Что-то, по всей видимости, пошло тут наперекосяк, и это надо исправить. Вот сейчас он щелкнет пальцами, и зазвонит телефон и... «Ну а тогда что-нибудь придумаем. О'кей? Поехали».
Пол щелкнул пальцами.
Две пары грязных носков исчезли с пола и материализовались в ящике для белья, выстиранные, отглаженные и аккуратно свернутые. Сломанный карандаш на каминной полке сам себя наточил. Но больше ничего.
Разумеется, было бы неплохо, будь у него мобильник; но когда он оглядел комнату, на кровати лежала миниатюрная «моторола» пятого поколения. Он проверил, заряжен ли аппаратик, и лишь потом включил. Затем снова щелкнул пальцами.
Ничего.
Сникнув, Пол рухнул в кресло (которое каким-то образом умудрилось подъехать от двери прямо ему под пятую точку, а он этого даже не заметил). Значит, его теория летит в тартарары. Какой прок от магии, если она способна только немного помочь по хозяйству и сделать простейшие покупки. Любой дурак умеет мыть посуду и двигать мебель; тот Факт, что он совершил это, щелкнув пальцами, а не более традиционными способами, Пола не утешил. Магия все-таки не действует, она не способна залатать фундаментальные дыры в космосе. Это все равно что иметь машину с отлично работающим, многофункциональным CD-проигрывателем и угробленным мотором.
Зазвонил телефон.
Пол вылетел из кресла, как космическая ракета, вырывающаяся из гравитационного поля Земли.
– Алло?
– Алло.
Пол узнал голос. Причем совсем не тот, какой ему хотелось услышать. Опустившись на край кровати, он закрыл глаза.
– Вы нужны мне в офисе, сию минуту, – сказал мистер Тэннер. – Не тратьте времени на костюм и галстук. Немедленно езжайте сюда.
Не успел Пол сказать хоть что-нибудь (например, «Отвяжитесь!»), как в трубке послышались короткие гудки. Нахмурившись, он замахнулся телефоном в противоположную стену, но не отправил в полет. Ему пришло в голову, что, возможно, это не он вызвал мобильник из воздуха, а мистер Тэннер. В таком случае, если он его разобьет, могут быть неприятности. Сунув телефон в карман, Пол схватил пальто и выбежал на улицу.
Суббота, у автобусов другое расписание. Пол остановился на тротуаре, пережидая красный свет, чтобы перейти к автобусной остановке, но не успел еще ступить на мостовую, как возле него затормозило такси, дверца распахнулась.
– Пол Карпентер?
– Да, – ответил он.
– Запрыгивайте. Пол нахмурился:
– У меня недостаточно денег.
– Об этом не беспокойтесь. За счет фирмы. «Дж. В. Уэлс», так?
Кивнув, Пол сел. Сзади ему был виден только затылок водителя: нечто среднее между Йодой и какой-нибудь макакой из ток-шоу. «Замечательно, – подумал он. – Меня везет по Лондону гоблин. А мама считала, что я никогда ничего не добьюсь».
Дорога, казалось, совсем не заняла времени, и как только он ступил на тротуар, дверца захлопнулась и машина уехала, оставив его перед домом № 70 по Сент-Мэри-Экс. Пол как раз успел спросить себя, как ему попасть внутрь, когда дверь градусов на двадцать приоткрылась, и в щелке замаячила гоблинская физиономия. Пол счел, что она ему незнакома (харя была из разряда помесей африканского кабана с дикой свиньей пекари – с бивнями под стать). Гоблин поманил его, а после, когда они проходили дверной проем, низко поклонился. Вот к этому, почувствовал Пол, он ни за что не привыкнет.
– Где вас, черт побери, носило? – Мистер Тэннер сидел за стойкой секретарши, более или менее на том месте и в той позе, в какой Пол его оставил в пятницу вечером. – Но теперь вы хотя бы здесь. Просмотрите вот эти, обведите зеленым маркером все, где у вас засосет под ложечкой.
Он толкнул через стойку папку больших глянцевых фотографий. Сплошь аэросъемка: виды пустыни, та же старая песня. Пол начал сомневаться, так ли уж это срочно.
– Вы еще тут? – Мистер Тэннер глянул на него поверх очков. – Если вас волнует, как вы доберетесь до своей комнаты, когда в здании полно гоблинов, успокойтесь. Не приставайте к ним, и они вас не тронут.
