красноречивым примером служит программа одного из многочисленных украинских националистических объединений, созданного заслуженным деятелем на националистическом фронте адвокатом Н. Михновским на исходе ХХ века, где, в частности, говорилось: «1. Одна единственная от Карпат до Кавказа независимая свободная демократическая Украина — республика рабочих людей — вот национальный всеукраинский идеал… 2. Все люди — твои братья, но москали, ляхи, угры, румыны и жиды — это враги нашего народа, поскольку они господствуют над нами и эксплуатируют нас. 3. Украина — для украинцев! Поэтому изгоняй из Украины инородцев-угнетателей»; брошюру «Самостийна Украина» Н. Михновский заканчивает призывом: «Третья украинская интеллигенция вступает в борьбу за свой народ, борьбу кровавую, беспощадную. Украина — для украинцев! И пока хотя бы один враг-инородец остается на нашей территории, мы не имеем права сложить оружие. Вперед, ибо нам не на кого надеяться и нечего оглядываться назад!» (Цитируется по Э. Вольфу, 2000, с. с. 55, 50). Воинственность и агрессивность, составляющие главный настрой данной национальной программы, адресуются и направлены прежде всего против еврейского населения Украины, ибо большего по числу инородцев, чем евреи, на Украине не было, и это выступает само собой понятным подтекстом, не требующим оглашения.
Антисемитизм стал традицией украинской истории и в анналах последней нет ни одного национально-освободительного выступления украинского народа (хмельниччины, гайдамаччины (колиивщины), гражданской войны 1918-20г. г. , петлюровщины, махновщины, бандеровщины), где в числе первых и обязательных жертв не были бы евреи, — и это при том, что еврейство на Украине никогда не стояло на пути украинского национального порыва. Общепризнанным символом, эмблемой и идеалом украинского национального движения поставлен образ «запорожского казака» — вольнолюбивого и независимого существа, обладающего единственной профессией войны и разбоя; по свидетельству великого бытоописателя Запорожской Сечи Н. В. Гоголя, запорожское казачество состояло из совокупности лиц, «которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно, где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы», а великий историк М. С. Грушевский подтверждает, что для «… значительной массы казачества война была его настоящею стихиею, главным источником пропитания». Эта ратоборческая идеология стала действующей пружиной украинской национальной вольницы и духом украинского национального самоощущения. Канадский историк Орест Субтельный обратил внимание на любопытную особенность последнего: отсутствие коренного доморощенного дворянства, родовитые украинские фамилии (Вишневецкие, Острожские, Чарторыйские, Скоропадские) пригодные для этой роли, были растворены под влиянием польского воздействия в процессе полонизации в ХIV-ХVП веках. С этим обстоятельством самостоятельно можно увязать и другую особенность украинской истории — слабое участие философской мысли в украинском духотворчестве (воздействие на ход украинского исторического движения таких духовных личностей, как Петр Могила или Григорий Сковорода, было несущественным и маломощным, хотя их персональное значение, а также роль Киево-Могилянской коллегии, неизменно подчеркивается, но вне конкретных реалий). Лишение за счет полонизации украинской аристократической верхушки, то бишь духовной элиты народа, побудило историка к важным заключениям и О. Субтельный пишет: «В начале Нового времени европейское общество имело четкую иерархическую структуру. Для этой эпохи народ без элиты — то же, что обезглавленное тело. Вместе со своим собственным дворянством украинцы утратили и возможность когда-либо в ту эпоху обрести нормальное политическое руководство, т. е. слой потомственной элиты, способный выдвигать четкие общенациональные задачи в политике, культуре и образовании, мудро и бережно опекать церковь, одухотворять народную жизнь светом разума, преемственности и культурной органики… Постепенно казаки выдвигаются в авангард украинского общества и оказываются глубоко вовлеченными в решение его главных проблем. Вот так и вышло, что взамен естественного лидера — дворянства, потерянного в результате полонизации, Украина получила руководящую и направляющую силу в лице казачества… Соответственно казак становится ключевой фигурой не только украинской истории, но и национального сознания — примерно так, как ковбой у американцев или викинг у скандинавов» (1994, с. с. 124, 136-137, 158).
