А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Отправились молиться с дружиной короли,
Но встали перед храмом и в двери не вошли –
Совет им подал Хаген не заходить в собор:
«Держаться вместе мы должны, чтоб гуннам дать отпор.

Друзья мои, поставьте свои щиты у ног
И первого, кто скажет вам слово поперёк,
Разите без пощады, чтоб наповал убить.
Лишь дерзость нам оградою отныне может быть».

К господню храму Хаген с отважным скрипачом
По площади соборной направились вдвоём –
Хотелось с королевой столкнуться им в дверях.
Сверкал неукротимый гнев у витязей в очах.

Тут показался Этцель с супругою своей.
Роскошная одежда была в тот день на ней.
Вздымая тучи пыли, за ними следом шло
Вассалов их воинственных несметное число.

Заметив, что доспехи на всех гостях блестят,
Хозяин с изумленьем всмотрелся в их наряд
И рек: «Зачем в кольчугах пришли мои друзья?
Коль им обиду нанесли, её заглажу я.

А если был случайно ущерб им причинён,
По первому же слову он будет возмещён –
Пусть только скажут прямо, что нужно сделать мне.
Как жаль, что кто-то оскорбил их у меня в стране!»

«Никем, – ответил Хаген, – мы не оскорблены, Никем, – ответил Хаген, – мы не оскорблены. – Хаген хочет устыдить Кримхильду: попытка ночного нападения на гостей в доме хозяина, сколь она ни гнусна, нисколько не испугала бургундов и не заслуживает упоминания. Кримхильде приходится снести и это унижение, хотя она знает, что в Бургундии не существует обычая, на который здесь ссылается Хаген («На пир три дня являться в доспехах и с мечами»).


А лишь блюдём обычай своей родной страны –
На пир три дня являться в доспехах и с мечами.
Обидь нас кто, об этом вам мы доложили б сами».

На Хагена Кримхильда, услышав эту ложь,
Со злобою взглянула, но промолчала всё ж.
Не смела опровергнуть она слова его,
Хоть помнила обычаи народа своего.

Ведь если бы всю правду её супруг проведал,
Раздору бы начаться державный Этцель не дал.
Вот почему смирила свой нрав его жена,
Хоть ненавистью к родичам была, как встарь, полна.

Стояли два бургунда у входа в божий храм, Стояли два бургунда у входа в Божий храм… – Параллель к сцене у входа в собор, происшедшей некогда между Кримхильдой и Брюнхильдой (ну вот, и божий христианский храм – так какие сомнения насчёт колоколов у язычников?).


И только на две пяди они по сторонам
Неспешно отступили, когда Кримхильда к ним
Высокомерно подошла со всем двором своим.

Побагровели гунны от дерзости такой
И дать уже бургундам готовы были бой,
Но вовремя сдержались – внушал им Этцель страх,
И дело, к счастью, кончилось лишь толкотнёй в дверях.

На площадь после службы все высыпали вновь,
И гунны лихо сели на добрых скакунов.
Кримхильду провожало семь с лишним тысяч их,
А также много знатных дев, красавиц молодых.

Кримхильду в зал дворцовый отвёз её супруг.
Там у окна уселся с женою он сам-друг.
За ними встали дамы, вперяя взгляд во двор,
Куда съезжались на турнир бойцы во весь опор.

Бесстрашный Данкварт тоже поспел к началу боя.
За ним оруженосцы и слуги шли толпою,
Ведя для нибелунгов осёдланных коней,
И не было там скакунов, разубранных пышней.

Когда в седло вскочили с дружиной короли,
Стоять призвал их Фолькер за честь родной земли
И биться так, чтоб в схватке стяжать почёт и славу.
Пришёлся землякам его такой совет по нраву.

Рад показать был каждый, на что способен он.
В обширный двор стекались бойцы со мех сторон.
Далёко разносился ударов тяжкий гром,
И любовались битвою Кримхильда с королём.

Пятьсот мужей отважных, что Дитриху служили,
Туда верхом примчались, взметая клубы пыли.
С приезжими схватились они бы, как один,
Когда б им это разрешил их славный господин.

Меж смелых бернцев было богатырей немало,
Но Дитриху известно намеренье их стало,
И, сильно опасаясь за подданных своих,
Он вызвать не дал им на бой бургундов удалых.

Пришло на смену бернцам бехларенцев пятьсот.
Щитами прикрываясь, носились взад-вперёд
Они вдоль стен дворцовых во всём вооруженье,
Но Рюдегер почтенный был не рад их появленью.

К своим вассалам верным немедля подскакав,
Разумными словами им объяснил маркграф,
Что Гунтеровы рейнцы весьма раздражены
И уклониться от игры бехларенцы должны.