Оставив мистера Тэннера в холе (где он как будто читал газету), Пол поднялся в их с Софи кабинет. Никаких гоблинов видно не было, впрочем, это с лихвой восполняло обилие признаков их недавнего присутствия: от порванного ковра и подранных когтями обоев до вырубленной боевым топором двери и нескольких случайных дурно пахнущих темно-бурых пятен на пату. Десятку человек потребуется полгода, чтобы убрать эти авгиевы конюшни, но Пол уже знал что к чему. Всего несколько щелчков пальцами – и никто вообще не догадается, что в здании было что-то пострашнее мыши-песчанки.
«Даже к лучшему, – думал Пол, садясь за свой стол, – что личной жизни у меня никакой, да и срочных планов тоже». И все же то, что утром в субботу его вот так выдернули в офис, немного действовало на нервы. Неужели такое будет сплошь и рядом до пенсии? Вот уж веселенькая мысль!
«Не бери в голову», – утешил он себя. Чем быстрее он начнет, тем быстрее закончит. Пол пролистнул стопку увеличенных фотографий, ожидая почувствовать уже знакомый электрический разряд, но или он утратил сноровку, или на фотографиях вообще ничего нужного не было. У него даже палец не дернулся.
Нехорошо, очень нехорошо, решил он. Вероятно, это от того, что он неправильно относится к работе, может, мысли у него заняты другим. Не нужно живого воображения, чтобы представить себе, как нахмурится мистер Тэннер, когда он отдаст кипу девственно чистых снимков, как велит вернуться и сделать все еще раз, теперь как следует. Ладно, можно смухлевать: нарисовать тут и там пригоршню закорючек наугад. Мистер Тэннер ничего не узнает. А потом Пола осенила еще более удачная мысль: если ему удастся убедить мистера Тэннера, что на самом деле он к этой работе негоден, мистер Тэннер может решить, что у него, Пола, вообще никаких задатков нет, и позволит ему уволится. Сняв колпачок с зеленого маркера, Пол закрыл глаза и поводил кончиком пальца. Там, куда палец уперся – буквально посреди нигде, – он нарисовал зеленый кружок, потом перешел к следующей фотографии. Много времени на обработку всей пачки не потребовалось, и как только он покончил с последним снимком, дверь распахнулась и вошел мистер Тэннер с еще одной голубой папкой под мышкой, чашкой чая и тарелкой с куском рождественского пирога, политого пурпурной глазурью.
– Есть что-нибудь? – спросил мистер Тэннер.
– Нет. Я хотел сказать, да. На самом деле я не уверен. Мистер Тэннер пробуравил его взглядом.
– Просто подумал, что вы, вероятно, не откажетесь от чашечки чая, – сказал он. – А еще, сегодня у меня день рождения, и мама испекла мне пирог. – Он поставил тарелку на стол Пола.
– Это мне? – спросил Пол.
– Если не хотите, не ешьте, – ответил мистер Тэннер. – Как бы то ни было, вот просмотрите еще папку фотографий. Эти я заберу, если вы с ними закончили.
– Я... – Пол помешкал. – Как я и сказал, – начал заикаться он, – я в них не уверен. То есть я мог тут все напутать.
Мистер Тэннер пожал плечами.
– Никто не совершенен, все ошибаются. Но пока вы делаете все, что в ваших силах, о большем вас никто и не просит. – И не успел Пол и рта открыть, сгреб старые фотографии с зелеными кружками, поддельность которых была так же заметна, как прыщи на лице супермодели, и, выровняв, сунул стопу себе под мышку. – Не буду вам мешать. В конце концов, уверен, вы бы предпочли заниматься совсем не этим. – У дверей он помедлил: – Кстати, я очень ценю, что вы смогли вот так, без предварительной договоренности приехать утром в субботу. Буду с вами честен: с тех пор как вы пришли к нам работать, мне случалось спрашивать себя, есть ли у вас то, что требуется. Я говорю про отношение к работе. Рад, что вы доказали, что я в вас ошибся.
Пол послушал, как затихают в конце коридора шаги и довольно громко сказал:
– Черт!
Он, наверное, почти со всем бы справился, но благодарность была просто непереносима. Пол едва не вскочил с кресла, чтобы нагнать мистера Тэннера, сознаться в грехах и избавиться от чувства вины, но ему было слишком страшно и слишком стыдно. На задворках сознания еле слышный голосок пытался спорить, что это просто еще одна гадкая телепатическая шутка мистера Тэннера, еще более мерзкая, чем когда он превратил их с Софи в зомби, но даже будучи уверен, что его теория стопроцентно верна, Пол все равно чувствовал себя виноватым.
