Я хочу его убить и исцелить от него моё сердце и избавить этого юношу от пытки и получить небесную награду, а юноша-мусульманин вернётся на родину и встретится со своими братьями, родными и любимыми, и будет это ему милостыней от вас, и вы получите награду от Аллаха великого“. И девушки ответили: „Внимание и повиновение Аллаху и тебе, о Хасан!“
А затем они опустили на лица покрывала, надели боевые доспехи и подвязали мечи и привели Хасану коня из лучших коней и снарядили его, дав ему полное облачение, и вооружили его прекрасным оружием. А затем они все отправились и увидели, что маг уже зарезал верблюда и ободрал его и мучает юношу и говорит ему: «Влезь в эту шкуру!» И Хасан подошёл к магу сзади, а маг не знал этого, и закричал на него и ошеломил его и помрачил ему рассудок.
А потом Хасан подошёл к магу и крикнул: «Убери руку, о проклятый, о враг Аллаха и враг мусульман, о пёс, о вероломный, о поклоняющийся огню, о шествующий по дороге нечестия. Будешь ты поклоняться огню и свету и клясться тенью и жаром?» И маг обернулся и увидел Хасана и сказал ему: «О дитя моё, как ты освободился и кто свёл тебя на землю?» – «Меня освободил Аллах великий, который обрёк твою душу на гибель, – ответил Хасан.
Как ты мучил меня всю дорогу, о нечестивый, о зиндик, так и сам попал в беду и уклонился от пути! Ни мать не поможет тебе, ни брат, ни друг, ни крепкий обет! Ты говорил: «Кто обманет хлеб и соль, тому отомстит Аллах», вот ты и обманул хлеб и соль, и вверг тебя великий Аллах в мои руки, и стало освобождение твоё далёким». – «Клянусь Аллахом, о дитя моё, ты мне дороже души и света моего глаза!» – воскликнул маг.
Но Хасан подошёл к нему и поспешил ударить его в плечо, и меч вышел, блистая, из его шейных связок, и поспешил Аллах направить его дух в огонь (скверное это обиталище). А потом Хасан взял мешок, который был у персиянина, и развязал его и вынул из него барабан и жгут и ударил жгутом по барабану, и прибежали к Хасану верблюды, как молния. И Хасан освободил юношу от уз и посадил его на одного верблюда, а другого он нагрузил пищей и водой, и потом он сказал юноше: «Отправляйся к своей цели». И юноша уехал после того, как Аллах великий освободил его из беды руками Хасана. А девушки, увидев, что Хасан отрубил магу голову, обрадовались сильной радостью и окружили его, дивясь его доблести и силе его ярости, и поблагодарили его за то, что он сделал, поздравили его со спасением и сказали: «О Хасан, ты сделал дело, которым излечил больного и ублаготворил великого владыку!»
И Хасан пошёл с девушками во дворец и проводил время с ними за едой, питьём, играми и смехом, и приятно было ему пребывание у них, и забыл он свою мать. И когда он жил с ними самой сладостной жизнью, вдруг поднялась из глубины пустыни великая пыль, от которой померк воздух, и девушки сказали ему: «Поднимайся, о Хасан, иди в твою комнату и спрячься, а если хочешь, пойди в сад и спрячься среди деревьев и лоз – с тобой не будет дурного». И Хасан поднялся и вошёл в свою комнату и спрятался там и заперся в комнате, внутри дворца. И через минуту пыль рассеялась, и показалось из-под неё влачащееся войско, подобное ревущему морю, которое шло от отца девушек. И когда воины пришли, девушки поселили их у себя наилучшим образом и угощали их три дня, а после этого они спросили об их обстоятельствах и в чем с ними дело, и воины сказали: «Мы пришли от царя, за вами!» – «А что царь от нас хочет?» – спросили девушки. И воины сказали: «Кто-то из царей устраивает свадьбу, и ваш отец хочет, чтобы вы присутствовали на этой свадьбе и позабавились». – «А сколько времени мы будем отсутствовать?» – спросили девушки. И воины сказали: «Время пути туда и назад и пребывания у вашего отца в течение двух месяцев».
