Он нанял сад у его владельца и поставил себе под начало человека, который помогал ему поливать деревья, а сам отправился к опускной двери, спустился в помещение и сложил оставшееся золото в пятьдесят посудин, а сверху набросал маслин.
Он спросил про корабль, и ему сказали, что он отправляется только раз в год, и волнение Камар-аз-Замана увеличилось. И он опечалился из-за того, что с ним случилось, в особенности же из-за потери камня, принадлежавшего Ситт Будур, и плакал ночью и днём и говорил стихи.
Вот что было с Камар-аз-Заманом. Что же касается корабля, то ветер был для него хорош, и он достиг Эбенового острова. А по предопределённому велению случилось, что царица Будур сидела у окна, выходившего на море и увидала корабль, когда он пристал к берегу. И сердце Будур затрепетало, и, сев верхом, вместе с эмирами и придворными и наместниками, она проехала на берег и остановилась у корабля. А уже шла разгрузка и переноска товаров в кладовые.
И Будур призвала капитана и спросила, что он привёз с собою, и капитан ответил: «О царь, у меня на корабле столько зелий, притираний, порошков, мазей, примочек, богатств, дорогих товаров, роскошных материй и йеменских ковров, что снести их не в силах верблюды и мулы. Там есть всякие благовония: и перец, и какуллийское алоэ, и тамаринды, и воробьиные маслины, которые редко встречаются в этих землях».
И когда царица Будур услыхала упоминание о воробьиных маслинах, её сердце пожелало их, и она спросила владельца корабля: «Сколько с тобою маслин?» – «Со мною пятьдесят полных мер, – отвечал капитан, – но только их владелец не приехал с нами, и царь возьмёт из них, сколько захочет».
«Вынесите их на сушу, чтобы я посмотрел на них», – сказала Будур.
И капитан крикнул матросам, и они вынесли эти пятьдесят мер, и Будур открыла одну из них и увидела маслины и сказала: «Я возьму эти пятьдесят мер и дам вам их цену, сколько бы ни было». – «Этому нет цены в наших землях, – отвечал капитан, – но тот, кто их собрал, отстал от нас, а он человек бедный». – «А какая им цена здесь?» – спросила Будур. И капитан отвечал: «Тысячу дирхемов», – и тогда Будур сказала: «Я возьму их за тысячу дирхемов», – и велела перенести маслины во дворец.
А когда пришла ночь, она приказала принести одну меру и открыла её (а в помещении не было никого, кроме неё и Хаят-ан-Нуфус), а потом она поставила перед собою поднос и перевернула над ним меру, и в поднос высыпалась кучка червонного золота. И Будур сказала госпоже Хаят-ан-Нуфус: «Это не что иное, как золото!» – а потом она велела принести все меры и посмотрела их, и оказалось, что все они с золотом и что все маслины не наполнят и одной меры.
И Будур поискала в золоте и нашла в нем камень, и взяла его и осмотрела, и вдруг видит, что это тот камень, который был привязан к шнурку на её одежде и взят Камар-аз-Заманом.
И когда Будур убедилась в этом, она закричала от радости и упала без чувств…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести шестнадцатая ночь
Когда же настала двести шестнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда царица Будур увидела этот камень, она закричала от радости и упала без чувств, а очнувшись, она сказала про себя: „Этот камень был причиной моей разлуки с моим возлюбленным Камар-аз-Заманом, но вот пришла благая весть!“ И она сообщила Ситт Хаят-ан-Нуфус, что обнаруженный камень несёт благую весть о встрече с любимым.
А когда настало утро, Будур села на престол царства и призвала капитана корабля, и тот, явившись, поцеловал землю меж её рук, а она спросила его: «Где ты оставил владельца этих маслин?» – «О царь времени, – отвечал капитан, – мы оставили его в стране магов, и он садовник в саду».
«Если ты не привезёшь его, то случатся с тобою и с твоим кораблём такие беды, которые сам не знаешь», – сказала Будур.
И потом она велела запечатать кладовые купцов и сказала им: «Владелец этих маслин – мой должник, и на нем лежит долг мне, и если вы его не приведёте, я непременно перебью вас всех и разорю вашу торговлю». И купцы обратились к капитану и обещали, что наймут его корабль, когда он ещё раз вернётся, и сказали ему: «Избавь нас от этого своенравного злодея!»