Прихлебывая чай, который был едва теплым и по меньшей мере на сорок процентов состоял из чистого сахара, он рассматривал кусок пирога. Гоблинская кухня нисколько его не привлекала, но оставалась кошмарная проблема, как «избавиться от тела». Если просто оставить на столе, то мистер Тэннер увидит, что пирог нетронут, а если выбросить в корзину, получится еще хуже. С другой стороны, нет и речи о том, чтобы это попробовать. В карман не поместится – слишком большой. Пол со вздохом выдвинул нижний ящик письменного стола, намереваясь спрятать там угощение до понедельника, когда вернется с подходящим контейнером, чтобы тайком вынести его из здания.
Только вчера Пол выдвигал этот ящик и готов был поклясться, что тогда он был пуст. А теперь там кое-что было. Три вещи.
Во-первых, длинный степлер – впрочем, Пол уже привык находить его в самых неожиданных местах. Во-вторых, пакетик изюма в шоколаде. В-третьих, картонный тубус, длиной приблизительно с трубку внутри рулона туалетной бумаги, но толще. Нахмурившись, Пол достал тубус, положил на стол и осторожно ткнул концом карандаша. Из тубуса что-то выскользнуло. На первый взгляд оно напоминало скрученный мешок для мусора. Но, развернув, Пол узнал в нем забавную резиновую штуковину, которую нашел в хранилище и окрестил «Переносной дверью „Акме“», а после струсил и изменил название на что-то менее игривое. Во всяком случае, поначалу он решил, что это именно она, потому что сперва показалось, что обозначающие филенки, петли и ручку линии те же самые. Но при ближайшем рассмотрении он пришел к выводу, что на самом деле они слегка отличаются: дверная ручка не круглая, а восьмигранная, и лепнина вокруг каждой псевдофиленки лучше проработана. Пол с минуту рассматривал странную штуковину, потом, пожав плечами, свернул и убрал на место.
Больший интерес вызывал пакетик изюма. Изюм в шоколаде был излюбленным лакомством Пола: стоило ему вскрыть пакетик, рука настойчиво тянулась туда еще и еще, пока не исчезала последняя ягодка, пока к горлу не подступала тошнота и не наступало пресыщение. А этот пакетик, как невольно заметил Пол, еще не вскрыт. Большое искушение. Хотя последняя толика базового инстинкта самосохранения отчаянно предостерегала не есть ничего, что он найдет на территории фирмы, казалось логичным предположить, что если пакетик еще целый и нетронутый, то это не просто остатки гоблинского ужина. «Давай же, – шептал голосок искушения, – всего парочку. От одной-двух вреда ведь не будет!» Он, конечно, удивился странному совпадению, что пакетик его любимых сладостей оказался у него в столе как раз в тот момент, когда из-за чувства вины и общей расстроенности он наиболее восприимчив к сиреновой песне утешительного лакомства, но к тому времени Пол уже не контролировал своих действий. Он сам не заметил, как надорвал пакетик, но тем не менее пакетик был вскрыт и три или четыре поблескивающие коричневым изюмины в шоколаде выкатились и лежали перед ним на столе, просто умоляя, чтобы он забросил их в рот. (Больше всего он любил зажать изюмину в углу рта, пока не расплавится шоколадная глазурь, и лишь потом раскусить сахарную серединку самой ягодки.) «А пошло оно все!» – подумал Пол. И к тому времени, когда убрал кусок пирога с пурпурной глазурью на дно ящика и с силой этот ящик задвинул, он уже прожевал вторую изюмину и тянулся за третьей. Вывод не заставил себя ждать: он поступил правильно. Эти изюминки были не просто вкусные – они были суперпупервкусные и вкусным догоняли. Запустив пальцы в пакет, Пол сгреб полгорсти и запихал в рот, как ребенок. Следующие несколько минут он мог только наслаждаться восхитительной сладостью. Лишь осознав, что куда-то подевалось уже полпакета, Пол сделал над собой усилие и удержал руку. И с сожалением решил, что пришло время нормировать остатки. Он убрал пакетик, задвинул ящик и прижал для верности коленом.
«А теперь, – сказал он самому себе, – пора за работу, а не то останешься тут до утра понедельника». Потянувшись за первой фотографией, он тут же почувствовал уже знакомое покалывание, которое возникло в кончиках пальцев и распространилось до запястья. В яблочко!
