Как только суда бросили якоря в нормандских водах, на берегу выстроились вооруженные люди. Узнав гостей, нормандские викинги проводили их в крепость Грольфа. Они отнеслись к Торку с недоверием, поскольку тот был сыном Гаральда, верховного короля, ненавистного врага Грольфа.Окруженные стражей, прибывшие вошли в просторный холл дворца Грольфа. Огромный мужчина, похожий на высокий дуб, встал, чтобы приветствовать их. Руби поняла, почему он заработал прозвище Пешеход. Не многие лошади способны были его выдержать.— Добро пожаловать в Нормандию, Торк, — вежливо, но прохладно приветствовал Грольф. — Подойди выпей со мной эля.Глаза с ледяной настороженностью смотрели на гостя.Грольф подвел их к камину, около которого сидели несколько женщин и мужчин, включая даму по имени Поппа, которую Грольф представил с особой улыбкой. Руби не поняла, жена это или любовница.Торк неловко переступил с ноги на ногу и перешел к делу.— Я прислан королем Зигтригом, а отсюда должен отправиться в Хедебю и Джомсборг, где вновь стану выполнять долг джомсвикинга.Глаза Грольфа проницательно смотрели на Торка.— А что злобный старый медведь хочет от меня на этот раз?Торк бесстрастно взглянул на Руби, казалось, тщательно взвешивая слова перед тем, как начать:— Он прислал меня сюда с этой женщиной — Руби Джордан. Она объявила себя твоей родственницей.— Моей? Но как это может быть? — удивился Грольф, извиняющимся взглядом окинув Поппу. — Кто ты, девушка?Все уставились на Руби. Раздались изумленные возгласы и вздохи, и взгляды присутствующих обратились к пожилой женщине — точной копии самой Руби. Так, наверное, будет она выглядеть в ее годы. Это была Эдда — старшая сестра Грольфа. Торк и Селик изумленно смотрели на Руби, поняв, что она с самого начала говорила правду. Облегчение отразилось на лице Торка.— Теперь тебе не придется рубить мне голову, — грустно прошептала Руби и ткнула его в бок локтем, пока Грольф и его семья взволнованно обсуждали происходящее.— Нет, я могу хорошенько шлепнуть тебя по заду, — хмыкнул Торк. — Что еще ты скрыла от меня?Руби уже хотела напомнить о том, что не собиралась лгать, но тут Грольф подозвал ее и попросил сесть рядом. Торк и Селик устроились в тяжелых креслах и поднесли к губам чаши с вином.— Ну, а теперь расскажи мне все. Кто ты? — спросил Грольф.Руби взглянула на Торка, гадая, стоит ли поведать истинную историю. Тот закатил глаза к небу, давая знать, что помощи от него не дождешься.— Я пришла из будущего, из тысяча девятьсот девяносто четвертого года, — медленно начала Руби и тут же увидела потрясенные лица собравшихся, не понимающих, то ли она лжет, то ли сошла с ума.Грольф гневно взглянул на Торка, но тот в шутливом отчаянии пожал плечами.— Сам видишь, почему Зигтриг послал ее сюда. Он убежден, что она шпионка Ивара, и хочет ее обезглавить.— Этот сын шлюхи способен казнить мою родственницу? — перебил Грольф, сузив глаза.— Нет. Поэтому я и привез ее, чтобы убедиться, говорит ли она правду. Он не хотел оскорбить тебя.— А если я откажусь от нее?Грольф задумчиво поджал губы, разгадав игру Зигтрига.Торк сцепил челюсти, так что губы растянулись в прямую линию. Прошло немало времени, прежде чем он ответил, и дернувшаяся щека выдала его волнение:— Тогда он велел мне обезглавить ее.Грольф оглядел молодых людей и захохотал.— Клянусь кровью Одина, этому негодяю королю нравится ставить тебя в дурацкое положение, верно, Торк?Торк ничего не ответил, явно недовольный шуткой Грольфа.Грольф обернулся к Руби и, подмигнув, потребовал:— Расскажи мне о себе побольше.Руби в негодовании выпрямилась, возмущенная издевательским тоном, но тут же глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и начала:— Когда-то, много лет назад, я составляла генеалогическое древо семьи и проследила историю предков отца на тысячу лет в прошлое. Среди них было немало знаменитых людей, таких, как Джеймс, герцог Ормондский.Руби поколебалась, услышав смешки придворных, но все же решила продолжать. В конце концов, терять больше нечего.— Я обнаружила, что ты мой дед в пятидесятом колене.Грольф ошеломленно уставился на нее, и в холле воцарилось мертвое молчание, прерываемое лишь потрескиванием дров в камине.