Строганов.
Масон Кочубей, друг детства наследника Александра Павловича, в 1798
г. был назначен вице-канцлером и возведен в графское достоинство. В 1801 г,
по удалении гр. Ростопчина по-прежнему вице-канцлером стал кн. А. В.
Куракин. Генерал-прокурор Обольянинов, член масонской шайки, в 1800 г. был
назначен заведующим Тайной Экспедицией. Это назначение было громадным
завоеванием масонов. Рожерсон в письме к гр. Воронцову писал: "...теперь,
слава Богу, у нас есть свой". (28)
Павлу Пален давал понять, что он не может надеяться на верность
своей жены и своих сыновей. Сыновьям же Павла и Императрице Пален сообщал,
что Император считает их участниками заговора против него и что он
намеревается заключить Императрицу в монастырь, а сыновей в крепость.
Великого Князя Александра Пален долго и искусно провоцировал,
прежде, чем он получил от него согласие на свержение отца. Тут необходимо
опять отметить, что первый, кто начал настраивать Александра против отца,
был Гр. Н. П. Панин.
"Паниным, - как пишет друг Александра Чарторыйский, - были пущены в
ход все доводы, чтобы подействовать на душу молодого князя, чтобы вынудить
у него решение принять участие в деле, столь сильно идущим вразрез с его
чувствами". Вполне возможно, что сам Пален настоял, чтобы Павел выслал
Панина, дав ему понять о том, какие разговоры тот ведет с князем, так как
Пален стоял не за регентство, а за убийство Павла. Палену нелегко удалось
уговорить Александра дать свое согласие на участие в заговоре".
"Я, - говорил Пален, - старался разбудить самолюбие Александра и
запугать альтернативой - возможностью получения трона, с одной стороны, и
грозящей тюрьмой или даже смертью, с другой. Таким образом мне удалось
подорвать у сына благочестивое чувство к отцу и убедить его принять участие
в обсуждении вместе со мной и Паниным способов, как ввести эту перемену,
необходимость которой он и сам не мог не признавать".
"Сперва Александр был видимо возмущен моим замыслом. Он сказал мне,
что вполне сознает опасности, которым подвергается Империя. а также
опасности, угрожающие ему лично, но что он готов все выстрадать и решился
ничего не предпринимать против отца".
"Я не унывал, однако, и так часто повторял мои настояния, так
старался дать ему почувствовать настоятельную необходимость переворота,
возраставшую с каждым новым безумством, так льстил ему или пугал его насчет
его собственной будущности, предоставляя ему на выбор или престол или же
темницу и даже смерть, что мне, наконец, удалось пошатнуть его сыновнюю
привязанность и даже убедить его установить вместе с Паниным и со мною
средство для достижения развязки, настоятельности которой он сам не мог не
сознавать. Но я обязан в интересах правды сказать, что великий князь
Александр не соглашался ни на что, не потребовав от меня клятвенного
обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца. Я дал ему слово".
Провоцируя Павла на невыгодные для него действия, восстанавливая его
против семьи, а членов Императорской семьи против Императора, Пален
продолжал стягивать заговорщиков в Петербург, используя отходчивое сердце
Павла.
Видные заговорщики Зубовы и Беннингсен были по приказу Павла удалены
из Петербурга. А Палену было необходимо, чтобы они могли жить в Петербурге.
"Тогда, - цинично повествует Пален, - я придумал следующее. Я решил
возбудить сострадание Павла к печальной судьбе офицеров, исключенных со
службы... Я бросился к его ногам. Он был не прочь от романтизма и через два
часа двадцать курьеров были разосланы во все стороны, чтобы вернуть всех,
кто был уволен или исключен со службы. Так были возвращены среди сотен
других, Беннингсен и Зубовы".
Разве этот случай не свидетельствует о рыцарском характере Павла,
его незлопамятности и добросердечии?
"Тогда, - рассказывал впоследствии Пален, - я обеспечил себе два
важных пункта: 1) заполучить Беннингсена и Зубовых, необходимых мне и 2)
еще более усилить общее ожесточение против Императора". (29)
А ведь именно "острый угол зубовской табакерки, - как цинично пишет
еврей М. Цейтлин в своей книге "Декабристы", - казалось, был гранью новой,
счастливой эпохи".
