А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

– Здесь и далее содержатся указания на более раннее знакомство Зигфрида с Брюнхильдой. Однако «Песнь о нибелунгах» не разъясняет характера их отношений. Средневековый читатель, возможно, знал сказания или песни об их первоначальном знакомстве, о любви между ними и о клятвах, которыми они обменялись и о которых Зигфрид (Сигурд) забыл, выпив дурманного мёда. Эти мотивы нашли место в «Саге о Вёльсунгах» и в «Старшей Эдде» (впрочем, неизвестно время появления этих мотивов). Поскольку вся эта линия в «Песни о нибелунгах» по существу элиминирована, можно лишь догадываться, что горе и месть Брюнхильды мыслились поэтом как результат её обманутой любви. Ф. Панцер выдвинул гипотезу (не нашедшую, однако, широкого признания) о том, что тема сватовства появилась в «Песни о нибелунгах» под влиянием русской сказки.
Первый из довольно многочисленных (см. 378, 382, 384, 407, 419, 511), восходящих к более ранним вариантам сказания о нибелунгах намёков на то, что Зигфрид был знаком с Брюнхильдой ещё до поездки Гунтера в Исландию.



Король воскликнул: «Зигфрид, надеюсь, ты не прочь
Отправиться со мною и в сватовстве помочь?
Коль за морем Брюнхильду добыть удастся нам,
Я за тебя – лишь пожелай – и жизнь и честь отдам».

Сын Зигмунда ответил: «Тебе помочь я рад
И от тебя за службу не попрошу наград,
Коль ты готов мне в жёны отдать сестру свою.
Уже давно я к ней любовь в душе своей таю».

«Готов, – уверил Гунтер, – и в том тебе клянусь.
Коль я, добыв Брюнхильду, в Бургундию вернусь,
С Кримхильдой в брак ты вступишь, разделишь с нею ложе
И будешь жить да поживать с супругою пригожей».

Герои дали клятву, что слово соблюдут.
Их ждал в стране заморской безмерно тяжкий труд.
Немало пережили они опасных дней,
Пока с Брюнхильдой сладили и в Вормс вернулись с ней.

Чтоб быть всегда готовым к опасности любой,
Плащ-невидимку Зигфрид в дорогу взял с собой.
Добычу эту Зигфрид у Альбриха отбил,
Когда он вызван карликом на поединок был.

Едва свой плащ волшебный воитель надевал,
Тот разом мощь такую владельцу придавал,
Что Зигфрид силой равен был дюжине бойцов.
Без этого сгубила бы Брюнхильда удальцов.

К тому же, обладая сокровищем таким,
Герой, что б он ни делал, был для людей незрим.
Вот так в краю заморском и удалось ему
Добыть Брюнхильду хитростью, к несчастью своему.

«Скажи, бесстрашный Зигфрид, не следует ли мне,
Чтоб приняли с почётом меня в чужой стране,
Взять за море с собою внушительную рать? …не следует ли мне… // Взять за море с собою внушительную рать? – Феодальный властитель путешествует во главе войска или пышной свиты, сказочный персонаж, как и древнегерманский герой, странствует один. В поездке в фантастический мир Брюнхильды вряд ли уместна многочисленная рать. Высказывалось предположение, что в поездке к Брюнхильде участвовали трое, а упоминание Данкварта – позднейшее добавление, сделанное поэтом вследствие того, что этот персонаж играет немаловажную роль во второй части «Песни о нибелунгах»; при этом указывали, что Данкварт, вспоминая время, о котором повествуется в первой части песни, говорит о себе как о малолетке (строфа 1924).


Я тысяч тридцать воинов легко могу собрать».

Ответил нидерландец? «Сбери хоть тысяч сто –
Живым из рук Брюнхильды не ускользнёт никто.
Грознее королевы ещё не видел свет.
Нет, Гунтер, друг мой доблестный, я дам иной совет.

Как витязям пристало, всего лишь вчетвером
Мы спустимся по Рейну, и морем поплывём,
И явимся к Брюнхильде, а там уж будь что будь.
Сейчас я перечислю тех, кому сбираться в путь.

Из них ты будешь первым: вторым меня возьми ты;
Пусть третьим станет Хаген – он витязь знаменитый;
А коль примкнуть четвёртым и Данкварт к нам готов,
В любом бою дадим отпор мы тысяче врагов».

«Скажи мне также, Зигфрид, – спросил король тогда, –
Покамест мы с тобою не отбыли туда,
В каком я должен платье предстать Брюнхильде милой,
Чтоб доброй славы Гунтера оно не посрамило».

«В нарядах наилучших, какие только есть.
Богатырям скупиться не позволяет честь.
Одет народ богато там, где Брюнхильда правит,
И нас за платье бедное молва потом ославит».

