А сердце Мэри птицей бьется,
глаза безумием полны.
К груди ребенка прижимая,
несется вдоль по мостовой.
И на ходу в экспресс влетая,
кричит: «Спаси, меня, родной!
Я Марион… Я Мэри… Маша.
Могу из пушки я летать.
Бежим от них…. Я буду ваша,
Я буду с вами выступать!»
А поезд, змейкой извиваясь,
вперед по рельсам все скользит.
К стране Советов приближаясь,
В столицу Красную летит.

И хотя Мэри бежала не «по мостовой», а по шпалам (иначе бы не споткнулась и
не грохнулась с «ребенком»), и никаких «спаси меня, родной!» (Это Кнейшиц-т
о!), а тем более «бежим от них…» и (сразу!) «я буду ваша!» она не кричала, Ц сти
хи свидетельствуют, что второй фильм Л. Орловой и Г. Александрова захвати
л публику с первых же кадров.

В пурпурно-золотом наряде
И в блеске локонов волос,
В чарующем лучистом взгляде
Сиянье солнца разлилось.

Из письма зрителя

17

Трудно представить большую популярность, чем та, которую обрела Л. Орлов
а после «Цирка». М. Кушниров описывает два, даже три уникальных в этом смыс
ле эпизода.
Первый случился в Ленинграде, где одновременно с концертами Орловой про
ходили гастроли прославленного тогда МХАТа. После одного из спектаклей
трое его корифеев: И. Москвин, его жена А. Тарасова и брат М. Тарханов захват
или с собой в машину Александрова, бывшего на спектакле, пока Орлова дава
ла концерт.
Неожиданно в центре Невского мхатовскую «эмку» перехватила милиция и в
ежливо, как могла только ленинградская милиция, объяснила, что проезд по
проспекту временно приостановлен, ибо впереди огромная, перекрывшая Не
вский, толпа ждет выхода после концерта киноартистки Орловой.
Толпа действительно собралась у Колонного зала бывшего Дворянского со
брания, где проходил концерт. И собралась в таком количестве, что на Невск
ом останавливались трамваи, не только «эмки».
«Пришлось администрации филармонии подбирать после концерта восемьде
сят здоровых мужиков (иногда из той же толпы), и в их живом кольце, грубо раз
дирающем возбужденную толпу, натянуто улыбаясь, двигалась Орлова бок о б
ок с аккомпаниатором Л. Мироновым. Он держал ее под руку. Крепко-крепко»
Прямо, ей-богу, как в сцене покушения Ф. Каплан на Ленина в фильме М. Ромма. К
огда сами рабочие, взявшись за руки, организуют живое кольцо ограждения,
чтобы террористку не растерзала возмущенная сверх меры толпа на заводе
Михельсона. Намерения толпы на Невском были, конечно, прямо противополож
ны, но внешне это выглядело именно так…

И на искусства пьедестале
Она народа плоть и кровь.
Ей правильное имя дали
Орлова (от орла!) Любовь.

Из письма зрителя.
А что же мхатовская «эмка»? Ее пропустили, конечно, но только после того, к
ак Орлова, благополучно перейдя Невский, оказалась в гостинице «Европей
ская», куда направлялись и корифеи МХАТа со своим киноспутником. И ниско
лько на него не обиделись. Только посмотрели на смущенного поначалу Алек
сандрова и засмеялись. А И. Москвин, добродушно вздохнув, сказал: «Да-а, син
ема!»

18

Но одно дело дисциплинированные, не устраивавшие давок ленинградцы, а др
угое Ц шумная и экспрессивная Одесса.
В первый же день, когда приехавшая туда с концертами Орлова вышла из подъ
езда гостиницы «Лондонская», чтобы дать Александрову телеграмму о благ
ополучном прибытии (Миронов был всегда рядом), какой-то уличный пацан узн
ал ее и завопил, подражая выговору Кнейшица: «Остановитесь, господа, у нее
черный ребенок!» И уже через три минуты, пишет М. Кушниров, за гастролерами
двигалась толпа и разрасталась так быстро, что они предпочли не давать т
елеграмму о благополучном прибытии, а более-менее благополучно ретиров
аться в гостиницу. Зато Александрова информировал на этот счет озорник И
. Бабель:
«Если вы хотите знать, что делает Ваша жена, могу сообщить во всех подробн
остях. У «Лондонской» толпа, а на деревьях напротив ее окон сидят мальчиш
ки и обо всем докладывают вниз: «вошла… взяла полотенце… переодевается…
»
К вечеру того же дня у здания «Лондонской» действительно собралась така
я толпища, что выехать «можно было только на броневике». Автопарк «Интур
иста» предоставил Орловой шикарный «линкольн», и шофер с тоской прикиды
вал, во что обойдется машине ее крестный путь от гостиницы до Биржи. Там, в
самом большом концертном зале Одессы, проходили выступления Л. Орловой.


