«О владыка наш, султан, что до меня, то вот самое удивительное, что случилось со мной, когда я был вали. Я повесил десять воров, каждого на отдельную виселицу» и наказал сторожам стеречь их и не давать людям забрать кого-нибудь из них. А когда наступил следующий день, я пришёл на них посмотреть и увидел на одной виселице двоих повешенных. И я спросил сторожей: «Кто это сделал и где виселица, на которой был второй повешенный?» И сторожа стали отнекиваться, а когда я хотел их побить, они сказали: «Знай, о эмир, что мы вчера заскули, а проснувшись, увидели, что одного повешенного украли вместе с виселицей, на которой он висел. И мы испугались тебя и вдруг видим – едет феллах, и приближается к нам со своим ослом, и мы схватили его, и убили, и повесили вместо того, что украли с этой виселицы». И я удивился этому и спросил их: «А что было у феллаха?» И они отвечали: «У него был мешок на осле». – «А что в мешке?» – спросил я. И сторожа ответили: «Не знаем». И я сказал: «Ко мне это!» И мне принесли мешок, и я велел его открыть, и вдруг вижу – в нем человек, убитый я разрубленный. И, увидав это, я удивился и воскликнул: «Слава Аллаху! Причиной повешения этого феллаха была только его вина перед этим убитым, и не обидчик господь твой для рабов!»
Рассказ о воре и меняле (ночи 344–345)
Рассказывают также, что у одного человека из менял был кошель, полный золота. И однажды он проходил мимо воров, и один из них сказал: «Я могу взять этот кошель». – «Как ты это сделаешь?» – спросили его, и он сказал: «Смотрите!» И затем он последовал за этим человеком до его жилища, и меняла вошёл и кинул кошель на скамью. А ему захотелось помочиться, и он вошёл в дом отдохновения, чтобы удовлетворить нужду, и сказал невольнице: «Подай кувшин с водой!» И невольница взяла кувшин и последовала за менялой в дом отдохновения, оставив дверь открытой, и вор вошёл, и взял кошель, и ушёл к своим товарищам, и осведомил их о том, что случилось…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок пятам ночь
Когда же настала триста сорок пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что вор взял кошель, и ушёл к своим товарищам, и осведомил их о том, что у него случилось с менялой и невольницей, и они сказали ему: „Клянёмся Аллахом, поистине, то, что ты сделал, – ловкость, и не всякий человек это может, но только меняла сейчас выйдет из дома отдохновения и не найдёт мешка и станет бить невольницу и мучить её тяжёлым мучением, и, кажется, ты не сделал дела, за которое тебя будут восхвалять. Если ты ловкач, то освободи девушку от побоев и мучений“. – „Если захочет Аллах великий, я выручу девушку и мешок“, – сказал вор. И затем он вернулся к дому менялы и увидел, что тот пытает невольницу из-за мешка. И он постучал в дверь, и меняла спросил: „Кто это?“ А вор ответил: „Я слуга твоего соседа на рынке“. И меняла вышел к нему и спросил: „Что тебе?“ И вор сказал: „Мой господин приветствует тебя и говорит: „Что это твои повадки переменились? Как это ты бросаешь такой кошель, как этот, возле лавки и уходишь и оставляешь его? Если бы его нашёл кто-нибудь чужой, он бы взял его и ушёл“. И если бы мой господин не увидел его и не сохранил, кошель бы наверное пропал у тебя“.
И потом он вынул кошель и показал его меняле, и, увидав его, меняла воскликнул: «Это мой кошель, он самый!» – и протянул руку, чтобы взять его у вора, но тот сказал: «Клянусь Аллахом, я его тебе не дам, пока ты не напишешь моему господину записку, что ты получил от меня кошель. Я боюсь, он мне не поверит, что ты взял кошель и получил его, пока ты не напишешь ему записку и „не приложишь к ней печати“.
И меняла вошёл в дом, чтобы написать записку о прибытии мешка, как оказано, а вор ушёл с мешком своей дорогой, и невольница освободилась от наказания.
Рассказ о вали и работнике (ночи 345–346)
Рассказывают также, что Ала-ад-дин, вали Куса, сидел однажды ночью у себя в доме, и вдруг человек, прекрасный обликом и видом и совершённый по внешности, пришёл к нему ночью, и с ним был слуга с сундуком на голове. И этот человек остановился у ворот и сказал кому-то из слуг эмира: «Войди и уведомь эмира, что я хочу с ним свидеться по одному делу».
