В некотор
ой растерянности мы приняли подарок. Ради серпа можно было бы и не ездить
за двенадцать верст. Серп нашелся бы и в своем селе.
Вслед за серпом старик вытащил плетенный из бересты кошель, по форме пох
ожий на ранец, с откидной, как у ранца, крышкой.
Ц Вот вам кошель. Раньше пастухи носили в нем еду.
Из застекленного шкафика старик достал изящную, сплетенную из корешков
сосны солоницу. Он высыпал соль на районную газету, а само произведение и
скусства отдал нам со словами:
Ц Вот и еще один кспонат.
Становилось все интереснее, потому что куча «кспонатов» перед нами росл
а. Некоторое время появлялись одно за другим изделия, сплетенные из корн
я сосны. Не всем, может быть, приходилось видеть сосны, растущие над песчан
ым или глинистым обрывом. Не все обращали внимание, как свисают вниз от со
сен длинные коричневые веревки. Они разной толщины Ц от тоненькой бечев
ки до крепких тяжей. В детстве, если нужно было вскарабкаться на обрыв, пер
вым делом хватались за эти тяжи, за крепкие эластичные корни сосен, расту
щих высоко наверху обрыва. Иногда отрежешь кусок корня, и он служит тебе в
место плетки, иногда подпоясывались тонкими корешками, но не приходило н
ам в голову, что из этих корней можно плести разнообразные красивые изде
лия.
Старик в одну минуту показал нам корзины, от маленькой до большой, а также
меру, полумеру и четверть меры, показал сундук с крышкой, показал сахарни
цу, похожую на вазу.
Ц Кто же это все плел? И как можно это сплести из разных по толщине корней?
Ц Плел мой отец. От него и я перенял, а плели мы, добрые люди, так… Да ведь гд
е-то у меня валялся клубок.
Оказывается, корешки очищали от кожицы, а затем расщепляли вдоль, на четы
ре, на пять, на восемь волокон, в зависимости от толщины. Получались теперь
одинаковые, гибкие ремешки, которые и шли на плетение и маленькой солони
цы и огромного сундука. Плетение ровное, чистое, плотное, белое. Теперь, ко
нечно, потемнело до желтизны выдержавшихся в тепле избяных бревен.
Между тем слух, что «собирают старье», пролетел по деревне. Нас тянули из д
ома в дом и всюду предлагали старую утварь. Мы носили ее в машину и продвиг
ались дальше вдоль порядка домов. Попадались детали от ткацкого домашне
го стана, предлагали и целый стан, будто бы лежащий на чердаке в разобранн
ом виде, но мы не взяли. Были среди нашей добычи гребни, на которых пряли ку
дель. Они темно-желтые, из крепкого глянцевитого дерева, похожего больше
на кость. В одном доме мы сделались обладателями прекрасного поддужного
колокольчика. Изнутри к нему было подвешено на ремешке железное кольцо.
По ободку колокольчика написано литыми буквами «Дар Валдая». Я потряс ко
локольчиком, подняв его повыше, и воздух огласился веселым заливистым зв
оном. Звон получился слишком громкий для близкого расстояния. Колокольч
ик рассчитан на то, чтобы его слушали издалека, через поле, через перелесо
к, когда из-за поворота выскакивала на дорогу тройка или одна лошадь, зало
женная в тарантас или санки, смотря по времени года. Он затихал постепенн
о, если только что проводили в дорогу близких, и тогда навевал грусть, или
возникал вдали, когда ждали гостей, и тогда звенел радостно, весело.
Вместе с колокольчиком нам предложили великолепный глухарь Ц медный ш
ар, величиной с крупное яблоко. В шаре прорезаны крест-накрест щели, а вну
три катается металлический катыш, величиной, наверно, с орех. У шара есть п
етелька, к которой и подвязан ремень с медными, позеленевшими от времени
бляшками.
Одна бабка предложила нам глиняный, облитый зеленой глазурью квасник, в
виде условного, чуть ли не абстрактного поросенка.
Несколько кружков для резания мяса увеличили нашу добычу. Эти кружки, то
ченные на токарных станках, имеют вид деревянных толстых тарелок на низк
их подставках. Некоторые кружки изношены до дыр. Надо думать, не к одному П
окрову или к Рождеству резали на них жирную огненную говядину или барани
ну, вокруг сахарной кости разварившуюся во щах, с прилипшими темно-зелен
ыми (допустим, что серые щи) листочками рубленой капусты.
Предложили нам и деревянное корыто, в котором рубят мясо на студень. Коры
то очень ладное, с толстыми стенками и дном. Из-за трещины пользоваться им
было бы теперь нельзя, но как предмет старины оно благодаря трещине выгл
ядело еще заманчивее.