— Я не помню всех, — упрямо продолжала Руби, — но знаю, что твой прапраправнук станет Вильгельмом Завоевателем.— Кем?— Вильгельмом Завоевателем, одним из величайших полководцев на все времена. Он станет королем всей Англии.Зачарованный Грольф, не обращая внимания на недоверчивое фырканье, взволнованно осведомился:— Говоришь, один из моих потомков станет королем Англии?Руби кивнула, и довольная улыбка осветила грубое лицо Грольфа.— Также, хотя тебя не называют сейчас герцогом, в историю ты войдешь как первый герцог Нормандский.— Ты и Зигтригу говоришь такие приятные вещи, чтобы снискать его расположение? — с подозрением спросил Грольф, считая, что она, вероятно, изрекает эти ложные пророчества, чтобы польстить ему.— Этот Зигтриг просто грязная свинья, которому нравится казнить людей! — порывисто воскликнула Руби, но тут же зажала ладонью рот, поняв все неприличие своего поведения. Однако мужчины громко рассмеялись, а женщины захихикали, явно одобряя ее отношение к человеку, которого терпеть не могли.— Предскажи еще что-нибудь насчет моей семьи, — попросил Грольф. Руби поняла, что он, как и Ательстан, принимает ее за ясновидящую, способную предугадывать будущее.— Я не так уж много помню насчет детей и внуков, — осторожно ответила она, решив не подчеркивать тему своего путешествия во времени, — но знаю, что у тебя есть сын, Уильям Длинный Меч, который расширит границы твоего герцогства, присоединив к нему Котентин или Шербур…Все обернулись к молодому человеку, стоявшему за креслом Поппы. Глаза подростка расширились при упоминании его имени.— … А у Уильяма будет сын, Ричард Первый, прозванный Бесстрашным, у которого тоже будет сын Ричард, прозванный Добрым, а от него родится Роберт, которого будут звать попеременно: то Великолепным, то Дьяволом. Единственный сын Роберта станет Вильгельмом Завоевателем.Напряженная тишина ничего не говорила Руби. Она не понимала, сказала ли слишком мало или зашла чересчур далеко.Наконец Грольф громко воскликнул:— Вот так так! Ничего себе! Из будущего ты, конечно, не пришла. Это невозможно. Зато несомненно, что в твоих жилах течет моя кровь. Нельзя не заметить сходства с моей сестрой, несмотря на эти короткие волосы. Скажи, ты, наверное, болела?Торк поперхнулся вином, и Селик прикусил губу, чтобы скрыть улыбку.— Нет, в моей стране многие так ходят, — ответила Руби гордо.— И где же это? Нет, не говори мне. Я больше ничего не желаю слышать о будущем.Повернувшись к Торку, он сухо осведомился:— Могу я спросить, какое отношение имеешь ты к моей внучке?Последнее слово, произнесенное нарочито подчеркнуто, означало, по-видимому, что он признал Руби и теперь все при дворе обязаны относиться к ней с подобающим уважением.Несколько долгих моментов взгляды Руби и Торка не отрывались друг от друга, словно настало время найти ответы на вопросы, которые еще не были решены. Наконец он посмотрел Грольфу в глаза:— Она моя женщина.Сердце Руби радостно встрепенулось.— Вы женаты?— Нет, я дал обещание другой, прежде чем покинуть Нортумбрию, — признался Торк и объяснил обстоятельства, приведшие к нежеланной помолвке.Грольф кивнул:— Ты и на Руби женишься?Торк снова долго молчал, прежде чем покачать головой:— Нет, я слишком много перенял обычаев христиан, чтобы жениться дважды.Руби почувствовала, как от лица отливает краска.Слишком знакомые слова — жестокие, ранящие… несмотря на то, что она уже слышала их не раз.Видя боль на лице Руби, Поппа впервые заговорила:— А что же будет с Руби? Ты совсем равнодушен к ней? Или любишь?Торк снова сжал челюсти. Он явно не желал отвечать Поппе, но знал, что молчание оскорбит Грольфа.— Что общего имеет с этим любовь? — уклончиво осведомился он наконец.Поппа удивленно подняла брови:— Для меня очевидно, что она тебе небезразлична. Неужели оставишь ее здесь, а сам уплывешь в Джомсборг?И снова Торк поморщился от слишком назойливых расспросов и встревоженно взглянул на Руби, пытаясь извиниться за публичное обсуждение их проблем. Она заметила, как Торк конвульсивно сжал кулаки, прежде чем ответить:— Я бы хотел взять ее с собой в Джомсборг, но решать ей… ехать или оставаться… если она здесь желанная гостья.