И девушки поднялись и вошли во дворец к Хасану и осведомили его о том, как обстоит дело, и сказали ему: «Это место – твоё место, и наш дом – твой дом; будь же спокоен душою и прохлади глаза. Не бойся и не печалься! Никто не может прийти к нам в это место. Будь же спокоен сердцем и весел умом, пока мы не придём к тебе, и вот у тебя будут ключи от наших комнат. Но только, о брат мой, мы просим тебя, во имя братства, не открывай вот этой двери: открывать её тебе нет разрешения». И затем они простились с Хасаном и ушли вместе с воинами.
И остался Хасан сидеть во дворце один. И грудь его стеснилась, и стойкость истощилась, и увеличилась его грусть, и он почувствовал себя одиноким и опечалился о том, что расстался с девушками, великой печалью, и стал для него тесен дворец при его обширности. И, увидев себя одиноким и тоскующим, Хасан вспомнил девушек и произнёс такие стихи:
«Тесна равнина стала вся в глазах моих,
И смутилось сердце теперь совсем из-за этого.
Ушли друзья, и после них все ясное
Снова стало смутным, и слез струя из глаз течёт.
Покинул сон глаза мои, как ушли они,
И все опять так смутно стало в душе моей.
Увидим ли, что время снова нас сведёт
И вернётся с ними любимый друг, собеседник мой…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят шестая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Хасан, после ухода девушек, сидел во дворце один, и стеснилась его грудь из-за разлуки с ними, и он стал ходить один на охоту в равнинах и приносил дичь и убивал её и ел один, и усилилась его тоска и тревога из-за одиночества.
И однажды он поднялся и обошёл дворец кругом и осмотрел его со всех сторон и открыл комнаты девушек и увидел там богатства, которые отнимают разум у смотрящих, но ничто из этого его не услаждало по причине отсутствия девушек. И запылал у него в душе огонь из-за той двери, которую его сестра наказывала ему не открывать и велела ему к ней не приближаться и никогда не открывать её, и Он сказал про себя: «Моя сестра наказала мне не открывать этой двери лишь потому, что там есть нечто, чего она не хочет никому дать узнать. Клянусь Аллахом, я встану и открою её, и посмотрю, что там есть, даже если бы за этой дверью была гибель». И Он взял ключ и отпер дверь и не нашёл в комнате никаких богатств, но увидел в глубине комнаты каменную винтовую лестницу из йеменского оникса. И он стал взбираться по этой лестнице и поднимался до тех пор, пока не достиг крыши дворца, и тогда он сказал себе: «Вот отчего они меня удерживали».
И он обошёл по крыше кругом и оказался над местностью под дворцом, которая была полна полей, садов, деревьев, цветов, Зверей и птиц, щебетавших и прославлявших Аллаха великого, единого, покоряющего, и Хасан начал всматриваться в эту местность и увидел ревущее море, где бились волны. И он ходил вокруг этого дворца направо и налево, пока не дошёл до помещения на четырех столбах, и В нем он увидел залу, украшенную всевозможными камнями: яхонтами, изумрудами, бадахшансними рубинами и всякими драгоценностями, и она была построена так, что один кирпич был из золота, другой – из серебра, третий – из яхонта, и четвёртый – из зеленого изумруда. А посредине этого помещения был пруд, полный воды, и над ним тянулась ограда из сандалового дерева и алоэ, в которую вплетены были прутья червонного золота и зеленого изумруда, украшенные всевозможными драгоценностями и жемчугом, каждое зерно которого было величиной с голубиное яйцо. А возле пруда стояло ложе из алоэ, украшенное жемчугом и драгоценностями, и в него были вделаны всевозможные цветные камни и дорогие металлы, которые, в украшениях, были расположены друг против друга. И вокруг ложа щебетали птицы на разных языках, прославляя Аллаха великого красотой своих голосов и разнообразием наречий.
И не владел дворцом, подобным этому, ни Хосрой, ни кесарь.
И Хасан был ошеломлён, увидя это, и сел и стал смотреть на то, что было вокруг него, и он сидел в этом дворце, дивясь на красоту его убранства и блеск окружавшего его жемчуга и яхонтов и на бывшие во дворце всевозможные изделия и дивясь также на эти поля и птиц, которые прославляли Аллаха, единого, покоряющего. И он смотрел на памятник тех, кому великий Аллах дал власть построить такой дворец, – поистине, он велик саном!