Два деревянных ковша можно было считать жемчужинами нашего неожиданно
го собрания.
Тяжелее всего было таскать в машину старинные круглые гири, достоинство
м от двух пудов и до фунта.
Попалось несколько пастушьих, то есть полевых, походных, как бы сказал ка
кой-нибудь военный человек, солониц. Я впервые видел солоницу, плетенную
из бересты. Как бы ее описать? Бывают, знаете ли, такие плоские, стеклянные
фляжки. Пожалуй, по сути своей плетеные берестяные солоницы больше всего
похожи на фляжку. Они, правда, гораздо меньше и площе, а главное, горлышки и
х располагаются не посередине, а смещены к одной стороне. По своим очерта
ниям, по своему, так сказать, силуэту берестяная солоница больше всего по
хожа, пожалуй, на те условные паровозики, которые рисуют дети, впервые бер
я карандаш. Прямоугольник с трубой на переднем конце Ц вот и берестяная
солоница.
Был тут и берестяной пенал, который старательно соорудил отец своему мал
ьчонке и даже провел вдоль пенала немудреный, но достаточно выразительн
ый орнамент. Были берестяные брусочники, с которыми ходили на покос, посч
астливилось на владимирский рожок из пальмового дерева. И не мудрено: ве
дь именно в Пречистой Горе жил мастер, который точил на всю губернию влад
имирские пастушьи рожки.
Постепенно в ассортимент старья начали попадать черные, то на чердаке, т
о в чулане хранящиеся иконы. Уже побывали у нас в руках икона, расколотая п
ополам, икона с обсыпавшимися красками, икона, отпечатанная на бумаге ти
пографским способом и наклеенная на дощечку. Нам в это время важны были н
е столько иконы, сколько разговор о них и чтобы в разговоре принимало уча
стие как можно больше пречистогорцев.
Мы все время старались направлять разговор по нужной нам линии, но две ст
аринные иконы из неведомого Покровского монастыря, стоявшие в часовне, с
пасенные от пожара и хранящиеся будто бы у прихожан,-две эти иконы никак н
е попадали в наш разговор.
У одного совсем еще молодого мужчины в избе стояла в переднем углу больш
ая, сияющая позолотой и голубизной церковная икона. Когда ломали церковь
, парень не растерялся, взял, что поярче блестит.
Ц Не знали вы, что нужно спасать. Надо было брать те, что темнее, на которых
ничего уж как будто и не видно, а все-таки что-то проглядывает. Наверное, б
ыли в церкви и такие иконы?
Ц Неужели такие нужны? Неужели чем старее, тем лучше? Погодите, погодите,
мужики, Ц обратился парень ко всем, кто был в избе, хотя, кроме мужиков, был
и тут и дети и женщины. Ц Погодите, мужики, я вспоминаю, маленький еще был и
слышал разговор, будто у кого-то хранится икона, очень старая, из монасты
ря. Я не помню, что за икона и что за монастырь, но разговоры были.
Голос у меня не задрожал, и я не уронил горшок, весь истрескавшийся и запел
енатый в бересту, который мне пыталась всучить в это время женщина из сос
еднего дома.
Ц Может, вспомните, у кого?
Ц Не помню. Вот разве мужики, они постарше меня. Неужели вы не помните, муж
ики, все ведь знали, в Пречистой Горе и разговоры велись.
Ц Это точно. Хранилась икона из старинного монастыря, это факт. А вот у ко
го? Дай Бог памяти. Не у Захаровых ли?
Ц Ну так. Теперь и я вспоминаю, что у Захаровых.
Ц У них и есть, больше не у кого. У них все стены были обвешаны иконами. Наб
ожная была семья.
Ц Почему вы говорите «были» да «были», разве никого не осталось?
Ц Осталась одна старуха от прежних-то людей, а то уж пошла молодежь. Икон
ы вряд ли уцелели. У них, у Захаровых, пожар был. Сгорели они, и сельник сгоре
л.
Ц Может, спасли хоть часть?
Ц Может, и спасли. Захаровы на той сторонке живут, где церковь раньше был
а. Да вон и в окно видать. Вон кирпичный дом, палисадничек перед окнами. Вон
крыша, зеленым покрашена.