Первым делом его охватило смятение: если волшебство с лозоискательством снова работает на полную мощность, может, с самого начала все было в порядке, и в первой порции фотографий он не нашел ничего просто потому, что там действительно нечего было искать. Пинком выгнав эту мысль из головы, Пол вывел первый зеленый кружок и потянулся за следующим снимком. Вместо снимка пальцы наткнулись на пакетик с изюмом.
Все страньше и страньше – ведь его колено по-прежнему прижато к ящику. Но по долгому опыту с расстройством желудка Пол знал: изюм в шоколаде не сидит на месте, точно ковбои, окопавшиеся за баррикадой из повозок, когда на горизонте появилась банда сиу, – нет, драже выбираются бледными призраками и сами находят себе дорогу в руку и в рот. Простейшая магия кондитеров, такое происходит сплошь и рядом. Не о чем (хрусть!) волноваться.
Он изучил и пометил еще четыре или пять фотографий, всякий раз чувствуя лозоискательский зуд. Хотя бы теперь он делал свою работу как следует, что, как он надеялся, хоть немного искупит его ребяческое и непрофессиональное поведение на первой порции. Если только...
Почувствовав вдруг, что в комнате он не один, Пол поднял глаза. По другую сторону стола стоял гоблин. И смотрел на него крохотными, красными, как сигналы светофора, круглыми глазками. Но не успел Пол как следует испугаться, как гоблин открыл рот и издал крик.
Крик был в точности такой же, какой он слышал вчера: утонченное сочетание верещанья скворца и мартышки. Однако на сей раз Пол поймал себя на том, что все понимает.
– Здравствуйте, – произнес гоблин.
(Нет, Пол не переводил, – не мог же он, сам того не заметив, выучить гоблинский язык! Ощущение было такое, будто гоблина озвучивали на человеческом языке, и это озвучивание исходило откуда-то из головы Пола. Вот это уже гораздо удивительнее квадратных яиц, но почему-то эта новая странность сейчас не застала его врасплох, как случилось бы в любых других обстоятельствах.)
– Понравился вам пирог? – говорил гоблин, и эти слова будто нажали какую-то клавишу в мозгу Пола: это был тот самый гоблин, с которым он сражался в холле, тот, чью руку он пришпилил степлером. Иными словами, не гоблин, а гоблинша, матушка мистера Тэннера.
– М-м-м, – ответил он (он не визжал, а говорил на самом обыкновенном человеческом языке, но гоблин его как будто понимал). – Да, потрясающе. Очень вкусно.
Кивнув, гоблинша обнажила зубы: их у нее было девять, очень длинных и острых.
– Лжец, – сказала она. – Ты к нему даже не притронулся. Он в ящике твоего стола.
– Э-э-э... – замялся Пол.
– И не говори, что не голоден, – продолжала гоблинша, – потому что иначе не жрал бы все утро сладости. Я не в обиде, – добавила она, – но если не можешь заставить себя попробовать мой пирог, то хотя бы не лги. Я несколько часов на готовку убила. Надеюсь, ты понял, что я не какая-нибудь там прислуга.
Единственное, что пришло в голову Полу в этот момент это извиниться, поэтому он и сказал:
– Извините.
– Извинения приняты, – ответила гоблинша, еще немного сердито, но уже далеко не так, как раньше. – На самом деле оно, наверное, и к лучшему. Глазурь – пюре из крысиной печени, взбитой с паучьими яйцами и толикой сметаны. Учитывая, какой ты сладкоежка, тебе скорее всего не понравилось бы.
Пол медленно кивнул:
– Боюсь, я не смог бы оценить по достоинству.
– Да, – согласилась гоблинша. – Тогда лучше отдай его мне. Нечего еду разбазаривать.
Открыв ящик стола, Пол достал тарелку. Гоблинша схватила пироге тарелки и одним махом проглотила его, точно дельфин, который напоказ ловит рыбу, подброшенную в воздух.
– На случай если тебе интересно, – сказала она с набитым ртом, – это не просто обычный изюм в шоколаде.
Пол кивнул. Об этом он уже догадался. Гоблинша рассмеялась: она взвизгнула, а в голове Пола раздался смех.
– На твоем месте остальные я бы разом не глотала. Видишь ли, на самом деле это и не изюмины вовсе.
– Э-э-э?
Гоблинша покачала головой:
– Драконьи погадки. Очень дорогие и редкие.
Пол почувствовал, как его внутренности вознамерились выйти наружу.
– Драконьи погадки в шоколаде? – проскрипел он.
– Не в шоколаде, – поправила гоблинша. – На вкус, конечно, как шоколад, только гораздо лучше. Тут дело не только во вкусе. А в...
