ка я туда патрульную машину, чтобы его забрали". И я, не дожидаясь, когда Эрика с майором вернутся, бросился на автобусную остановку и поехал домой.
Через несколько дней, когда мы с Эрикой сидели в задней комнате в библиотеке, она спросила:
– Хэмилтон, что случилось? Ты в последнее время сам не свой.
– Мне так не кажется.
– Тебя что-то беспокоит.
– Не представляю себе, что бы это могло быть.
– Но что-то все-таки есть.
– Может, дело в том, что появился этот Холлоран, и мне без тебя скучно.
– Мне тоже без тебя скучно, но что же делать? Нужно ведь зарабатывать на жизнь – и себе, и папе. А майор Холлоран пытается пробить мне более высокую зарплату, хочет найти другую работу, получше. Не могу же я от этого отказываться.
Такое простое и ясное объяснение мне почему-то в голову не приходило, и я подумал, что Эрика во многом права. В самом деле, раз ей нужны деньги, а я не могу их дать, то почему бы ей не встречаться с майором? Да потому, что мы любим друг друга – вот почему.
– А Холлоран знает про меня? – спросил я.
– Он только знает, что у меня есть кто-то еще.
– И он не возражает?
– Нет, он говорит, что это мое личное дело.
– Помнится, ты раньше никогда не встречалась с американцами, мне даже сперва пришлось познакомиться с Юргеном. Почему же Холлоран не вызывает у твоего отца беспокойства?
– Потому что он мой начальник.
В течение нескольких недель Эрика делила свое время между мной и Холлораном, и хотя меня это не устраивало, мне с ней было так же хорошо, как и прежде. Как-то вечером, в задней комнате библиотеки, когда я уже основательно распалился и Эрика, как мне казалось, тоже, мои фантазии наконец-то вырвались наружу.
– Послушай, – попросил я, – расскажи мне, что вы с ним делаете.
Этот вопрос вертелся у меня на языке с того самого дня, когда она впервые встретилась с Холлораном, но сейчас, когда он прозвучал, я был удивлен не меньше, чем Эрика. Она перестала меня гладить, убрала руку и сжала ноги; я тоже убрал руку.
– Сейчас я думала о тебе, а не о нем, – сказала она. – При чем тут он?
– Извини, пожалуйста. Просто очень увлекательно представлять вас вместе. Так всегда бывает, когда ревнуешь.
– Если бы я ревновала тебя к другой, я бы совсем не хотела услышать, что ты с ней делаешь.
– Возможно, мужчины и женщины устроены по-разному.
– Возможно. Но когда я с тобой, я не хочу говорить о нем.
Вечер пошел насмарку; я получил урок и не был бы удивлен, если бы Эрика сказала, что нам пора расстаться. Однако на автобусной остановке она спросила, когда мы увидимся снова. Больше я не испытывал судьбу, я стал делать вид, что никакого майора не существует. Однажды Эрика сообщила, что ей повысили зарплату, потом зарплату повысили снова: оба раза я сказал только, что это замечательно. Внешне между нами все было по-прежнему, но ревность моя разгоралась с каждым днем, а так как Эрика отказывалась дать ей выход в эротике, я стал искать другие выходы, но все они как нарочно оказывались совершенно несуразными.
Сперва я попробовал звонить Холлорану. Зачем – этого я и сам не знал. Просто, чтобы ему досадить? Чтобы заставить их обоих понервничать? Чтобы следить за ними – хотя бы по телефону? Иногда Холлоран брал трубку, иногда нет. Не знаю, как долго еще я продолжал бы заниматься этим идиотским делом, если бы не вмешалась Эрика.
Как-то за ужином она сказала:
– Майка серьезно беспокоит одна вещь. – За это время майор Холлоран успел стать Майком.
– Что именно?
– Ему все время кто-то звонит домой, причем обычно тогда, когда там нахожусь я. Ничего не говорят, просто ждут с минуту и вешают трубку. Ты случайно не знаешь, кто бы это мог быть?
– Не имею представления. А почему ты вдруг спросила?
– Просто Майк собирается обратиться в полицию, чтобы выяснить, откуда звонят. Если бы ты знал, кто это такой, ты мог бы его предупредить.
– Похоже, что это какая-нибудь ревнивая секретарша. Не хватало еще, чтобы меня сцапала полиция! Я позвонил еще несколько раз – чтобы ввести в заблуждение Эрику, – а потом бросил.
Чего мне действительно хотелось, так это хоть краем глаза увидеть их вдвоем, а для этой цели телефон не подходил. Тут-то я и вспомнил про бинокль, который как-то увидел в подвале нашего дома среди кучи спортивного инвентаря. Может, он все еще там лежит? Как-то вечером, когда вокруг никого не было, я отыскал этот бинокль, отнес к себе в комнату и направил его в окно, Мощная штуковина! Огни, горевшие в миле от дома, вдруг подскочили прямо ко мне. Подобно какому-то исследователю неведомых земель, я стоял и водил биноклем по окрестностям, обозревая выросший передо мной новый мир. Вот муж с женой неторопливо попивают кофе, вот топает малыш, волоча за собой своего мишку, вот мужчина просматривает «Штерн» и хрустит пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51