В кирпичный дом Захаровых мы шли, изрядно волнуясь. Ниточка, которая чуде
сным образом все тянулась и тянулась из тьмы веков и которой давно пора б
ы затеряться, исчезнуть, истлеть в золе пожаров, в огне революции, в железн
ой метели коллективизации, да и просто так, от времени, вдруг показалась о
дним своим концом, и мы взялись за него. Может быть, только этот кончик и ос
тался от целой нитки. Может быть, она перегорела и разъялась местами, и, по
тянув, мы с досадной легкостью вытянем из-под праха обрывочек в нескольк
о сантиметров длиной, но пока что конец нитки в наших руках, и мы потянули
за него. И нитка довела нас до краснокирпичного дома под зеленой крышей.
В деревенскую избу входят не стучась. Вместо стука, переступив порог, гро
мко спрашивают: «Есть ли кто дома-то?» или «Что-то хозяев не видать». После
такого возгласа изба подает признаки жизни, и кто-нибудь из обитателей и
збы выйдет навстречу либо крикнет: «Проходи, проходи, здесь мы, дома».
Мы тоже спросили: «Есть ли жив человек?», но никто не отозвался. Мы прошли ч
ерез кухню, через переднюю горницу и никого не увидели. Оставалось шагну
ть за перегородку, где в полутьме стояла кровать. На кровати, загораживая
голову руками, словно стесняясь, сидела худая старуха. Было чего стеснят
ься. Оказалось, что ее лишь вчера привезли из больницы. В больнице она была
обрита наголо, вот и стеснялась теперь своей непривычной бритой головы.
А платок повязать не успела.
Старуха ладонями загораживала неприличную наготу головы и старалась н
е смотреть на нас, но мы ее, как могли, успокоили. Я нашел платок, висевший на
перегородке на гвоздике, подал ей, и она повязалась. После этого можно был
о спокойно рассказать, зачем пришли. Удивило нас то, что женщина разговар
ивала не как деревенская старушка, а как если бы много читала, жила в город
ах, или даже была некогда сельской учительницей.
Ц Икон в нашем доме хранилось очень много. В переднем углу, что получше, в
ризах, лампады перед ними. А то еще в сельнике.
Ц Но вот «Воскресение» из древнего монастыря…
Ц Как же, было и «Воскресение». Оно, дед мой рассказывал, сначала хранило
сь в часовне, а потом часовня сгорела.
Ц Вот, вот, именно про это «Воскресение» мы говорим.
Ц И я говорю. После пожара «Воскресение» хранилось у нас. Висело оно, пра
вда, в сельнике, среди других икон, потому что было без ризы.
Ц Нельзя ли сходить в сельник, посмотреть?
Ц Смотреть там теперь нечего, нет ни сельника, ни икон. Горели мы, все поги
бло в огне.
Ц И «Воскресение»?
Ц «Воскресение» Ц нет. «Воскресение» Бог уберег.
Ц Удалось спасти? Вынести из огня?
Ц По-другому. За месяц до пожара пришел к нам священник. Наш сельский свя
щенник, отец Алексей. «Стало известно мне, Ц сказал он, Ц что под кровлей
дома сего сохраняется древний образ «Воскресения» спасителя нашего Ии
суса Христа. Место ему в храме, дабы все прихожане могли лицезреть и прино
сить свои молитвы и дабы Божья благодать через тот образ снисходила на н
их». Одним словом, попросил нашу икону в церковь. Мы, конечно, отдали. Вынос
или ее из дома на полотенцах, с молебном. В церкви обрядили икону цветами,
отслужили еще один молебен, и осталась она там стоять.
Ц А потом?
Ц А потом церковь закрыли, иконы все покололи и пожгли, наверно и ее, где у
ж тут уцелеть.
Ах парень, парень, наведший нас на захаровский след! Взять бы тебе, вместо
позолоченной и голубой иконы, старинное «Воскресение».
Ц Как вы думаете, Ц спросили мы у бывшей владелицы иконы, Ц не взял ли в
аше «Воскресение» кто-нибудь из прихожан во время закрытия церкви. Икон
а чтимая. Цветами обряжали, молебны служили, Ц может быть, нашлась живая
душа, спасла.
Ц Может, и спаслась. Не для того же сохранил ее Бог от нашего пожара, чтобы
погибла она потом вместе с церковью. Может быть, и спаслась, но не слыхать.
Разве что старостиха церковная. Но она теперь уехала из нашего села, живе
т не то в Загорске, не то в Киржаче. Разве что она. Но вообще-то не буду зря го
ворить, Ц может, кто и взял. Народу в селе много. Но слуху не было. Не слыхат
ь.
Ц Вы, наверно, помните, как она выглядела, какого размера и что изображен
о.
Ц Подробно не помню. Красного, праздничного много. Одним словом, Воскрес
ение, всем праздникам праздник.
