Ц Поздравляю вас! Ц говорила она. Ц Поздравляю всех! А вас особенно, Гри
горий Васильевич, с замечательным композитором!
Столь неожиданное появление кинозвезды из таинственной двери, да еще с к
омплиментами… «Как странно все это! Ц думал я. Ц Что за эффект? Она что ст
ояла и слушала музыку за дверью? А впрочем, конечно! Конечно, все было среж
иссировано: и 11 часов, чтобы Орлова могла спокойно завершить свой туалет (
недаром он тянул с началом исполнения). И этот ее выход с аплодисментами, о
значавший признание. Если бы она не вышла, значит музыка не годится. И тогд
а ничего не подозревавшему композитору было бы предложено написать нов
ый вариант. Здесь умели щадить авторское самолюбие. Но музыка пришлась п
о вкусу Ц и вот вам выход! Какая радость и какое облегчение для Александр
ова! И какие странные эти «великие»!
Остается непонятным: неужели «странные великие» точно так же, путем «под
слушки», оценивали музыку сделавшего их в большой степени «великими» И.
Дунаевского? И так же, хлопая в ладоши, выскакивала из своего укрытия Орло
ва, когда ей пришлась по душе «Колыбельная» в «Цирке»? А прежде чем ее посл
ушать, Александров всячески, чтобы Любовь Петровна успела привести себя
в порядок, тянул время и отвлекал Дунаевского разговорами о пустяках. Вп
рочем, 20 лет назад, когда актрисе было «только» 35, такого времени требовало
сь намного меньше…

68

Вспоминает Ф. Раневская:
«Я оценила глубину Любочкиного сострадания всему живому, когда она расс
казывала мне о своем посещении корриды в Мексике. «Вышел бык, и в него поле
тели бандерильи, впились ему в холку. Мне показалось, что я увидела в его г
лазах изумление Ц ведь я же вас не трогаю, за что же вы меня мучаете? Я запл
акала от жалости к животному и в ужасе бросилась к выходу, чтобы не видеть
восхищенные лица людей, наслаждавшихся страданием ни в чем не повинного
животного».
Любочка говорила это со слезами на глазах. И как я ее понимаю!
К замечательному Хемингуэю я отношусь хуже, чем он того заслуживает, за е
го воспевание корриды».
Однако Раневская не была бы Раневской, если бы одновременно с самыми доб
рыми словами о «Любочке», которая считала ее своей «феей» в искусстве, не
говорила (Г. Скороходову) и такого:
«Орлова, конечно, великолепная актриса. И дисциплинированность ее пораж
ает. Но вот голос… Когда она поет, кажется, будто кто-то писает в пустое вед
ро».
Потом, правда, «Фаиныш», как звала ее Орлова, сожалела об этой шутке. И гово
рила много другого лестного о своей подруге…
«Вы бы видели ее! От нее исходила… такая дивная прелесть, какую мне уж, пов
ерьте моему слову, просто не приходилось встречать у других актрис. Ни то
гда, ни после. А я их много перевидала».
Ф. Раневская.
Но никогда она уже не скажет лучше того, что сказала о своих первых впечат
лениях от «Любочки»:
«Вы бы видели ее! От нее исходила… такая дивная прелесть, какую мне, уж пов
ерьте моему слову, просто не приходилось встречать у других актрис. Ни то
гда, ни после… А я их много перевидала… Ни у кого не было такой грации, тако
го легкого веселого шика Ц своего, природного. Нет-нет, такое не могло пр
опасть!»

69

Со слов той же Н. Голиковой Д. Щеглов описывает самые счастливые минуты в е
е юности, когда Орлова время от времени предлагала ей: «Ну что, займемся ра
зборкой отходов?»
«Из всех шкафов, тумбочек, чемоданов вываливался на пол баснословный Люб
очкин гардероб (про который та же Раневская сказала: «Шкаф Любови Петров
ны так забит, что моль, даже если она завелась в нем, не может там ни расти, н
и тем более летать». Ц Ю. С.). Вся эта немыслимая гора подвергалась тщатель
ному разбору Ц примеривалась и обсуждалась каждая вещь в отдельности
Ц это тебе, это тоже тебе, а это, пожалуй, еще мое. Попутно обнаруживались е
ще старые, чуть ли не двадцатых годов (т. е. сорокалетней давности. Ц Ю. С.) ту
алеты, сшитые самой Любочкой: шляпки, узкие юбки, выкроенные по неизменно
й патронке. Выдвигались предположения и гипотезы, сыпались волнующие со
поставления, проходил час, другой, третий…
Разбирать отходы было интереснее, чем их носить. Примеривать самой и вид
еть, как это делает Любочка, слушать эти истории, как и что было куплено, сл
едовать за ней по их маршруту Женева Ц Милан Ц Рим Ц Париж Лондон Ц Нью
-Йорк, заходить только в самые дорогие магазины, выслушивать комплимент
ы Ц и выбирать, выбирать, неторопливо и вдумчиво.
…Мне остается, Ц признается Д. Щеглов, Ц только пожалеть, что не могу, хот
я бы на время, превратиться в женщину, чтобы «изнутри» написать эту часть
главы».