И вдруг появились десять птиц, которые летели со стороны пустыни, направляясь в этот дворец к пруду.
И Хасан понял, что они направляются к пруду, чтобы налиться воды. И он спрятался от птиц, боясь, что они увидят его и улетят, а птицы опустились на большое прекрасное дерево и окружили его. И Хасан заметил среди них большую прекрасную птицу, самую красивую из всех, и остальные птицы окружали её и прислуживали ей. И Хасан удивился этому, а та птица начала клевать девять других птиц клювом и обижать их, и они от неё убегали, и Хасан стоял и смотрел на них издали. И потом птицы сели на ложе, и каждая из них содрала с себя когтями кожу и вышла из неё, и вдруг оказалось, что это одежды из перьев. И из одежд вышли десять невинных девушек, которые позорили своей красотой блеск лун. И, обнажившись, они все вошли в пруд и помылись и стали играть и шутить друг с другом, а птица, которая превосходила их, начала бросать их в воду и погружать, и они убегали от неё и не могли протянуть к ней руки.
И, увидав её, Хасан лишился здравого рассудка, и его ум был похищен, и понял он, что его сестра запретила ему открывать дверь только по этой причине. И Хасана охватила любовь к этой девушке, так как он увидел её красоту, прелесть, стройность и соразмерность. И она играла и шутила и брызгалась водой, а Хасан стоял и смотрел на девушек и вздыхал от того, что был не с ними, и его ум был смущён красотой старшей девушки. Его сердце запуталось в сетях любви к ней, и он попал в сети страсти, и глаза его смотрели, а в сердце был сжигающий огонь – душа ведь повелевает злое. И Хасан заплакал от влечения к её красоте и прелести, и вспыхнули у него в сердце огни из-за девушки, и усилилось в нем пламя, искры которого не потухали, и страсть, след которой не исчезал.
А потом, после этого, девушки вышли из пруда, и Хасан стоял и смотрел на них, а они его не видели, и он дивился их красоте, и прелести, и нежности их свойств, и изяществу их черт. И он бросил взгляд и посмотрел на старшую девушку, а она была нагая, и стало ему видно то, что было у неё между бёдер, и был это большой круглый купол с четырьмя столбами, подобный чашке, серебряной или хрустальной, и Хасан вспомнил слова поэта:
И поднял рубаху я, и каф её обнажил, И вижу, что тесен он, как нрав мой и мой надел И дал половину я, она же – вздохнула лишь.
Спросил я: «О чем?» Она в ответ: «Об оставшемся», А когда девушки вышли из воды, каждая надела свои одежды и украшения, а что касается старшей девушки, то она надела зеленую одежду и превзошла красотой красавиц всех стран, и сияла блеском своего лица ярче лун на восходах. И она превосходила ветви красотою изгибов и ошеломляла умы мыслью об упрёках, и была она такова, как сказал поэт:
Вот девушка весело, живо прошла,
У щёк её солнце лучи занимает.
Явилась в зеленой рубашке она,
Подобная ветке зеленой в гранатах.
Спросил я: «Одежду как эту назвать?»
Она мне в ответ: «О прекрасный словами,
Любимым пронзали мы жёлчный пузырь,
И дул ветерок, пузыри им пронзая…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят седьмая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан увидал, как девушки вышли из пруда, и старшая из них захватила его ум своей красотой и прелестью, он произнёс эти стихи. А девушки, надев свои платья, сели и стали беседовать и пересмеиваться, а Хасан стоял и смотрел на них, погруженный в море страсти, и блуждал в долине размышлений и говорил про себя: „Клянусь Аллахом, моя сестра сказала мне: „Не открывай этой двери“, только из-за этих девушек, боясь, что я привяжусь к одной из них“.
И он принялся смотреть на прелести старшей девушки, а она была прекраснее всего, что создал Аллах в её время, и превзошла красотой всех людей. Её рот был подобен печати Сулеймана, а волосы были чернее, чем ночь разлуки для огорчённого и влюблённого, а лоб был подобен новой луне в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у неё был с горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были подобны кораллам, а зубы – жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного золота. Её шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуреет влюблённый, взволнованный и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучшего качества, и бёдрами – толстыми и жирными, подобными мраморным столбам или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь, точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у неё крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взволнованный:
Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мёд,
А взоры её острей, чем Индии острый меч.