Комедий нынче много вновь
«Ребят веселых» хвалят, судят.
Но Вас, как первую Любовь,
Всегда любить наш зритель будет.

Из писем зрителей.
Шофер не ошибся, а вскоре и все другие шоферы Одессы, даже самые страстные
поклонники кино, стали дружно отнекиваться от почетных рейсов. Их ослепи
тельные лимузины возвращались в парк исцарапанные, измятые, скособочен
ные.
Но еще круче был обставлен выезд со двора гостиницы. У железных ворот изн
утри вставали служащие с ведрами воды Ц человек пять-шесть, Ц и как тол
ько ворота растворялись… И так приходилось поступать каждый раз, хотя эт
от номер ни для кого уже в городе не был секретом и ничто не могло остудить
ретивых одесситов.
После концертов приходил главный одесский брандмайор и провожал их к по
жарной лестнице, по которой артисты спускались во двор Ц выйти снаружи
было невозможно.
Милые, смешные одесситы! Знали бы они, что напишет о них потом «Московский
комсомолец», отмечая один из орловских юбилеев статьей: «Мери верит в чу
деса»:
«Она была фантастической американской мечтой, сказкой, от которой шалел
пролетариат, никогда такого не видевший» (Н. Ртищева).
Выходит, все они Ц и ленинградцы на Невском, и одесситы, и миллионы других
поклонников «Цирка» Ц просто «шалели»…
…Когда гастроли уже заканчивались, в номер к Миронову явился вежливый ка
питан НКВД и попросил «сделать» еще концерт для чекистов. Миронов объясн
ил, что времени до отъезда нет, все расписано, сама же Любовь Петровна в та
ком состоянии, что в пору убавить, а не прибавлять концерты. Одни громкого
ворители, сказал аккомпаниатор, которые на бульваре напротив гостиницы
днем и ночью гремят с музыкой из «Цирка», окончательно вывели ее из строя.
Капитан даже обрадовался: «Мешалки» эти мы вмиг уберем, а вы уж похлопочи
те за нас. А то нехорошо получается Ц в воинской части выступили, а про че
кистов забыли…»
Мешалки» тут же замолкли, и чекистам был «сделан» ночной концерт, к концу
которого Орлова пела уже не своим голосом. Потом, в гостинице, разревелас
ь и поклялась, что в Одессу больше никогда не поедет.
Но ровно через два года поехала снова и… нарвалась на скандал.

