— Да. Алексу Коркорану. Но он, похоже, даже не понял, о чем речь. Он никогда не понимал меня. То ли я говорю с ним недостаточно громко, то ли причина в чем-то еще.
— Но как-то он должен был отреагировать? Вы показали ему служебные записки, не так ли?
— Он едва глянул на них. Не стал вникать, о чем речь. Пропустил мои слова мимо ушей. Я приходил к нему дважды, пытаясь разъяснить, что меня тревожит. Наконец, он сказал: «Слушай, оставь Энид в покое, а?»
— И вы оставили?
— Я же подчиненный, мистер Флетчер.
— С этим все ясно, мистер Блейн. А теперь давайте выслушаем вашу версию. Если только вы не верите, что некоторые люди имеют устойчивые каналы связи с адом, раем или чистилищем.
— Я не хочу гадать. Я хочу знать.
— Итак, вы получали эти служебные записки несколько месяцев.
— Совершенно верно.
— И как вы объясняли для себя их появление?
— Или Энид Бредли писала их сама, а подписывала инициалами мужа, чтобы к ним отнеслись с должным вниманием, или… — Блейн пожал плечами.
— Я весь внимание.
— …Или их писала его сестра, Франсина, подделывая его инициалы, или…
— Не вижу особой разницы в этих двух вариантах.
— …Или Томас Бредли не умер.
— Вы забыли четвертый вариант.
— О чем вы?
— Инициалы подделывали вы.
— С какой стати?
— Потому что вы тронулись умом.
— Полагаю, с вашей точки зрения возможен и такой вариант.
— А какой из вариантов выбрали бы вы?
— Вы упустили еще один, мистер Флетчер. Тот, что более всего волнует меня. Возможно, вы этого и не поймете. Я считаю себя серьезным бизнесменом. Я — дипломированный бухгалтер. Мне выдана лицензия на ведение бухгалтерской деятельности. А вариант, упущенный вами, не дает мне спать по ночам.
— Что же вас пугает?
— Возможность того, что компанией, через Энид Бредли, управляет абсолютно безответственная личность, не имеющая на это никакого права. Энид не первая вдовушка, попавшая в цепкие когти честолюбивого, не имеющего ни стыда, ни совести жиголо.
— Ваши подозрения подтверждаются служебными записками? От них веет невежеством, безответственностью?
— Нет. Но среди этих мошенников встречаются умные люди. Такой человек может оказаться прав в девяти случаях из десяти. А вот в десятом порекомендует решение, которое пустит корабль ко дну.
— Согласен, мистер Блейн, о таком варианте я не подумал.
— И напрасно. Потому что мне он представляется наиболее реальным. Происходило что-то странное, и я считал себя обязанным во всем разобраться.
— А тут под руку подвернулся репортер из «Ньюс-Трибюн»…
— И я честно показал вам инструменты, посредством которых управляется компания «Уэгнолл-Фиппс».
— Служебные записки от покойника.
— Да.
— Однако вам не хватило честности сказать мне об этом. Вы не упомянули, что Томас Бредли умер.
— За это я приношу свои извинения.
— Извините за беспокойство, — сказал палач, опуская топор.
— Я же не ожидал, что вас уволят. Признаю, я использовал вас. Я пытался привлечь внимание к занимавшей меня проблеме. Прояснить ситуацию. Я должен знать, кто руководит «Уэгнолл-Фиппс».
— Мистер Блейн, кому выгодна смерть Томаса Бредли?
— Не знаю. Не могу никого назвать. Акции «Уэгнолл-Фиппс» принадлежат семейному фонду. Страховки, по-моему, у Бредли не было. И мне не известен человек, у которого смерть Томаса Бредли вызвала бы прилив положительных эмоций.
— Это вы тонко подметили: прилив положительных эмоций.
— Вы предполагаете, что его убили?
— Мистер Блейн, я приготовил для вас сюрприз. Вы готовы к сюрпризу?
— Я бы с большим удовольствием выслушал ответы на поставленные вопросы.
— Ответов пока нет. Есть сюрприз.
— Какой же?
— Томас Бредли не умер в Швейцарии. Я проверил.
Чарлз Блейн долго смотрел на репортера.
— Скорее, это вопрос, чем ответ, не так ли?
— Абсолютно верно.
Блейн наклонился вперед, оперся локтями о стол.
— Пожалуй, я могу сказать вам, кому более всего выгодна смерть Томаса Бредли. Департаменту налогов и сборов министерства финансов Соединенных Штатов Америки.
— И вы говорите, что до сих пор не уплачены налоги на собственность.
— Да. Это еще один источник моих тревог. Я не хочу участвовать в уклонении от уплаты налогов. Я не хочу, чтобы у кого-либо даже возникла мысль о том, что я помогаю уклоняться от уплаты налогов.