70

…Спустя несколько лет после кончины актрисы Александров расхрабрился
и опубликовал уникальный, принадлежавший ей документ:

«УДОСТОВЕРЕНИЕ
(действительно без срока)
Полковник административной службы Л. П. Орлова является представителем
по делам кинематографии и командируется в город Берлин в войска для выпо
лнения специального задания. Начальникам армий, военным комендантам ок
азывать полковнику Орловой всяческое содействие в выполнении возложен
ного на нее задания.
Начальник тыла Народного к
омиссариата обороны СССР» (с отсутствующей почему-то фамилией. Ц Ю. С.).

Спустя еще некоторое время «Народная газета», рассказывая о вечере в Дом
е кино, посвященном 80-летию актрисы, сообщала, что одним из последних на не
м выступил генерал КГБ. Все ожидали слов благодарности актрисе за активн
ую военно-шефскую работу, даже, на худой конец, чекистско-шефскую работу,
но генерал вдруг сказал:
Ц Теперь уже можно об этом сказать. Для нас всегда было большой честью, ч
то в наших рядах трудилась такой замечательный товарищ, как полковник ад
министративной службы Любовь Петровна Орлова!
«Это был шок…» Ц чуть не падает в обморок «Народная газета». Остается не
понятным, в каком все-таки ведомстве трудилась полковник Орлова: «Удост
оверение» ей подписывает начальник тыла армии, а о чести работать с ней г
оворит генерал КГБ…

71

Неизвестно, когда написано это признание актрисе и жив ли его автор. Если
жив, ему приятно будет вспомнить обуревавшие его когда-то страсти:

Мальчишка-школьник полюбил
актрису…
смешные, старые, забытые слова.
Но с чувствами контракт уже подписан,
и я его не в силах разорвать.
Я думал, что ты знаешь. Мне казалось,
моя любовь бросается в глаза.
Но нет, она опять со мной осталась.
Ко мне, беззвучная, пришла назад.
Письмо мое сожгли Вы, не читая,
а может, прочитав, сожгли.
Из этих (неразборчиво. Ц Ю. С.)… не знаю,
но вижу: мною вы пренебрегли.
Вам кажется, что дик я, невоспитан…
У вас друзей вокруг не сосчитать.
Но это ложь, и ею свет пропитан.
Друзей в несчастье нужно обретать.
А этот хор поклонников ретивых,
пустых и полных каламбуров,
случись беда Ц все, все они покинут,
и Вы одна останетесь средь бурь.
И в шквале непредвиденных несчастий
Вы вспомните, надеюсь, про меня.
Весь мир тогда к вам будет безучастен,
и другом Вам останусь только я!

…И Орлова отобьет на машинке: «Нет Галя, из ваших слов и вашего фото ничего
не ясно. Ни хорошего личика, ни умения танцевать еще недостаточно, чтобы с
тать артисткой».

72

«В конце сороковых, Ц сообщает М. Кушниров, Ц по дороге в Семипалатинск
Орлова с аккомпаниатором крепко застряли в безлюдной местности. Бродя с
Мироновым, они наткнулись на небольшое скопище ветхих сарайчиков, где, с
удя по дымкам, по развешенному белью, жили люди. Было жарко, хотелось пить,
и они рискнули постучаться. Дверь открыла женщина, как потом выяснилось
немка. Из тех поволжских немцев, которых зимой 42-го года на холод и голод бу
квально выбросили в степи Средней Азии. Но Любовь Петровна была потрясен
а не этим (рискованные политические вопросы она и на дух к себе не подпуск
ала Ц «не нашего ума дело»). Ее поразила убогость жилища и его… чистота. К
аждая щелочка вымыта, каждая плошка блестит, каждая тряпица аккуратно св
ернута и лежит на своем месте. На детях застиранная, залатанная, но аккура
тная одежонка. В сарайчике душно, но ничем не пахнет. На обратном пути она
напомнила Миронову, какой был дух в богатой казахской юрте, куда их накан
уне зазвали ужинать.
Вечером в гостинице Семипалатинска Орлова вернулась к этому неожиданн
ому впечатлению: «Вот, Лева, какой урок жизни! Вот так, только так должна со
держать себя всякая женщина. В какой бы дыре ты ни оказался, в каком бы дер
ьме ни плавал, не опускайся, будь красивым. Лопни, а держи фасон!»

