– Ладно, иди и делай то, что я тебе сказал.
С этими словами мистер Розье повернулся к обоим сыновьям спиной и быстрым шагом вышел из библиотеки.
Братья переглянулись. Бернард опять вытер пот с верхней губы и подошел к окну.
– Смог бы ты терпеть такую жизнь каждый день? – спросил он через некоторое время, оборачиваясь к брату.
– Нет. Я бы не выдержал.
– Тебе повезло, что ты не должен этим заниматься.
– Да, я думаю, мне повезло. – Роджер окинул взглядом длинные ряды книг в шкафах вдоль стен. – Да, мне, в самом деле, повезло, – повторил он, обращаясь на этот раз скорее к самому себе, чем к Бернарду.
Роджер на днях приехал на каникулы из Оксфорда, где он учился. По правде сказать, его до сих пор удивляло, что отец позволил ему поступить в Оксфорд, вместо того, чтобы заставить заниматься бизнесом, как его старшего брата. Думая об отце и о брате, занятых всю свою жизнь выкачиванием денег из шахты, Роджер всякий раз радовался, что ему самому удалось избежать этой участи. Нет, он бы никогда не смог наживаться на этих бедных людях, которых нужда заставляла спускаться под землю и работать в нечеловеческих условиях за мизерную плату. Его отец считал, что шахтеры не заслуживают лучшего обращения, что сам Бог велел им влачить нищенское существование…
Однако его семье Бог почему-то велел жить не иначе, как в этом роскошном доме с фермой и тридцатью акрами земли, иметь в своем распоряжении двадцать человек прислуги, если не считать сельскохозяйственных рабочих. Но, даже имея все это, его родители не были полностью удовлетворены своим образом жизни. По мнению матери, они жили недостаточно роскошно, в то время как отцу не хватало престижа.
Отец построил в деревне коттеджи для рабочих и был владельцем бакалейной лавки. Получалось, что даже те немногие деньги, которые он выплачивал шахтерам за их адский труд, к нему же и возвращались через лавку. Отец мог считать себя хозяином шахтерского поселка, но и этого ему было мало. Отец жаждал престижа, Бернард тоже жаждал престижа. Потому, наверное, они и послали его в Оксфорд, что это увеличивало престиж семьи в глазах окружающих. Хоть отец и брат и посмеивались над его тягой к знаниям, в глубине души они все-таки гордились тем, что в их семье есть ученый человек.
В отличие от брата, Роджер не обладал большой силой характера… Однако он был наделен незаурядным умом и склонен к анализу, что позволяло ему без особого труда угадывать намерения и цели членов своей семьи и извлекать из этого личную выгоду.
– Я купил новую лошадь, – сообщил ему Бернард.
– Что? – Роджер посмотрел на брата, щурясь от яркого света.
– Я сказал, что купил новую лошадь, – повторил тот. – Гнедую.
Роджер медленно покачал головой, улыбаясь про себя. У них не было денег, они были по горло в долгах, не знали, как из этого выпутаться, – однако Бернард купил себе новую лошадь!
– Хочешь на нее взглянуть? – предложил Бернард и, не ожидая ответа, вышел из комнаты.
Роджер последовал за ним.
Они пересекли холл по направлению к лестнице, где через боковой проход справа можно было выйти на улицу. Бернард, идущий впереди, распахнул дверь во внутренний двор – и сразу же натолкнулся на Кэти Малхолланд, которая шла навстречу с двумя ведрами, полными помоев.
От неожиданного толчка девушка упала, и помои расплескались вокруг нее. Бернард разразился бранью, брезгливо глядя на свои бриджи, на которые попали грязные брызги.
– Проклятая дуреха! – кричал он перепуганной девушке, неподвижно лежащей на булыжниках у его ног. – Ты что, ослепла?
Кэти не смела пошевелиться, не смела даже поднять головы. Ее юбка из набивного ситца задралась до колен, обнажая худые икры, затянутые в белые чулки. В одной руке она продолжала сжимать ручку ведра, другой прикрывала лицо.
Ей казалось, что небеса разверзлись, и сам Господь Бог стоял над ней, намереваясь покарать ее за ужасный проступок. И это было почти так, потому что над ней стоял не кто иной, как мистер Бернард, сын хозяина. Даже не глядя на мистера Бернарда, Кэти уже знала, что испачкала его брюки. Какое наказание ожидает ее?