И слуга вошёл и доложил об этом человеке, и эмир велел его ввести. И когда он вошёл, эмир увидел, что облик его великолепен и внешность прекрасна. И он посадил его рядом с собой и отвёл ему почётное место и спросил: «Что у тебя за дело?» И пришедший ответил: «Я человек из пересекающих дороги и хочу раскаяться и вернуться к Аллаху великому через твои руки, и мне хочется, чтобы ты помог мне в этом, так как я под твоими глазами и под твоим взором. Со мною этот сундук, и в нем вещи, которые стоят около сорока тысяч динаров. Ты наиболее достоин их. Дай мне из оставшихся у тебя денег тысячу динаров, дозволенных мне, – я сделаю их основой моего состояния, они помогут мне при раскаянии и избавят меня от нужды в запретном, а награда тебе у Аллаха великого».
И потом он открыл сундук, чтобы вали увидел, что в нем, и он увидел золотые изделия и драгоценные камни и металлы и кольца и жемчуг. И это ошеломило вали, и он сильно обрадовался и кликнул своего казначея и сказал: «Принесён мешок!» (а в нем была тысяча динаров)…
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок шестая ночь
Когда же настала триста сорок шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что вали кликнул своего казначея и сказал: „Принеси мешок!“ (а в нем была тысяча динаров). И когда казначей принёс этот мешок, вали отдал его человеку, и человек взял и поблагодарил валя и ушёл своей дорогой под покровом ночи. Когда же настало утро, вали призвал старосту ювелиров и, когда тот явился, показал ему сундук и бывшие в нем украшения, и оказалось, что все они из олова и меди. И он увидел, что камни, кольца и жемчуга – все стеклянное, и это было для вали тяжело, и он послал искать того человека, но никто не мог изловить его.
Рассказ об Ибрахиме и невольнице (ночи 346–347)
Рассказывают также, что повелитель правоверных аль-Мамун сказал Ибрахиму ибн аль-Махди: «Расскажи нам самое удивительное, что ты видел!» – «Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных, – ответил Ибрахим. – Знай, что я однажды вывел прогуляться, и нога привели меня в одно место, где я почувствовал залах кушанья. И моя душа тосковала по нему, и я остановился в замешательстве, о повелитель правоверных, и не мог ни уйти, ни войти в это помещение. И я поднял взор и вдруг вижу окно, а за окном рука и запястье, лучше которых я не видел. И мой ум улетел при виде их, и я забыл о запахе кушаний из-за этой кисти и запястья. И я стал придумывать хитрость, чтобы проникнуть в это помещение, и вдруг я увидел поблизости портного. И я подошёл к нему и приветствовал его, и он ответил на моё приветствие. И я спросил: „Чей это дом?“ И портной отвечал: „Одного купца“. – „А как его зовут?“ – спросил я. И портной ответил: „Его зовут такой-то, сын такого-то, и он разделяет трапезу только с купцами“.
И пока мы разговаривали таким образом, вдруг приблизились к нам два почтённых, приятных на вид человека, которые ехали верхом, и портной сказал мне, что они состоят в самой близкой дружбе с хозяином дома, и сообщил мне их имена. И я тронул своего копя и догнал этих людей и сказал им: «Пусть я буду за вас выкупом! Отец такого то вас заждался!»
И я поехал вместе с ними, и мы достигли ворот, к – а вошёл, и те два человека тоже вошли, к, увидав меня с ними, хозяин дома не усомнился, что я их друг, в сказал мне: «Добро пожаловать!» И посадил меня на самое высокое место. А затем принесли столик, и я сказал себе: «Аллах послал мне эти кушанья, но теперь остаются рука и запястье». А затем мы перешла для беседы в другое помещение, и я увидел, что оно полно всяких тонкостей, и хозяин дома стал проявлять ко мне ласку, и обращал ко мне речь, так как думал, что я гость ИЗ гостей, и гости тоже обращались со мной крайне ласково, полагая, что я друг хозяина дома. И все они были со мною ласковы, и мы выпили несколько кубков, и потом вышла к нам невольница, подобная ветви ивы, и была она крайне изящна и прекрасна по облику.