Сказал отважный Гунтер: «Коль так, пойду-ка я
Узнать, не пособит ли мне матушка моя.
Пускай для нас одежду нашить она велит,
Чтоб не краснеть нам за морем за наш убогий вид».

Владетель Тронье Хаген ему ответил смело:
«Нет, мать подобной просьбой обременять не дело,
Но вы сестре скажите, что помощь вам нужна,
И в путь с большой охотою нас соберёт она».

Король дал знать Кримхильде, что к ней в покои скоро
Он с Зигфридом могучим придёт для разговора.
Принарядилась дева, чтоб с честью встретить их.
Не в тягость был красавице приход гостей таких.

Оделась попышнее и свита, ей под стать.
Кримхильду не заставил король бургундский ждать.
Едва вошёл он к деве со спутником своим,
Она, учтиво с места встав, пошла навстречу им.

Сказала королевна: «Привет примите мой!
Вам, милый брат, и гостю я рада всей душой.
Признайтесь, что за дело вас привело сюда.
Чем услужить мы, женщины, вам можем, господа?»

Державный Гунтер молвил: «Отвечу вам с охотой.
Обременён я ныне немалою заботой.
Со сватовством мы едем в заморские края,
И в платье подобающем, сестра, нуждаюсь я».

«Прошу покорно: сядьте и расскажите мне,
Чью вы любовь хотите снискать в чужой стране», –
Такой вопрос Кримхильда учтиво задала
И за руки своих гостей с улыбкою взяла.

Пошли они все трое и сели на скамью,
А там парча лежала, А там парча лежала… – Искусное рукоделье – одно из занятий знатной дамы.

и по её тканью
Узоры золотые бежали тут и там.
Взыграли духом витязи в кругу столь знатных дам.

На королевну Зигфрид посматривал украдкой.
Взирать на нидерландца ей тоже было сладко:
Ведь он любил Кримхильду превыше всяких благ.
Недаром вскоре с витязем она вступила в брак.

Промолвил славный Гунтер: «Любезная сестра,
Мы за Брюнхильдой едем, нам отплывать пора,
Но мы отбыть не можем без помощи твоей:
Мне нужно платье для меня и для моих друзей».

«Любезный брат мой Гунтер, – в ответ ему она, –
Во всём любую помощь, какая вам нужна,
Я окажу охотно и не прощу тому,
Кто в этом не последует примеру моему.

Меня, достойный витязь, упрашивать не надо.
Я вам, как господину, повиноваться рада.
Какой ни пожелали б вы мне отдать приказ,
Исполнен всепокорнейше он будет сей же час».

«Так вот, сестра, прошу я, чтоб ты своей рукой
Скроила нам побольше одежды дорогой,
И пусть твои девицы для нас сошьют её.
Откладывать не хочется мне сватовство моё».

Красавица сказала ему в ответ на это:
«Шёлк у меня найдётся, нужны лишь самоцветы.
Пусть их в щиты насыплют В раннесредневековом быту щиты часто использовались для переноски звонкой монеты.

и принесут скорей».
Ни словом Гунтер с Зигфридом не возразили ей.

Спросила королевна: «Кто с вами поплывёт?
Знать это, брат мой милый, мне надо наперёд».
Сестре ответил Гунтер: «Мы едем вчетвером:
Я, Зигфрид, Хаген с Данквартом, лихим богатырём.

Всем четверым придётся, – запомни, королевна! –
Менять свою одежду три раза ежедневно,
И так мы будем делать подряд четыре дня,
Чтоб двор Брюнхильды в скупости не укорял меня».

Едва простились гости и удалились прочь,
Созвать велела свиту достойной Уты дочь
И отобрала тридцать отменных мастериц
Из множества сбежавшихся в покои к ней девиц.

Каменья понашили искусницы сперва
На шёлк из Цацаманки, Шёлк из Зазаманки. – Судя по «Парцифалю» Вольфрама фон Эшенбаха, Зазаманка – сказочная страна или город на Востоке.
Цацаманка – сказочная восточная страна, упоминаемая и в других памятниках средневековой немецкой литературы, например в романе Вольфрама фон Эшенбаха (1170–1220) «Парцифаль».

зелёный, как трава,
И аравийский, белый, как первый снег зимой,
А ткань пришлось раскраивать красавице самой.

С умением и толком работа шла у них.
Покрыли этим шёлком меха зверей морских.
На те меха глядели бургунды как на чудо.
Но про одежду я сказал ещё не всё покуда.

Кримхильде привозили не раз издалека
Ливийский и мароккский тончайшие шелка.
Нашлось их в Вормсе больше, чем при любом дворе,
И было ничего не жаль для Гунтера сестре.