Конечно, в том, что она упала, виноват сам мистер Бернард. Это он налетел на нее, а она испугалась и не успела увернуться. Ведь разве она могла ожидать, что хозяйский сын выйдет из бокового прохода, которым пользовалась только прислуга? Только она ни в коем случае не должна говорить этого мистеру Бернарду. Она скажет, что во всем виновата она – просто поскользнулась и упала…
– Ну же, вставай. Не бойся, все в порядке.
Мистер Роджер поднял ее с земли, ласково улыбаясь ей, и Кэти робко посмотрела на него сквозь растопыренные пальцы, все еще не решаясь отнять руку от лица.
– Смотри, на что ты похожа, – мистер Роджер оглядел ее выпачканное помоями платье. – Пойди-ка, приведи себя в порядок. Кстати, как тебя зовут?
– Кэти, сэр, – ответила девушка, не забыв при этом присесть в учтивом поклоне.
– Иди, помойся под насосом, Кэти, и смой с себя эту грязь, – сказал мистер Роджер, слегка наморщив нос.
– Да, сэр.
Кэти медленно опустила руку, которой закрывала лицо, и с опаской посмотрела в сторону Бернарда, входящего в конюшню на противоположном конце двора. Может, ей удастся избежать нагоняя, если она быстренько уберет за собой и вернется на кухню, пока повариха не заметила того, что она натворила.
– Благодарю вас, сэр, – прошептала Кэти.
Еще раз, поклонившись мистеру Роджеру и подхватив ведра, она опрометью бросилась к насосу за углом.
Наполнив оба ведра, Кэти вернулась на то место, где упала, и вылила воду на булыжники, смывая с них помои. Потом нагнулась и быстро подобрала хлебные корки, шкурки от бекона и кости, разбросанные вокруг. Собрав отходы в ведра, она помчалась через двор к помойной яме. Через несколько секунд она уже опорожнила ведра и опять была у насоса.
Сбросив грязный фартук, Кэти застирала перед платья, тщательно вымыла лицо и руки. Она наденет чистый фартук, а этот постирает потом. Сейчас главное – успеть вернуться на кухню, пока повариха не хватилась ее. Через минуту Кэти уже была на кухне.
Поглядывая краем глаза на повариху, стоящую у дальнего конца длинного белого стола, расположенного по центру огромной кухни, Кэти поставила пустые ведра под деревянную мойку так, чтобы одно из них находилось прямо под сточным отверстием. Кажется, повариха не слышала шума во дворе и, судя по ее виду, пребывала сегодня в хорошем расположении духа. Девушка с облегчением вздохнула и, опустившись на табурет возле бочонка с овощами, принялась чистить картошку.
Кэти поступила работать к Розье, когда ей было одиннадцать лет. Сейчас ей пятнадцать, и она все так же помогала на кухне, выполняя всю самую грязную, унылую работу. Впрочем, Кэти не жаловалась на жизнь, за исключением разве что тех случаев, когда Дотти Блэк, вторая судомойка, уносила домой все объедки, ничего не оставляя ей. В конце концов, повторяла себе Кэти, она как-никак зарабатывала шиллинг в неделю и была, кроме всего прочего, любимицей миссис Дэвис, экономки.
Услышав голос поварихи, Кэти вздрогнула от неожиданности:
– Ты еще не закончила чистить картошку?
– Почти закончила, мэм.
– Ты почистила репу?
– Почистила, мэм…
Повариха украсила зеленью блюдо палтуса под майонезом и поставила его на длинную узкую полку, соединенную с одной из стен.
– Я, наверное, сойду с ума. Надо столько всего приготовить – и на это мне дали всего четыре дня, – пожаловалась она вслух. – Хоть бы выбрали меню попроще, что ли. И думаешь, мне заплатят сверх жалованья за то, что я сбиваюсь с ног из-за этого приема? Куда там! Да еще мне придется помогать сервировать столы в зале. Нет, я больше этого не выдержу.
Рассеянно слушая сетования поварихи, Кэти тем временем с вожделением поглядывала на длинный ряд красочных блюд, расставленных на полке. Сегодня на ленч подавались холодные закуски, и вряд ли на ее долю перепадет что-нибудь из этих яств! После того, как остатки еды со стола хозяев побывают в комнате у экономки, и после того, как к ним приложатся мистер Кеннард и мисс Стоквелл. Но с обеда и для нее должно что-нибудь остаться. Кэти знала на память обеденное меню: на первое будет подан суп, за ним последуют жареная рыба, копченая селедка и вареный язык. Потом – телячьи мозги с овощами и четыре других овощных блюда. Трапеза завершится тремя десертами на выбор и фруктовым салатом. Кэти была уверена, что миссис Дэвис отложит для нее немного еды, которую она сможет взять с собой домой. Девушка вдруг с радостью вспомнила, что завтра – день выплаты жалованья, а в воскресенье у нее будут свободные полдня и она сможет навестить родных и отнести им деньги.