Само собой разумеется, что нет ничего более противоречащего еврейскому национальному самочувствию, чем запорожский воинственный пыл, а потому запорожский казак есть лютый враг еврея. Казацкий антисемитизм примитивен по своей злобе и целенаправлен по своей ненависти: для евреев предзначается лишь одна доля — истребление , — не преследование, притеснение либо гонение, а только поголовное уничтожение . Историк Н. И. Костомаров, один из авторов украинской национальной доктрины, писал: «Самое ужасное остервенение показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою»; другой украинский историк Н. Полетика не менее удовлетворенно отмечал: «Освободительный путь украинского народа в семнадцатом веке прошел по трупам евреев», — такова установка украинской национальной догмы. И это уничтожение было не только массовым, но и преисполнено некоей садистской усладой и высшим изуверством, — тот же Гоголь красочно описывает сцену потопления евреев в Запорожской Сечи: «— Как? Чтобы запорожцы были с вами братья? — произнес один из толпы, — Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев! — Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались в воздухе». Однако художественная фантазия великого писателя уступает реальному разгулу зверства и кровожадности в «казацких забавах», какие казаки устраивали из еврейских погромов. Очевидец Натан Гановер описывает в своей исторической хронике: «С одних казаки сдирали кожу заживо, а тело кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих рубили на куски, как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали плод и хлестали им по лицу матери, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли вытащить кошку. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили материям, чтобы они отведали их мяса. Иногда сваливали еврейских детей в кучи и делали из них переправы через речки» (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 115).
Красу и гордость украинской истории составляет мощное национально-освободительное движение под водительством запорожского гетмана Богдана Хмельницкого (1648-54г. г. ), которое М. С. Грушевский называл «хмельниччиной» и определил как «величайшее народное движение Украины», а О. Субтельный охарактеризовал: «Один из крупнейших катаклизмов в истории Украины — Великое восстание 1648г. По масштабам, силе и влиянию оно не имеет равных во всем начальном периоде Новой истории Европы» (1994, с. I59). Официально утверждается, что главным врагом для восставшего народа являлась эксплуататорская польская шляхта, но более внимательное рассмотрение исторических событий выявляет, что хмельниччина в действительности представляла собой войну не только с поляками, но и с евреями, а в ряде случаев не столько с поляками, сколько с евреями. Характерным может послужить эпизод захвата города Бара на Подолии запорожским полковником Максимом Кривоносом, рассказанный летописцем украинского национального движения Гергием Кониским, архиепископом Белорусским: «Пехота, преследуя бегущих, вошла вслед за ними в замок и им овладела; и тогда произведено в городе и замке страшное убийство, а паче над Жидами и их семействами, из которых не осталось ни одного в живых, и выброшено из города и зарыто в одном байраке мертвецов их около 15000. Поляки перебиты одни военные и худые начальники народные, а прочие пощажены и выпущены в Польшу» (1846, с. 76). Такова оказалась воля победителей: часть поляков «пощажены и выпущены в Польшу», но евреи (беззащитные!) истреблены полностью.