И она взяла лютню и, затянув напев, произнесла такие стихи:
«Не диво ли, что одно жилище объемлет нас,
Но близко ты подойти не хочешь, и говорят
Одни лишь глаза, о тайнах сердца вещая нам,
И душах растерзанных, что в жарком огне горят.
И знаки даёт вам взор, подмигивает нам бровь,
И веки усталые, и руки, что шлют привет».
И она подняла во мне волнение, о повелитель правоверных, и меня охватил восторг при виде её красоты и нежности и от стихотворения, которое она пропела. И я позавидовал её прекрасному искусству и сказал: «За тобой ещё кое-что осталось, о невольница». И тогда она в гневе кинула лютню и сказала: «Когда это вы приводили глупцов на ваши собрания?»
И я раскаялся в том, что случилось, и увидел, что люди порицают меня, и сказал: «Миновало меня все, на что я надеялся!» И я нашёл способ отвести от себя упрёки только в том, что потребовал лютню и сказал: «Разъясню, что ода пропустила в песне, которую сыграла». И люди сказали: «Внимание и повиновение!» И принесли мне лютню, а я настроил на ней струны и пропел такие стихи:
«Вот тот, кто влюблён в тебя, и терпит тоску свою
Влюблённый, чьих еле струя по телу его течёт,
Рукою одной благого просит в надежде он
О счастье, другая же на сердце его лежит.
О, кто видел гибнущих страстями погубленных,
Которых погибель ждёт от глаз и десницы их».
И невольница вскочила и склонилась к моим ногам, целуя их, и воскликнула: «У тебя следует просить прощения, о господин! Клянусь Аллахом, я не знала, каково твоё место, и не слыхивала о таком искусстве!»
И люди стали оказывать мне уважение и почёт, придя в величайший восторг, и все принялись просить меня петь. И я спел волнующую песню, и люди сделались пьяными, и их ум пропал, и их унесли в их жилища, и остался хозяин дома и невольница. И он выпил со мною несколько кубков и затем сказал: «О господин, моя жизнь пропала даром, раз я не знал подобного тебе раньше этого времени! Ради Аллаха, о господин, скажи, кто ты, чтобы я узнал моего сотрапезника, которого даровал мне Аллах сегодня ночью». И я стал говорить двусмысленно, не открывая ему своего имени, но он заклинал меня, и тогда я осведомил его, и, узнав моё имя, он вскочил на ноги…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок седьмая ночь
Когда же настала триста сорок седьмая ночь, Шахразада сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Ибрахим ибн аль-Махди говорил: „И, узнав моё имя, хозяин дома вскочил на ноги и воскликнул: „Я дивился, что такие достоинства могут быть у кого-нибудь, кроме людей, подобных тебе, и время подарило мне милость, за которую я не в состояния отблагодарить. Может быть, это сон, а если нет, то когда же мне надеяться, что посетит меня халиф в моем жилище и разделит со мной трапезу“. И я заклинал его сесть, и он сел и принялся меня расспрашивать о том, как я попал к нему, самым тонким образом, и я рассказал ему всю историю с начала до конца и не скрыл из неё ничего. „Что касается кушаний, то здесь я получил желаемое, а что до ладони и кисти, то я не достиг с ними того, чего хотел“, – сказал я. И хозяин дома воскликнул: „И руку и кисть – ты получишь, если пожелает Аллах великий!“ И потом он сказал: „О, такая-то, скажи такой-то, чтобы она спустилась“, – и стал звать своих невольниц одну за одной и показывал их мне. Но я не видал моей госпожи, и наконец хозяин дома сказал: „Клянусь Аллахом, о господин, никого не осталось, кроме моей матери и сестры, но, клянусь Аллахом, они непременно будут приведены к тебе и тебе показаны, чтобы ты их увидал“. И я удивился его благородству и широте его сердца и воскликнул: „Пусть я буду за тебя выкупом! Начни с сестры“. И он отвечал: «С любовью и удовольствием!“ И затем спустилась его сестра, и он показал мне её руку, и вдруг я вижу – это она обладательница той кисти и запястья, которые я видел!
«Пусть я буду за тебя выкупом, – это та девушка, чью кисть и запястье я видел», – сказал я. И тогда хозяин дома велел слугам в тот же час и минуту привести свидетелей. И свидетелей привели, а потом он принёс два кошелька с золотом и сказала свидетелям: «Вот наш владыка Сиди Ибрахим ибн аль-Махди, дядя повелителя правоверных, сватает мою сестру, такую-то, и я беру вас в свидетели, что выдаю её за него замуж».