И капитан взошёл на корабль и распустил паруса, и Аллах предначертал ему благополучие, так что ночью он прибыл на остров и отправился в сад. А что касается Камар-аз-Замана, то ночь показалась ему долгой, и он вспомнил свою возлюбленную и сидел и плакал о том, что с ним случилось. И он подумал о своей возлюбленной и произнёс:
«Вот ночь, когда звезды стоят неподвижно,
И нет у ней силы, чтоб двинуться с места,
И длятся часы, как весь день воскресенья,
Для тех, кто рассвета в ту ночь выжидает».
А капитан постучал в дверь к Камар-аз-Заману, и когда Камар-аз-Заман открыл дверь и вышел к нему, моряки взяли его и привели на корабль. И они распустили паруса и поехали и ехали непрерывно в течение дней и ночей, а Камар-аз-Заман не знал, какая тому причина. И он спросил о причине, и ему сказали: «Ты должник царя, правителя Эбеновых островов и зятя царя Армануса, и украл у него деньги, о злосчастный!» И Камараз-Заман воскликнул: «Клянусь Аллахом, я в жизни не вступал в эти страны и не знаю их!»
И с ним ехали, пока не приблизились к Эбеновым островам, и его привели к Ситт Будур, и та, увидя Камараз-Замана, узнала его и сказала: «Оставьте его со слугами, пусть его сведут в баню». И она сняла запрет с купцов и наградила капитана великолепной одеждой, стоившей десять тысяч динаров.
И в эту ночь она пришла к себе во дворец и рассказала обо всем Хаят-ан-Нуфус и сказала ей: «Скрывай все это, пока я не достигну желаемого, и я сделаю дело, которое запишут и станут читать после нас царям и их подданным».
А когда она велела отвести Камар-аз-Замана в баню, его свели в баню и одели в царскую одежду. И Камар-азЗаман, выйдя из бани, был подобен ветви ивы или звезде, смущающей своим появлением луну и солнце, и душа его вернулась к нему. А потом он отправился к Будур и вошёл во дворец, и Будур, увидав его, приказала своему сердцу терпеть, пока не исполнится то, что она хотела. И она пожаловала Камар-аз-Заману невольников, евнухов, верблюдов и мулов и дала ему мешок денег, и все время возвышала Камар-аз-Замана со ступеньки на ступень, пока не сделала его казначеем.
Она вручила ему все деньги и была с ним приветлива и приблизила его к себе и сообщила эмирам о его сане, и они все полюбили его. И царица Будур стала каждый день увеличивать ему выдачи, и не знал Камар-аз-Заман, почему она его возвеличивала. И от такого множества денег он принялся дарить и проявлять щедрость, и служил царю Арманусу так, что тот полюбил его. И полюбили его также эмиры и все люди – и знатные, и простые – и стали клясться его жизнью. И при всем этом Камар-азЗаман дивился, что царица Будур так возвеличивает его, и говорил про себя: «Клянусь Аллахом, этой любви обязательно должна быть причина, и, может быть, этот царь оказывает мне такой великий почёт ради дурной цели. Я непременно отпрошусь у него и уеду из его земли».
И он отправился к царице Будур и сказал ей: «О царь, ты оказал мне великое уважение; заверши же его и позволь мне уехать и возьми от меня все то, что ты мне пожаловал». И царица Будур улыбнулась и спросила: «Что вызывает в тебе желание уехать и броситься в опасности, когда ты в величайшем почёте и большой милости?» И Камар-аз-Заман отвечал ей: «О царь, этот почёт, если ему нет причины, – дивное дело, особенно потому, что ты назначил мне чины, которые должны принадлежать старцам, а я – малый ребёнок». – «Причина Этого, – сказала царица Будур, – то, что я люблю тебя из-за твоей чрезмерной и превосходной красоты, редкостной и блестящей прелести. И если ты позволишь мне то, чего я от тебя желаю, я ещё увеличу тебе почёт, подарки и милости и, хоть ты и молод годами, сделаю тебя везирем, как люди сделали меня над собою султаном, хотя мне всего столько лет. Не диво теперь, что главенствуют дети, и от Аллаха дар того, кто сказал:
«Как будто век наш из семейства Лота –
Он молодых охотно выдвигает».
И когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, он застыдился, и щеки его покраснели, как пламя, и он воскликнул: «Нет мне нужды в таком почёте, ведущем к совершению запретного! Нет, я буду жить бедным деньгами, но богатым благородством и совершенством!» Но царица Будур воскликнула: «Меня не обманет твоя совестливость, происходящая от высокомерия и кичливости, и от Аллаха дар того, кто сказал:
«Напомнил я единенья время, и молвил он
«Доколе будешь речи длить жестокие?»
Но я динар показал ему, и сказал он стих:
«Куда бежать от участи, решённой нам?»