Таким образом, великое национальное потрясение украинского народа знаменательно и для русского еврейства как национальное потрясение, но совсем иного порядка: «величайшее народное движение Украины» являло собой не более и не менее, как геноцид еврейского народа . И никак по-другому невозможно оценить хотя бы такой эпизод из этого «крупнейшего катаклизма Европы»: дважды запорожское войско безуспешно осаждало столицу Галиции город Львов и дважды Хмельницкий в качестве отступного требовал у городского магистрата выдачи евреев (и оба раза, кстати, получал отказ). Особую садистскую утеху «казацким забавам» при еврейских погромах придавало глумление над еврейскими святынями и религиозными обычаями, и тот же историк Н. И. Костомаров повествовал: "Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них иудеев и резали без милосердия; тысячи иудейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею… В одном месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, и насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер — ешьте, а о других — бросайте собакам! (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 116). На украинских землях не было более или менее крупного еврейского поселения, какое не пострадало бы во время хмельниччины, которую С. Дубнов называл «казацкой резней», а одно из них — Немировская бойня — стала датой скорби «20 нисана». Досконально неизвестно количество еврейских душ, ставших жертвами «казацкой резни» или запорожского Холокоста (цифры колеблется от 100000 до 700000 человек, С. Дубнов говорит о 500 тысячах), но этот период навсегда останется в еврейской памяти, окрашенный от начала до конца в зловещий траурный цвет, как и имя его создателя в еврейской молитве: «Хмель-злодей, да сотрется имя его». (Необходимо знать, что эта кровавая эпоха украинского антисемитизма тщательно задокументирована очевидцами и жертвами: раввином Натаном Гановером в хронике «Пучина бездонная», раввином Меиром в хронике «Тяготы времени» и раввином Саббатаем Гакогеном в хронике «Свиток тягот»). Историческим последствием хмельниччины стал, однако, не взлет украинской духовности, а напротив, — политический хаос, в результате чего Украина надолго раскололась по реке Днепр на две недружественные части — Левобережную Украину и Правобережную Украину. О. Субтельный дал этому историческому периоду красноречивое определение — «эпоха Руины».
Однако не только хмельниччина была покушением на жизнь еврейского народа и не только в этот период евреи, обитавшие на украинской территории, были брошены в море бешеной злобы. Любая гражданская война прежде всего и более всего сказывалась на еврейском населении, а, собственно, каждый еврейский погром и есть гражданская война per se. Глубочайшим ужасом обернулась для украинских евреев гражданская война, начавшаяся в 1918 году — очередная украинская национально-освободительная эпопея. Ф. Кандель приводит отрывок из пронзительного стона заславского рабби, потомка реба Натана Гановера, описавшего зверства хмельниччины: "Двести семьдесят один год тому назад в моем родном городе Заславле на Волыни сидел реб Натан и вел летопись тех ужасных дней — дней Богдана Хмельницкого, описывая бедствия, которые претерпел наш народ. Приходило ли ему тогда в голову, что через много поколений, двести семьдесят один год спустя, после целых эпох человеческого прогресса, научных истин и социальных идей, поразительных открытий и изобретений, в том же самом городе будет сидеть пишущий эти строки, который носит то же имя, что и он, реб Натан… является внуком его в пятом поколении — и кровью сердца будет вести такую же летопись страданий своего народа, несчастий и ужасов, зверств и насилий, которые причинили евреям дикие полчища Петлюры, кровавые потомки великого Хмельницкого… " (Несомненно, что ранее упомянутая своекорыстная политическая причина, побуждающая скрывать акты украинского антисемитизма, заставляет современных еврейских деятелей на Украине, не в пример своим предкам, называть С. Петлюру «другом евреев» и даже Ю. Марголин, имя которого нередко синонимируется с еврейской стойкостью, написал с детской наивностью: «Петлюра не организовывал еврейского истребления, но его трагическая и невольная вина была в том, что он не мог удержать свои войска от погромов»).
Для украинских евреев история как бы застыла на месте и нет для нее никакой другой перспективы, кроме как быть объектом издевательств и истребления, поскольку изуверские «забавы» «казацкой резни» времен Хмельницкого остались постоянной преемственной характеристикой украинского национального движения.