Казался слишком дешёв ей даже горностай.
Для тех, кто за невестой в заморский ехал край.
Для них был выбран бархат чернее, чем агат.
И в наши дни украсил бы бойца такой наряд!

Он златом аравийским и камнями сверкал.
Хоть труд искусниц юных был тяжек и немал,
За семь недель девицы закончили шитьё. За семь недель девицы закончили шитьё. – Опять эпически долгие сборы.


Собрали и воители оружие своё.

Тем временем на Рейне корабль надёжный им
Построили бургунды с усердием большим,
Чтоб смело вышел в море король на судне том.
Недаром знатным девушкам пришлось спешить с шитьём.

От королевны Гунтер узнал в свой срок и час,
Что в точности исполнен им отданный приказ:
Одежда понашита для всех бойцов его,
И больше он откладывать не должен сватовство.

За спутниками Гунтер отправил по гонцу –
Пусть явятся и скажут, к лицу иль не к лицу
И впору иль не впору обновы им пришлись.
Обрадовались витязи и тотчас собрались.

И каждый рукодельниц благодарил сердечно:
На всех бойцах одежда сидела безупречно,
У всех наряды были столь пышны и богаты,
Что в них предстать с достоинством могли Брюнхильде сваты.

Осыпав похвалами искусниц молодых,
Вновь поблагодарили бойцы за платье их
И начали прощаться с учтивостью такой,
Что увлажнилось много глаз невольною слезой.

Сказала королевна: «Мой брат, останьтесь здесь.
Ведь и у нас на Рейне прекрасных дам не счесть.
Не лучше ли вам дома найти себе жену,
Чем плыть, рискуя головой, в заморскую страну?»

Знать, сердце ей шепнуло, что всем беда грозит.
С Кримхильдой вместе свита заплакала навзрыд.
Так много слёз струилось у женщин из очей,
Что потускнело золото нагрудных их цепей.

Она сказала: «Зигфрид, вам поручаю я
Того, кто мне дороже, чем жизнь и честь моя.
Пусть Гунтера повсюду от бед хранит ваш меч».
И протянул ей руку гость в ответ на эту речь.

Он обещал Кримхильде: «Пока я не паду,
Ваш брат, – ручаюсь в этом, – не попадёт в беду.
Жив и здоров со мною на Рейн вернётся он».
И отдала красавица воителю поклон.

Затем взвели на судно ретивых скакунов.
Снесли туда доспехи и платье удальцов.
Всё было в путь готово, настал прощальный миг.
У королевны молодой померк от скорби лик.

Красавицы у окон столпились, все в слезах.
Гудел попутный ветер в надутых парусах.
Стоял на судне Гунтер среди друзей своих.
«Кого ж мы кормчим сделаем?» – спросил король у них.

«Меня, – ответил Зигфрид. – Я наш корабль туда,
Где царствует Брюнхильда, доставлю без труда:
Пути-дороги в море давно знакомы мне». –
«Прощай!» – сказали весело бойцы родной стране.

Дал Зигфрид Нидерландский ладье багром толчок,
И к морю всё быстрее понёс её поток.
Встал Гунтер самолично у крепкого руля,
И вскоре скрылась из виду бургундская земля.

На корабле хватало отборных яств и вин –
Всем нужным в путь запасся бургундский властелин.
Довольно было места и людям и коням.
Спокойно судно прочное скользило по волнам.

От ветра мачта гнулась, поскрипывал канат.
За двадцать миль от Вормса бойцов застал закат.
Нёс к морю неуклонно их судно Рейн седой.
Кто знал тогда, что кончатся все их труды бедой!

Двенадцатое утро они в пути встречали,
Когда в страну Брюнхильды корабль валы примчали
И башни Изенштейна взнеслись над гладью вод.
Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот. Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот. – Новое указание на былое знакомство Зигфрида с Брюнхильдой.



Спросил державный Гунтер, когда увидел он,
Что остров и обширен, и густо населён:
«Чьё здесь владенье, Зигфрид, чьи замки и земля?»
Не затруднили витязя вопросы короля.

Он тотчас же промолвил: «Могу ответить – чьё.
Здесь царствует Брюнхильда, живёт народ её.
Плывём мы к Изенштейну, Брюнхильдиной твердыне.
Немало там вы встретите прекрасных женщин ныне.

Уговоримся сразу, как отвечать им так,
Чтоб и себя не выдать, и не попасть впросак.
С Брюнхильдой шутки плохи, а к ней явиться мы
Обязаны сегодня же, до наступленья тьмы.