Ее последний вопль был непереводимым: услышал-то его Пол вполне отчетливо, но в голове у него не возникло никакого словесного эквивалента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Пол щелкнул пальцами.
Две пары грязных носков исчезли с пола и материализовались в ящике для белья, выстиранные, отглаженные и аккуратно свернутые. Сломанный карандаш на каминной полке сам себя наточил. Но больше ничего.
Разумеется, было бы неплохо, будь у него мобильник; но когда он оглядел комнату, на кровати лежала миниатюрная «моторола» пятого поколения. Он проверил, заряжен ли аппаратик, и лишь потом включил. Затем снова щелкнул пальцами.
Ничего.
Сникнув, Пол рухнул в кресло (которое каким-то образом умудрилось подъехать от двери прямо ему под пятую точку, а он этого даже не заметил). Значит, его теория летит в тартарары. Какой прок от магии, если она способна только немного помочь по хозяйству и сделать простейшие покупки. Любой дурак умеет мыть посуду и двигать мебель; тот Факт, что он совершил это, щелкнув пальцами, а не более традиционными способами, Пола не утешил. Магия все-таки не действует, она не способна залатать фундаментальные дыры в космосе. Это все равно что иметь машину с отлично работающим, многофункциональным CD-проигрывателем и угробленным мотором.
Зазвонил телефон.
Пол вылетел из кресла, как космическая ракета, вырывающаяся из гравитационного поля Земли.
– Алло?
– Алло.
Пол узнал голос. Причем совсем не тот, какой ему хотелось услышать. Опустившись на край кровати, он закрыл глаза.
– Вы нужны мне в офисе, сию минуту, – сказал мистер Тэннер. – Не тратьте времени на костюм и галстук. Немедленно езжайте сюда.
Не успел Пол сказать хоть что-нибудь (например, «Отвяжитесь!»), как в трубке послышались короткие гудки. Нахмурившись, он замахнулся телефоном в противоположную стену, но не отправил в полет. Ему пришло в голову, что, возможно, это не он вызвал мобильник из воздуха, а мистер Тэннер. В таком случае, если он его разобьет, могут быть неприятности. Сунув телефон в карман, Пол схватил пальто и выбежал на улицу.
Суббота, у автобусов другое расписание. Пол остановился на тротуаре, пережидая красный свет, чтобы перейти к автобусной остановке, но не успел еще ступить на мостовую, как возле него затормозило такси, дверца распахнулась.
– Пол Карпентер?
– Да, – ответил он.
– Запрыгивайте. Пол нахмурился:
– У меня недостаточно денег.
– Об этом не беспокойтесь. За счет фирмы. «Дж. В. Уэлс», так?
Кивнув, Пол сел. Сзади ему был виден только затылок водителя: нечто среднее между Йодой и какой-нибудь макакой из ток-шоу. «Замечательно, – подумал он. – Меня везет по Лондону гоблин. А мама считала, что я никогда ничего не добьюсь».
Дорога, казалось, совсем не заняла времени, и как только он ступил на тротуар, дверца захлопнулась и машина уехала, оставив его перед домом № 70 по Сент-Мэри-Экс. Пол как раз успел спросить себя, как ему попасть внутрь, когда дверь градусов на двадцать приоткрылась, и в щелке замаячила гоблинская физиономия. Пол счел, что она ему незнакома (харя была из разряда помесей африканского кабана с дикой свиньей пекари – с бивнями под стать). Гоблин поманил его, а после, когда они проходили дверной проем, низко поклонился. Вот к этому, почувствовал Пол, он ни за что не привыкнет.
– Где вас, черт побери, носило? – Мистер Тэннер сидел за стойкой секретарши, более или менее на том месте и в той позе, в какой Пол его оставил в пятницу вечером. – Но теперь вы хотя бы здесь. Просмотрите вот эти, обведите зеленым маркером все, где у вас засосет под ложечкой.
Он толкнул через стойку папку больших глянцевых фотографий. Сплошь аэросъемка: виды пустыни, та же старая песня. Пол начал сомневаться, так ли уж это срочно.
– Вы еще тут? – Мистер Тэннер глянул на него поверх очков. – Если вас волнует, как вы доберетесь до своей комнаты, когда в здании полно гоблинов, успокойтесь. Не приставайте к ним, и они вас не тронут.