Ушли герои с поля, очистив место там
Воинственным тюрингам и датским удальцам.
Их было десять сотен, как люди говорят.
Обломки копий сыпались на землю, словно град.

Вели дружину Ирнфрид и Хаварт, муж достойный,
Но встретили их гости с надменностью спокойной
И отразили натиск тюрингских храбрецов,
Разбив на части множество сверкающих щитов.

На вормсцев двинул Блёдель трёхтысячную рать,
И глаз была не в силах Кримхильда оторвать
От схватки исступлённой, что перед нею шла.
По-прежнему сородичам она желала зла.

В бой устремился Рамунг, с ним – Хорнбог, Шрутан, Гибих.
Вы все бы им дивились, коль увидать могли б их.
Неустрашимо гунны с бургундами дрались.
Обломки копий над дворцом, свистя, взвивались ввысь.

Но всё же это было лишь воинской игрой,
Хотя сражались вормсцы со смелостью такой,
Что от ударов мощных гудели двор и зал,
И каждый зритель искренне героев восхвалял.

Столь рьяно в гущу схватки кидались смельчаки,
Что вскоре забелели от пота чепраки
На их конях ретивых, набегавшихся вволю.
Ни гости, ни хозяева не уступали поля.

Соратникам промолвил бесстрашный Фолькер так;
«Всерьёз схватиться с нами едва ль посмеет враг.
Коль в ссору не втянули нас гунны даже тут,
То с нами затевать её и дальше не дерзнут.

Коней на отдых в стойла мы отвести велим,
А как начнёт смеркаться, турнир возобновим.
Быть может, свежий вечер Кримхильду охладит,
И за отвагу нас она хвалою наградит».

До тут могучий шпильман заметил, что на двор
Какой-то гунн пригожий влетел во весь опор.
Пышней любой из женщин был витязь разряжён Пышней любой из женщин был витязь разряжён… – Гуннские рыцари, по оценке автора эпопеи, наряжались безвкусно, по-варварски, не зная меры.


Понравиться одной из них хотел, наверно, он.

«Не упущу я случай, – сказал скрипач друзьям. –
Сейчас при дамах рухнет с седла любимец дам.
Вы только не мешайте мне проучить его.
А коль Кримхильда взбесится, так что нам до того?»

«Оставьте, – молвил Гунтер, – намеренье своё.
Коль ссора неизбежна, не мы начнём её Коль ссора неизбежна, не мы начнем её… – Гунтер, в отличие от Хагена и Фолькера, не желает брать на себя инициативу в развязывании вооруженного конфликта, хотя и убедился в его неизбежности.


Пускай лежит на гуннах, а не на нас вина».
Меж тем хозяин всё сидел с супругой у окна.

«Мне б тоже, – вставил Хаген, – продолжить бой хотелось.
Пусть витязи и дамы оценят нашу смелость
И меж собой хотя бы о ней поговорят,
Коль скоро у хозяйки нет для нас иных наград».

Коня отважный Фолькер погнал обратно вскачь.
Поверг в большое горе и дам и дев скрипач.
Пронзён был гунн красивый копьём врага насквозь.
Немало слёз пролить о нём всем женщинам пришлось.

Последовал и Хаген за шпильманом лихим.
Все шестьдесят вассалов помчались вместе с ним
И яростную схватку затеяли опять,
А Этцель продолжал за ней с женою наблюдать.

Чтоб Фолькер не остался один среди врагов,
Три короля с дружиной из тысячи бойцов
Ему без промедленья на помощь поспешили.
Немало вражеских щитов их копья сокрушили.

Когда красавца-гунна скрипач убил на месте,
Воззвали со слезами его друзья о мести
И на расспросы ближних: «Кем родич наш сражён?» Кем родич наш сражен? – Рыцари сражались со спущенными забралами, и лиц их не было видно.


Ответили, что Фолькером был предан смерти он.

Родня маркграфа-гунна, который пал в бою,
Схватилась за оружье, чтоб честь спасти свою
И отплатить убийце погибшего бойца.
Заметив это, выбежал сам Этцель из дворца.

Звучали вопли гуннов всё горестней и злей,
И спешилась дружина трёх братьев-королей,
Готовясь в рукопашной дать недругам отпор,
Но тут хозяин подоспел и прекратил раздор.

Когда за меч схватился один маркграфов друг,
У гунна Этцель вырвал оружие из рук
И разогнал буянов, в сердцах на них крича:
«Меня вы опозорите, напав на скрипача.

Я видел, как он дрался и как врага убил –
Не умысел, а промах тому виною был.
Ему я не позволю обиду нанести
И долг гостеприимства впредь заставлю вас блюсти.