И он дал ей в приданое кошелёк с золотом и сказал мне: «Я выдал за тебя мою сестру такую-то за названное приданое». И я ответил: «Принимаю это и согласен». И он отдал один из кошельков своей сестре, а другой свидетелям. «О владыка, – сказал он мне потом, – я хочу приготовить тебе одну из комнат, чтобы ты спал там со своей женой». И я смутился, увидав его благородство, и постыдился уединиться с нею в его доме и сказал: «Снаряди её и отправь в моё жилище». И, клянусь тобою, о повелитель правоверных, он доставил ко мае столь обширное приданое, что для него были тесны наши комнаты, И потом она родила от меня этого мальчика, что стоит перед тобой».
И аль-Мамун удивился великодушию этого человека и воскликнул: «Его милость от Аллаха! Я никогда не слыхал о подобных ему!» И он велел Ибрахиму ибн аль-Махди призвать этого человека, чтобы посмотреть на него. И Ибрахим привёл его к аль-Мамуну, и тот расспросил его, и ему понравилось его остроумие я образованность. И он сделал его одним из своих приближённых, и Аллах – тот, кто делает и одаряет.
Рассказ о женщине с отрубленными руками (ночи 347–348)
Рассказывают также, что один царь из царей сказал жителям своего царства:
«Поистине, если подаст ктонибудь из вас какую-либо милостыню, я отрублю ему руку!» И все люди стали из-за этого воздерживаться от милостыни, и никто не мог подать милостыню никому. И случилось, что один просящий пришёл однажды к женщине (а его мучил голод) и сказал ей: «По дай мне что-нибудь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок восьмая ночь
Когда же настала триста сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что просящий человек сказал женщине: „Подай мне что-нибудь!“ И она ответила: „Как же я тебе подам, когда царь отрубает руку всякому, кто подаёт?“ Но нищий воскликнул: „Прошу тебя, ради Аллаха великого, подай мне!“ И когда он попросил её ради Аллаха, женщина пожалела его и дала ему две лепёшки. И весть об этом дошла до царя, и он велел привести ту женщину. И когда она явилась, отрубил ей обе руки, и она отправилась домой. А потом через некоторое время царь сказал своей матери: „Я хочу жениться, жени меня на красивой женщине“. И она отвечала: „По соседству с нами есть женщина, лучше которой не найти, но только у неё большой недостаток“. – „А что?“ – спросил царь. И мать его сказала: „У неё огрублены руки“. – „Я хочу посмотреть на неё“, – сказал царь. И мать привела её к нему, и, когда царь посмотрел на неё, он прельстился ею и женился на ней и вошёл к ней. А это была та женщина, которая подала просившему две лепёшки, и царь отрубил ей из-за этого руки. И когда царь на ней женился, ей позавидовали другие его жены и написали царю письмо и наговорили про неё, что она распутница (а она родила мальчика). И царь написал своей матери письмо и приказал ей отвезти эту женщину в пустыню и оставить её там, а самой вернуться. И мать его сделала это, и завезла её в пустыню, и вернулась, а та женщина стала плакать о том, что с ней случилось, и рыдала как нельзя громче. И так она шла, а ребёнок был у неё на шее, и она проходила мимо потока и встала на колени, чтобы напиться из-за сильной жажды, охватившей её от ходьбы, утомления и печали. И когда она наклонилась, ребёнок упал в воду. И женщина села и заплакала о ребёнке горьким плачем. И пока она плакала, проходили мимо неё два человека, и они спросили её: „О чем ты плачешь?“ – „У меня был ребёнок на шее, и он упал в воду“, – отвечала она. И эти люди сказали: „Хочешь ли ты, чтобы мы его вытащили?“ – „Да“, – отвечала она. И они помолились Аллаху великому, я ребёнок вышел к ней невредимый, и не повредило ему ничего. „Хочешь ли ты, чтобы Аллах вернул тебе руки?“ – спросили женщину эти люди. И она ответила: „Да“. И тогда она помолились Аллаху – велик он и славен! – и руки её вернулись к ней, даже лучше, чем были. А потом люди спросили женщину: „Знаешь ли ты, кто мы?“ И она ответила: „Аллах лучше знает“. И они сказали: „Мы те твои две лепёшки, которые ты падала просившему, и милостыня была причиной отсечения твоих рук. Хвали же Аллаха великого, который вернул тебе и сына и руки!“ И она восхвалила Аллаха великого и прославила его.