Существует множество свидетельств разгула антисемитизма в период этой украинской эпопеи, но особое внимание обратил на себя очерк бывшего священника С. Гусева-Оренбургского «Книга о еврейских погромах на Украине в 1919 году», в предисловии к которой М. Горький написал: «Книгу эту следовало бы озаглавить так: „деяния обезумевших скотов“. Ф. Кандель писал об этом времени: „Массовые истребления евреев на Украине стали первой сознательной попыткой физического уничтожения целого народа (Сноска. Автор сих строк хочет поправить уважаемого историка: первая сознательная попытка геноцида еврейского народа была предпринята Б. Хмельницким и с тех пор осталась обязательной составляющей украинской национальной истории), что возможно лишь при активном участии окрестного населения. Убийства происходили не только под влиянием слепой ярости или сиюминутного желания, — кое-где заранее рыли могилы, готовили телеги для перевозки трупов на кладбище, заготавливали известь, которой посыпали захоронения, „чтобы не было заразы“… (не случайно в те времена появился термин judenrein -“территория, свободная от евреев»)". Историк продолжает; "По примерным подсчетам с 1918 по 1920 год на территории бывшей Российской империи прошло более тысячи пятисот погромов, из которых три четверти пришлось на Украину. Более других пострадала территория между Днепром и Днестром: ее называли «колыбелью еврейского погрома». Некоторые города громили неоднократно… " и выводит своеобразный график погромного озверения: «Во время Кишиневского погрома 1903 года было убито больше евреев, чем за все погромы в Российской империи в девятнадцатом веке. Восемьсот жертв октябрьских погромов I905 года почти в двадцать раз перекрыли количество жертв Кишинева, но одна лишь резня в Проскурове в 1919 году дала в два раза больше жертв, чем все погромы 1905-1906 годов» (2002, т. 3, с. с. 113, 109, 112).
Существует расхожее мнение, что коммунистическая идеология, замешанная на идее интернационализма, исключает антисемитизм в принципе. Даже если это и так, то украинских коммунистов данное обстоятельство не касается, — тут антисемитизм мнится интернациональным качеством. Историк Илья Троцкий показывает: «Свою страницу в погромную эпопею вписала и советская армия. Особым позором в этом смысле покрыли себя два полка — Богунский и Таращанский, в свое время входившие в состав гетманской армии, затем перешедшие к Директории, а впоследствии включенные в состав армии Буденного. По своей жестокости, учиненные этими двумя полками, можно сравнить лишь с кровавой баней, организованной атаманом Симосенко, сподвижником Петлюры в Умани, где в течение четырех часов было изрублено шашками свыше 1200 евреев» (2002, с. 77, 78). (Сноска. Богунский и Таращанский полки числятся в ряду легендарных и прославленных украинскими историками воинских революционных подразделений, их командиры Н. Щорс и В. Боженко причислены к лику национальных героев. Щорс и Боженко стали прототипами героев кинофильма А. П. Довженко «Щорс», вошедшего в число наивысших ценностей украинской культуры. ) По весьма обстоятельным обследованиям И. Чериковера в это время на Украине было совершенно около 2000 погромов примерно в 700 пунктах, а число жертв погромов, по данным И. Хейфеца, составило свыше 1 миллиона человек и оставило после себя 200 тысяч еврейских сирот.
Итак, откровенный и ярый антисемитизм, внедряемый в украинский национальный уклад и национальное сознание воинственным запорожским казачеством — передовым отрядом украинского национализма, — не мог не стать сердцевиной украинской духовности, а отсюда и творческим потенциалом украинской интеллигенции, — это суть важное в аспекте ведущихся на сих страницах размышлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Антисемитизм стал традицией украинской истории и в анналах последней нет ни одного национально-освободительного выступления украинского народа (хмельниччины, гайдамаччины (колиивщины), гражданской войны 1918-20г. г. , петлюровщины, махновщины, бандеровщины), где в числе первых и обязательных жертв не были бы евреи, — и это при том, что еврейство на Украине никогда не стояло на пути украинского национального порыва. Общепризнанным символом, эмблемой и идеалом украинского национального движения поставлен образ «запорожского казака» — вольнолюбивого и независимого существа, обладающего единственной профессией войны и разбоя; по свидетельству великого бытоописателя Запорожской Сечи Н. В. Гоголя, запорожское казачество состояло из совокупности лиц, «которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно, где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы», а великий историк М. С. Грушевский подтверждает, что для «… значительной массы казачества война была его настоящею стихиею, главным источником пропитания». Эта ратоборческая идеология стала действующей пружиной украинской национальной