Движенья её смущают ивы ветвь гибкую,
Улыбка, как молния, блистает из уст её.
Я с розой расцветшею ланиты её сравнил,
И молвила, отвернувшись: «С розой равняет кто?
С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:
Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?
Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,
И раем сближенья, и разлуки со мной огнём –
Когда он к сравнениям вернётся, лишу его
Услады я близости и гнева огнём сожгу.
Они говорят: «В саду есть розы, но нет средь них
Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой».
Коль есть у него в саду подобная мне во всем,
Чего же приходит он искать у меня тогда?»
И девушки продолжали смеяться и играть, а Хасан стоял на ногах и смотрел на них, позабыв об еде и питьё, пока не приблизилось время предвечерней молитвы, и тогда старшая девушка сказала своим подругам: «О дочери царей, уже наскучило оставаться здесь. Поднимайтесь же, и отправимся в наши места». И все девушки встали и надели одежды из перьев, и когда они завернулись в свои одежды, они стали птицами, как раньше, и все они полетели вместе, и старшая девушка летела посреди них. И Хасан потерял надежду, что они вернутся, и хотел встать и уйти, но не мог встать, и слезы потекли по его щекам. И усилилась его страсть, и он произнёс такие стихи:
«Лишусь я пусть верности в обетах, коль после вас
Узнаю, как сладок сон и что он такое.
И глаз не сомкну я пусть, когда вас со мною нет.
И после отъезда пусть не мил будет отдых.
Мне грезится, когда сплю, что вижу опять я вас,
О, если бы грёзы сна для нас были явью!
Поистине, я люблю, когда и не нужно, спать
Быть может, во сне я вас, любимые, встречу».
И потом Хасан прошёл немного, не находя дороги, и спустился вниз во дворец. И он полз до тех пор, пока не достиг дверей комнаты, и вошёл туда и запер её и лёг, больной, и не ел и не пил, погруженный в море размышлений, и плакал и рыдал над собой до утра, а когда наступило утро, он произнёс такие стихи:
«И вот улетели птицы вечером, снявшись,
А умер кто от любви, в том нет прегрешенья.
Я буду скрывать любовь, пока я смогу скрывать,
Но коль одолеет страсть, её открывают.
Пришёл ко мне призрак той, кто видом всем схож с зарёй,
У ночи моей любви не будет рассвета.
Я плачу о них, и спят свободные от любви,
И ветер любви теперь со мною играет,
Я отдал слезу мою, и деньги, и душу всю,
И разум, и весь мой дух, – а в щедрости прибыль.
Ужаснейшей из всех бед и горестей нахожу
Я милой красавицы враждебность и злобу,
Он говорит: «Любовь к прекрасным запрещена,
А кровь тех, кто любит их, пролить не запретно»
Что делать, как не отдать души изнурённому –
Отдаст он её в любви, – любовь – только шутка.
Кричу от волнения и страсти к любимой я –
Ведь истинно любящий на плач лишь способен»
А когда взошло солнце, он отпер дверь комнаты и пошёл в то место, где был раньше, и сидел напротив той залы, пока не пришла ночь, но ни одна птица не прилетела, и Хасан сидел и ждал их. И он плакал сильным плачем, пока его не покрыло беспамятство, и тогда он упал на землю, растянувшись, а придя в себя после обморока, он пополз и спустился вниз, и пришла ночь, и сделался весь мир для него тесен.
И Хасан плакал и рыдал над собою всю ночь, пока не наступило утро и не взошло солнце над холмами и долинами, и он не ел, не пил и не спал и не находил покоя.
И днём он был в смятении, а ночь проводил в бденье, ошеломлённый, пьяный от размышлений и от сильной страсти, охватившей его, и произносил такие слова поэта, любовью взволнованного:
«О ты, что смущаешь солнце светлое на заре
И ветви позор несёшь, хоть ей то неведомо, –
Узнать бы, позволит ли, чтоб ты возвратилась, рок,
Погаснет ли тот огонь, что пышет в моей груди?
И сблизят ли нас при встрече страсти объятия,
Прильну ли щекой к щеке и грудью к груди твоей?