Рассказ о бедняке и женщине (ночи 348–349)
Рассказывают также, что был среди сынов Израиля богомольный человек, у которого была жена, прявшая хлопок. И он каждый день продавал пряжу и покупал хлопок, а на прибыль, какая получалась, покупал еду для своей семьи, которую съедали в тот же день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349
Рассказ о воре и меняле (ночи 344–345)
Рассказывают также, что у одного человека из менял был кошель, полный золота. И однажды он проходил мимо воров, и один из них сказал: «Я могу взять этот кошель». – «Как ты это сделаешь?» – спросили его, и он сказал: «Смотрите!» И затем он последовал за этим человеком до его жилища, и меняла вошёл и кинул кошель на скамью. А ему захотелось помочиться, и он вошёл в дом отдохновения, чтобы удовлетворить нужду, и сказал невольнице: «Подай кувшин с водой!» И невольница взяла кувшин и последовала за менялой в дом отдохновения, оставив дверь открытой, и вор вошёл, и взял кошель, и ушёл к своим товарищам, и осведомил их о том, что случилось…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок пятам ночь
Когда же настала триста сорок пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что вор взял кошель, и ушёл к своим товарищам, и осведомил их о том, что у него случилось с менялой и невольницей, и они сказали ему: „Клянёмся Аллахом, поистине, то, что ты сделал, – ловкость, и не всякий человек это может, но только меняла сейчас выйдет из дома отдохновения и не найдёт мешка и станет бить невольницу и мучить её тяжёлым мучением, и, кажется, ты не сделал дела, за которое тебя будут восхвалять. Если ты ловкач, то освободи девушку от побоев и мучений“. – „Если захочет Аллах великий, я выручу девушку и мешок“, – сказал вор. И затем он вернулся к дому менялы и увидел, что тот пытает невольницу из-за мешка. И он постучал в дверь, и меняла спросил: „Кто это?“ А вор ответил: „Я слуга твоего соседа на рынке“. И меняла вышел к нему и спросил: „Что тебе?“ И вор сказал: „Мой господин приветствует тебя и говорит: „Что это твои повадки переменились? Как это ты бросаешь такой кошель, как этот, возле лавки и уходишь и оставляешь его? Если бы его нашёл кто-нибудь чужой, он бы взял его и ушёл“. И если бы мой господин не увидел его и не сохранил, кошель бы наверное пропал у тебя“.
И потом он вынул кошель и показал его меняле, и, увидав его, меняла воскликнул: «Это мой кошель, он самый!» – и протянул руку, чтобы взять его у вора, но тот сказал: «Клянусь Аллахом, я его тебе не дам, пока ты не напишешь моему господину записку, что ты получил от меня кошель. Я боюсь, он мне не поверит, что ты взял кошель и получил его, пока ты не напишешь ему записку и „не приложишь к ней печати“.
И меняла вошёл в дом, чтобы написать записку о прибытии мешка, как оказано, а вор ушёл с мешком своей дорогой, и невольница освободилась от наказания.
Рассказ о вали и работнике (ночи 345–346)
Рассказывают также, что Ала-ад-дин, вали Куса, сидел однажды ночью у себя в доме, и вдруг человек, прекрасный обликом и видом и совершённый по внешности, пришёл к нему ночью, и с ним был слуга с сундуком на голове. И этот человек остановился у ворот и сказал кому-то из слуг эмира: «Войди и уведомь эмира, что я хочу с ним свидеться по одному делу».
И слуга вошёл и доложил об этом человеке, и эмир велел его ввести. И когда он вошёл, эмир увидел, что облик его великолепен и внешность прекрасна. И он посадил его рядом с собой и отвёл ему почётное место и спросил: «Что у тебя за дело?» И пришедший ответил: «Я человек из пересекающих дороги и хочу раскаяться и вернуться к Аллаху великому через твои руки, и мне хочется, чтобы ты помог мне в этом, так как я под твоими глазами и под твоим взором. Со мною этот сундук, и в нем вещи, которые стоят около сорока тысяч динаров. Ты наиболее достоин их. Дай мне из оставшихся у тебя денег тысячу динаров, дозволенных мне, – я сделаю их основой моего состояния, они помогут мне при раскаянии и избавят меня от нужды в запретном, а награда тебе у Аллаха великого».
