Ничего восхитительного там не было, и все достоинство этого дня заключалось в том, что он отличается от других. Потом мама торжественно одевалась и ехала в Лондон, на манжеты и рюшечки ей надевали бумажные чехлы, чтобы, по ее словам, они не запылились в дороге. Она вела себя, как жена какого-нибудь скромного сквайра, а не королева.«И мы должны так жить, потому что так живут они». Если бы королем был принц Уэльский, каким чудесным был бы двор! Она слышала, как Фредерик говорил, что сам Георг ему обещал, заняв трон, первым делом выдать замуж своих сестер.Она верила, что он так и сделает. В душе Георг был добрым, несмотря на свою разгульную и романтическую жизнь. А поскольку он хотел вовсю наслаждаться жизнью и в этом, без сомнения, видел смысл жизни, то ему доставляло удовольствие наблюдать, как и окружающие люди наслаждаются ею.О Боже, какую жалкую жизнь мы ведем! Мне около тридцати, и я не вижу возможности ускользнуть отсюда.– Принцесса-наследница, выведите собаку. – Голос королевы звучал строго. Конечно, она заметила невнимание. – И Гоули, у вас усталый голос. Я думаю, теперь мисс Планта соизволит почитать нам. Вы можете взять ее вышивание.Когда принцесса-наследница вернулась в комнаты, у Амелии был приступ кашля.– Постучите ей по спине, – приказала королева, что и поспешила сделать София, бывшая ближе всех. – Ну вот, так лучше?Амелия сказала, что да, а через некоторое время снова стала кашлять.У нее был противный кашель, который не очень беспокоил королеву, но, что ужасно, его мог услышать король. Он ужасно расстроился бы.Амелия пришла в себя, маленькая, хрупкая и очень красивая. Слово «болезненная» сразу пришло на ум королеве. О нет, Амелия здорова. Если бы только у нее прошел этот проклятый кашель… Конечно, все пройдет, главное, чтобы не услышал король. Если он услышит, то начнет жаловаться, воображать Бог весть что. С его дорогой Амелии надо сдувать пылинки, а то он еще вспомнит, что Октавий и Альфред точно так кашляли перед кончиной.– Теперь вам лучше, Амелия? – строго поинтересовалась королева.– Да, мама.– Не кашляйте, когда будете с папой, он не любит кашля.Амелия будет стараться. В любом случае, было нарушением этикета кашлять или чихать в присутствии короля. Придворные дамы шли на разные ухищрения, чтобы только не чихать. Любимый способ – прижать палец к переносице, когда начинало щекотать в носу. Кашель было подавить легче. «Зачем такие глупые правила? – думала наследная принцесса. – Как бы счастлива я была, если бы какой-нибудь принц попросил моей руки. Я не позволю им отказаться вместо меня… ни при каких обстоятельствах. Все что угодно, только не эта унылая жизнь в Кью».Настало время королеве возвращаться в свои апартаменты, она поднялась. Принцессы тоже встали и присели в книксене, когда их матушка выходила из комнаты.Она навестила короля в его апартаментах и застала его погруженным в государственные бумаги. До своей болезни он не осмеливался это делать. Теперь управляла она, потому что он чувствовал себя слабым, старым человеком, страдающим от приступов сумасшествия. Страх, что приступ может повториться, не оставлял его.Теперь он советовался с ней. Она и Пит находились у власти. Хотя некоторые предпочли бы на этом месте принца и Фокса.– Принц согласен на переговоры, – сказал король. – Это хороший знак, да, ведь так?– В Брунсвике? – торопливо спросила королева.– В Брунсвике. Моя сестра будет рада, я уверен.– Еще бы. Дочь, наследница сомнительного маленького двора станет женой наследника английского трона. Конечно, будет рада.Шарлотта вспомнила, какой радостью был охвачен маленький двор, когда в Мекленбург-Штерлитц пришла новость, что принц Уэльский, нынешний король Англии, этот бедный человек, сидящий здесь за столом, попросил ее руки.– Очень рада. Все из одной семьи, да, ведь так? Я доволен, что он наконец решил завести семью. Давно пора, к тому же. Может, у него будут дети. Это образумит его.– Если что-то вообще может его образумить, – парировала королева. – Я сомневаюсь, что Каролина – это лучший выбор…– Можно выбрать только одну из двух – мою племянницу или вашу. И он сделал выбор. Это будет моя.