— Понятно, — кивнул Флетч. — Лучше порушить мою карьеру, чем свою.
Покраснев, Блейн откинулся на спинку стула.
— Я сожалею, что вы воспринимаете происходящее под таким углом. С другой стороны, иного и быть не может. Я поступил дурно.
— После драки кулаками не машут. Нефть на перышках утки.
Блейн разглядывал пустой бокал.
— Что вы хотите сказать последней фразой? Что происходит, если нефть попадает на перья утки?
— Утка тонет.
— Ясно, — Блейн обвел взглядом пустынный в полдень пляж. — Похоже, мы не продвинулись ни на шаг, и знаем столько же, что и в начале нашего разговора, так?
— Энид Бредли сама говорила вам, что ее муж умер?
— Да. В прошлый четверг. После публикации вашей статьи. Перед тем как сказать, что у меня не все в порядке с головой, и мне с Мэри следует отдохнуть в мексиканском раю, — Блейн чихнул и невесело рассмеялся.
— Пуэрто де Сан-Орландо выбрала Энид Бредли?
— Да. Она платит.
— Но вы и раньше отдыхали в Мексике?
— Да, — Блейн снова чихнул. — В Акапулько.
— Понятно.
— Тут очень пыльно, знаете ли. Когда вы возвращаетесь?
— Самолет завтра в полдень.
— А что будете делать до этого?
— Поваляюсь на берегу.
— Вы позволите Мэри и мне пригласить вас к обеду?
— Конечно. Так мило с вашей стороны.
— У меня такое ощущение, что я, сам того не желая, причинил вам много вреда, — Блейн встал. — Девять часов подойдет?
— До вечера, — кивнул Флетч.
— Ресторан на веранде отеля, — Блейн протянул руку. — И давайте обходиться без «мистера Блейна» и «мистера Флетчера». Подозреваю, что мы оба жертвы одной интриги, хотя я и вовлек вас в эту историю.
Флетч поднялся, пожал протянутую руку.
— Согласен, Чарли.
— Могу я звать вас Ирвин?
— Нет, если хотите дожить до обеда. Я откликаюсь на имя Флетч.
Блейн чуть наклонился вперед. Очки увеличивали в размерах его глаза.
— Флетч, я сошел с ума или весь мир обезумел?
— По мне это вполне разумный вопрос.
Глава 26
Три человека, Мэри Блейн, Чарлз Блейн и Флетч обедали на веранде отеля в Пуэрто де Сан-Орландо. Небо над ними сияло звездами.
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех.
Флетч (обращаясь к Мэри Блейн). Я познакомился с вашей тетушкой. Очень милая женщина. Она накормила меня.
Мэри. Она просто чудо, не правда ли? Говорит, что родилась счастливой, и я ей верю. На ее долю выпали такие страдания. А она, тем не менее, счастлива.
Флетч. Я знаю, что она просит звать ее Хэппи. А какое у нее настоящее имя?
Мэри. Мабел.
Мэри. Посмотрите на луну.
Чарлз. Даже в Пуэрто де Сан-Орландо цены, я подозреваю, несколько завышены. Я знаю, это новый курорт, вернее, будущий курорт, мексиканское правительство старается привлечь сюда людей. Но, если отъехать на несколько километров, в любом селении фрукты, мясо, овощи будут стоить в два раза дешевле…
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех. Мэри. Энид Бредли все-таки странная женщина. У меня сложилось такое впечатление, что она живет, словно в футляре.
Флетч. Том Бредли родился в Далласе, штат Техас? Мэри. То есть там, где живут настоящие мужчины? Чарлз. Я этого не знаю.
Мэри. У Энид такой вид, будто в следующее мгновение она ожидает чего-то ужасного. Вы понимаете, если кто-то и откроет рот, то лишь для того, чтобы рассказать какую-нибудь похабную историю.
Чарлз. Ее муж так и делает. Делал.
Чарлз. Джин с тоником, пожалуйста. Для всех.
Мэри. Посмотрите на луну.
Чарлз. Флетч, утром я не говорил вам, что те, кто приезжает в Мексику в отпуск, потребляют алкоголя в три раза больше. Мексиканцы неплохо зарабатывают на том, что мы боимся местной воды.
Мэри. Я просто представить себе не могу Энид в постели с мужчиной. Энид без одежды — это просто абсурд.
Мэри. Как тут романтично, Чарли. Посмотри, какая луна над океаном. Слушай, у меня идея. А не отправиться ли нам втроем в наш номер? С этим милым мальчиком?
Чарлз. Мэри, я думаю, пора заказывать обед.
Флетч. Так Томас Бредли умер?
Мэри. Почему бы и нет?