И потом он открыл сундук, чтобы вали увидел, что в нем, и он увидел золотые изделия и драгоценные камни и металлы и кольца и жемчуг. И это ошеломило вали, и он сильно обрадовался и кликнул своего казначея и сказал: «Принесён мешок!» (а в нем была тысяча динаров)…
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок шестая ночь
Когда же настала триста сорок шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что вали кликнул своего казначея и сказал: „Принеси мешок!“ (а в нем была тысяча динаров). И когда казначей принёс этот мешок, вали отдал его человеку, и человек взял и поблагодарил валя и ушёл своей дорогой под покровом ночи. Когда же настало утро, вали призвал старосту ювелиров и, когда тот явился, показал ему сундук и бывшие в нем украшения, и оказалось, что все они из олова и меди. И он увидел, что камни, кольца и жемчуга – все стеклянное, и это было для вали тяжело, и он послал искать того человека, но никто не мог изловить его.
Рассказ об Ибрахиме и невольнице (ночи 346–347)
Рассказывают также, что повелитель правоверных аль-Мамун сказал Ибрахиму ибн аль-Махди: «Расскажи нам самое удивительное, что ты видел!» – «Слушаю и повинуюсь, о повелитель правоверных, – ответил Ибрахим. – Знай, что я однажды вывел прогуляться, и нога привели меня в одно место, где я почувствовал залах кушанья. И моя душа тосковала по нему, и я остановился в замешательстве, о повелитель правоверных, и не мог ни уйти, ни войти в это помещение. И я поднял взор и вдруг вижу окно, а за окном рука и запястье, лучше которых я не видел. И мой ум улетел при виде их, и я забыл о запахе кушаний из-за этой кисти и запястья. И я стал придумывать хитрость, чтобы проникнуть в это помещение, и вдруг я увидел поблизости портного. И я подошёл к нему и приветствовал его, и он ответил на моё приветствие. И я спросил: „Чей это дом?“ И портной отвечал: „Одного купца“. – „А как его зовут?“ – спросил я. И портной ответил: „Его зовут такой-то, сын такого-то, и он разделяет трапезу только с купцами“.
И пока мы разговаривали таким образом, вдруг приблизились к нам два почтённых, приятных на вид человека, которые ехали верхом, и портной сказал мне, что они состоят в самой близкой дружбе с хозяином дома, и сообщил мне их имена. И я тронул своего копя и догнал этих людей и сказал им: «Пусть я буду за вас выкупом! Отец такого то вас заждался!»
И я поехал вместе с ними, и мы достигли ворот, к – а вошёл, и те два человека тоже вошли, к, увидав меня с ними, хозяин дома не усомнился, что я их друг, в сказал мне: «Добро пожаловать!» И посадил меня на самое высокое место. А затем принесли столик, и я сказал себе: «Аллах послал мне эти кушанья, но теперь остаются рука и запястье». А затем мы перешла для беседы в другое помещение, и я увидел, что оно полно всяких тонкостей, и хозяин дома стал проявлять ко мне ласку, и обращал ко мне речь, так как думал, что я гость ИЗ гостей, и гости тоже обращались со мной крайне ласково, полагая, что я друг хозяина дома. И все они были со мною ласковы, и мы выпили несколько кубков, и потом вышла к нам невольница, подобная ветви ивы, и была она крайне изящна и прекрасна по облику.
И она взяла лютню и, затянув напев, произнесла такие стихи:
«Не диво ли, что одно жилище объемлет нас,
Но близко ты подойти не хочешь, и говорят
Одни лишь глаза, о тайнах сердца вещая нам,
И душах растерзанных, что в жарком огне горят.
И знаки даёт вам взор, подмигивает нам бровь,
И веки усталые, и руки, что шлют привет».
И она подняла во мне волнение, о повелитель правоверных, и меня охватил восторг при виде её красоты и нежности и от стихотворения, которое она пропела. И я позавидовал её прекрасному искусству и сказал: «За тобой ещё кое-что осталось, о невольница». И тогда она в гневе кинула лютню и сказала: «Когда это вы приводили глупцов на ваши собрания?»