И Камар-аз-Заман, услышав эти слова и поняв нанизанные стихи, воскликнул. «О царь, нет у меня привычки к подобным делам, и нет сил нести такое бремя! Его бессилен вынести и старший, чем я, так как же быть мне при моих юных годах?» Но царица Будур, услышав эти слова, улыбнулась и сказала: «Поистине, вот предивная вещь! Ты ошибаешься, хоть правильно рассуждаешь! Раз ты молоденький, почему же ты боишься запретного и опасаешься совершить грех, когда ты не достиг ещё возраста ответственности, а за грех малолетнего нет ни взыскания, ни упрёка? Ты сам хотел услышать это доказательство, желая спорить. И обязательна для тебя моя просьба о сближении. Не отказывайся и не проявляй теперь нежелания, – ибо веление Аллаха – участь предопределённая. Я больше, чем ты, должен бояться впасть в заблуждение; и отличился тот, кто сказал:
«Мой пыл велик, а малый говорит, прося:
«Вложи его во внутрь и будь ты храбрым!»
И ответил я: «Ведь так нельзя!» – и сказал он мне;
«По мне, так можно», – и я познал, согласный»
И когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, свет сменился мраком пред лицом его, и он воскликнул: «О царь, у тебя найдутся такие женщины и прекрасные девушки, подобных которым не найти в наше время. Не удовлетворишься ли ты ими вместо меня; обратись, к кому хочешь, и оставь меня».
«Твои слова правильны, – отвечала Будур, – но не утолить с женщинами боли мучения от любви к тебе. Испорченная натура повинуется недобрым советам. Оставь же препирательство и послушай слова сказавшего:
Не видишь: вот рынок и рядами плоды лежат,
И фиги берет один, другой – сикоморы.
А вот слова другого:
О ты, чей ножной браслет молчит и звенит кушак:
Доволен один, другой – о бедности сетует,
Ты ждёшь, что утешусь я, глупец, красотой её,
Но, быв прежде праведным, неверным не буду я,
Пушком я клянусь тебе, что кудри смутят её, –
С невинной красавицей тебя не забуду я!
А вот слова другого:
О красавец, любовь к тебе – моя вера,
Из всех толков избрал её я охотно,
Для тебя я покинул всех ныне женщин,
И монахом теперь меня все считают.
И слова другого:
Не равняй ты юнцов и жён и не слушай
Доносящих, что скажут всем: «Это мерзость!»
Меж женою, чьи ноги лик мой целуют,
И юнцом, что целует землю, – различье.
А вот слова другого:
Я жертва твоя! Тебя я избрал нарочно, –
Ведь кровь ты не льёшь, яиц никогда не носишь,
А если бы мы желали любить красавиц,
Для наших детей стал тесен бы край обширный.
И слова другого:
Она говорила мне, жеманясь и гневаясь.
Когда позвала меня за тем, что не вышло:
«Когда не полюбишь ты, как должен жену любить,
Смотри, не брани меня, коль станешь рогатым».
И слова другого:
Она молвила, когда я познать не хотел её:
«О ты глупец, о глупый до предела.
Не согласен ты, чтоб перед мой был тебе кыблою, –
Повернусь к тебе другой кыблою, угодной».
И слова другого:
И прямого пути из мрака заблуждения.
Прекрасно и отлично выразился сказавший:
«Кой в чем заподозрили нас люди, упорствуя своём подозрении душою и сердцем.
Иди, подтвердим их мысль, чтоб снять с них тяжёлый грех,
Один только раз – потом мы каяться будем».
И затем она дала ему заверения и обещания и поклялась ему необходимо-сущим, что такое дело случится у неё ним один только раз во все время и что любовь к нему привела её к смерти и потере. И Камар-аз-Заман пошёл с нею с этим условием в уединённое место, чтобы погасить огни её страсти, а сам говорил: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Это предопределено славным, премудрым!»
А затем он распустил шальвары в крайнем смущении, и глаза его текли от сильного волнения. А Будур улыбнулась и ввела его с собою на ложе и сказала: «После сегодняшней ночи ты не увидишь порицаемого».
И она склонилась к нему, целуя и обнимая и сплетая ногу с ногою, и сказала: «Положи руку мне между бёдрами к тому, что тебе известно». И Камар-аз-Заман заплакал и сказал: «Я не умею ничего такого!» – а Будур воскликнула: «Ради моей жизни, сделай то, что я тебе велела!»