Кто это сказал: «В любви усладу находим мы»
В любви ведь бывают дни, что горше, чем мирры сок…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349
А затем они опустили на лица покрывала, надели боевые доспехи и подвязали мечи и привели Хасану коня из лучших коней и снарядили его, дав ему полное облачение, и вооружили его прекрасным оружием. А затем они все отправились и увидели, что маг уже зарезал верблюда и ободрал его и мучает юношу и говорит ему: «Влезь в эту шкуру!» И Хасан подошёл к магу сзади, а маг не знал этого, и закричал на него и ошеломил его и помрачил ему рассудок.
А потом Хасан подошёл к магу и крикнул: «Убери руку, о проклятый, о враг Аллаха и враг мусульман, о пёс, о вероломный, о поклоняющийся огню, о шествующий по дороге нечестия. Будешь ты поклоняться огню и свету и клясться тенью и жаром?» И маг обернулся и увидел Хасана и сказал ему: «О дитя моё, как ты освободился и кто свёл тебя на землю?» – «Меня освободил Аллах великий, который обрёк твою душу на гибель, – ответил Хасан.
Как ты мучил меня всю дорогу, о нечестивый, о зиндик, так и сам попал в беду и уклонился от пути! Ни мать не поможет тебе, ни брат, ни друг, ни крепкий обет! Ты говорил: «Кто обманет хлеб и соль, тому отомстит Аллах», вот ты и обманул хлеб и соль, и вверг тебя великий Аллах в мои руки, и стало освобождение твоё далёким». – «Клянусь Аллахом, о дитя моё, ты мне дороже души и света моего глаза!» – воскликнул маг.
Но Хасан подошёл к нему и поспешил ударить его в плечо, и меч вышел, блистая, из его шейных связок, и поспешил Аллах направить его дух в огонь (скверное это обиталище). А потом Хасан взял мешок, который был у персиянина, и развязал его и вынул из него барабан и жгут и ударил жгутом по барабану, и прибежали к Хасану верблюды, как молния. И Хасан освободил юношу от уз и посадил его на одного верблюда, а другого он нагрузил пищей и водой, и потом он сказал юноше: «Отправляйся к своей цели». И юноша уехал после того, как Аллах великий освободил его из беды руками Хасана. А девушки, увидев, что Хасан отрубил магу голову, обрадовались сильной радостью и окружили его, дивясь его доблести и силе его ярости, и поблагодарили его за то, что он сделал, поздравили его со спасением и сказали: «О Хасан, ты сделал дело, которым излечил больного и ублаготворил великого владыку!»
И Хасан пошёл с девушками во дворец и проводил время с ними за едой, питьём, играми и смехом, и приятно было ему пребывание у них, и забыл он свою мать. И когда он жил с ними самой сладостной жизнью, вдруг поднялась из глубины пустыни великая пыль, от которой померк воздух, и девушки сказали ему: «Поднимайся, о Хасан, иди в твою комнату и спрячься, а если хочешь, пойди в сад и спрячься среди деревьев и лоз – с тобой не будет дурного». И Хасан поднялся и вошёл в свою комнату и спрятался там и заперся в комнате, внутри дворца. И через минуту пыль рассеялась, и показалось из-под неё влачащееся войско, подобное ревущему морю, которое шло от отца девушек. И когда воины пришли, девушки поселили их у себя наилучшим образом и угощали их три дня, а после этого они спросили об их обстоятельствах и в чем с ними дело, и воины сказали: «Мы пришли от царя, за вами!» – «А что царь от нас хочет?» – спросили девушки. И воины сказали: «Кто-то из царей устраивает свадьбу, и ваш отец хочет, чтобы вы присутствовали на этой свадьбе и позабавились». – «А сколько времени мы будем отсутствовать?» – спросили девушки. И воины сказали: «Время пути туда и назад и пребывания у вашего отца в течение двух месяцев».
И девушки поднялись и вошли во дворец к Хасану и осведомили его о том, как обстоит дело, и сказали ему: «Это место – твоё место, и наш дом – твой дом; будь же спокоен душою и прохлади глаза. Не бойся и не печалься! Никто не может прийти к нам в это место. Будь же спокоен сердцем и весел умом, пока мы не придём к тебе, и вот у тебя будут ключи от наших комнат. Но только, о брат мой, мы просим тебя, во имя братства, не открывай вот этой двери: открывать её тебе нет разрешения». И затем они простились с Хасаном и ушли вместе с воинами.