Королева поджала губы. Он сделал это ей назло. Прекрасной и умной Луизе Мекленбург-Штерлитцкой он предпочел это существо из Брунсвика. И сделать уже ничего нельзя.– Я пишу в Ганновер Малмсбери, – сказал король. – Пришло время ему поехать в Брунсвик и формально попросить руки принцессы Каролины.«Да, – подумала королева, – слишком поздно».Она оставалась с королем, пока письмо не было написано и запечатано.Потом она оставила его и пошла в свои апартаменты. Она думала о принцессе, которая прибудет ко двору. И представляла, какой неотесанной она будет, потому что разве она сама не была такой же, когда приехала сюда? Английский двор наверняка отличается от бедного маленького двора Брунсвика. Она сама была очень юной, ей было семнадцать, а Каролине двадцать семь, по крайней мере, она более зрелая. Но, может, это-то и нехорошо? Молодую девушку легче воспитать.Королева хорошо помнила свои первые недели при дворе молодого мужа, когда одним из главных врагов стала золовка принцесса Августа. Она делала все, чтобы ее жизнь как можно сильнее искорежить. Злая, ядовитая, как оса, наверное, потому, что была незамужней, она пыталась поссорить королеву с ее свекровью, вдовой – принцессой Уэльской. Принцессу Уэльскую было не в чем упрекнуть, просто она хотела сохранить свое влияние на короля, ее сына, а не делить его с молодой женой, пусть даже королевой.«Я ненавидела мою золовку Августу, – думала королева. – Высокомерная интриганка. Как я рада была, что она вышла замуж и уехала в Брунсвик. После ее отъезда никто о ней не вспоминал, не ждал ее возвращения. Никто здесь не будет рад и ее дочери, – пообещала себе Шарлотта. – Я уже заранее ненавижу это существо». * * * Принц Уэльский смотрел поверх письменного стола в окно на Сент-Джеймский парк.Потом он вздохнул и перечитал только что написанное.«Ни слова правды», – сказал он себе и, взяв платок, промокнул им глаза. Сделал это не очень старательно, может быть, потому, что свидетелей не было.Снова быстро просмотрел письмо.«Каким бы путем принцесса ни приехала, мне ясно, что это нужно обговорить немедленно… Немедленно», – повторил он про себя. Это значило, что через несколько недель она будет здесь.– Я заболеваю от одной этой мысли, – бормотал он. – Однако это случится. Другого выхода нет.Когда он женится, ему будет назначено достаточное содержание. Даже его отец и Пит не могли отказать ему в этом. А кредиторы требовали выплат сейчас. Он был в таких долгах, что даже не хотелось думать об этом. У него всегда были долги, с тех пор, как он смог самостоятельно занимать, но он не относился к ним серьезно до времени их погашения. Парламент платил. Это была одна из обязанностей парламента. Не могли же они допустить, чтобы принц Уэльский жил, как нищий?Они понимали это, но выдвинули условия, а он был вынужден уступить и согласиться жениться на этой немецкой женщине. Когда-то это казалось приемлемым и неизбежным, однако чем ближе подходил срок, тем невыносимей ему казалась сама мысль об этом браке.Франсес уверяла его, что все будет хорошо. У него останется Франсес, он по-прежнему очарован ею, но в глубине души он знал, что желает Марию… она нужна ему, чтобы к кому-то можно было возвращаться, исповедываться, раскаиваться и получать прощение. Только Мария могла понять все перипетии его жизни, в душе он знал, что она единственная, кого он любил, женщина, которую считал своей женой; что греха таить, церемония на Парк-стрит десять лет тому назад была настоящей женитьбой.А Мария была его настоящей женой, и теперь он готовился жениться на германской принцессе только потому, что парламент, король и Пит требовали этого. Они не признавали его женитьбу на Марии, поскольку король издал закон, гласящий, что ни один из членов королевской семьи не может вступить в брак без его согласия. Таков был закон, и любая брачная церемония, происшедшая вопреки закону, даже если она отправлялась священником, считалась недействительной и напрасной. Суд решил так по делу его брата Августа. Вроде все ясно, и Мария должна это понимать, вины его тут нет. Его загоняли в брак насильно, именем закона. О, какое бремя быть наследником короны! Мысленно он возвращался к первым дням с Марией. Он пылал страстью к ней, страстью, с которой не мог совладать, верил, что сможет сделать все, абсолютно все, чтобы жениться на ней. Я корону отрину,Чтоб назвать вас моей, – пел тогда он и верил в свои слова.