И Камар-аз-Заман протянул руку (а душа его вздыхала) и увидел, что её бедра мягче сливочного масла и нежнее шелка, и он ощутил наслаждение, касаясь их, и стал водить рукою во все стороны, пока не достиг купола, многоблагословенного и подвижного. И тогда он подумал:
«Может быть, этот царь двуполый и он не мужчина и не женщина?» – и сказал: «О царь, я не нахожу у тебя того, что есть у мужчин. Что же побудило тебя к таким поступкам?»
И царица Будур так засмеялась, что упала навзничь, и воскликнула: «О мой любимый, как ты скоро забыл ночи, которые мы провели вместе». И она дала ему узнать себя, и Камар-аз-Заман узнал, что это его жена, царевна Будур, дочь царя аль-Гайюра, владыки островов и морей. И он обнял её, и она обняла его, и поцеловал её, и она поцеловала его, и они легли на ложе сближения и говорили друг другу такие стихи:
«И звала его я к сближению, шею гибкую
Изогнув к нему, чьи изгибы непрерывны,
И поила твёрдость души его её мягкостью.
И он просьбе внял, хоть отказывал упорно,
Побоялся он, чтоб хулители его видели,
Когда явится он в кольчуге им блестящей,
Бока сетуют на бедро его, нагрузившее,
Когда ходит он, его ногу, как верблюда.
Повязался он мечом режущим очей своих,
И кольчугу он на себя надел из мрака.
Аромат его шлёт благую весть, что явился он,
И бегу к нему, точно птица я из клетки.
И ланиты я подостлал в пути для подошв его,
И сурьмою праха он вылечит мне око»
Привязал я стяг обладания, обнимаясь с ним,
Непокорной я развязал узлы удачи.
И устроил праздник, и ответил мне на призыв мой
Лишь восторг один, от седых забот свободный.
И усеял месяц как звёздами уста его –
Пузырьками вин, что на лике влаги пляшут.
И в михрабе я наслаждения пребывал всегда
Подле той, чей дар вернёт к истине ослушных,
Поклянусь чудом «Рассвета» я на лице её:
Суру «Преданность» не забуду я вовеки!»
Потом царица Будур рассказала Камар-аз-Заману обо всем, что с нею случилось, от начала до конца, и он тоже рассказал ей обо всем, что с ним случилось. А после этого он перешёл к упрёкам и спросил её: «Что побудило тебя к тому, что ты сделала со мной сегодня ночью?» – а она отвечала: «Не взыщи с меня: я хотела лишь пошутить и увеличить веселье и удовольствие».
Когда же настало утро и засияло светом и заблистало, царица Будур послала к царю Арманусу, отцу царевны Хаят-ан-Нуфус, и рассказала ему об истине и о том, что она жена Камар-аз-Замана. Она рассказала ему свою историю и поведала о причине их разлуки и сообщила царю, что его дочь Хаят-ан-Нуфус девственна, как была. И когда царь Арманус, владыка Эбеновых островов, услышал историю царицы Будур, дочери царя аль-Гайюра, он изумился до крайней степени и приказал записать её золотыми чернилами. А затем он обратился к Камар-аз-Заману и спросил его: «О царевич, не хочешь ли ты стать моим зятем и жениться на моей дочери Хаят-ан-Нуфус?» И Камар-аз-Заман ответил: «Я посоветуюсь с царицей Будур: у неё надо мной неограниченное преимущество».
И когда он спросил у неё совета, Будур сказала: «Прекрасен этот план! Женись на ней, а я буду её служанкой, так как она оказала мне услугу, благодеяние, добро и милость, – тем более что мы в её жилище и нас засыпали милости её отца».
И, увидав, что царица Будур склонна к этому и у неё нет ревности к Хаят-ан-Нуфус, Камар-аз-Заман уговорился с ней об этом деле…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести семнадцатая ночь
Когда же настала двести семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман уговорился со своей женой, царицей Будур, об этом деле и рассказал царю Арманусу, что царица Будур согласна и что она будет служанкой Хаят-ан-Нуфус.
И когда царь Арманус услышал от Камар-аз-Замана эти слова, он обрадовался сильной радостью. А потом он вышел и сел на престол своего царства и, призвав всех везирей, эмиров, придворных и вельмож правления, рассказал им историю Камар-аз-Замана и его жены, царевны Будур, с начала до конца, и сказал, что он хочет выдать свою дочь, Хаят ан-Нуфус, за Камар-аз-Замана и сделать его султаном над ними, вместо его жены, царицы Будур.