Оставив мистера Тэннера в холе (где он как будто читал газету), Пол поднялся в их с Софи кабинет. Никаких гоблинов видно не было, впрочем, это с лихвой восполняло обилие признаков их недавнего присутствия: от порванного ковра и подранных когтями обоев до вырубленной боевым топором двери и нескольких случайных дурно пахнущих темно-бурых пятен на пату. Десятку человек потребуется полгода, чтобы убрать эти авгиевы конюшни, но Пол уже знал что к чему. Всего несколько щелчков пальцами – и никто вообще не догадается, что в здании было что-то пострашнее мыши-песчанки.
«Даже к лучшему, – думал Пол, садясь за свой стол, – что личной жизни у меня никакой, да и срочных планов тоже». И все же то, что утром в субботу его вот так выдернули в офис, немного действовало на нервы. Неужели такое будет сплошь и рядом до пенсии? Вот уж веселенькая мысль!
«Не бери в голову», – утешил он себя. Чем быстрее он начнет, тем быстрее закончит. Пол пролистнул стопку увеличенных фотографий, ожидая почувствовать уже знакомый электрический разряд, но или он утратил сноровку, или на фотографиях вообще ничего нужного не было. У него даже палец не дернулся.
Нехорошо, очень нехорошо, решил он. Вероятно, это от того, что он неправильно относится к работе, может, мысли у него заняты другим. Не нужно живого воображения, чтобы представить себе, как нахмурится мистер Тэннер, когда он отдаст кипу девственно чистых снимков, как велит вернуться и сделать все еще раз, теперь как следует. Ладно, можно смухлевать: нарисовать тут и там пригоршню закорючек наугад. Мистер Тэннер ничего не узнает. А потом Пола осенила еще более удачная мысль: если ему удастся убедить мистера Тэннера, что на самом деле он к этой работе негоден, мистер Тэннер может решить, что у него, Пола, вообще никаких задатков нет, и позволит ему уволится. Сняв колпачок с зеленого маркера, Пол закрыл глаза и поводил кончиком пальца. Там, куда палец уперся – буквально посреди нигде, – он нарисовал зеленый кружок, потом перешел к следующей фотографии. Много времени на обработку всей пачки не потребовалось, и как только он покончил с последним снимком, дверь распахнулась и вошел мистер Тэннер с еще одной голубой папкой под мышкой, чашкой чая и тарелкой с куском рождественского пирога, политого пурпурной глазурью.
– Есть что-нибудь? – спросил мистер Тэннер.
– Нет. Я хотел сказать, да. На самом деле я не уверен. Мистер Тэннер пробуравил его взглядом.
– Просто подумал, что вы, вероятно, не откажетесь от чашечки чая, – сказал он. – А еще, сегодня у меня день рождения, и мама испекла мне пирог. – Он поставил тарелку на стол Пола.
– Это мне? – спросил Пол.
– Если не хотите, не ешьте, – ответил мистер Тэннер. – Как бы то ни было, вот просмотрите еще папку фотографий. Эти я заберу, если вы с ними закончили.
– Я... – Пол помешкал. – Как я и сказал, – начал заикаться он, – я в них не уверен. То есть я мог тут все напутать.
Мистер Тэннер пожал плечами.
– Никто не совершенен, все ошибаются. Но пока вы делаете все, что в ваших силах, о большем вас никто и не просит. – И не успел Пол и рта открыть, сгреб старые фотографии с зелеными кружками, поддельность которых была так же заметна, как прыщи на лице супермодели, и, выровняв, сунул стопу себе под мышку. – Не буду вам мешать. В конце концов, уверен, вы бы предпочли заниматься совсем не этим. – У дверей он помедлил: – Кстати, я очень ценю, что вы смогли вот так, без предварительной договоренности приехать утром в субботу. Буду с вами честен: с тех пор как вы пришли к нам работать, мне случалось спрашивать себя, есть ли у вас то, что требуется. Я говорю про отношение к работе. Рад, что вы доказали, что я в вас ошибся.
Пол послушал, как затихают в конце коридора шаги и довольно громко сказал:
– Черт!
Он, наверное, почти со всем бы справился, но благодарность была просто непереносима. Пол едва не вскочил с кресла, чтобы нагнать мистера Тэннера, сознаться в грехах и избавиться от чувства вины, но ему было слишком страшно и слишком стыдно. На задворках сознания еле слышный голосок пытался спорить, что это просто еще одна гадкая телепатическая шутка мистера Тэннера, еще более мерзкая, чем когда он превратил их с Софи в зомби, но даже будучи уверен, что его теория стопроцентно верна, Пол все равно чувствовал себя виноватым.