О да, он верил в это. И он готов был все отдать и покинуть Англию вместе с ней. Они могли обзавестись уютным маленьким домиком на континенте, скажем, во Франции. Нет, не во Франции, эта несчастная страна так кровожадно отвергла монархию… лучше не во Франции, которая напоминала ему, как непрочно сидит корона на королевских головах, хотя эта ненадежность отнюдь не делает ее менее желанной. Зато он убедил себя, что ему не следует отказываться от короны из-за Марии, ибо он может иметь и ту, и другую.Итак, Фокс объявил в палате общин, что никакой его женитьбы не существует и в помине, следовательно, хотя они с Марией и считают себя мужем и женой, государство, напротив, так не считает. Все уладилось, ибо, если бы государство сочло их супругами, он мог потерять корону, Мария ведь не только не королевских кровей, но еще и католичка, теперь же он сможет получить все. Я от всего отрекся,Кроме моей короны, – вот точное выражение его чувств.Мария должна понять. Непременно должна.Мария не похожа на других женщин. Они бы скандалили и злились, по крайней мере, пытались бы вернуть его. Он помнил роковые попытки Пердиты, из-за которых теперь питал к ней отвращение. Но Мария таких попыток не предпринимала, она уехала из Англии, не ответила на его письмо, покорно приняла чужое решение… как будто ей было все равно.Теперь она вернулась в Англию, и ему хотелось видеть ее. Поспорить, потолковать, объяснить ей: «Видите, какие у меня трудности, Мария. Я должен жениться на немке. Я знаю, что не буду любить ее. Но я обязан на ней жениться. У нас должны быть наследники. Я исполню свой долг, а когда я это сделаю, то к ней больше не подойду. Франсес Джерси? Она сирена. Неотразима. Но я не люблю ее… так, как я люблю вас… любил всегда… буду любить… до самой смерти, Мария».Сама Мария не предпринимала попыток встретиться с ним. А как он мог вернуться к ней теперь? Одним из условий этой ужасной сделки было то, что он должен отказаться от нее. Только делая вид, будто он вовсе не женат на Марии, он может вступить в брак с Каролиной Брунсвикской.Хотя государство объявило его брак с Марией недействительным, церковь признала его. И многие люди в стране признавали его.Что подумают подданные о своем принце, который, женившись на одной женщине, позволил женить себя на другой?Было совершенно ясно, Франсес не в счет, просто он не осмелится сейчас вернуться к Марии.Но ему не хотелось, чтобы она думала, будто он забыл ее. Он хотел, чтобы она знала, как печалит его такое положение.Он решил, что сей же час отправится повидаться с королем. * * * Король принял принца Уэльского подчеркнуто ласково.«Как изменился старик!» – думал принц. Король выглядел так, будто мог потерять рассудок в любую минуту.Но была и явная польза от этой перемены, казалось, он стал мягче, терпимее, позволял убеждать себя.Принц тоже проявил доброту в общении с отцом, раньше между ними постоянно случались стычки, теперь же вражда ослабла. Король был скорее печален, чем сердит. «Сколько бессонных ночей я провел из-за него, моего старшего сына, – думал он. – Но он был молод тогда, нынче же вроде начинает понимать свою ответственность. Скоро он выполнит свой долг».– Ваше Величество, я написал Малмсбери, чтобы он начал переговоры.Король был доволен. Ни слова грубости. После всех этих лет отказов и препирательств наконец пора выполнить свой долг, видно, принц осознал ошибки и готов их исправить. «Отлично, а, черт возьми?» – подумал король.– Я надеюсь, она будет так же плодовита, как ваша матушка.«Спаси Господи, – подумал принц, – должно быть, и сам отец понимает, что тринадцать, а могло быть и пятнадцать, детей – достаточное бремя для государства».– Мне хочется верить, что мы не разочаруем Ваше Величество.Король склонил голову, еще немного, и он станет совсем податливым. Принц торопливо сказал:– Есть одно дело, о котором я хотел бы посоветоваться с Вашим Величеством.– Да, что это, а?– Ваше Величество, вы, должно быть, знаете, что у меня были отношения с одной дамой… они сейчас прерваны.