Чарлз. Честно говоря, я так не думаю. Полагаю, он провернул какую-то финансовую аферу и предпочел исчезнуть. Беда в том, что я не могу выяснить, что это была за афера. Я начальник финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс», и мой долг разобраться, что к чему. Я — дипломированный бухгалтер, и не могу найти никакого криминала. Пожалуйста, простите меня, Флетч. Пожалуйста, поймите мое состояние. Меня снедает тревога.
Мэри. Он мертв. И всем на это наплевать.
Глава 27
Домой Флетч вернулся в среду, поздним вечером. На кофейном столике, среди счетов и присланных по почте рекламных проспектов, его ждали записка и три письма.
«Ф.
Звонила твоя бывшая жена Линда. Я сказала ей, что ты отправился в Мексику на своей яхте.
М.»

«Дорогой мистер Флетчер!
Мэр принял решение присвоить Вам звание «Лучшего гражданина города», отметив тем самым Ваш героизм, проявленный на мосту Гилден-стрит в воскресную ночь, когда рискуя собственной жизнью. Вы спасли жизнь другого человека.
Церемония награждения состоится в мэрии, в пятницу, ровно в десять утра.
Вы должны прибыть к миссис Голдовски, в канцелярию мэра, в половине девятого. Миссис Голдовски расскажет Вам, что Вы должны делать и говорить во время церемонии и после нее. Опоздание на встречу с миссис Голдовски недопустимо.
Церемония будет совмещена с пресс-конференцией, то есть будет проводиться в присутствии репортеров, фотокорреспондентов и телевизионщиков. Просим прибыть в строгом деловом костюме.
Искренне Ваш,
Канцелярия мэра».

«Дорогой мистер Флетчер!
Я прочитал о том, как вы спасли женщину на мосту. Я тоже нуждаюсь в спасении. Родители ужасно меня третируют. Они ни разу не свозили меня в «Диснейленд». Пожалуйста, приезжайте и спасите меня».
Томми, адрес указан выше».

«Дорогой мистер Флетчер!
Хотя я и присоединяюсь к миллионам тех, кто воздает Вам должное за проявленный в воскресенье героизм, когда Вы спасли женщину от самоубийства, только я и мой помощник, мистер Смит, знаем, что Вас нельзя назвать абсолютно честным человеком. Я прочитал статью о Вашем деянии в утреннем номере «Кроникл». По помещенной в том же номере фотографии, мы узнали человека, заглянувшего к нам в прошлый четверг и назвавшегося Джеффри Армистедом. Вы показали нам бумажник, сказав, что нашли его неподалеку от отеля. Бумажник, вместе с находящимися в нем двадцатью пятью тысячами долларов, принадлежал, по Вашим словам, некоему мистеру Джеймсу Сейнту Э. Крэндоллу. Именно эти фамилии, Армистед и Крэндолл, мы сообщили полиции. Вы также заверили нас, что заявите о находке в полицию. Похоже, Вы этого не сделали. Более того, как явствует из статьи, с прошлой пятницы Вы уже не работаете в «Ньюс-Трибюн» (нам Вы заявляли, что зарабатываете на жизнь парковкой автомобилей). Все вышесказанное указывает на то, что Вы не намерены возвращать деньги законному владельцу. Мистер Смит и я полагаем справедливым предупредить Вас, что мы этого так не оставим и поставим в известность полицию о Вашем настоящем имени и месте жительства. Несомненно, они свяжутся с Вами и потребуют передать деньги им, чтобы потом, после получения соответствующего заявления, вернуть все двадцать пять тысяч тому, кто их утерял.
Искренне Ваш, Жак Кавалье,
Управляющий отеля «Парк-Уорт.»
Глава 28
— Где тысяча долларов?
— Так-то ты меня встречаешь.
Мокси заявилась около полуночи. Переступив порог, бросила на пол дорожную сумку. Молния была сломана и из сумки торчали сценарий, задник кроссовки и кончик полотенца.
— Привет, — Флетч не поднялся с дивана.
— Привет.
— Похоже, ты совсем вымоталась.
— Я действительно вымоталась. Репетировала с полудня. А ты, я вижу сгорел.
В полумраке гостиной Мокси вгляделась во Флетча.
— Да, сгорел. Заснул на пляже.
— Весь сгорел?
— В каком смысле?
— Все тело?
— Нет. Кое-что осталось.
— Ладно, это неважно. До премьеры все пройдет. Завтра, конечно, ты будешь выглядеть довольно-таки странно. На репетиции.
— Я не собираюсь завтра на репетицию.
— Флетч, ты должен.
— Должен?
— Сэм не подходит для этой роли. Он слишком тяжеловесен. Слишком увлечен собой.
— Ты забыла упомянуть про его массивные ляжки.
— Глядя на него можно подумать, что мы репетируем «Трамвай „Желание“. Он не понимает, что наш спектакль комедия. Я сказала Полу, что завтра ты обязательно придешь.