19

«А. Б. Пугачева пользуется огромной популярностью. Казалось бы, звание на
родной артистки и эта популярность обязывают А. Пугачеву к особой щепети
льности и в денежных вопросах. Однако артистка, видимо, считает возможны
м по-иному использовать выгоды своего положения».
Можете вы представить сейчас подобный выпад? Да еще в центральной печати
? А между тем именно так, без обиняков, писала газета «Советское искусство
» в июне 1938 года о не менее популярной тогда, хотя пока не «народной», Любов
и Орловой. Да еще на самом пике ее популярности, месяц спустя после выхода
на экран «Волги-Волги».
Газета сообщала, что «в Одессе должны были состояться гастроли артистки
, и трудящиеся с нетерпением ждали героиню «Веселых ребят», «Цирка» и «Во
лги-Волги». Однако тов. Орлова потребовала от Одесской филармонии по 3 тыс
ячи рублей за каждый концерт, не считая проездных, суточных и пр.
Дирекция Одесской филармонии не могла, разумеется, пойти на такие рвачес
кие условия, тем более что, согласно приказу ВКИ № 640, максимальная оплата к
онцертов тов. Орловой установлена в 750 рублей»
То есть популярнейшая артистка, краса, можно сказать, и гордость нации, за
хотела лишь в четыре раза больше положенного. Можно представить, какую н
адменную, даже снисходительную усмешку это вызовет у теперешних, ничем,
кроме зрительских сборов, не ограничивающих себя звезд шоу-бизнеса и те
атральной антрепризы. У той же Аллы Борисовны, берущей за концерт чуть ли
не 100 000 долларов.
«Однако Орлову, Ц продолжает «Советское искусство» изгаляться над все
народным кумиром, Ц не удовлетворила позиция, занятая Одесской филармо
нией, и в обход нормального порядка артистка вошла в соглашение… с ее мес
ткомом об организации 8 концертов по 3 тысячи за каждый».
Вот ведь как приходилось выкручиваться «звезде», о которой уже слагали с
тихи, именем которой назовут потом улицы и пароходы! А с каким месткомом, к
акой «филармонией» надо входить в соглашение сегодня тем, о которых не п
ишут пока стихов и вряд ли назовут что-то их именем? Разве что с «месткомо
м» фирмы, организующей гастроли…
«Нелишне заметить, Ц не успокаивается «Советское искусство», Ц что ап
петиты тов. Орловой не всюду получают должный отпор. Совсем недавно в Кие
ве она ухитрилась сорвать с Украинского управления по делам искусств по
3300 за каждое выступление».
Сколько же, интересно, это на сегодняшние деньги, на те же 100 000 «условных» пу
гачевских единиц? Неужели такая баснословная сумма, что из-за нее надо пр
игвождать к столбу «примадонну (как теперь ее называют) сталинского экра
на»? Во всяком случае, нехитрые расчеты показывают, что для того, чтобы ура
внять то, что просила Л. Орлова в 38-м, и то, что требует А. Пугачева сейчас, дол
лар тогда должен был стоить не больше 3 копеек!
…Можно представить, как ждали одесситы приезда Орловой теперь, после «Во
лги-Волги»! Как мальчишки занимали места на деревьях против «Лондонской
». Но ни те ни другие не подозревали, какие финансовые страсти кипели в дву
х шагах отсюда, в стенах Одесской филармонии, с подачи которой «Советско
е искусство» сообщало и такое: «Своеобразную, мягко говоря, позицию заня
л в отношении тов. Орловой и начальник Одесского управления по делам иск
усств тов. Фишман. Когда директор филармонии тов. Подгорецкий обратился
к Фишману за разрешением вопроса о гонораре Орловой, т. Фишман не нашел ни
чего лучшего, как посоветовать тов. Подгорецкому «оформить» концерты Л.
Орловой совместно с каким-нибудь ансамблем, квартетом, словом, как-нибуд
ь прикрыть беззаконные требования артистки».
А еще говорят, что в советское время отсутствовала свобода печати! Ведь «
Советское искусство» не могло не знать, что артистка, на которую оно подн
имает руку, любимица не только всего советского народа, но и лично товари
ща Сталина. Однако не побоялось ведь! Как и тов. Подгорецкий в Одессе, кото
рый нашел в себе мужество отказаться от подобных комбинаций, справедлив
о квалифицируя их как жульничество.
«Всесоюзный Комитет по делам искусств (во куда махнули! Ц Ю. С.) должен заи
нтересоваться этим возмутительным делом, а тов. Орловой надлежит понять
, что ее поведение недостойно звания советской артистки». Не только «тов.
Орловой», но и тов. Александрову, который, естественно, бросился на защиту
жены и кое-как, пользуясь своими немалыми связями, замял дело, а может, еще
и поддал кому следует, тому же «Советскому искусству»…

20

Но одна, хоть и скандальная, публикация в «Советском искусстве» не могла,
конечно, хоть сколько-нибудь поколебать мнение советского народа о свое
й любимице. Тем более кто это «Советское искусство» читал на том же, скаже
м, Челябинском тракторном заводе им. Сталина? Где актрису удостоили само
й дорогой для нее, как она считала, награды: намного превышающим план порш
невым, в честь ее, кольцом.
Об этом необычном подарке Орлова рассказала соседу по внуковской даче, п
оэту В. Гусеву; он написал о нем целую мини-поэму, и под названием «Кольцо»
она была опубликована в «Правде» 1 мая 1937 года. И по ней Ц Гусев был мастеро
м излагать события в их последовательности Ц можно проследить, как разв
ивались события в Челябинске в декабре 1936 года:

Объехав с концертами Свердл
овск и Пермь,
и прочие города,
экспрессом в Челябинск, на Энский завод
приехала кинозвезда.