Ц Да, жаль. Ценная была икона. Из темноты веков.
Ц Где свет, где тьма? Вы думаете, когда был монастырь, и когда здесь стояла
церковь, и когда мы украшали икону цветами, Ц вы думаете, у нас в Пречисто
й Горе было темнее? Ошибаетесь, молодые люди. Икона дошла из света веков, а
теперь, как вы сами видите, ее поглотила тьма неизвестности. И вот вы ищете
, ищете ее. А почему ищете? Потому что она свет, она огонечек, и тянет вас на э
тот ее огонек.
Женщина говорила спокойно, улыбаясь краешками губ нашему остолбенению,
которое произошло от ее неожиданных рассуждений.
Из дома Захаровых к машине мы шли расстроенные. Продолжать поиски было м
ожно, но мы как-то сразу устали. Дед, мимо которого проходили, крикнул всле
д:
Ц Молодые люди, не надо ли вам телегу? Есть у меня старая телега на задах, о
т единоличного хозяйства осталась.
Ц Что ты, дед, какая телега!
Ц Тогда кувшины. В подполе стоят кувшины с первой германской войны. В них
раньше была ветеринарная мазь, лошадей лечили. Теперь они мне без надобн
ости. По рублю за кувшин я бы вам отдал.
Ц Давай посмотрим, что у тебя за диковина, неси.
Кувшинов оказалось три. Один по форме был как пудовая гиря, весь круглый. Т
акая же, как у гири, ручка. Горлышко небольшое, едва заметное, не разрушающ
ее впечатления гири. Два других кувшина представляли из себя стройные, к
ак бы греческие амфоры, украшенные лепным орнаментом. Кувшины глиняные,
но глина черная и лоснится. Из кувшинов ужасно воняло, и если бы брать их с
собой, то нужно было бы потом отмачивать в керосине. Мазь, помещенная в них
в первую германскую войну, спеклась и окаменела.
Позже подобные кувшины я увидел в Музее народного творчества на улице Ст
аниславского, но только мои из Пречистой Горы изящнее, художественнее и
в лучшей сохранности.
В музее я узнал, что техника эта называлась раньше «черное лощение», что т
ехнология производства этой керамики очень сложна и теперь практическ
и утрачена. Так что теперь-то я не жалею, что взял у старика и положил в маши
ну три вонючих кувшина, но тогда все это представлялось мне игрой и что мы
немного переиграли. Я даже спросил у своих спутников, когда мы отъехали о
т Пречистой Горы и оказались в лесу:
Ц Ну, здесь вываливать будем все это старье или выбросим дома? Ц на что ж
ена твердо возразила:
Ц Мы это не выбросим. Мы это будем мыть, чистить, приводить в порядок, попо
лнять новыми находками, и у нас со временем образуется музей крестьянско
го быта.
Ц Так сразу и музей?!
Ц Не сразу. Но разве ты не видишь, что уже есть основа, фундамент?
Может, оно и так. Но у меня перед глазами все стояла икона, на которой, по сло
вам старухи, много красного праздничного, воскресного и которая затерял
ась или даже пропала совсем в темноте неизвестности, но которая манит и в
сегда будет манить, подобно (неужели права старуха?) трепетному зыбкому о
гоньку.
7
Никогда не приходилось мне переживать такого сильного и такого страстн
ого увлечения. Мало такого сильного и такого страстного увлечения. Мало
того, что я отбился от дела и целыми днями теперь читал свой «Путеводител
ь», а вычитав что-нибудь из него, рыскал по окрестным деревням; мало того, ч
то я потерял сон, думая ночью, где бы мне еще поискать, но даже и во сне меня
преследовали иконы. Вместо того чтобы наслаждаться мирными сновидения
ми вроде рыбной ловли на удочку или увидеть что-нибудь из невозвратного
детства, вместо всего этого мне и во сне мерещились черные доски, шелушащ
аяся краска, встречные шпонки, лики, проглядывающие сквозь черноту олифы
.
В одну из бессонных ночей я понял, что веду себя легкомысленно и безответ
ственно. Когда я читал описание Пречистой Горы, я принял во внимание толь
ко то, что касалось монастырских икон, хранившихся в часовне и уцелевших
от пожара. Но дальше ведь идет фраза, которой никак нельзя было пренебреч
ь: «Кроме того, из этого монастыря сохраняется икона Божьей Матери в церк
ви села Ельтесуново».
Вскочив среди ночи, я снова стал читать книгу. Вот и Ельтесуново на 118-й стр
анице. Так… От Владимира в тридцати пяти верстах… В вотчине Орины Никити
чны… Дальше, дальше!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
ой растерянности мы приняли подарок. Ради серпа можно было бы и не ездить
за двенадцать верст. Серп нашелся бы и в своем селе.