И все сказали: «Раз Камар-аз-Заман, оказывается, муж царицы Будур, которая была прежде него над нами султаном (а мы думали, что он зять нашего царя Армануса), тогда мы все согласны, чтобы он был над нами султаном, и мы будем его слугами и не выйдем из повиновения ему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349
Он спросил про корабль, и ему сказали, что он отправляется только раз в год, и волнение Камар-аз-Замана увеличилось. И он опечалился из-за того, что с ним случилось, в особенности же из-за потери камня, принадлежавшего Ситт Будур, и плакал ночью и днём и говорил стихи.
Вот что было с Камар-аз-Заманом. Что же касается корабля, то ветер был для него хорош, и он достиг Эбенового острова. А по предопределённому велению случилось, что царица Будур сидела у окна, выходившего на море и увидала корабль, когда он пристал к берегу. И сердце Будур затрепетало, и, сев верхом, вместе с эмирами и придворными и наместниками, она проехала на берег и остановилась у корабля. А уже шла разгрузка и переноска товаров в кладовые.
И Будур призвала капитана и спросила, что он привёз с собою, и капитан ответил: «О царь, у меня на корабле столько зелий, притираний, порошков, мазей, примочек, богатств, дорогих товаров, роскошных материй и йеменских ковров, что снести их не в силах верблюды и мулы. Там есть всякие благовония: и перец, и какуллийское алоэ, и тамаринды, и воробьиные маслины, которые редко встречаются в этих землях».
И когда царица Будур услыхала упоминание о воробьиных маслинах, её сердце пожелало их, и она спросила владельца корабля: «Сколько с тобою маслин?» – «Со мною пятьдесят полных мер, – отвечал капитан, – но только их владелец не приехал с нами, и царь возьмёт из них, сколько захочет».
«Вынесите их на сушу, чтобы я посмотрел на них», – сказала Будур.
И капитан крикнул матросам, и они вынесли эти пятьдесят мер, и Будур открыла одну из них и увидела маслины и сказала: «Я возьму эти пятьдесят мер и дам вам их цену, сколько бы ни было». – «Этому нет цены в наших землях, – отвечал капитан, – но тот, кто их собрал, отстал от нас, а он человек бедный». – «А какая им цена здесь?» – спросила Будур. И капитан отвечал: «Тысячу дирхемов», – и тогда Будур сказала: «Я возьму их за тысячу дирхемов», – и велела перенести маслины во дворец.
А когда пришла ночь, она приказала принести одну меру и открыла её (а в помещении не было никого, кроме неё и Хаят-ан-Нуфус), а потом она поставила перед собою поднос и перевернула над ним меру, и в поднос высыпалась кучка червонного золота. И Будур сказала госпоже Хаят-ан-Нуфус: «Это не что иное, как золото!» – а потом она велела принести все меры и посмотрела их, и оказалось, что все они с золотом и что все маслины не наполнят и одной меры.
И Будур поискала в золоте и нашла в нем камень, и взяла его и осмотрела, и вдруг видит, что это тот камень, который был привязан к шнурку на её одежде и взят Камар-аз-Заманом.
И когда Будур убедилась в этом, она закричала от радости и упала без чувств…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести шестнадцатая ночь
Когда же настала двести шестнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда царица Будур увидела этот камень, она закричала от радости и упала без чувств, а очнувшись, она сказала про себя: „Этот камень был причиной моей разлуки с моим возлюбленным Камар-аз-Заманом, но вот пришла благая весть!“ И она сообщила Ситт Хаят-ан-Нуфус, что обнаруженный камень несёт благую весть о встрече с любимым.
А когда настало утро, Будур села на престол царства и призвала капитана корабля, и тот, явившись, поцеловал землю меж её рук, а она спросила его: «Где ты оставил владельца этих маслин?» – «О царь времени, – отвечал капитан, – мы оставили его в стране магов, и он садовник в саду».
«Если ты не привезёшь его, то случатся с тобою и с твоим кораблём такие беды, которые сам не знаешь», – сказала Будур.
И потом она велела запечатать кладовые купцов и сказала им: «Владелец этих маслин – мой должник, и на нем лежит долг мне, и если вы его не приведёте, я непременно перебью вас всех и разорю вашу торговлю». И купцы обратились к капитану и обещали, что наймут его корабль, когда он ещё раз вернётся, и сказали ему: «Избавь нас от этого своенравного злодея!»
И капитан взошёл на корабль и распустил паруса, и Аллах предначертал ему благополучие, так что ночью он прибыл на остров и отправился в сад. А что касается Камар-аз-Замана, то ночь показалась ему долгой, и он вспомнил свою возлюбленную и сидел и плакал о том, что с ним случилось. И он подумал о своей возлюбленной и произнёс:
«Вот ночь, когда звезды стоят неподвижно,
И нет у ней силы, чтоб двинуться с места,
И длятся часы, как весь день воскресенья,
Для тех, кто рассвета в ту ночь выжидает».