И остался Хасан сидеть во дворце один. И грудь его стеснилась, и стойкость истощилась, и увеличилась его грусть, и он почувствовал себя одиноким и опечалился о том, что расстался с девушками, великой печалью, и стал для него тесен дворец при его обширности. И, увидев себя одиноким и тоскующим, Хасан вспомнил девушек и произнёс такие стихи:
«Тесна равнина стала вся в глазах моих,
И смутилось сердце теперь совсем из-за этого.
Ушли друзья, и после них все ясное
Снова стало смутным, и слез струя из глаз течёт.
Покинул сон глаза мои, как ушли они,
И все опять так смутно стало в душе моей.
Увидим ли, что время снова нас сведёт
И вернётся с ними любимый друг, собеседник мой…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят шестая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Хасан, после ухода девушек, сидел во дворце один, и стеснилась его грудь из-за разлуки с ними, и он стал ходить один на охоту в равнинах и приносил дичь и убивал её и ел один, и усилилась его тоска и тревога из-за одиночества.
И однажды он поднялся и обошёл дворец кругом и осмотрел его со всех сторон и открыл комнаты девушек и увидел там богатства, которые отнимают разум у смотрящих, но ничто из этого его не услаждало по причине отсутствия девушек. И запылал у него в душе огонь из-за той двери, которую его сестра наказывала ему не открывать и велела ему к ней не приближаться и никогда не открывать её, и Он сказал про себя: «Моя сестра наказала мне не открывать этой двери лишь потому, что там есть нечто, чего она не хочет никому дать узнать. Клянусь Аллахом, я встану и открою её, и посмотрю, что там есть, даже если бы за этой дверью была гибель». И Он взял ключ и отпер дверь и не нашёл в комнате никаких богатств, но увидел в глубине комнаты каменную винтовую лестницу из йеменского оникса. И он стал взбираться по этой лестнице и поднимался до тех пор, пока не достиг крыши дворца, и тогда он сказал себе: «Вот отчего они меня удерживали».
И он обошёл по крыше кругом и оказался над местностью под дворцом, которая была полна полей, садов, деревьев, цветов, Зверей и птиц, щебетавших и прославлявших Аллаха великого, единого, покоряющего, и Хасан начал всматриваться в эту местность и увидел ревущее море, где бились волны. И он ходил вокруг этого дворца направо и налево, пока не дошёл до помещения на четырех столбах, и В нем он увидел залу, украшенную всевозможными камнями: яхонтами, изумрудами, бадахшансними рубинами и всякими драгоценностями, и она была построена так, что один кирпич был из золота, другой – из серебра, третий – из яхонта, и четвёртый – из зеленого изумруда. А посредине этого помещения был пруд, полный воды, и над ним тянулась ограда из сандалового дерева и алоэ, в которую вплетены были прутья червонного золота и зеленого изумруда, украшенные всевозможными драгоценностями и жемчугом, каждое зерно которого было величиной с голубиное яйцо. А возле пруда стояло ложе из алоэ, украшенное жемчугом и драгоценностями, и в него были вделаны всевозможные цветные камни и дорогие металлы, которые, в украшениях, были расположены друг против друга. И вокруг ложа щебетали птицы на разных языках, прославляя Аллаха великого красотой своих голосов и разнообразием наречий.
И не владел дворцом, подобным этому, ни Хосрой, ни кесарь.
И Хасан был ошеломлён, увидя это, и сел и стал смотреть на то, что было вокруг него, и он сидел в этом дворце, дивясь на красоту его убранства и блеск окружавшего его жемчуга и яхонтов и на бывшие во дворце всевозможные изделия и дивясь также на эти поля и птиц, которые прославляли Аллаха, единого, покоряющего. И он смотрел на памятник тех, кому великий Аллах дал власть построить такой дворец, – поистине, он велик саном!
И вдруг появились десять птиц, которые летели со стороны пустыни, направляясь в этот дворец к пруду.