– Я рад слышать, что вы покончили с этим. Этих отношений больше не должно быть. Если они сохранятся, это приведет к неприятным последствиям, вы понимаете, а?Принц сдержал свой гнев и продолжил:– Я полностью осознаю это, Ваше Величество. Связь наша больше не существует, но я уверен, что должен выполнить некоторые обязательства по отношению к этой женщине.Король что-то пробормотал, а принц продолжал бить в одну точку:– Все время, пока мы были вместе, дама получала три тысячи фунтов в год, и я намерен продолжать эти выплаты, несмотря на разрыв наших отношений. Но мне бы хотелось, Ваше Величество, чтобы вы заверили меня, что если я умру раньше нее, выплата пенсиона не прекратится.Король прервал его:– Я знаю… я знаю… – Потом он смягчился. – Эта дама, Мария Фитцгерберт, – симпатичная вдовушка. – Король застыл с открытым ртом, он вспоминал свою жизнь до болезни, те искушения, которые стояли на его пути, и свои попытки борьбы с ними. Окружение его было бы поражено, узнав, что по-своему он любил женщин не меньше, чём сыновья. Сара Леннокс жила у него в Голландском доме. Прелестная маленькая красотка! Он хотел жениться на ней. У него возникало такое намерение. А до нее была Ганна Лайтфут, милая, ласковая девочка, из квакеров. Но он выбрал другую и считал правильным свой выбор, женился на некрасивой, не вызывающей никаких эмоций принцессе Шарлотте и пытался забыть прежних подруг, выбросить из головы весь этот любовный вздор. Елизавета Пемброк… такая прекрасная! Вот была женщина, которую он мог бы полюбить. Она находилась при дворе, он встречал ее каждый день и должен был все время напоминать себе, что уже женат на Шарлотте и его долг подавать всем подданным пример. Долг. Вечный долг. Некрасивая Шарлотта заменила красавицу Сару Леннокс. Пятнадцать детей, и ни одного незаконнорожденного. Конечно, была Ганна… но это раньше… в прошлом. Со времени женитьбы он не нарушал обет верности, однако в мыслях, конечно, заходил слишком далеко. Мужчина не властен над своими мыслями.Былые чувства, любовные увлечения короля помогли ему понять принца. Эта Мария Фитцгерберт действительно хорошая женщина во всех отношениях. Жаль, что она не германская протестантка-принцесса, а английская вдова-католичка. Он чувствовал, что она благотворно влияла на принца. Ему доносили, что именно она уговаривала его жить достойно, отказаться от экстравагантности, меньше играть, меньше пить, оставить беспутных друзей.О да, эта Мария Фитцгерберт вполне заслуживала некоего вознаграждения. А он, припомнив случаи из собственной жизни, обязан согласиться с этим.– Ваши… ваши чувства делают вам честь, – наконец решился высказаться король. – Я думаю эта дама заслуживает… подобного вознаграждения. Она всегда, насколько я знаю, вела себя благородно, да? А?– Сущая правда… правда! – страстно воскликнул принц.Король покивал головой.– Тогда мы решим этот вопрос. Но лучше пускай этим займется Лоуборо. Лорд-канцлер обязан утрясать такие дела. Скажите, чтобы он мне напомнил. Не бойтесь. Я уверен, ваши чувства делают вам честь.– Я благодарю Ваше Величество от всего сердца. Король положил руку на плечо сына, глаза его увлажнились. В глазах принца тоже стояли слезы.«Как приятно и как необычно, что теперь мы друзья. Он изменился, – думал король. – Наконец-то решился на брак. Стал отзывчивее. Более разумен. Теперь мы поладим».Принц думал: «Сумасшествие его изменило. Он стал мягким, мудрым. Возможно, мы сможем подружиться». * * * Через несколько дней принц получил письмо от лорда Лоуборо, в котором лорд-канцлер извещал его, что представил королю необходимые бумаги относительно выплаты пенсиона одной известной особе, удостоенной ранее его внимания, и что прошение удовлетворено, а в случае такого несчастья, как смерть принца, Его Величество позволили сохранить этот пенсион. Его Величество пожелали также уведомить Его Высочество, что более не следует тревожиться по этому поводу.Принц обрадовался.Он хотел, чтобы Мария знала, что на самом деле он не оставил ее. Он хотел, чтобы она знала, что, хотя им нельзя встречаться, он все время думает о ней.Писать ей он тоже не мог, так как дал слово, что порвет с ней все отношения. Но ему очень хотелось порадовать ее хоть какой-то весточкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37