Руби поняла, как трудно было Торку сказать это, и полюбила его за честность еще больше.Но Поппа испортила все, рассерженно спросив:— Она станет твоей любовницей? Немногим больше рабыни? И ты способен на такое?Торк угрюмо посмотрел на Руби, прежде чем вызывающе бросить:— Это касается только меня и Руби, и никого больше.Грольфа оскорбили слова Торка:— Нет, ошибаешься. Когда ты привез ее ко мне, чтобы узнать, приму ли я девушку, все связанное с ней стало моим делом. Я постараюсь выдать Руби замуж за богатого и знатного человека и не отпущу с тем, кто может в любую минуту покинуть ее!И, заметив свирепый вид Торка, Грольф непререкаемо объявил:— На сегодня, друг мой, споры закончены. Позже обсудим все еще раз.Руби стояла в потрясенном молчании, слушая, как они говорят о ней, словно о вещи, не имеющей права определять собственную судьбу. Неужели Грольф считает, что она не имеет права решать, уезжать с Торком или остаться? Опять она оказалась в ужасном положении!— Отведи Руби в ту спальню, что рядом с нашей, Поппа, чтобы она смогла отдохнуть перед ужином, — приказал Грольф и не терпящим возражений тоном бросил Торку:— Ты и Селик переночуете в том крыле, где живут гесиры.Руби беспомощно посмотрела на Торка, который ответил ей осуждающим взглядом. Неужели считает, что она так задумала? После того, что они пережили… как он может сомневаться в ее любви или желании быть с ним?Несмотря на слезы, переполнявшие ее глаза, он отвернулся от нее с ледяным презрением.Невыразимое ощущение пустоты заполнило Руби, а вместе с ним пришло страшное предчувствие, что ее будущему с Торком грозит беда. ГЛАВА 19 С Руби обращались, как с любимой родственницей — водили по замку и только что построенному собору, дарили роскошную одежду и драгоценности. По вечерам она сидела за высоким столом с семьей Грольфа и почетными гостями. После трапезы ее уговаривали петь и рассказывать истории, пока она едва не падала от усталости, но не могла уснуть, снедаемая желанием быть с Торком.Она была несчастна. Грольф и придворные делали все, чтобы не подпускать к ней Торка. Им не давали возможности поговорить наедине, не говоря уже о том, чтобы поцеловаться и лечь в постель. Руби мучительно тосковала о нем, не в состоянии выносить обвиняющие Оскорбленные взгляды, которыми он клеймил ее. Кажется, Торк считал, что ей нравится эта разлука, что она использовала его, желая достичь своих целей и оказаться в безопасности под защитой Грольфа.Три дня назад Торк протолкался сквозь толпу придворных и потребовал у Грольфа:— С твоего разрешения, Грольф, я хотел бы поговорить с Руби наедине.Руби видела, как трудно даются Торку вежливые слова и как ему хочется наброситься на Грольфа.— Позже, — холодно бросил Грольф и начал расспрашивать Торка об укреплениях, выстроенных Ательстаном.Прошлой ночью Торк снова попытался, но Грольф вместо ответа спросил:— Пойдем, расскажешь о товарах, которые привезли твои суда. Может, у тебя есть оружие, которое понадобится моим солдатам, или безделушки для Поппы.Сегодня Торк даже не собирался подходить, только беспрерывно пил, наблюдая за Руби, словно ястреб, явно заметив, как она похудела, а под глазами темные круги от бессонницы. Руби страстно желала подбежать к Торку, заверить его в своей любви, но два стражника, охранявшие ее день и ночь, конечно, не пустили бы.Наблюдая за непрерывным пьянством Торка, видя дерзкие взгляды в свою сторону, Грольф ударил кулаком по столу и ледяным тоном приказал слуге:— Вели этому наглому ублюдку Гаральда подойти — я хочу поговорить с ним, если он, конечно, не слишком одурманен моим элем.Несмотря на огромное количество выпитого, Торк, держась с каменным достоинством, медленно поднялся на возвышение, подчеркнуто игнорируя сидевшую поблизости Руби. Налитые кровью глаза говорили о бессонных ночах и невысказанных обидах. Руби встала, чтобы подойти к нему, но стражник положил ей руку на плечо и заставил сесть. Бесстрастное лицо Торка ничего не выражало, но Руби заметила, как сжимались и разжимались его кулаки.— Так, значит, незаконное отродье Рогнвальда желает обратиться к незаконному отродью Гаральда? — прорычал Торк, бросив ответное оскорбление в лицо нормандского правителя.