Оставьте-ка в покое гостей моих честных».
Увидев, что хозяин горой стоит за них,
Без лишних опасений велели короли,
Чтоб слуги приняли коней и в стойла отвели.

Забыть о ссоре Этцель вассалам приказал
И об руку с шурьями пошёл обратно в зал.
Когда ж умылись вормсцы, им подали еду,
Но много было там людей, питавших к ним вражду.

Пока гостей хозяин усаживал за стол,
К Кримхильде смелый Дитрих со свитой подошёл,
И разговор коварный с ним повела она:
«Властитель Бернский, помощь мне до крайности нужна».

Тут Хильдебранд вмешался: «Я не помощник той,
Кто смелым нибелунгам желает смерти злой.
Подобная затея не кончится добром:
Отвагою померятся они с любым врагом».

А Дитрих королеве учтиво молвил так:
«Исполнить вашу просьбу я не могу никак.
Меж вашими родными и мною счётов нет,
И в ход пускать оружие мне против них не след.

Да и к лицу ль об этом вам, госпожа, просить?
Поверьте, люди будут везде вас поносить,
Коль братьев вы убьёте, их заманив сюда.
Нет, мстить я им за Зигфрида не стану никогда».

На Дитрихе осекшись, она не унялась
И Блёделю в награду за помощь поклялась
Дать Нудунгову марку, но, Данквартом сражён,
Так щедрым даром и не смог воспользоваться он.

Сказала королева: «Ах, деверь, помоги!
Пируют в этом зале сейчас мои враги,
Которыми был Зигфрид, мой милый муж, убит.
Я буду век служить тому, кто мстить мне пособит».

Ответил Блёдель: «Знайте, владычица моя,
Что на гостей при брате напасть не смею я.
У Этцеля бургунды теперь в такой чести,
Что я пропал, коль им дерзну обиду нанести».

«Зато найдёшь ты, Блёдель, заступницу во мне.
Дам золота тебе я, а серебра – вдвойне
И сил не пожалею, чтоб ты в свой час и срок
Женой невесту Нудунга торжественно нарёк.

Я Нудунгову марку тебе пообещала,
Но к ней земель и замков в придачу дам немало.
Ты в жизни испытаешь все радости сполна.
Ручаюсь в этом словом я, а слову я верна».

Когда услышал Блёдель про множество наград,
Из коих был невесте всего сильнее рад,
Решился за Кримхильду он обнажить свой меч.
Костьми из-за неё пришлось ему с дружиной лечь.

Промолвил он невестке: «Вернитесь в зал опять,
А я уж постараюсь внезапно шум поднять.
Вы с Хагеном сочтётесь сегодня наконец.
Доставлен будет связанным к вам Гунтеров боец».

«К оружью! – крикнул Блёдель дружинникам своим.
Сейчас мы над врагами расправу учиним.
Угодно королеве, чтоб дал я бой гостям.
Сегодня жизнью, храбрецы, рискнуть придётся вам».

Увидев, что послушен и верен деверь ей,
Кримхильда в зал к супругу вернулась поскорей
И села там, где Этцель с бургундами сидел.
Приуготовлен ею был им горестный удел.

Давно в ней жажда мести все чувства заглушила.
Вражду любой ценою разжечь она решила
И привести велела малютку-сына в зал. И привести велела малютку сына в зал. – Согласно скандинавской версии сказания, Гудрун своею рукою умерщвляет сыновей, принося их в жертву своей мести, и кормит их мясом ничего не подозревающего Атли. В «Песни о нибелунгах» этот мотив сохраняется в существенно смягченном виде: Хаген убивает мальчика, мстя за умерщвление своих воинов (строфа 1960 след.). Однако автор эпопеи изображает дело так, что Кримхильда, приведя сына в пиршественный зал, тем самым сознательно обрекла его на смерть. Ёе замысел, очевидно, по этой версии, таков: видя, что Этцель сохраняет дружеское расположение к бургундам, Кримхильда жертвует сыном с целью разжечь в муже ненависть к ним.


Кто женщину безжалостней когда-нибудь видал?

Пошли за юным принцем четыре удальца,
И приведён был Ортлиб к столу его отца.
Владетель Тронье тоже сидел за тем столом.
Ребёнка, злобой обуян, он умертвил потом.

Взглянул державный Этцель на сына своего
И, полон дружелюбья, сказал дядьям его:
«Вот тот, кто мне подарен был вашею сестрой.
Пусть всей родне отрадою наследник служит мой.

Он будет добрый витязь, коль в вас пойдёт, шурья.
Двенадцать стран обширных ему оставлю я.
Тогда, прославлен, знатен, отважен и силён,
Всем вам, друзья и родичи, опорой станет он.