О том, как разворачивались события дальше, послушаем уже не Гусева, а Д. Ще
глова, назвавшего поэта почему-то Владимиром (на самом деле тот был Викто
ром), а челябинские поршневые кольца Ц «сакральными». «Далее в нескольк
о умиленно-слезливом духе живописуется приезд актрисы и то, как «сели дв
е тысячи человек в зал на тысячу мест», затем, как она пела, «волнуясь вдво
йне, втройне», и наконец, явление старика Петрова с какими-то сакральными
кольцами:

…Когда она смолкла, старик Пе
тров
Волненья сдержать не смог.
Он вышел на сцену и кратко сказал:
Ц Вы пели, товарищ, так…
Мы вам цветы принесли в подарок.
Но цветы Ц растенье, трава, пустяк.
И даже лучшим из этих цветов
не выразить наших сердец.
Мы десять тысяч в смену даем
поршневых прочных колец.
И мы ответим своим трудом
песням прекрасным таким.
И ровно двенадцать тысяч колец
Мы через неделю дадим.

Перечислив вместе с В. Гусевым города и подарки, которые получала в них Ор
лова («И увядали в квартире ее // полные красоты // мурманские, и тбилисские, //
и киевские цветы»), Д. Щеглов пишет:

«Обняв кряжистого ветерана,
Орлова всплакнула и уехала в Магнитогорск».

Опять В. Гусев:

А через неделю поезд ее
обратно в Челябинск примчал.
И снова был переполнен зал,
и голос ее звучал.
И преподнес ей старик Петров
сияло его лицо
двенадцать тысяч двести десятое
поршневое кольцо.

Это для рифмы, насчет которой В. Гусев был слабоват. На самом деле челябинц
ы преподнесли Л. Орловой аж на четыре кольца больше Ц 12214! И на одной полови
не рекордного кольца было выгравировано: «Заслуженной артистке респуб
лике Л. П. Орловой», на другой: «Нам песня строить и жить помогает».

«Человеку, затратившему на н
их свой труд, зрители принесли в подарок плоды своего труда».

21

«Во всем должна быть доля абсурда», Ц любил говорить один печальный и ве
ликий человек», Ц пишет Д. Щеглов. Ц Эта идея ощутимо довлеет над стихот
ворением В. Гусева «Кольцо».
Между тем сама актриса никакого «абсурда», даже «доли» его, не усмотрела
в подаренном ей поршневом кольце. И, возвращаясь из Челябинска, послала н
а завод телеграмму, которая до сих пор хранится в музее ЧТЗ:
«Уезжаю с большой творческой зарядкой, с чувством гордости и признания з
а ценнейший подарок Ц 12-тысячное поршневое кольцо. Желаю вашему коллект
иву от всего сердца успехов, достижений в строительстве и укреплении соц
иалистической Родины».
А В. Гусеву на следующий день после публикации «Кольца» в «Правде» артис
тка направила благодарственное послание:

«Дорогой Виктор Михайлович!

Я счастлива, что случай, происшедший со мной на ЧТЗ, послужил Вам темой для
чудесного стихотворения, напечатанного вчера в «Правде».
Я горжусь тем, что я и многие мои товарищи своим искусством могут быть пол
езны нашей стране в ее достижениях и победах!
Милый Виктор Михайлович! Вы так хорошо, так тепло и человечно все описали
в своих стихах, что я ими воодушевлена и растроганна до слез. Крепко, крепк
о жму вашу руку.
2 мая 1937 г.»

А спустя два года, за месяц до одесского «скандала», Орлова писала о челяб
инском кольце в «Вечерней Москве»:
«Говорят, что в капиталистических странах буржуа дарят любимым актриса
м дорогие кольца и прочие драгоценности. Таков унизительный обычай стра
н, где люди привыкли покупать все, даже человеческое вдохновение.
В советской стране, в гор. Челябинске, советской киноактрисе рабочие под
несли кольцо… Никакие драгоценности мира не могут сравниться с этим под
арком. Человеку, затратившему на них свой труд, зрители принесли в дар пло
ды своего труда.
И когда меня спрашивают, почему мне весело, почему так радостно жить, я отв
ечаю: потому что только в нашей стране возможны такие незабываемые явлен
ия».
…О челябинском кольце актриса вспоминала всю жизнь. В интервью «Социали
стической индустрии» (почему-то эта газета питала особую слабость к Орл
овой и Александрову), посвященному 70-летию актрисы (в отличие от других из
даний, газета тактично не упомянула о дате), Орлова говорила:
«В 1947 году мы с режиссером Г. Александровым возвращались с Венецианского
фестиваля, где показывали наш фильм «Весна» (Л. Орлова разделила там перв
ое место как актриса с И. Бергман. Ц Ю. С.) и сделали остановку в Париже. Там п
риняли участие в большой пресс-конференции. Западные журналисты задава
ли самые разные вопросы, в том числе весьма каверзные. И вдруг такой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26