XIV. ВИЛЬЯМ ПИТТ НЕ ЖАЛЕЕТ АНГЛИЙСКОГО ЗОЛОТА
"В Европе с растущим беспокойством следили за укреплением дружбы
между французским властелином и русским императором. В случае укрепления
союза между этими двумя державами, они вдвоем будут повелевать на всем
континенте Европы - это было мнение не только Наполеона и Павла, но и всех
европейских дипломатов того времени. Совершенно определенное беспокойство
царило и, в Англии. Правда, французский флот был гораздо слабее
английского, а русский флот был и вовсе ничтожен, но замыслы Бонапарта
относительно Индии и внезапная посылка каких-то русских войск по
направлению к Индии тревожили и раздражали Вильяма Питта, первого министра
Великобритании. С большим беспокойством ждали во всех европейских
дипломатических канцеляриях и королевских дворцах наступления весны 1801
г., когда оба будущих могущественных союзника могли бы предпринять нечто
решительное, Но первый весенний день, 11 марта, принес совсем другое".
(30)
Начавшееся сближение с Бонапартом и Павлом I, возможность
превращения французской республики в монархию - никак не устраивало ни
масонов, ни Англию. Английский посол в Петербурге Уинтворт установил связи
с масонами и предоставил им большие средства на организацию заговора против
Павла.
Пален, уговаривая генерала Свечина вступить в число заговорщиков,
говорил ему:
"Группа наиболее уважаемых людей страны, поддерживаемая Англией,
поставила себе целью свергнуть жестокое и позорное правительство и возвести
на престол наследника Великого Князя Александра, который по своему возрасту
и чувствам подает надежды. План выработан, средства для исполнения
обеспечены и заговорщиков много".
В монографии Е. С. Шумигорского "Император Павел I" мы читаем:
"Лопухин, сестра которого была замужем за сыном Ольги Александровны
Жеребцовой, утвердительно говорил, что Жеребцова (любовница высланного
Павлом I английского посла Уинтворта), получила из Англии уже после кончины
Павла 2 миллиона рублей для раздачи заговорщикам, но присвоила их себе.
Спрашивается, какие же суммы были переданы в Россию раньше? Питт, стоявший
тогда во главе английского министерства, никогда не отказывал в субсидиях,
на выгодные для Англии цели на континенте, а Наполеон, имевший бесспорно
хорошие сведения, успех заговора на жизнь Императора Павла прямо объяснял
действием английского золота".
Павел чувствует, что вокруг него творится что-то неладное. Он
подозревает, что существует заговор против него, но не знает, кто враги.
"Было до тридцати людей, - пишет А. Коцебу в своих мемуарах, - коим
поочередно предлагали пресечь жизнь Государя ядом или кинжалом. Большая
часть из них содрогались перед мыслью совершить такое преступление, однако,
они обещали молчать. Другие же, в небольшом числе, принимали на себя
выполнение этого замысла, но в решительную минуту теряли мужество".
"Но отравление не было единственной опасностью, которая ему
угрожала. На каждом вахт-параде, на каждом пожаре (например, в доме
Кутузова), на каждом маскараде, за ним следили убийцы. Однажды на маскараде
в Эрмитаже, один из них, вооруженный кинжалом, стоял у дверей, которые
через несколько ступенек вели в залу и ждал Государя с твердой решимостью,
чтобы его убить".
До Павла дошли, видимо, какие-то слухи о деятельности против него
английского посла Уинтворта, который играл в совершении государственного
переворота точно такую же предательскую роль, каковую в революции 1917 года
играл английский посол Бьюкенен. В конце мая 1800 года Павел приказал
Уинтворту выехать из Петербурга. Но было поздно. Император Павел был уже со
всех сторон окружен заговорщиками.
XV. УБИЙСТВО ИМПЕРАТОРА ПАВЛА I
I
Когда утром 7 марта, за несколько дней до убийства. Пален вошел в
кабинет Императора Павла, он, по его словом, "застал его в размышлении и
серьезным". "Вдруг он спрашивает меня:
- Господин фон Пален, вы были здесь в 1762 году?
- Был, Государь!
- Так вы были здесь?
- Да, Государь! Но что Ваше Величество хочет сказать?