Услуги – и немалой – я жду от вас, как зять.
Когда придёт вам время отбыть на Рейн опять,
Дозвольте, чтобы с вами поехал сын сестры,
И будьте с мальчиком всегда сердечны и добры.

Пусть под присмотром вашим племянник ваш растёт. Пусть под присмотром вашим племянник ваш растёт. – Согласно германскому обычаю (встречающемуся, впрочем, и у других народов), короли и вообще знатные люди отдавали своих детей на воспитание родственникам или приближённым, что способствовало укреплению дружеских связей между семьями. Этцель, делая подобное предложение бургундам, оказывал им доверие. Но вместе с тем воспитатель считался человеком, стоящим ниже на социальной лестнице, нежели отец воспитанника, и, возможно, в словах Хагена (строфа 1918), помимо угрозы, есть и оттенок недовольства тем, что Этцель хочет унизить его господ.


За это, став мужчиной, мой Ортлиб в свой черёд
Тому, кто вас обидит, сумеет дать отпор».
Кримхильда молча слушала весь этот разговор.

Владетель Тронье молвил: «Зачем на воспитанье
Брать нашим государям его до возмужанья?
Ему, судя по виду, совсем недолго жить. Ему, судя по виду, совсем недолго жить. – По древним поверьям, смерть накладывает свой отпечаток на человека заранее.


Едва ль я буду Ортлибу когда-нибудь служить».

На неучтивца глянул хозяин, помрачнев.
Он не сказал ни слова, переборол свой гнев, Он не сказал ни слова, переборол свой гнев… – Этцель, воплощение куртуазности, подавляет гнев, вызванный словами Хагена, и продолжает выполнять по отношению к гостям функции радушного хозяина.


Но в сердце уязвлённом тревогу ощутил:
Увидел Этцель явственно, что Хаген не шутил.

Потупился он скорбно, а гости-короли
От дерзости вассала в смущение пришли,
Но в разговор вмешаться им не позволил стыд.
Они ещё не ведали, что Хаген учинит.



Авентюра XXXII
О том, как Данкварт убил Блёделя


Меж тем был к битве Блёдель уже вполне готов. Меж тем был к битве Блёдель уже вполне готов. – Действие, описываемое в авентюре XXXI, внезапно прерывается переходом в зал, где пируют оруженосцы бургундов. На то время, пока происходит схватка над телом поверженного Данквартом Блёделя, в зале, где сидят Этцель со знатными гостями, ничего не происходит, – действие тут возобновится лишь с приходом Данкварта с вестью о происшедшем. Как уже отмечено (см. прим. к строфе 1803), в эпосе нет параллельного развития событий, но лишь последовательное.


Пошло с ним десять сотен испытанных бойцов
В зал, где с прислугой Данкварт сидел и пировал.
Там скоро меж героями раздор забушевал.

Когда к столам бургундов направил Блёдель шаг,
Поднялся Данкварт с места и гунну молвил так:
«Вам, государь мой Блёдель, мы рады, как всегда.
Поведайте, что вас прийти заставило сюда».

Надменно Блёдель бросил: «Не радуйся, пришлец.
Приход мой означает, что ждёт тебя конец.
Расплатишься ты ныне за братнюю вину –
За то, что Хагеном сражён был Зигфрид в старину».

Воскликнул Данкварт: «Полно! Ужели мы должны
Жалеть о том, что были к друзьям приглашены? Ужели мы должны // Жалеть о том, что были к друзьям приглашены? – Расправа над бургундами, которую замыслила Кримхильда, ужасна, помимо того что жертвой мести должны пасть её родичи, ещё и тем, что при этом попираются все законы гостеприимства.


Когда скончался Зигфрид, мне было мало лет, Когда скончался Зигфрид, мне было мало лет… – Эти слова Данкварта противоречат тому, что рассказывается в первой части «Песни о нибелунгах»: он участвовал в поездке Гунтера к Брюнхильде (см. авентюры VI и VII).


И не обязан я держать за смерть его ответ».

«Его убили Гунтер и Хаген, а за это
Тебе платить придётся – с обоими в родстве ты. …а за это // Тебе платить придется – с обоими в родстве ты. – По германским обычаям, месть распространялась не только на убийцу и его ближайших родственников, но и на более далеких сородичей; важно было нанести ощутимый ущерб роду врага.


Бургунды, защищайтесь! Вам больше нет спасенья,
И кровью вашей утолит Кримхильда жажду мщенья».

«Коль вы, – ответил Данкварт, – стоите на своём,
Мне жаль, что столковаться пытался я с врагом», –
И выскочил проворно из-за стола герой,
Вытаскивая на ходу клинок булатный свой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58