А капитан постучал в дверь к Камар-аз-Заману, и когда Камар-аз-Заман открыл дверь и вышел к нему, моряки взяли его и привели на корабль. И они распустили паруса и поехали и ехали непрерывно в течение дней и ночей, а Камар-аз-Заман не знал, какая тому причина. И он спросил о причине, и ему сказали: «Ты должник царя, правителя Эбеновых островов и зятя царя Армануса, и украл у него деньги, о злосчастный!» И Камараз-Заман воскликнул: «Клянусь Аллахом, я в жизни не вступал в эти страны и не знаю их!»
И с ним ехали, пока не приблизились к Эбеновым островам, и его привели к Ситт Будур, и та, увидя Камараз-Замана, узнала его и сказала: «Оставьте его со слугами, пусть его сведут в баню». И она сняла запрет с купцов и наградила капитана великолепной одеждой, стоившей десять тысяч динаров.
И в эту ночь она пришла к себе во дворец и рассказала обо всем Хаят-ан-Нуфус и сказала ей: «Скрывай все это, пока я не достигну желаемого, и я сделаю дело, которое запишут и станут читать после нас царям и их подданным».
А когда она велела отвести Камар-аз-Замана в баню, его свели в баню и одели в царскую одежду. И Камар-азЗаман, выйдя из бани, был подобен ветви ивы или звезде, смущающей своим появлением луну и солнце, и душа его вернулась к нему. А потом он отправился к Будур и вошёл во дворец, и Будур, увидав его, приказала своему сердцу терпеть, пока не исполнится то, что она хотела. И она пожаловала Камар-аз-Заману невольников, евнухов, верблюдов и мулов и дала ему мешок денег, и все время возвышала Камар-аз-Замана со ступеньки на ступень, пока не сделала его казначеем.
Она вручила ему все деньги и была с ним приветлива и приблизила его к себе и сообщила эмирам о его сане, и они все полюбили его. И царица Будур стала каждый день увеличивать ему выдачи, и не знал Камар-аз-Заман, почему она его возвеличивала. И от такого множества денег он принялся дарить и проявлять щедрость, и служил царю Арманусу так, что тот полюбил его. И полюбили его также эмиры и все люди – и знатные, и простые – и стали клясться его жизнью. И при всем этом Камар-азЗаман дивился, что царица Будур так возвеличивает его, и говорил про себя: «Клянусь Аллахом, этой любви обязательно должна быть причина, и, может быть, этот царь оказывает мне такой великий почёт ради дурной цели. Я непременно отпрошусь у него и уеду из его земли».
И он отправился к царице Будур и сказал ей: «О царь, ты оказал мне великое уважение; заверши же его и позволь мне уехать и возьми от меня все то, что ты мне пожаловал». И царица Будур улыбнулась и спросила: «Что вызывает в тебе желание уехать и броситься в опасности, когда ты в величайшем почёте и большой милости?» И Камар-аз-Заман отвечал ей: «О царь, этот почёт, если ему нет причины, – дивное дело, особенно потому, что ты назначил мне чины, которые должны принадлежать старцам, а я – малый ребёнок». – «Причина Этого, – сказала царица Будур, – то, что я люблю тебя из-за твоей чрезмерной и превосходной красоты, редкостной и блестящей прелести. И если ты позволишь мне то, чего я от тебя желаю, я ещё увеличу тебе почёт, подарки и милости и, хоть ты и молод годами, сделаю тебя везирем, как люди сделали меня над собою султаном, хотя мне всего столько лет. Не диво теперь, что главенствуют дети, и от Аллаха дар того, кто сказал:
«Как будто век наш из семейства Лота –
Он молодых охотно выдвигает».
И когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, он застыдился, и щеки его покраснели, как пламя, и он воскликнул: «Нет мне нужды в таком почёте, ведущем к совершению запретного! Нет, я буду жить бедным деньгами, но богатым благородством и совершенством!» Но царица Будур воскликнула: «Меня не обманет твоя совестливость, происходящая от высокомерия и кичливости, и от Аллаха дар того, кто сказал:
«Напомнил я единенья время, и молвил он
«Доколе будешь речи длить жестокие?»
Но я динар показал ему, и сказал он стих:
«Куда бежать от участи, решённой нам?»