И Хасан понял, что они направляются к пруду, чтобы налиться воды. И он спрятался от птиц, боясь, что они увидят его и улетят, а птицы опустились на большое прекрасное дерево и окружили его. И Хасан заметил среди них большую прекрасную птицу, самую красивую из всех, и остальные птицы окружали её и прислуживали ей. И Хасан удивился этому, а та птица начала клевать девять других птиц клювом и обижать их, и они от неё убегали, и Хасан стоял и смотрел на них издали. И потом птицы сели на ложе, и каждая из них содрала с себя когтями кожу и вышла из неё, и вдруг оказалось, что это одежды из перьев. И из одежд вышли десять невинных девушек, которые позорили своей красотой блеск лун. И, обнажившись, они все вошли в пруд и помылись и стали играть и шутить друг с другом, а птица, которая превосходила их, начала бросать их в воду и погружать, и они убегали от неё и не могли протянуть к ней руки.
И, увидав её, Хасан лишился здравого рассудка, и его ум был похищен, и понял он, что его сестра запретила ему открывать дверь только по этой причине. И Хасана охватила любовь к этой девушке, так как он увидел её красоту, прелесть, стройность и соразмерность. И она играла и шутила и брызгалась водой, а Хасан стоял и смотрел на девушек и вздыхал от того, что был не с ними, и его ум был смущён красотой старшей девушки. Его сердце запуталось в сетях любви к ней, и он попал в сети страсти, и глаза его смотрели, а в сердце был сжигающий огонь – душа ведь повелевает злое. И Хасан заплакал от влечения к её красоте и прелести, и вспыхнули у него в сердце огни из-за девушки, и усилилось в нем пламя, искры которого не потухали, и страсть, след которой не исчезал.
А потом, после этого, девушки вышли из пруда, и Хасан стоял и смотрел на них, а они его не видели, и он дивился их красоте, и прелести, и нежности их свойств, и изяществу их черт. И он бросил взгляд и посмотрел на старшую девушку, а она была нагая, и стало ему видно то, что было у неё между бёдер, и был это большой круглый купол с четырьмя столбами, подобный чашке, серебряной или хрустальной, и Хасан вспомнил слова поэта:
И поднял рубаху я, и каф её обнажил, И вижу, что тесен он, как нрав мой и мой надел И дал половину я, она же – вздохнула лишь.
Спросил я: «О чем?» Она в ответ: «Об оставшемся», А когда девушки вышли из воды, каждая надела свои одежды и украшения, а что касается старшей девушки, то она надела зеленую одежду и превзошла красотой красавиц всех стран, и сияла блеском своего лица ярче лун на восходах. И она превосходила ветви красотою изгибов и ошеломляла умы мыслью об упрёках, и была она такова, как сказал поэт:
Вот девушка весело, живо прошла,
У щёк её солнце лучи занимает.
Явилась в зеленой рубашке она,
Подобная ветке зеленой в гранатах.
Спросил я: «Одежду как эту назвать?»
Она мне в ответ: «О прекрасный словами,
Любимым пронзали мы жёлчный пузырь,
И дул ветерок, пузыри им пронзая…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот восемьдесят седьмая ночь
Когда же настала семьсот восемьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Хасан увидал, как девушки вышли из пруда, и старшая из них захватила его ум своей красотой и прелестью, он произнёс эти стихи. А девушки, надев свои платья, сели и стали беседовать и пересмеиваться, а Хасан стоял и смотрел на них, погруженный в море страсти, и блуждал в долине размышлений и говорил про себя: „Клянусь Аллахом, моя сестра сказала мне: „Не открывай этой двери“, только из-за этих девушек, боясь, что я привяжусь к одной из них“.
И он принялся смотреть на прелести старшей девушки, а она была прекраснее всего, что создал Аллах в её время, и превзошла красотой всех людей. Её рот был подобен печати Сулеймана, а волосы были чернее, чем ночь разлуки для огорчённого и влюблённого, а лоб был подобен новой луне в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у неё был с горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были подобны кораллам, а зубы – жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного золота. Её шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуреет влюблённый, взволнованный и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучшего качества, и бёдрами – толстыми и жирными, подобными мраморным столбам или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь, точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у неё крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взволнованный:
Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мёд,
А взоры её острей, чем Индии острый меч.