И я раскаялся в том, что случилось, и увидел, что люди порицают меня, и сказал: «Миновало меня все, на что я надеялся!» И я нашёл способ отвести от себя упрёки только в том, что потребовал лютню и сказал: «Разъясню, что ода пропустила в песне, которую сыграла». И люди сказали: «Внимание и повиновение!» И принесли мне лютню, а я настроил на ней струны и пропел такие стихи:
«Вот тот, кто влюблён в тебя, и терпит тоску свою
Влюблённый, чьих еле струя по телу его течёт,
Рукою одной благого просит в надежде он
О счастье, другая же на сердце его лежит.
О, кто видел гибнущих страстями погубленных,
Которых погибель ждёт от глаз и десницы их».
И невольница вскочила и склонилась к моим ногам, целуя их, и воскликнула: «У тебя следует просить прощения, о господин! Клянусь Аллахом, я не знала, каково твоё место, и не слыхивала о таком искусстве!»
И люди стали оказывать мне уважение и почёт, придя в величайший восторг, и все принялись просить меня петь. И я спел волнующую песню, и люди сделались пьяными, и их ум пропал, и их унесли в их жилища, и остался хозяин дома и невольница. И он выпил со мною несколько кубков и затем сказал: «О господин, моя жизнь пропала даром, раз я не знал подобного тебе раньше этого времени! Ради Аллаха, о господин, скажи, кто ты, чтобы я узнал моего сотрапезника, которого даровал мне Аллах сегодня ночью». И я стал говорить двусмысленно, не открывая ему своего имени, но он заклинал меня, и тогда я осведомил его, и, узнав моё имя, он вскочил на ноги…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок седьмая ночь
Когда же настала триста сорок седьмая ночь, Шахразада сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Ибрахим ибн аль-Махди говорил: „И, узнав моё имя, хозяин дома вскочил на ноги и воскликнул: „Я дивился, что такие достоинства могут быть у кого-нибудь, кроме людей, подобных тебе, и время подарило мне милость, за которую я не в состояния отблагодарить. Может быть, это сон, а если нет, то когда же мне надеяться, что посетит меня халиф в моем жилище и разделит со мной трапезу“. И я заклинал его сесть, и он сел и принялся меня расспрашивать о том, как я попал к нему, самым тонким образом, и я рассказал ему всю историю с начала до конца и не скрыл из неё ничего. „Что касается кушаний, то здесь я получил желаемое, а что до ладони и кисти, то я не достиг с ними того, чего хотел“, – сказал я. И хозяин дома воскликнул: „И руку и кисть – ты получишь, если пожелает Аллах великий!“ И потом он сказал: „О, такая-то, скажи такой-то, чтобы она спустилась“, – и стал звать своих невольниц одну за одной и показывал их мне. Но я не видал моей госпожи, и наконец хозяин дома сказал: „Клянусь Аллахом, о господин, никого не осталось, кроме моей матери и сестры, но, клянусь Аллахом, они непременно будут приведены к тебе и тебе показаны, чтобы ты их увидал“. И я удивился его благородству и широте его сердца и воскликнул: „Пусть я буду за тебя выкупом! Начни с сестры“. И он отвечал: «С любовью и удовольствием!“ И затем спустилась его сестра, и он показал мне её руку, и вдруг я вижу – это она обладательница той кисти и запястья, которые я видел!
«Пусть я буду за тебя выкупом, – это та девушка, чью кисть и запястье я видел», – сказал я. И тогда хозяин дома велел слугам в тот же час и минуту привести свидетелей. И свидетелей привели, а потом он принёс два кошелька с золотом и сказала свидетелям: «Вот наш владыка Сиди Ибрахим ибн аль-Махди, дядя повелителя правоверных, сватает мою сестру, такую-то, и я беру вас в свидетели, что выдаю её за него замуж».
И он дал ей в приданое кошелёк с золотом и сказал мне: «Я выдал за тебя мою сестру такую-то за названное приданое». И я ответил: «Принимаю это и согласен». И он отдал один из кошельков своей сестре, а другой свидетелям. «О владыка, – сказал он мне потом, – я хочу приготовить тебе одну из комнат, чтобы ты спал там со своей женой». И я смутился, увидав его благородство, и постыдился уединиться с нею в его доме и сказал: «Снаряди её и отправь в моё жилище». И, клянусь тобою, о повелитель правоверных, он доставил ко мае столь обширное приданое, что для него были тесны наши комнаты, И потом она родила от меня этого мальчика, что стоит перед тобой».