И Камар-аз-Заман, услышав эти слова и поняв нанизанные стихи, воскликнул. «О царь, нет у меня привычки к подобным делам, и нет сил нести такое бремя! Его бессилен вынести и старший, чем я, так как же быть мне при моих юных годах?» Но царица Будур, услышав эти слова, улыбнулась и сказала: «Поистине, вот предивная вещь! Ты ошибаешься, хоть правильно рассуждаешь! Раз ты молоденький, почему же ты боишься запретного и опасаешься совершить грех, когда ты не достиг ещё возраста ответственности, а за грех малолетнего нет ни взыскания, ни упрёка? Ты сам хотел услышать это доказательство, желая спорить. И обязательна для тебя моя просьба о сближении. Не отказывайся и не проявляй теперь нежелания, – ибо веление Аллаха – участь предопределённая. Я больше, чем ты, должен бояться впасть в заблуждение; и отличился тот, кто сказал:
«Мой пыл велик, а малый говорит, прося:
«Вложи его во внутрь и будь ты храбрым!»
И ответил я: «Ведь так нельзя!» – и сказал он мне;
«По мне, так можно», – и я познал, согласный»
И когда Камар-аз-Заман услышал эти слова, свет сменился мраком пред лицом его, и он воскликнул: «О царь, у тебя найдутся такие женщины и прекрасные девушки, подобных которым не найти в наше время. Не удовлетворишься ли ты ими вместо меня; обратись, к кому хочешь, и оставь меня».
«Твои слова правильны, – отвечала Будур, – но не утолить с женщинами боли мучения от любви к тебе. Испорченная натура повинуется недобрым советам. Оставь же препирательство и послушай слова сказавшего:
Не видишь: вот рынок и рядами плоды лежат,
И фиги берет один, другой – сикоморы.
А вот слова другого:
О ты, чей ножной браслет молчит и звенит кушак:
Доволен один, другой – о бедности сетует,
Ты ждёшь, что утешусь я, глупец, красотой её,
Но, быв прежде праведным, неверным не буду я,
Пушком я клянусь тебе, что кудри смутят её, –
С невинной красавицей тебя не забуду я!
А вот слова другого:
О красавец, любовь к тебе – моя вера,
Из всех толков избрал её я охотно,
Для тебя я покинул всех ныне женщин,
И монахом теперь меня все считают.
И слова другого:
Не равняй ты юнцов и жён и не слушай
Доносящих, что скажут всем: «Это мерзость!»
Меж женою, чьи ноги лик мой целуют,
И юнцом, что целует землю, – различье.
А вот слова другого:
Я жертва твоя! Тебя я избрал нарочно, –
Ведь кровь ты не льёшь, яиц никогда не носишь,
А если бы мы желали любить красавиц,
Для наших детей стал тесен бы край обширный.
И слова другого:
Она говорила мне, жеманясь и гневаясь.
Когда позвала меня за тем, что не вышло:
«Когда не полюбишь ты, как должен жену любить,
Смотри, не брани меня, коль станешь рогатым».
И слова другого:
Она молвила, когда я познать не хотел её:
«О ты глупец, о глупый до предела.
Не согласен ты, чтоб перед мой был тебе кыблою, –
Повернусь к тебе другой кыблою, угодной».
И слова другого:
И прямого пути из мрака заблуждения.
Прекрасно и отлично выразился сказавший:
«Кой в чем заподозрили нас люди, упорствуя своём подозрении душою и сердцем.
Иди, подтвердим их мысль, чтоб снять с них тяжёлый грех,
Один только раз – потом мы каяться будем».
И затем она дала ему заверения и обещания и поклялась ему необходимо-сущим, что такое дело случится у неё ним один только раз во все время и что любовь к нему привела её к смерти и потере. И Камар-аз-Заман пошёл с нею с этим условием в уединённое место, чтобы погасить огни её страсти, а сам говорил: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Это предопределено славным, премудрым!»
А затем он распустил шальвары в крайнем смущении, и глаза его текли от сильного волнения. А Будур улыбнулась и ввела его с собою на ложе и сказала: «После сегодняшней ночи ты не увидишь порицаемого».
И она склонилась к нему, целуя и обнимая и сплетая ногу с ногою, и сказала: «Положи руку мне между бёдрами к тому, что тебе известно». И Камар-аз-Заман заплакал и сказал: «Я не умею ничего такого!» – а Будур воскликнула: «Ради моей жизни, сделай то, что я тебе велела!»
И Камар-аз-Заман протянул руку (а душа его вздыхала) и увидел, что её бедра мягче сливочного масла и нежнее шелка, и он ощутил наслаждение, касаясь их, и стал водить рукою во все стороны, пока не достиг купола, многоблагословенного и подвижного. И тогда он подумал:
«Может быть, этот царь двуполый и он не мужчина и не женщина?» – и сказал: «О царь, я не нахожу у тебя того, что есть у мужчин. Что же побудило тебя к таким поступкам?»