73

«Весной 1968 года, Ц рассказывает в книге об актрисе И. Фролов, Ц Орлова дал
а согласие на творческий вечер для студентов Интернационального кинок
луба Дома дружбы. Как и было договорено, актриса прибыла минут за 40, сказав,
что ей необходимо время для макияжа. И вдруг обнаружила, что забыла дома к
акой-то крем, очень ей нужный (уж не тот ли, «магический», о котором потом бу
дут слагать легенды? Ц см. «Небылицы». Ц Ю. С.). Пока ездили за ним, пока она
гримировалась, время шло. И вечер начался с опозданием. Актриса очень пер
еживала, но все кончилось хорошо. Были цветы, аплодисменты, слова признат
ельности. И, уезжая, Любовь Петровна со смущенной улыбкой призналась, что
во всем виноват Григорий Васильевич, который должен был сегодня уезжать
за рубеж, а в ее священные обязанности входило проверять его вещи и во что
он одет, так как были случаи, когда знаменитый режиссер уезжал в ботинках
разного цвета. Поэтому мысли ее были заняты только его отъездом. Вот она и
забыла злосчастный крем.
Тем не менее по ее глазам было видно: она счастлива, что вечер прошел успеш
но и, пожалуй, еще больше оттого, что у нее есть человек, о котором нужно так
заботиться.
…Александровские туфли, вернее, коробка от них, фигурировали и в другой и
стории, рассказанной актрисой Театра им. Моссовета и тогдашним секретар
ем его парторганизации Л. Шапошниковой:
«В конце 62-го года мы собрались на целину со спектаклем «Миллион за улыбк
у». Встретив меня, Любовь Петровна спросила:
Ц Милочка, я слышала, вы едете на целину.
Ц Да, готовимся.
Ц Но там же сейчас наверняка холодно.
Ц Не знаю.
Ц А сколько человек едет?
Ц Около десяти.
Ц А когда вы будете в театре? Я хотела бы вас повидать.

Легко, изящно, грациозно
На сцену вышла не спеша
Она. Приветливо серьезна,
Величественно хороша.

Зрители.
Мы договорились. Прихожу в театр, а она меня уже ждет. И рядом на столе боль
шая коробка из-под туфель. Причем туфель не ее, а явно Григория Васильевич
а. Такая большая коробка. «Это вам в дорогу», Ц говорит она. «А что там?» Ц
«Разные лекарства. Мало ли что может быть. Неизвестно, какая там еда, какая
будет погода. Мы это подобрали на Сивцевом Вражке (там была закрытая ведо
мственная аптека. Ц Ю. С.). Здесь вы найдете все, что может пригодиться как
скорая помощь».
…О непростых условиях на целине Орлова знала не понаслышке. Причем о нас
тоящей целине, когда она только «поднималась» и когда этим «подъемом» вд
охновенно, как говорят, руководил тогдашний 2-й секретарь компартии Каза
хстана Л. Брежнев. Который написал в «Целине», как он выделил свой личный с
амолет для Л. Орловой, Н. Крючкова и М. Ладыниной, без устали мотавшихся с ко
нцертами из одного целинного района в другой…