- При вас ли произошел переворот, лишивший отца престола и жизни?
- Я был свидетелем этого, но не участвовал в этом, я был очень
молодым унтер-офицером Кавалергардского полка, но почему Ваше Величество
ставит мне этот вопрос?
- Почему, да потому, что хотят возобновить 1762 год.
Я затрепетал при этих словах, но тотчас овладел собой и сказал:
- Да, Государь, это хотят сделать: я это знаю, ибо сам принадлежу к
заговору.
- Что вы говорите?
- Да, Государь, я принадлежу к этому заговору и должен делать вид,
что принадлежу к нему: мог ли бы я иначе знать, что замышляется, если бы не
делал вид, что принадлежу к заговору. Но будьте покойны. Вам нечего
опасаться: я держу все нити заговора".
Павел сделал вид, что поверил Палену, но известно, что им тайно были
посланы верные лица к Аракчееву и Бринкеру.
Сообщив, с какой целью он состоит в заговоре, Пален посоветовал
Павлу наложить домашний арест на сыновей и привести их к присяге. Павел
поверил или сделал вид, что поверил Палену, чтобы не дать ему понять, что
он подозревает его, и отдал приказ наложить домашний арест на Великих
Князей.
Посоветовав эти меры Павлу, Пален немедленно же обратил их против
него. Встретившись с Александром, Пален показал ему приказ об аресте и дал
понять, что это еще не все худшее, что его ждет и этим вынудил у него дать
согласие на участие в заговоре. Александр снова потребовал у Палена, чтобы
он дал честное слово, что никто не посягнет на жизнь его отца.
Пален, конечно, дал честное слово, что с Павлом ничего не случится,
что его только арестуют. Но это была очередная ложь.
"Я должен признаться, - говорил Пален Ланжерону, - что Великий Князь
Александр сначала не соглашался ни на что. пока я не предложил дать ему
честное слово, что никто не посягнет на жизнь его отца". - И цинично
продолжает, - "Я не был так безрассуден, чтобы ручаться за то, что
невозможно. Но нужно было успокоить угрызения его совести: я наружно
согласился с его намерением, хотя был убежден в его невыполнимости".
Характеристика Ростопчина была абсолютно верна: Пален был настоящий
сын Маккиавелли и настоящий демон интриги. Это был провокатор, равный по
размерам Азефу.
Узнав, что Павел отправил курьера к Аракчееву, Пален задержал его на
некоторое время. А когда Аракчеев прибыл в Петербург, его задержали на
заставе, сообщив, что Император запретил кому-либо въезд в столицу.
II
За несколько дней до убийства Императора гр. Ф. Ростопчин получил от
него депешу, в которой находились торопливо написанные слова:
"Вы мне нужны. Приезжайте немедленно. Павел". Ростопчин выехал в
Петербург, но когда приехал, то увидел Императора уже мертвым.
В день убийства Павел спросил Палена, что он считает необходимым
предпринять для его безопасности. Пален ответил, указывая на комнату, где
находились часовые преданного Павлу полковника Саблукова: "Я не ручаюсь за
то, что может случиться, если Вы, Ваше Величество, не отошлете этих
якобинцев и если Вы не прикажете заколотить дверь в спальню Императрицы".
Павел приказал Саблукову увести своих солдат из дворца и заколотить
единственную дверь сквозь которую он мог скрыться от убийц.
Граф Ланжерон, в своих записках, передает следующий рассказ масона
Кутузова (командовавшего русской армией во время Отечественной войны):
"Мы сидели 11 марта вечером за ужином у Императора. Нас было
двадцать человек за столом. Он был очень весел и много шутил с моей старший
дочерью, придворной фрейлиной, сидевшей напротив Императора. После ужина он
беседовал со мной. Посмотрев в зеркало, которое неверно показывало, он,
смеясь, сказал:
"Удивительное зеркало, когда я смотрюсь в него, мне кажется, что у
меня шея свернута".
Кутузов, также, как и Павел, как и граф Строганов, знал, что через
полтора часа у Императора будет действительно свернута шея, но не счел
нужным предупредить Павла о готовящемся преступлении.
В эту же ночь 60 офицеров ворвались в спальню и зверски убили Павла,
спрашивавшего: "Что я вам сделал? Что я вам сделал?"