Надменный вид Торка и резкие слова взбесили Грольфа. Он рассерженно вскочил, подавляя окружающих своим ростом и яростью. Только рука Поппы на его плече удержала герцога от нападения на Торка. Вместо этого он снова уселся и пригвоздил гостя к месту пылающим взглядом.— Почему бы тебе сразу же не отправиться в Джомсборг, Торк? — процедил он сквозь стиснутые зубы, грубо давая понять, что отказывает викингу в гостеприимстве. — Надеюсь, ты больше не тревожишься за безопасность Руби? — И, презрительно скривив губы, добавил:— Я думал, что джомсвикингам не дозволяется покидать их укрепленные дворцы больше чем на три дня.Торк, передразнивая Грольфа, тоже скривил губы и угрюмо ответил:— У меня есть разрешение заняться делами деда и своей торговлей, но ты прав, я скоро отплываю. Но сначала должен поговорить с Руби.— Хочешь попросить ее сопровождать тебя в Джомсборг?— Да.— Я не позволю.— Ты не позволишь? — охнула Руби. — С каких пор ты получил власть над моей жизнью?— Придержи язык, девушка, или выйди из холла, — бросил Грольф.— Она имеет право решать, — возразил Торк. Теплый взгляд, которым викинг одарил Руби, явно говорил о том, как он рад узнать о том, что она готова смело противостоять своему грозному родственнику.— Не имеет. Я сам выдам замуж свою внучку и обеспечу ее будущее.— Ты двуличен, Грольф! Много лет Поппа провела рядом с тобой, без благословения священника.Грольф выпрямился в полный рост вне себя от гнева, а его придворные схватились за мечи.— Ни один человек не имеет права сказать дурного слова о Поппе. Да, я обвенчался с дочерью короля Гизелой по христианскому закону, но даже тогда истинной женой считал Поппу и женился на ней, как только умерла Гизела.Искреннее сожаление мгновенно отразилось на лице Торка, и он поспешил заверить Грольфа:— Прости за неловкие слова, Грольф. Есть много оскорблений, которыми я мог бы ответить тебе, но никогда бы не стал чернить Поппу. Я просто хотел объяснить, что обычай брать любовниц широко распространен среди нашего народа, и никто не видит в этом ничего бесчестного.Грольф нехотя кивнул в знак того, что принимает извинение, и, усевшись, задумчиво побарабанил пальцами по столу.— Ты можешь получить мою внучку только после свадьбы, — наконец объявил он. — И больше я не желаю ничего знать. Кстати, последний совет — я предлагаю тебе отправиться в плавание утром, пока не дошло до ссоры или чего похуже между нами.Торк вопросительно посмотрел на Руби. Она была потрясена безоговорочным приказом Грольфа. Но прежде чем она успела что-то сказать, Торк повернулся и вылетел из холла, сопровождаемый Селиком.— Пожалуйста, позволь мне поговорить с ним, — умоляюще попросила Руби. — Только поговорить. И все.— Нет, — проворчал Грольф, все еще сердившийся на Торка. — Лучше покончить с этим сейчас.Руби в слезах выбежала из холла. Что, если Торк покинет Нормандию, не повидавшись с ней? Руби так много нужно ему сказать! Поехала бы она с ним, если могла бы? Возможно. Нет… по правде говоря, Руби не была сама уверена в этом. Сначала нужно понять, что чувствует к ней Торк и какими будут их отношения, если она поедет с ним в Джомсборг.Руби никогда бы не согласилась играть роль «другой женщины» в ее будущей жизни с Джеком. О Боже! Поппа последовала за Руби в ее спальню и начала утешать;— Поверь, это к лучшему, дитя. Уж мне-то хорошо известно, какую боль причиняет сознание того, что живешь с мужчиной без благословения церкви.— Ты предпочла бы разлучиться с Грольфом?— Сначала я не любила его, — улыбнулась Поппа. — Он убил моего отца, графа Беренже де Бейс, и сделал меня пленницей. Только гораздо позже я поняла, что люблю его.— Но как ты могла? — ахнула Руби, в то же время вспоминая, как проклинала жестокость Торка, когда тот запер ее в конюшне на пять дней, хотя по-прежнему любила его.— Грольф сильный человек, — объяснила Поппа, — справедлив и к тому же прирожденный правитель. Когда мы прибыли в Нормандию, он установил здесь законы викингов, особенно те, которые защищают собственность человека. Он так хотел, чтобы в его владениях царил мир, что приказывал своим людям оставлять сельскохозяйственные орудия без охраны, искушая воров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37