74

Тот же А. Бобровский рассказывает, что во время первого посещения им Алек
сандрова все время, пока хозяин собирался ехать с ним на студию, бывшая до
ма Орлова так и не появилась.
«Но я затылком чувствовал, что она здесь, за другой дверью и стеной, и слыш
ит нас. Григорий Васильевич посмотрел на меня, потом на ту дверь и взял со
стола желтый портфель.
Ц Ну, мы поехали! Ц произнес он негромко, но так, что за дверью его фраза н
аверняка была услышана. Казалось, мгновение Ц дверь откроется, и Любовь
Петровна выйдет попрощаться. Но ответом была тишина, и мы вышли к лифту.
…Справедливости ради надо сказать, что мне посчастливилось лицезреть «
звезду» сразу, с первого же захода к Александрову.
Перед этим во вгиковской библиотеке я наткнулся на первый, 54-го года, и сам
ый, пожалуй, удачный (будь он снят тогда, а не пять лет спустя!) сценарный вар
иант «Русского сувенира». Одной его сценой, самой, может, фантасмагориче
ской, я буквально «заболел».
…Заснувшим в русской избе американцу Скотту и англичанину Пиблсу снятс
я ужасные последствия третьей мировой войны. На опустошенной Земле оста
лись только два, снова первобытных, в шкурах и с дубинками, существа те же
Скотт и Пиблс. Они вдруг замечают третье выжившие создание, обезьяну, ста
лкиваются в смертельной схватке за «даму»… и просыпаются, дубася друг др
уга в кровати.
…Что уж я там «нафонтанировал» по этому поводу, не помню, но несколько стр
ок александровского «апокалипсиса» превратились у меня чуть ли не в дес
ять страниц до абсурда смешного, как мне казалось, действа.
Я оставил их в почтовом ящике режиссера на улице Немировича и попросил п
осмотреть, лелея надежду попасть на практику на тот же «Сувенир», если ма
эстро убедится, что склад моего мышления близок его собственному и даже
способен «развить» его. Условия практики, кстати, вовсе не требовали это
го, но мне, 19-летнему, казалось, что только такое «единение душ» дает мне пр
аво работы у «самого» Александрова.
Через несколько дней режиссер-небожитель, каким он мне тогда казался, пр
игласил меня для разговора. В его середине в дверях кабинета появилась…
она.
Ц …Это тот Юра?
Однако в кабинет не вошла, представляя возможность любоваться собой на р
асстоянии. Я понял, что мой опус актриса прочла, но по ее тону не мог догада
ться, позабавил он ее или напугал.
…Вопрос о моей практике в тот день был решен, но, к сожалению, не на «Русско
м сувенире», эпизод которого я так самоуверенно, без всякой на то просьбы
Александрова, препарировал, а на подготовительном к нему фильме-экспери
менте «Человек человеку»
…А. Бобровскому довелось увидеть Орлову позднее, на даче во Внукове, когд
а работа над «Человек человеку» близилась к концу.
Ц Неужели у вас все идет так блестяще? Ц сделала актриса вид, что не пове
рила его рассказу о фильме. Ц Неужели все так гладко?
«И она с любопытством поглядывала на меня.
Ц Как вам сказать… Ц Я повернулся в сторону Александрова. Ц Пожалуй, т
олько… единственное затруднение…
Ц Какое?
Они переглянулись и уставились на меня. Мне стало неловко, но отступать б
ыло поздно:
Ц Отсутствие сценария.
Мне показалось, что они облегченно вздохнули».
Своеобразный, если не сказать, «черный» юмор, здесь в следующем. То, что бо
льше всего беспокоило, даже лихорадило и группу, и студию, и главк, не знав
ший даже, какие деньги выделять на картину, для Александрова было пустяк
ом, о котором не стоило и говорить.
Ц Григорий Васильевич пишет сценарий, но еще не закончил, Ц сказала Орл
ова.
Ц Работа идет параллельно, Ц мягко пояснил Александров (то есть к концу
работы над фильмом Ц завершение его сценария! Случай, единственный в пр
актике тогдашнего кинематографа. Ц Ю. С.)
Чтобы не выглядеть назойливым, я кивнул и больше не возвращался к этому р
азговору. Ясно одно: у них была причина не говорить на эту тему больше того
, что они сказали.
Ц Любовь Петровна, Ц перевел я тему. Ц Я хотел выразить вам свой востор
г. Мне посчастливилось видеть вас в спектакле (в «Лиззи Мак-Кей», видимо.
Ц Ю. С.). Я до сих пор под впечатлением от вашей игры.
Ц Благодарю вас, Ц с обычной изящной простотой ответила она и чуть вздо
хнула. Ц Я месяц не играла в этом спектакле из-за болезни. Сейчас чувству
ю себя хорошо, но было худо некоторое время. Ц Она грустно посмотрела на
Александрова, потом обратилась ко мне: Ц И знаете, сколько мне заплатили
по больничному листу?
Ц Сколько?
Ц Триста тридцать четыре рубля и… Ц она сделала паузу Ц …сорок семь ко
пеек (после реформы 1961 года это было бы 33 с половиной рубля! Ц Ю. С.)
Ц Не может быть!
Ц Увы, но факт! Ц сказал Александров.
Вряд ли они шутили.
Ц Так у нас ценят первых актеров в стране! Ц возмутился я».
И так, добавим, могли осуждать их (см «Советское искусство» от 1938 г.), когда он
и хотели получить то, чего действительно стоили.

75

«В 1946 году, Ц рассказывает М. Кушниров, Ц Л. Орлова впервые одна махнула в
Париж. В аэропорту французской столицы она вдруг увидела, что все парижа
нки в более длинных юбках, чем у нее. А машина уже наготове, в гостинице жду
т журналисты, фотографы.
Актриса пошла в туалет, быстро отпустила юбку на несколько сантиметров,
аккуратно все зацепила безопасными булавками (без них ни в какие дальние
вояжи она не отравлялась), накинула мех и вышла к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26