Пален явился с караулом только тогда, когда все было кончено. Он и
тут остался верен себе. Если бы убийство не удалось, он бы выступил в роли
спасителя Павла.
"Действительно, - сообщает, например, Бернгардт, - среди тех,
которые хорошо знали Палена, было распространено мнение, что он замышлял в
случае неудачи переворота арестовать Великого Князя Александра вместе со
всеми заговорщиками и предстать перед Павлом в роли его спасителя".
XVI. "ДЛЯ НАС ОН БЫЛ НЕ ТИРАН, А ОТЕЦ"
Император Павел уже два дня лежал в гробу с лицом, закрытым кисеей,
когда прибывший из Парижа курьер привез министру Иностранных Дел следующее
письмо Министра Иностранных Дел Франции князя Талейрана.
"Господин граф.
Курьер Нейман, который везет Его Императорскому Высочеству ответ
Первого Консула, был бы отправлен раньше, если бы (мы) не ждали известия о
прибытии во Францию господина графа Колычева через несколько дней. Теперь у
нас есть уверенность, что он будет в Париже через несколько дней, и я
должен выразить удовлетворение, что пришел момент, когда путем откровенных
и углубленных переговоров обо всех предметах общего интереса будет возможно
укрепить мир на континенте и подготовить свободу морей.
Примите, господин граф, выражение моего высокого уважения.
Шарль-Морис Талейран".
Комментируя это письмо французского Министра Иностранных Дел,
академик Е. В. Тарле пишет в книге "Талейран", каков внутренний скрытый
смысл "в этих вылощенных французских фразах Талейрановского письма,
фатально и непоправимо опоздавшего на двое суток? Речь идет об оформлении
франко-русского соглашения, которое установит прочный мир на континенте, то
есть в понимании Наполеона, с одной стороны, и Ростопчина - с другой,
обеспечит владычество франко-русского союза на европейском континенте".
Когда в Париж пришла весть, что Павел задушен в Михайловском дворце,
Бонапарта охватил яростный гнев:
"Англичане промахнулись по мне в Париже 3 нивоза, (31) но они не
промахнулись по мне в Петербурге", - гневно кричал он.
"Для него, - пишет Тарле, - никакого сомнения не было, что убийство
Павла организовали англичане. Союз с Россией рухнул в ту мартовскую ночь,
когда заговорщики вошли в спальню Павла".
С помощью английского золота, русские дворяне в союзе с масонами
убили того, что впервые после Тишайшего Царя - отца Петра I - снова хотел
стать Царем всего русского народа.
Вельяминов-Зернов так описывает поведение русского шляхетства, когда
утром 12 марта оно узнало, что ненавистный "тиран" убит:
"...В 9 часов утра на улицах была такая суматоха, какой никогда не
запомнят. К вечеру во всем городе не стало шампанского. Один не самый
богатый погребщик продал его в этот день на 66.000 р. Пировали во всех
трактирах. Приятели приглашали в свои кружки людей вовсе незнакомых и
напивались допьяна, повторяя беспрестанно радостные клики в комнатах, на
улицах, на площадях. В то же утро появились на многих круглые шляпы и
другие запрещенные при Павле наряды; встречавшиеся, размахивая платками и
шляпами, кричали им "браво"!"
Войска же, бывшие на стороне Павла, встретили появление нового
императора угрюмым молчанием.
- Да здравствует император Александр! - крикнул сопровождавший
Александра один из заговорщиков, генерал Талызин.
Солдаты хранили молчание.
Зубовы, участвовавшие в убийстве, пытались разъяснить солдатам,
почему они должны радоваться смерти Павла.
Но солдаты продолжали молчать. Нового Императора приветствовал
криками "Ура!" только подшефный ему Семеновский полк. Когда офицеры
говорили солдатам:
- Радуйтесь, братцы, тиран умер.
Солдаты отвечали:
- Для нас он был не тиран, а отец. (32)
"Император Павел, несмотря на всю свою строгость и вспыльчивость,
любил солдата - и тот чувствовал это и платил царю тем же. Безмолвные
шеренги плачущих гренадер, молча колеблющиеся линии штыков в роковое утро
11 марта 1801 года являются одной из самых сильных по своему трагизму
картин в истории русской армии" (А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167