— Пол — это режиссер?
— Пол — это режиссер. Он согласился попробовать тебя, хотя и знает, что ты никогда не играл. Естественно, в театре.
— Завтра меня в театре не будет. Ни завтра, ни послезавтра, ни в любое другое завтра. По-моему последняя фраза вполне сгодится для какой-нибудь пьесы.
— Конечно. Я же говорила тебе, что ты прирожденный актер.
— Сегодня я уже исполнял стриптиз. Причем без музыки.
Мокси вынимала вещи из дорожной сумки и выкладывала их на пол.
— Тебя похитила и изнасиловала банда мексиканских герлскаутов?
— Не совсем. Таможня. По пути домой. Таможенная служба Соединенных Штатов Америки. Они завели меня в маленькую комнату, заставили раздеться, а затем поковырялись во всех отверстиях. Спасибо, что не вспороли живот.
— Серьезно?
— Еще как серьезно. Мне это не понравились. Они прорентгенили мои башмаки, чемодан, зубы.
— Это ужасно.
— Они два часа возились со мной. Или во мне.
— Ради чего?
— Не могли поверить, что мужчина моего возраста будет добираться до Пуэрто де Сан-Орландо на трех самолетах, чтобы провести на пляже лишь тридцать часов. Я сказал им, что у меня появилось немного свободного времени и я использую его, как мне того хочется.
— Они приняли тебя за контрабандиста. Искали наркотики или что-то еще.
— Что-то еще, — Флетч подхватил с кофейного столика письмо из канцелярии мэра. — Разве можно так обращаться с Лучшим гражданином месяца.
Мокси присела рядом с диваном на колени, обняла Флетча.
— Ах ты мой бедненький. Тебе удалось пукнуть, когда они полезли тебе в задницу?
— Конечно, и наличные, больше тысячи долларов, говорили отнюдь не в мою пользу.
— В конце концов они извинились перед Лучшим гражданином?
— Они пообещали поймать меня в следующий раз. А теперь позволь спросить, где тысяча долларов?
— Какая тысяча долларов?
— Тысяча долларов, которую ты взяла из бумажника.
— А, та тысяча долларов.
— Та самая.
— Я купила свитер.
— За тысячу долларов?
— Юбку. Пластинки. И немного болонской колбасы. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Мы могли бы обойтись более простой пищей.
— И машину.
— Машину!
— Маленькую машину. Меньше твоей.
— Что же это за машина?
— Желтая.
— Желтая машина. Понятно.
— Она так забавно бибикает.
— Маленькая желтая машина с бибикалкой. Я все правильно понял?
— Кажется, у нее есть двигатель. И замок зажигания, который, к тому же, и работает.
— Какое счастье. Кто полезет в двигатель при работающем замке зажигания. Последний может и обидеться.
— Мне нужна машина. До театра путь неблизкий.
— Значит, от тысячи долларов не осталось и следа.
— Ну что ты такое говоришь! У меня есть свитер, юбка, несколько пластинок, кстати, очень хороших, машина, колбаса. От тысячи долларов не осталось бы следа, если б я выбросила банкнот в окно. Хочешь сэндвич с колбасой?
— Естественно.
На кухне Мокси мазала горчицу таким тонким слоем, что колбаса даже не прилипала.
— Ты хочешь растянуть эту банку до тех времен, когда все люди станут свободными? — спросил Флетч.
— Что растянуть? — не поняла Мокси.
— Горчицу, — он взял у нее нож и банку с горчицей, от души намазал ее на хлеб.
— А что ты делал в Мексике? — полюбопытствовала Мокси. — Помимо контрабанды наркотиков и алмазов и прогулок на яхте?
— Я поехал повидаться с Чарлзом Блейном. Вице-президентом и начальником финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс».
— Однако.
— И он сказал мне, — Флетч осторожно накрыл приготовленный сэндвич верхним куском хлеба, — что получал служебные записки от покойника.
— Кажется, я читала об этом в газете.
— Ты, как всегда, права.
— Так что ты узнал нового?
— Очевидно, их писал не покойник.
— Как приятно это слышать. А то мне уже стало как-то не по себе.
— Так от кого, по-твоему, он получал служебные записки?
— Должно быть, от мадам Палонки.
— Должно быть, — Флетч протянул Мокси сэндвич. — А кто такая мадам Палонка?
— Медиум из Сан-Франциско. Передает послания от умерших. Горчицы ты переложил.
— Кто мог ставить на служебных записках подпись «Томас Бредли» после смерти Томаса Бредли?
— Секретарь, привыкшая к установившемуся порядку?
— Кто управляет «Уэгнолл-Фиппс»?
— А кого это волнует?
— Полагаю, и они думали, что всем на это наплевать.
— Они были правы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18