«Здравствуй, дитя», – услышала она голос матери, и перед ее мысленным взором пронеслись лица отца, деда, Джо и Лиззи. В воскресенье она поделится с домашними новостями, опишет во всех подробностях приготовления к балу в честь помолвки мистера Бернарда, расскажет о меню, обо всех чудесных яствах, которые будут предложены гостям, о цыплятах, утках и гусях, которые уже висят в холодильной комнате, ожидая, когда ими займется повариха; о поросятах, забитых специально для этого случая, о копченых окороках в погребе, о галлонах сметаны и о сотнях яиц, поступающих ежедневно на кухню с фермы, и об этой огромной корзине с сырами, присланной из Лондона… А еще она расскажет дома о том, как упала сегодня с помойными ведрами и забрызгала бриджи мистера Бернарда. Когда она столкнулась с мистером Бернардом, Кэти была до смерти перепугана, но сейчас, вспоминая об этом, она еле сдерживала смех. И уже представляла, как рассмешит ее рассказ домашних. Ее дед будет хохотать громче всех – он недолюбливает знать, поэтому эпизод с мистером Бернардом наверняка покажется ему очень забавным.
– Ну же, пошевеливайся. Не сиди целый день, сложа руки, – послышался недовольный голос поварихи.
– Я уже почти закончила, мэм. Осталось только две картофелины, – поспешно ответила Кэти, возвращаясь к действительности.
– Что-то долго ты сегодня чистишь картошку, – проворчала повариха. – Отскобли-ка мне лучше эти кастрюли, – она указала на три высокие стопки медных кастрюль сбоку от плиты. – И начисть их как следует – так, чтоб блестели.
Так проходил день Кэти, за чисткой овощей, мытьем кастрюль и выносом отходов, пока не наступала ночь. Тогда она брала свою свечу и, валясь с ног от усталости, шла спать.
Зимой каждому слуге выдавалось по две свечи в неделю, летом – по одной. Кэти никогда не использовала все полагающиеся ей свечи – к концу дня она была так вымотана, что, едва добравшись до постели, сразу же засыпала мертвецким сном. Однако она не могла взять не использованные ею свечи домой – правила были таковы, что прежде, чем получить новую свечу, надо было сдать огарок старой. Жаль, свечи очень бы пригодились дома, особенно долгими зимними вечерами, когда у ее отца возникало желание читать или обучать грамоте других шахтеров, так же, как его самого обучил в свое время грамоте мистер Берне, священник.
Впрочем, сейчас лишь одно имело значение для Кэти: завтра – день выплаты жалованья, а послезавтра она пойдет навестить родных. Кэти скрестила два пальца, чтобы умилостивить богов, и волна радости пробежала по ней при мысли о доме, наполнив светом ее глаза и сделав ее тело таким легким, что она, казалось, могла бы взлететь.
В субботу утром Джордж Розье сидел за длинным столом в библиотеке и недовольно поглядывал на большой кожаный кошелек, разбухший от золотых монет. Каждый месяц, когда наступал день выплаты жалованья прислуге, он чувствовал покалывание под ребрами, и даже тот факт, что в течение года он прибирал к рукам большую часть заработка слуг, не мог смягчить его раздражения. Он уже и так страдал, когда ему приходилось оплачивать труд шахтеров, хоть и признавал, что некоторые из них – всего лишь немногие – в самом деле, заработали эти деньги. Но ведь домашнюю прислугу он обеспечивал всем – слуги жили под его крышей, питались и одевались за его счет. Мистеру Розье казалось вопиющей несправедливостью, что при всем этом он еще должен выплачивать им жалованье.
Джордж Розье вздохнул и дернул за шнур звонка. В следующее мгновение дверь отворилась, и на пороге появился Кеннард.
– Заходи, – пригласил его хозяин.
Дворецкий учтиво склонил голову набок и вошел в комнату. Вслед за ним вошли миссис Дэвис, Джейн Стоквелл, Фрэнк Татман, главный кучер, и Джеймс Уисден, главный садовник.
Когда настала ее очередь, Мэри Дэвис ровной походкой подошла к столу и присела в легком поклоне, выжидающе глядя на хозяина. Тот не спеша отделил один соверен от высокой стопки монет на столе, добавил к нему полсоверена и флорин и пододвинул к ней через стол деньги со словами:
– Один фунт двенадцать шиллингов.