Движенья её смущают ивы ветвь гибкую,
Улыбка, как молния, блистает из уст её.
Я с розой расцветшею ланиты её сравнил,
И молвила, отвернувшись: «С розой равняет кто?
С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:
Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?
Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,
И раем сближенья, и разлуки со мной огнём –
Когда он к сравнениям вернётся, лишу его
Услады я близости и гнева огнём сожгу.
Они говорят: «В саду есть розы, но нет средь них
Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой».
Коль есть у него в саду подобная мне во всем,
Чего же приходит он искать у меня тогда?»
И девушки продолжали смеяться и играть, а Хасан стоял на ногах и смотрел на них, позабыв об еде и питьё, пока не приблизилось время предвечерней молитвы, и тогда старшая девушка сказала своим подругам: «О дочери царей, уже наскучило оставаться здесь. Поднимайтесь же, и отправимся в наши места». И все девушки встали и надели одежды из перьев, и когда они завернулись в свои одежды, они стали птицами, как раньше, и все они полетели вместе, и старшая девушка летела посреди них. И Хасан потерял надежду, что они вернутся, и хотел встать и уйти, но не мог встать, и слезы потекли по его щекам. И усилилась его страсть, и он произнёс такие стихи:
«Лишусь я пусть верности в обетах, коль после вас
Узнаю, как сладок сон и что он такое.
И глаз не сомкну я пусть, когда вас со мною нет.
И после отъезда пусть не мил будет отдых.
Мне грезится, когда сплю, что вижу опять я вас,
О, если бы грёзы сна для нас были явью!
Поистине, я люблю, когда и не нужно, спать
Быть может, во сне я вас, любимые, встречу».
И потом Хасан прошёл немного, не находя дороги, и спустился вниз во дворец. И он полз до тех пор, пока не достиг дверей комнаты, и вошёл туда и запер её и лёг, больной, и не ел и не пил, погруженный в море размышлений, и плакал и рыдал над собой до утра, а когда наступило утро, он произнёс такие стихи:
«И вот улетели птицы вечером, снявшись,
А умер кто от любви, в том нет прегрешенья.
Я буду скрывать любовь, пока я смогу скрывать,
Но коль одолеет страсть, её открывают.
Пришёл ко мне призрак той, кто видом всем схож с зарёй,
У ночи моей любви не будет рассвета.
Я плачу о них, и спят свободные от любви,
И ветер любви теперь со мною играет,
Я отдал слезу мою, и деньги, и душу всю,
И разум, и весь мой дух, – а в щедрости прибыль.
Ужаснейшей из всех бед и горестей нахожу
Я милой красавицы враждебность и злобу,
Он говорит: «Любовь к прекрасным запрещена,
А кровь тех, кто любит их, пролить не запретно»
Что делать, как не отдать души изнурённому –
Отдаст он её в любви, – любовь – только шутка.
Кричу от волнения и страсти к любимой я –
Ведь истинно любящий на плач лишь способен»
А когда взошло солнце, он отпер дверь комнаты и пошёл в то место, где был раньше, и сидел напротив той залы, пока не пришла ночь, но ни одна птица не прилетела, и Хасан сидел и ждал их. И он плакал сильным плачем, пока его не покрыло беспамятство, и тогда он упал на землю, растянувшись, а придя в себя после обморока, он пополз и спустился вниз, и пришла ночь, и сделался весь мир для него тесен.
И Хасан плакал и рыдал над собою всю ночь, пока не наступило утро и не взошло солнце над холмами и долинами, и он не ел, не пил и не спал и не находил покоя.
И днём он был в смятении, а ночь проводил в бденье, ошеломлённый, пьяный от размышлений и от сильной страсти, охватившей его, и произносил такие слова поэта, любовью взволнованного:
«О ты, что смущаешь солнце светлое на заре
И ветви позор несёшь, хоть ей то неведомо, –
Узнать бы, позволит ли, чтоб ты возвратилась, рок,
Погаснет ли тот огонь, что пышет в моей груди?
И сблизят ли нас при встрече страсти объятия,
Прильну ли щекой к щеке и грудью к груди твоей?
Кто это сказал: «В любви усладу находим мы»
В любви ведь бывают дни, что горше, чем мирры сок…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349