И аль-Мамун удивился великодушию этого человека и воскликнул: «Его милость от Аллаха! Я никогда не слыхал о подобных ему!» И он велел Ибрахиму ибн аль-Махди призвать этого человека, чтобы посмотреть на него. И Ибрахим привёл его к аль-Мамуну, и тот расспросил его, и ему понравилось его остроумие я образованность. И он сделал его одним из своих приближённых, и Аллах – тот, кто делает и одаряет.
Рассказ о женщине с отрубленными руками (ночи 347–348)
Рассказывают также, что один царь из царей сказал жителям своего царства:
«Поистине, если подаст ктонибудь из вас какую-либо милостыню, я отрублю ему руку!» И все люди стали из-за этого воздерживаться от милостыни, и никто не мог подать милостыню никому. И случилось, что один просящий пришёл однажды к женщине (а его мучил голод) и сказал ей: «По дай мне что-нибудь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста сорок восьмая ночь
Когда же настала триста сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что просящий человек сказал женщине: „Подай мне что-нибудь!“ И она ответила: „Как же я тебе подам, когда царь отрубает руку всякому, кто подаёт?“ Но нищий воскликнул: „Прошу тебя, ради Аллаха великого, подай мне!“ И когда он попросил её ради Аллаха, женщина пожалела его и дала ему две лепёшки. И весть об этом дошла до царя, и он велел привести ту женщину. И когда она явилась, отрубил ей обе руки, и она отправилась домой. А потом через некоторое время царь сказал своей матери: „Я хочу жениться, жени меня на красивой женщине“. И она отвечала: „По соседству с нами есть женщина, лучше которой не найти, но только у неё большой недостаток“. – „А что?“ – спросил царь. И мать его сказала: „У неё огрублены руки“. – „Я хочу посмотреть на неё“, – сказал царь. И мать привела её к нему, и, когда царь посмотрел на неё, он прельстился ею и женился на ней и вошёл к ней. А это была та женщина, которая подала просившему две лепёшки, и царь отрубил ей из-за этого руки. И когда царь на ней женился, ей позавидовали другие его жены и написали царю письмо и наговорили про неё, что она распутница (а она родила мальчика). И царь написал своей матери письмо и приказал ей отвезти эту женщину в пустыню и оставить её там, а самой вернуться. И мать его сделала это, и завезла её в пустыню, и вернулась, а та женщина стала плакать о том, что с ней случилось, и рыдала как нельзя громче. И так она шла, а ребёнок был у неё на шее, и она проходила мимо потока и встала на колени, чтобы напиться из-за сильной жажды, охватившей её от ходьбы, утомления и печали. И когда она наклонилась, ребёнок упал в воду. И женщина села и заплакала о ребёнке горьким плачем. И пока она плакала, проходили мимо неё два человека, и они спросили её: „О чем ты плачешь?“ – „У меня был ребёнок на шее, и он упал в воду“, – отвечала она. И эти люди сказали: „Хочешь ли ты, чтобы мы его вытащили?“ – „Да“, – отвечала она. И они помолились Аллаху великому, я ребёнок вышел к ней невредимый, и не повредило ему ничего. „Хочешь ли ты, чтобы Аллах вернул тебе руки?“ – спросили женщину эти люди. И она ответила: „Да“. И тогда она помолились Аллаху – велик он и славен! – и руки её вернулись к ней, даже лучше, чем были. А потом люди спросили женщину: „Знаешь ли ты, кто мы?“ И она ответила: „Аллах лучше знает“. И они сказали: „Мы те твои две лепёшки, которые ты падала просившему, и милостыня была причиной отсечения твоих рук. Хвали же Аллаха великого, который вернул тебе и сына и руки!“ И она восхвалила Аллаха великого и прославила его.
Рассказ о бедняке и женщине (ночи 348–349)
Рассказывают также, что был среди сынов Израиля богомольный человек, у которого была жена, прявшая хлопок. И он каждый день продавал пряжу и покупал хлопок, а на прибыль, какая получалась, покупал еду для своей семьи, которую съедали в тот же день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349