Прихлебывая чай, который был едва теплым и по меньшей мере на сорок процентов состоял из чистого сахара, он рассматривал кусок пирога. Гоблинская кухня нисколько его не привлекала, но оставалась кошмарная проблема, как «избавиться от тела». Если просто оставить на столе, то мистер Тэннер увидит, что пирог нетронут, а если выбросить в корзину, получится еще хуже. С другой стороны, нет и речи о том, чтобы это попробовать. В карман не поместится – слишком большой. Пол со вздохом выдвинул нижний ящик письменного стола, намереваясь спрятать там угощение до понедельника, когда вернется с подходящим контейнером, чтобы тайком вынести его из здания.
Только вчера Пол выдвигал этот ящик и готов был поклясться, что тогда он был пуст. А теперь там кое-что было. Три вещи.
Во-первых, длинный степлер – впрочем, Пол уже привык находить его в самых неожиданных местах. Во-вторых, пакетик изюма в шоколаде. В-третьих, картонный тубус, длиной приблизительно с трубку внутри рулона туалетной бумаги, но толще. Нахмурившись, Пол достал тубус, положил на стол и осторожно ткнул концом карандаша. Из тубуса что-то выскользнуло. На первый взгляд оно напоминало скрученный мешок для мусора. Но, развернув, Пол узнал в нем забавную резиновую штуковину, которую нашел в хранилище и окрестил «Переносной дверью „Акме“», а после струсил и изменил название на что-то менее игривое. Во всяком случае, поначалу он решил, что это именно она, потому что сперва показалось, что обозначающие филенки, петли и ручку линии те же самые. Но при ближайшем рассмотрении он пришел к выводу, что на самом деле они слегка отличаются: дверная ручка не круглая, а восьмигранная, и лепнина вокруг каждой псевдофиленки лучше проработана. Пол с минуту рассматривал странную штуковину, потом, пожав плечами, свернул и убрал на место.
Больший интерес вызывал пакетик изюма. Изюм в шоколаде был излюбленным лакомством Пола: стоило ему вскрыть пакетик, рука настойчиво тянулась туда еще и еще, пока не исчезала последняя ягодка, пока к горлу не подступала тошнота и не наступало пресыщение. А этот пакетик, как невольно заметил Пол, еще не вскрыт. Большое искушение. Хотя последняя толика базового инстинкта самосохранения отчаянно предостерегала не есть ничего, что он найдет на территории фирмы, казалось логичным предположить, что если пакетик еще целый и нетронутый, то это не просто остатки гоблинского ужина. «Давай же, – шептал голосок искушения, – всего парочку. От одной-двух вреда ведь не будет!» Он, конечно, удивился странному совпадению, что пакетик его любимых сладостей оказался у него в столе как раз в тот момент, когда из-за чувства вины и общей расстроенности он наиболее восприимчив к сиреновой песне утешительного лакомства, но к тому времени Пол уже не контролировал своих действий. Он сам не заметил, как надорвал пакетик, но тем не менее пакетик был вскрыт и три или четыре поблескивающие коричневым изюмины в шоколаде выкатились и лежали перед ним на столе, просто умоляя, чтобы он забросил их в рот. (Больше всего он любил зажать изюмину в углу рта, пока не расплавится шоколадная глазурь, и лишь потом раскусить сахарную серединку самой ягодки.) «А пошло оно все!» – подумал Пол. И к тому времени, когда убрал кусок пирога с пурпурной глазурью на дно ящика и с силой этот ящик задвинул, он уже прожевал вторую изюмину и тянулся за третьей. Вывод не заставил себя ждать: он поступил правильно. Эти изюминки были не просто вкусные – они были суперпупервкусные и вкусным догоняли. Запустив пальцы в пакет, Пол сгреб полгорсти и запихал в рот, как ребенок. Следующие несколько минут он мог только наслаждаться восхитительной сладостью. Лишь осознав, что куда-то подевалось уже полпакета, Пол сделал над собой усилие и удержал руку. И с сожалением решил, что пришло время нормировать остатки. Он убрал пакетик, задвинул ящик и прижал для верности коленом.
«А теперь, – сказал он самому себе, – пора за работу, а не то останешься тут до утра понедельника». Потянувшись за первой фотографией, он тут же почувствовал уже знакомое покалывание, которое возникло в кончиках пальцев и распространилось до запястья. В яблочко!
Первым делом его охватило смятение: если волшебство с лозоискательством снова работает на полную мощность, может, с самого начала все было в порядке, и в первой порции фотографий он не нашел ничего просто потому, что там действительно нечего было искать. Пинком выгнав эту мысль из головы, Пол вывел первый зеленый кружок и потянулся за следующим снимком. Вместо снимка пальцы наткнулись на пакетик с изюмом.