Вслед за серпом старик вытащил плетенный из бересты кошель, по форме пох
ожий на ранец, с откидной, как у ранца, крышкой.
Ц Вот вам кошель. Раньше пастухи носили в нем еду.
Из застекленного шкафика старик достал изящную, сплетенную из корешков
сосны солоницу. Он высыпал соль на районную газету, а само произведение и
скусства отдал нам со словами:
Ц Вот и еще один кспонат.
Становилось все интереснее, потому что куча «кспонатов» перед нами росл
а. Некоторое время появлялись одно за другим изделия, сплетенные из корн
я сосны. Не всем, может быть, приходилось видеть сосны, растущие над песчан
ым или глинистым обрывом. Не все обращали внимание, как свисают вниз от со
сен длинные коричневые веревки. Они разной толщины Ц от тоненькой бечев
ки до крепких тяжей. В детстве, если нужно было вскарабкаться на обрыв, пер
вым делом хватались за эти тяжи, за крепкие эластичные корни сосен, расту
щих высоко наверху обрыва. Иногда отрежешь кусок корня, и он служит тебе в
место плетки, иногда подпоясывались тонкими корешками, но не приходило н
ам в голову, что из этих корней можно плести разнообразные красивые изде
лия.
Старик в одну минуту показал нам корзины, от маленькой до большой, а также
меру, полумеру и четверть меры, показал сундук с крышкой, показал сахарни
цу, похожую на вазу.
Ц Кто же это все плел? И как можно это сплести из разных по толщине корней?
Ц Плел мой отец. От него и я перенял, а плели мы, добрые люди, так… Да ведь гд
е-то у меня валялся клубок.
Оказывается, корешки очищали от кожицы, а затем расщепляли вдоль, на четы
ре, на пять, на восемь волокон, в зависимости от толщины. Получались теперь
одинаковые, гибкие ремешки, которые и шли на плетение и маленькой солони
цы и огромного сундука. Плетение ровное, чистое, плотное, белое. Теперь, ко
нечно, потемнело до желтизны выдержавшихся в тепле избяных бревен.
Между тем слух, что «собирают старье», пролетел по деревне. Нас тянули из д
ома в дом и всюду предлагали старую утварь. Мы носили ее в машину и продвиг
ались дальше вдоль порядка домов. Попадались детали от ткацкого домашне
го стана, предлагали и целый стан, будто бы лежащий на чердаке в разобранн
ом виде, но мы не взяли. Были среди нашей добычи гребни, на которых пряли ку
дель. Они темно-желтые, из крепкого глянцевитого дерева, похожего больше
на кость. В одном доме мы сделались обладателями прекрасного поддужного
колокольчика. Изнутри к нему было подвешено на ремешке железное кольцо.
По ободку колокольчика написано литыми буквами «Дар Валдая». Я потряс ко
локольчиком, подняв его повыше, и воздух огласился веселым заливистым зв
оном. Звон получился слишком громкий для близкого расстояния. Колокольч
ик рассчитан на то, чтобы его слушали издалека, через поле, через перелесо
к, когда из-за поворота выскакивала на дорогу тройка или одна лошадь, зало
женная в тарантас или санки, смотря по времени года. Он затихал постепенн
о, если только что проводили в дорогу близких, и тогда навевал грусть, или
возникал вдали, когда ждали гостей, и тогда звенел радостно, весело.
Вместе с колокольчиком нам предложили великолепный глухарь Ц медный ш
ар, величиной с крупное яблоко. В шаре прорезаны крест-накрест щели, а вну
три катается металлический катыш, величиной, наверно, с орех. У шара есть п
етелька, к которой и подвязан ремень с медными, позеленевшими от времени
бляшками.
Одна бабка предложила нам глиняный, облитый зеленой глазурью квасник, в
виде условного, чуть ли не абстрактного поросенка.
Несколько кружков для резания мяса увеличили нашу добычу. Эти кружки, то
ченные на токарных станках, имеют вид деревянных толстых тарелок на низк
их подставках. Некоторые кружки изношены до дыр. Надо думать, не к одному П
окрову или к Рождеству резали на них жирную огненную говядину или барани
ну, вокруг сахарной кости разварившуюся во щах, с прилипшими темно-зелен
ыми (допустим, что серые щи) листочками рубленой капусты.
Предложили нам и деревянное корыто, в котором рубят мясо на студень. Коры
то очень ладное, с толстыми стенками и дном. Из-за трещины пользоваться им
было бы теперь нельзя, но как предмет старины оно благодаря трещине выгл
ядело еще заманчивее.