И царица Будур так засмеялась, что упала навзничь, и воскликнула: «О мой любимый, как ты скоро забыл ночи, которые мы провели вместе». И она дала ему узнать себя, и Камар-аз-Заман узнал, что это его жена, царевна Будур, дочь царя аль-Гайюра, владыки островов и морей. И он обнял её, и она обняла его, и поцеловал её, и она поцеловала его, и они легли на ложе сближения и говорили друг другу такие стихи:
«И звала его я к сближению, шею гибкую
Изогнув к нему, чьи изгибы непрерывны,
И поила твёрдость души его её мягкостью.
И он просьбе внял, хоть отказывал упорно,
Побоялся он, чтоб хулители его видели,
Когда явится он в кольчуге им блестящей,
Бока сетуют на бедро его, нагрузившее,
Когда ходит он, его ногу, как верблюда.
Повязался он мечом режущим очей своих,
И кольчугу он на себя надел из мрака.
Аромат его шлёт благую весть, что явился он,
И бегу к нему, точно птица я из клетки.
И ланиты я подостлал в пути для подошв его,
И сурьмою праха он вылечит мне око»
Привязал я стяг обладания, обнимаясь с ним,
Непокорной я развязал узлы удачи.
И устроил праздник, и ответил мне на призыв мой
Лишь восторг один, от седых забот свободный.
И усеял месяц как звёздами уста его –
Пузырьками вин, что на лике влаги пляшут.
И в михрабе я наслаждения пребывал всегда
Подле той, чей дар вернёт к истине ослушных,
Поклянусь чудом «Рассвета» я на лице её:
Суру «Преданность» не забуду я вовеки!»
Потом царица Будур рассказала Камар-аз-Заману обо всем, что с нею случилось, от начала до конца, и он тоже рассказал ей обо всем, что с ним случилось. А после этого он перешёл к упрёкам и спросил её: «Что побудило тебя к тому, что ты сделала со мной сегодня ночью?» – а она отвечала: «Не взыщи с меня: я хотела лишь пошутить и увеличить веселье и удовольствие».
Когда же настало утро и засияло светом и заблистало, царица Будур послала к царю Арманусу, отцу царевны Хаят-ан-Нуфус, и рассказала ему об истине и о том, что она жена Камар-аз-Замана. Она рассказала ему свою историю и поведала о причине их разлуки и сообщила царю, что его дочь Хаят-ан-Нуфус девственна, как была. И когда царь Арманус, владыка Эбеновых островов, услышал историю царицы Будур, дочери царя аль-Гайюра, он изумился до крайней степени и приказал записать её золотыми чернилами. А затем он обратился к Камар-аз-Заману и спросил его: «О царевич, не хочешь ли ты стать моим зятем и жениться на моей дочери Хаят-ан-Нуфус?» И Камар-аз-Заман ответил: «Я посоветуюсь с царицей Будур: у неё надо мной неограниченное преимущество».
И когда он спросил у неё совета, Будур сказала: «Прекрасен этот план! Женись на ней, а я буду её служанкой, так как она оказала мне услугу, благодеяние, добро и милость, – тем более что мы в её жилище и нас засыпали милости её отца».
И, увидав, что царица Будур склонна к этому и у неё нет ревности к Хаят-ан-Нуфус, Камар-аз-Заман уговорился с ней об этом деле…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести семнадцатая ночь
Когда же настала двести семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман уговорился со своей женой, царицей Будур, об этом деле и рассказал царю Арманусу, что царица Будур согласна и что она будет служанкой Хаят-ан-Нуфус.
И когда царь Арманус услышал от Камар-аз-Замана эти слова, он обрадовался сильной радостью. А потом он вышел и сел на престол своего царства и, призвав всех везирей, эмиров, придворных и вельмож правления, рассказал им историю Камар-аз-Замана и его жены, царевны Будур, с начала до конца, и сказал, что он хочет выдать свою дочь, Хаят ан-Нуфус, за Камар-аз-Замана и сделать его султаном над ними, вместо его жены, царицы Будур.
И все сказали: «Раз Камар-аз-Заман, оказывается, муж царицы Будур, которая была прежде него над нами султаном (а мы думали, что он зять нашего царя Армануса), тогда мы все согласны, чтобы он был над нами султаном, и мы будем его слугами и не выйдем из повиновения ему».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349