Все страньше и страньше – ведь его колено по-прежнему прижато к ящику. Но по долгому опыту с расстройством желудка Пол знал: изюм в шоколаде не сидит на месте, точно ковбои, окопавшиеся за баррикадой из повозок, когда на горизонте появилась банда сиу, – нет, драже выбираются бледными призраками и сами находят себе дорогу в руку и в рот. Простейшая магия кондитеров, такое происходит сплошь и рядом. Не о чем (хрусть!) волноваться.
Он изучил и пометил еще четыре или пять фотографий, всякий раз чувствуя лозоискательский зуд. Хотя бы теперь он делал свою работу как следует, что, как он надеялся, хоть немного искупит его ребяческое и непрофессиональное поведение на первой порции. Если только...
Почувствовав вдруг, что в комнате он не один, Пол поднял глаза. По другую сторону стола стоял гоблин. И смотрел на него крохотными, красными, как сигналы светофора, круглыми глазками. Но не успел Пол как следует испугаться, как гоблин открыл рот и издал крик.
Крик был в точности такой же, какой он слышал вчера: утонченное сочетание верещанья скворца и мартышки. Однако на сей раз Пол поймал себя на том, что все понимает.
– Здравствуйте, – произнес гоблин.
(Нет, Пол не переводил, – не мог же он, сам того не заметив, выучить гоблинский язык! Ощущение было такое, будто гоблина озвучивали на человеческом языке, и это озвучивание исходило откуда-то из головы Пола. Вот это уже гораздо удивительнее квадратных яиц, но почему-то эта новая странность сейчас не застала его врасплох, как случилось бы в любых других обстоятельствах.)
– Понравился вам пирог? – говорил гоблин, и эти слова будто нажали какую-то клавишу в мозгу Пола: это был тот самый гоблин, с которым он сражался в холле, тот, чью руку он пришпилил степлером. Иными словами, не гоблин, а гоблинша, матушка мистера Тэннера.
– М-м-м, – ответил он (он не визжал, а говорил на самом обыкновенном человеческом языке, но гоблин его как будто понимал). – Да, потрясающе. Очень вкусно.
Кивнув, гоблинша обнажила зубы: их у нее было девять, очень длинных и острых.
– Лжец, – сказала она. – Ты к нему даже не притронулся. Он в ящике твоего стола.
– Э-э-э... – замялся Пол.
– И не говори, что не голоден, – продолжала гоблинша, – потому что иначе не жрал бы все утро сладости. Я не в обиде, – добавила она, – но если не можешь заставить себя попробовать мой пирог, то хотя бы не лги. Я несколько часов на готовку убила. Надеюсь, ты понял, что я не какая-нибудь там прислуга.
Единственное, что пришло в голову Полу в этот момент это извиниться, поэтому он и сказал:
– Извините.
– Извинения приняты, – ответила гоблинша, еще немного сердито, но уже далеко не так, как раньше. – На самом деле оно, наверное, и к лучшему. Глазурь – пюре из крысиной печени, взбитой с паучьими яйцами и толикой сметаны. Учитывая, какой ты сладкоежка, тебе скорее всего не понравилось бы.
Пол медленно кивнул:
– Боюсь, я не смог бы оценить по достоинству.
– Да, – согласилась гоблинша. – Тогда лучше отдай его мне. Нечего еду разбазаривать.
Открыв ящик стола, Пол достал тарелку. Гоблинша схватила пироге тарелки и одним махом проглотила его, точно дельфин, который напоказ ловит рыбу, подброшенную в воздух.
– На случай если тебе интересно, – сказала она с набитым ртом, – это не просто обычный изюм в шоколаде.
Пол кивнул. Об этом он уже догадался. Гоблинша рассмеялась: она взвизгнула, а в голове Пола раздался смех.
– На твоем месте остальные я бы разом не глотала. Видишь ли, на самом деле это и не изюмины вовсе.
– Э-э-э?
Гоблинша покачала головой:
– Драконьи погадки. Очень дорогие и редкие.
Пол почувствовал, как его внутренности вознамерились выйти наружу.
– Драконьи погадки в шоколаде? – проскрипел он.
– Не в шоколаде, – поправила гоблинша. – На вкус, конечно, как шоколад, только гораздо лучше. Тут дело не только во вкусе. А в...
Ее последний вопль был непереводимым: услышал-то его Пол вполне отчетливо, но в голове у него не возникло никакого словесного эквивалента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38