Два деревянных ковша можно было считать жемчужинами нашего неожиданно
го собрания.
Тяжелее всего было таскать в машину старинные круглые гири, достоинство
м от двух пудов и до фунта.
Попалось несколько пастушьих, то есть полевых, походных, как бы сказал ка
кой-нибудь военный человек, солониц. Я впервые видел солоницу, плетенную
из бересты. Как бы ее описать? Бывают, знаете ли, такие плоские, стеклянные
фляжки. Пожалуй, по сути своей плетеные берестяные солоницы больше всего
похожи на фляжку. Они, правда, гораздо меньше и площе, а главное, горлышки и
х располагаются не посередине, а смещены к одной стороне. По своим очерта
ниям, по своему, так сказать, силуэту берестяная солоница больше всего по
хожа, пожалуй, на те условные паровозики, которые рисуют дети, впервые бер
я карандаш. Прямоугольник с трубой на переднем конце Ц вот и берестяная
солоница.
Был тут и берестяной пенал, который старательно соорудил отец своему мал
ьчонке и даже провел вдоль пенала немудреный, но достаточно выразительн
ый орнамент. Были берестяные брусочники, с которыми ходили на покос, посч
астливилось на владимирский рожок из пальмового дерева. И не мудрено: ве
дь именно в Пречистой Горе жил мастер, который точил на всю губернию влад
имирские пастушьи рожки.
Постепенно в ассортимент старья начали попадать черные, то на чердаке, т
о в чулане хранящиеся иконы. Уже побывали у нас в руках икона, расколотая п
ополам, икона с обсыпавшимися красками, икона, отпечатанная на бумаге ти
пографским способом и наклеенная на дощечку. Нам в это время важны были н
е столько иконы, сколько разговор о них и чтобы в разговоре принимало уча
стие как можно больше пречистогорцев.
Мы все время старались направлять разговор по нужной нам линии, но две ст
аринные иконы из неведомого Покровского монастыря, стоявшие в часовне, с
пасенные от пожара и хранящиеся будто бы у прихожан,-две эти иконы никак н
е попадали в наш разговор.
У одного совсем еще молодого мужчины в избе стояла в переднем углу больш
ая, сияющая позолотой и голубизной церковная икона. Когда ломали церковь
, парень не растерялся, взял, что поярче блестит.
Ц Не знали вы, что нужно спасать. Надо было брать те, что темнее, на которых
ничего уж как будто и не видно, а все-таки что-то проглядывает. Наверное, б
ыли в церкви и такие иконы?
Ц Неужели такие нужны? Неужели чем старее, тем лучше? Погодите, погодите,
мужики, Ц обратился парень ко всем, кто был в избе, хотя, кроме мужиков, был
и тут и дети и женщины. Ц Погодите, мужики, я вспоминаю, маленький еще был и
слышал разговор, будто у кого-то хранится икона, очень старая, из монасты
ря. Я не помню, что за икона и что за монастырь, но разговоры были.
Голос у меня не задрожал, и я не уронил горшок, весь истрескавшийся и запел
енатый в бересту, который мне пыталась всучить в это время женщина из сос
еднего дома.
Ц Может, вспомните, у кого?
Ц Не помню. Вот разве мужики, они постарше меня. Неужели вы не помните, муж
ики, все ведь знали, в Пречистой Горе и разговоры велись.
Ц Это точно. Хранилась икона из старинного монастыря, это факт. А вот у ко
го? Дай Бог памяти. Не у Захаровых ли?
Ц Ну так. Теперь и я вспоминаю, что у Захаровых.
Ц У них и есть, больше не у кого. У них все стены были обвешаны иконами. Наб
ожная была семья.
Ц Почему вы говорите «были» да «были», разве никого не осталось?
Ц Осталась одна старуха от прежних-то людей, а то уж пошла молодежь. Икон
ы вряд ли уцелели. У них, у Захаровых, пожар был. Сгорели они, и сельник сгоре
л.
Ц Может, спасли хоть часть?
Ц Может, и спасли. Захаровы на той сторонке живут, где церковь раньше был
а. Да вон и в окно видать. Вон кирпичный дом, палисадничек перед окнами. Вон
крыша, зеленым покрашена.