Так вот, когда предстанем мы девушке пригожей,
Вам надлежит, герои, твердить одно и то же:
Что Гунтер – мой владыка, а я – вассал его. Вам надлежит… твердить… // Что Гунтер – мой владыка, а я – вассал его. – В «Песни о нибелунгах» не разъяснено, какова необходимость в подобном обмане. Не исключено, что, поскольку одолеть Брюнхильду способен лишь сильнейший, а Зигфрид уже прославился своею мощью, он выставляет Гунтера в виде своего сеньора, с тем чтобы Брюнхильда вообразила, будто Гунтер и есть сильнейший, – ибо с точки зрения Зигфрида наиболее сильный должен быть и высшим. Возможно, однако, автор, превративший Зигфрида из найдёныша, каковым он был в более ранних сказаниях, в принца королевской крови, вводит этот мотив для того, чтобы подготовить читателя к пониманию ссоры между Брюнхильдой и Кримхильдой, в ходе которой первая утверждает, что Зигфрид – подданный Гунтера (см. авентюру XIV).


Тогда уж он наверняка добьётся своего».

Своё высокомерье на время обуздав,
Все трое согласились, что нидерландец прав.
Вот почему от смерти спастись им удалось,
Когда с Брюнхильдой Гунтеру вступить в борьбу пришлось.

«Король, – добавил Зигфрид, – я не тебе служу,
А той, кем больше жизни и чести дорожу.
Я для тебя согласен сейчас на всё пойти,
Дабы потом в сестре твоей супругу обрести».



Авентюра VII
О том, как Гунтер добыл Брюнхильду


Всё ближе к Изенштейну нёс судно пенный вал,
И Гунтер в окнах замка внезапно увидал
Немало дев, взиравших на витязей чужих.
Король был раздосадован тем, что не знает их.

Он спутнику промолвил: «Узнать я был бы рад,
Что это за девицы у окон встали в ряд,
Вперяя взоры в море, где наш корабль бежит,
И почему у них такой высокомерный вид?»

Ему ответил Зигфрид: «Вы лучше осторожно
На тех девиц взгляните и молвите неложно,
Какую б вы избрали, когда б вам выбор дать».
Воскликнул Гунтер доблестный: «Нетрудно угадать!

С осанкой горделивой стоит она одна
В одежде белоснежной вон у того окна.
Пленила взор мой жадный она красой своей,
И если б был мне выбор дан, женился б я на ней».

«Ты не ошибся, Гунтер. Сбылась твоя мечта:
Перед тобой Брюнхильда, перед тобою та,
В кого ты понаслышке уже давно влюблён».
Красою девы царственной король был ослеплён.

Она уйти велела прислужницам своим:
Невместно на приезжих глядеть из окон им.
Исполнили послушно они приказ её,
Но лишь затем, чтоб тут же вновь приняться за своё.

Принарядившись наспех, они опять тайком
Приникли к узким окнам в надежде хоть глазком
(От века любопытством страдает женский пол!)
Взглянуть на тех, кого Господь в их дальний край привёл.

Сошли четыре гостя на берег с корабля.
По сходням королевич свёл лошадь короля, По сходням королевич свел лошадь короля… – Зигфрид играет перед Брюнхильдой роль подданного Гунтера, и хотя тому прекрасно известно, что это не более как видимость, сознание того, что его наблюдают дамы в такую минуту, возбуждает в нём гордость: символический акт и сам по себе в глазах средневековых людей обладал огромной ценностью.


И Гунтер словно вырос – так был он горд и рад,
Что взоры женские за ним в подобный миг следят.

Надёжно нидерландец держал его коня, –
А был тот конь могучий и резв, и полн огня, –
Покуда Гунтер в стремя ногою не ступил,
Но все услуги Зигфрида король потом забыл.

Хоть быть слугой впервые пришлось в тот день ему
И не держал с рожденья он стремя никому,
Проделал это Зигфрид, не устыдившись дам,
И своего коня затем на сушу вывел сам.

У короля бургундов и Зигфрида бела,
Как первый снег, одежда …бела, // Как первый снег, одежда… – В описании одежд первой пары (Гунтер и Зигфрид) и второй (Хаген и Данкварт – строфа 402) – контраст белого и чёрного цветов.

и масть коней была.
У каждого на локте сверкал блестящий щит.
Собой являли витязи великолепный вид.

К Брюнхильде в замок мчалась четвёрка смельчаков,
И скакуны их были достойны седоков:
Поперсия и сёдла сплошь в дорогих камнях,
Бубенчики из золота на узких поводах.

Отточенные копья вздымали удальцы.
До самых шпор свисали у них мечей концы,
А меч был остр и тяжек у каждого бойца,
И всё это заметила Брюнхильда из дворца.

За нидерландцем Данкварт и смелый Хаген мчались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58