Затем он принялся делить на маленькие стопки оставшиеся деньги, сверяясь, время от времени со списком, который держал перед собой.
– Фанни Крофт, шестнадцать шиллингов. Дэйзи Стадд, двенадцать шиллингов, – отрывисто говорил он, подталкивая стопки монет в сторону экономки. – Флорри Грин, четырнадцать шиллингов. Мэри Анн Хопкинс, семь шиллингов. Делия Миллер, один фунт. Дороти Блэк, восемь шиллингов. Иви Уокер, восемь шиллингов. Кэйт Мак Манус, четыре шиллинга. Кэти Малхолланд, четыре шиллинга… Вот, возьми, – он протянул экономке список прислуги. – Пусть распишутся в получении или поставят отметки. Кстати, – его длинный нос дернулся, и он слегка поморщился. Указывая пальцем на последнюю фамилию в списке, Джордж Розье спросил у экономки: – Эта Кэти Малхолланд – она умеет писать?
– Да, сэр.
– А читать?
– Да, сэр.
– Кто ее научил? – Он нахмурился, с подозрением глядя на экономку.
– Я думаю, ее отец, сэр, – ответила та после минутного колебания.
«Значит, Большой Малхолланд знает грамоту», – отметил про себя Джордж Розье. Ему следует помнить об этом, ведь грамотные шахтеры – зачинщики всех бед. Он сделал нетерпеливый жест рукой, и миссис Дэвис собрала деньги на небольшой медный поднос, подготовленный специально для этого, взяла список и вышла из комнаты, уступая место Джейн Стоквелл.
Выплата жалованья продолжалась, слуги один за другим подходили к столу, брали причитающиеся им деньги и, учтиво поклонившись хозяину, уходили. Только когда со всеми остальными было покончено и комната опустела, настал черед Патрика Кеннарда, самого высокооплачиваемого слуги.
Дворецкий всегда получал свое жалованье отдельно от остальных, что он рассматривал как знак особого уважения со стороны хозяина. К тому же другим слугам незачем знать, что он получает целых два соверена в месяц. Джордж Розье наблюдал, как Кеннард, взяв причитающиеся ему деньги, ставит вместо подписи крестик… Смешно, да и только: его самый привилегированный слуга, шеф всей прислуги, не в состоянии написать свое имя, в то время, как какая-то жалкая девчонка-судомойка умеет писать и читать!
Когда мистер Розье снова остался один, он подсчитал общую сумму денег, выплаченных сегодня слугам, и ужаснулся: она составляла шестнадцать фунтов восемь шиллингов. Шестнадцать фунтов восемь шиллингов! Если к этому прибавить затраты на их одежду и питание… А еще ему предстоит оплатить сельскохозяйственных рабочих и сторожей. Но все это лишь капля в сравнении с теми затратами, которые уходят на содержание дома и на поддержание подобающего образа жизни. Где, спрашивается, брать деньги, чтобы покрыть все эти расходы?
А теперь еще эти проклятые дикари на шахте собрались бастовать из-за грубого обращения надсмотрщика. И почему это все беды валятся на его голову? Вот, например, на шахте в Феллинге, всего в нескольких милях отсюда, никогда не случается ничего подобного. Магистрат на днях заявил, что самое подходящее место для бандитов из Джарроу и Хеббурна – под землей, и вообще не надо выпускать их оттуда. И магистрат был прав.
Глава 3
Кэти была готова к выходу. На ней была чистая одежда, на воротничке ее лучшего платья красовалась брошь, которая в свое время принадлежала ее бабушке, густые блестящие волосы прикрывала шляпка с маргаритками, подаренная ей в прошлом году миссис Дэвис. Ее вид был очень опрятным и праздничным.
Девушка расправила юбку, ниспадающую до самых носков ее башмаков, и принялась разглядывать свои руки. Руки у нее были красные и распухшие, с поломанными ногтями, но настолько чистые, насколько только их смогли сделать такими горячая вода, сода и щетка.
Кэти окинула взглядом свой уголок в маленькой комнатке под самой крышей, где она жила вместе с Дотти Блэк, другой судомойкой, проверяя, все ли здесь в порядке, на тот случай, если миссис Дэвис решит заглянуть к ней. Удовлетворенная осмотром, она спустилась этажом ниже и, предварительно постучавшись, вошла в комнату экономки.
На экономке сейчас не было белого крахмального чепчика, и Кэти она показалась смешной без этой привычной детали ее наряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39