В кирпичный дом Захаровых мы шли, изрядно волнуясь. Ниточка, которая чуде
сным образом все тянулась и тянулась из тьмы веков и которой давно пора б
ы затеряться, исчезнуть, истлеть в золе пожаров, в огне революции, в железн
ой метели коллективизации, да и просто так, от времени, вдруг показалась о
дним своим концом, и мы взялись за него. Может быть, только этот кончик и ос
тался от целой нитки. Может быть, она перегорела и разъялась местами, и, по
тянув, мы с досадной легкостью вытянем из-под праха обрывочек в нескольк
о сантиметров длиной, но пока что конец нитки в наших руках, и мы потянули
за него. И нитка довела нас до краснокирпичного дома под зеленой крышей.
В деревенскую избу входят не стучась. Вместо стука, переступив порог, гро
мко спрашивают: «Есть ли кто дома-то?» или «Что-то хозяев не видать». После
такого возгласа изба подает признаки жизни, и кто-нибудь из обитателей и
збы выйдет навстречу либо крикнет: «Проходи, проходи, здесь мы, дома».
Мы тоже спросили: «Есть ли жив человек?», но никто не отозвался. Мы прошли ч
ерез кухню, через переднюю горницу и никого не увидели. Оставалось шагну
ть за перегородку, где в полутьме стояла кровать. На кровати, загораживая
голову руками, словно стесняясь, сидела худая старуха. Было чего стеснят
ься. Оказалось, что ее лишь вчера привезли из больницы. В больнице она была
обрита наголо, вот и стеснялась теперь своей непривычной бритой головы.
А платок повязать не успела.
Старуха ладонями загораживала неприличную наготу головы и старалась н
е смотреть на нас, но мы ее, как могли, успокоили. Я нашел платок, висевший на
перегородке на гвоздике, подал ей, и она повязалась. После этого можно был
о спокойно рассказать, зачем пришли. Удивило нас то, что женщина разговар
ивала не как деревенская старушка, а как если бы много читала, жила в город
ах, или даже была некогда сельской учительницей.
Ц Икон в нашем доме хранилось очень много. В переднем углу, что получше, в
ризах, лампады перед ними. А то еще в сельнике.
Ц Но вот «Воскресение» из древнего монастыря…
Ц Как же, было и «Воскресение». Оно, дед мой рассказывал, сначала хранило
сь в часовне, а потом часовня сгорела.
Ц Вот, вот, именно про это «Воскресение» мы говорим.
Ц И я говорю. После пожара «Воскресение» хранилось у нас. Висело оно, пра
вда, в сельнике, среди других икон, потому что было без ризы.
Ц Нельзя ли сходить в сельник, посмотреть?
Ц Смотреть там теперь нечего, нет ни сельника, ни икон. Горели мы, все поги
бло в огне.
Ц И «Воскресение»?
Ц «Воскресение» Ц нет. «Воскресение» Бог уберег.
Ц Удалось спасти? Вынести из огня?
Ц По-другому. За месяц до пожара пришел к нам священник. Наш сельский свя
щенник, отец Алексей. «Стало известно мне, Ц сказал он, Ц что под кровлей
дома сего сохраняется древний образ «Воскресения» спасителя нашего Ии
суса Христа. Место ему в храме, дабы все прихожане могли лицезреть и прино
сить свои молитвы и дабы Божья благодать через тот образ снисходила на н
их». Одним словом, попросил нашу икону в церковь. Мы, конечно, отдали. Вынос
или ее из дома на полотенцах, с молебном. В церкви обрядили икону цветами,
отслужили еще один молебен, и осталась она там стоять.
Ц А потом?
Ц А потом церковь закрыли, иконы все покололи и пожгли, наверно и ее, где у
ж тут уцелеть.
Ах парень, парень, наведший нас на захаровский след! Взять бы тебе, вместо
позолоченной и голубой иконы, старинное «Воскресение».
Ц Как вы думаете, Ц спросили мы у бывшей владелицы иконы, Ц не взял ли в
аше «Воскресение» кто-нибудь из прихожан во время закрытия церкви. Икон
а чтимая. Цветами обряжали, молебны служили, Ц может быть, нашлась живая
душа, спасла.
Ц Может, и спаслась. Не для того же сохранил ее Бог от нашего пожара, чтобы
погибла она потом вместе с церковью. Может быть, и спаслась, но не слыхать.
Разве что старостиха церковная. Но она теперь уехала из нашего села, живе
т не то в Загорске, не то в Киржаче. Разве что она. Но вообще-то не буду зря го
ворить, Ц может, кто и взял. Народу в селе много. Но слуху не было. Не слыхат
ь.
Ц Вы, наверно, помните, как она выглядела, какого размера и что изображен
о.
Ц Подробно не помню. Красного, праздничного много. Одним словом, Воскрес
ение, всем праздникам праздник.
Ц Да, жаль. Ценная была икона. Из темноты веков.
Ц Где свет, где тьма? Вы думаете, когда был монастырь, и когда здесь стояла
церковь, и когда мы украшали икону цветами, Ц вы думаете, у нас в Пречисто
й Горе было темнее? Ошибаетесь, молодые люди. Икона дошла из света веков, а
теперь, как вы сами видите, ее поглотила тьма неизвестности. И вот вы ищете
, ищете ее. А почему ищете? Потому что она свет, она огонечек, и тянет вас на э
тот ее огонек.
Женщина говорила спокойно, улыбаясь краешками губ нашему остолбенению,
которое произошло от ее неожиданных рассуждений.
Из дома Захаровых к машине мы шли расстроенные. Продолжать поиски было м
ожно, но мы как-то сразу устали. Дед, мимо которого проходили, крикнул всле
д:
Ц Молодые люди, не надо ли вам телегу? Есть у меня старая телега на задах, о
т единоличного хозяйства осталась.
Ц Что ты, дед, какая телега!
Ц Тогда кувшины. В подполе стоят кувшины с первой германской войны. В них
раньше была ветеринарная мазь, лошадей лечили. Теперь они мне без надобн
ости. По рублю за кувшин я бы вам отдал.
Ц Давай посмотрим, что у тебя за диковина, неси.
Кувшинов оказалось три. Один по форме был как пудовая гиря, весь круглый. Т
акая же, как у гири, ручка. Горлышко небольшое, едва заметное, не разрушающ
ее впечатления гири. Два других кувшина представляли из себя стройные, к
ак бы греческие амфоры, украшенные лепным орнаментом. Кувшины глиняные,
но глина черная и лоснится. Из кувшинов ужасно воняло, и если бы брать их с
собой, то нужно было бы потом отмачивать в керосине. Мазь, помещенная в них
в первую германскую войну, спеклась и окаменела.
Позже подобные кувшины я увидел в Музее народного творчества на улице Ст
аниславского, но только мои из Пречистой Горы изящнее, художественнее и
в лучшей сохранности.
В музее я узнал, что техника эта называлась раньше «черное лощение», что т
ехнология производства этой керамики очень сложна и теперь практическ
и утрачена. Так что теперь-то я не жалею, что взял у старика и положил в маши
ну три вонючих кувшина, но тогда все это представлялось мне игрой и что мы
немного переиграли. Я даже спросил у своих спутников, когда мы отъехали о
т Пречистой Горы и оказались в лесу:
Ц Ну, здесь вываливать будем все это старье или выбросим дома? Ц на что ж
ена твердо возразила:
Ц Мы это не выбросим. Мы это будем мыть, чистить, приводить в порядок, попо
лнять новыми находками, и у нас со временем образуется музей крестьянско
го быта.
Ц Так сразу и музей?!
Ц Не сразу. Но разве ты не видишь, что уже есть основа, фундамент?
Может, оно и так. Но у меня перед глазами все стояла икона, на которой, по сло
вам старухи, много красного праздничного, воскресного и которая затерял
ась или даже пропала совсем в темноте неизвестности, но которая манит и в
сегда будет манить, подобно (неужели права старуха?) трепетному зыбкому о
гоньку.
7
Никогда не приходилось мне переживать такого сильного и такого страстн
ого увлечения. Мало такого сильного и такого страстного увлечения. Мало
того, что я отбился от дела и целыми днями теперь читал свой «Путеводител
ь», а вычитав что-нибудь из него, рыскал по окрестным деревням; мало того, ч
то я потерял сон, думая ночью, где бы мне еще поискать, но даже и во сне меня
преследовали иконы. Вместо того чтобы наслаждаться мирными сновидения
ми вроде рыбной ловли на удочку или увидеть что-нибудь из невозвратного
детства, вместо всего этого мне и во сне мерещились черные доски, шелушащ
аяся краска, встречные шпонки, лики, проглядывающие сквозь черноту олифы
.
В одну из бессонных ночей я понял, что веду себя легкомысленно и безответ
ственно. Когда я читал описание Пречистой Горы, я принял во внимание толь
ко то, что касалось монастырских икон, хранившихся в часовне и уцелевших
от пожара. Но дальше ведь идет фраза, которой никак нельзя было пренебреч
ь: «Кроме того, из этого монастыря сохраняется икона Божьей Матери в церк
ви села Ельтесуново».
Вскочив среди ночи, я снова стал читать книгу. Вот и Ельтесуново на 118-й стр
анице. Так… От Владимира в тридцати пяти верстах… В вотчине Орины Никити
чны… Дальше, дальше!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21