вольницы и духом украинского национального самоощущения. Канадский историк Орест Субтельный обратил внимание на любопытную особенность последнего: отсутствие коренного доморощенного дворянства, родовитые украинские фамилии (Вишневецкие, Острожские, Чарторыйские, Скоропадские) пригодные для этой роли, были растворены под влиянием польского воздействия в процессе полонизации в ХIV-ХVП веках. С этим обстоятельством самостоятельно можно увязать и другую особенность украинской истории — слабое участие философской мысли в украинском духотворчестве (воздействие на ход украинского исторического движения таких духовных личностей, как Петр Могила или Григорий Сковорода, было несущественным и маломощным, хотя их персональное значение, а также роль Киево-Могилянской коллегии, неизменно подчеркивается, но вне конкретных реалий). Лишение за счет полонизации украинской аристократической верхушки, то бишь духовной элиты народа, побудило историка к важным заключениям и О. Субтельный пишет: «В начале Нового времени европейское общество имело четкую иерархическую структуру. Для этой эпохи народ без элиты — то же, что обезглавленное тело. Вместе со своим собственным дворянством украинцы утратили и возможность когда-либо в ту эпоху обрести нормальное политическое руководство, т. е. слой потомственной элиты, способный выдвигать четкие общенациональные задачи в политике, культуре и образовании, мудро и бережно опекать церковь, одухотворять народную жизнь светом разума, преемственности и культурной органики… Постепенно казаки выдвигаются в авангард украинского общества и оказываются глубоко вовлеченными в решение его главных проблем. Вот так и вышло, что взамен естественного лидера — дворянства, потерянного в результате полонизации, Украина получила руководящую и направляющую силу в лице казачества… Соответственно казак становится ключевой фигурой не только украинской истории, но и национального сознания — примерно так, как ковбой у американцев или викинг у скандинавов» (1994, с. с. 124, 136-137, 158).
Само собой разумеется, что нет ничего более противоречащего еврейскому национальному самочувствию, чем запорожский воинственный пыл, а потому запорожский казак есть лютый враг еврея. Казацкий антисемитизм примитивен по своей злобе и целенаправлен по своей ненависти: для евреев предзначается лишь одна доля — истребление , — не преследование, притеснение либо гонение, а только поголовное уничтожение . Историк Н. И. Костомаров, один из авторов украинской национальной доктрины, писал: «Самое ужасное остервенение показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою»; другой украинский историк Н. Полетика не менее удовлетворенно отмечал: «Освободительный путь украинского народа в семнадцатом веке прошел по трупам евреев», — такова установка украинской национальной догмы. И это уничтожение было не только массовым, но и преисполнено некоей садистской усладой и высшим изуверством, — тот же Гоголь красочно описывает сцену потопления евреев в Запорожской Сечи: «— Как? Чтобы запорожцы были с вами братья? — произнес один из толпы, — Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев! — Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались в воздухе». Однако художественная фантазия великого писателя уступает реальному разгулу зверства и кровожадности в «казацких забавах», какие казаки устраивали из еврейских погромов. Очевидец Натан Гановер описывает в своей исторической хронике: «С одних казаки сдирали кожу заживо, а тело кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих рубили на куски, как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали плод и хлестали им по лицу матери, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли вытащить кошку. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили материям, чтобы они отведали их мяса. Иногда сваливали еврейских детей в кучи и делали из них переправы через речки» (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 115).
Красу и гордость украинской истории составляет мощное национально-освободительное движение под водительством запорожского гетмана Богдана Хмельницкого (1648-54г. г. ), которое М. С. Грушевский называл «хмельниччиной» и определил как «величайшее народное движение Украины», а О. Субтельный охарактеризовал: «Один из крупнейших катаклизмов в истории Украины — Великое восстание 1648г. По масштабам, силе и влиянию оно не имеет равных во всем начальном периоде Новой истории Европы» (1994, с. I59). Официально утверждается, что главным врагом для восставшего народа являлась эксплуататорская польская шляхта, но более внимательное рассмотрение исторических событий выявляет, что хмельниччина в действительности представляла собой войну не только с поляками, но и с евреями, а в ряде случаев не столько с поляками, сколько с евреями. Характерным может послужить эпизод захвата города Бара на Подолии запорожским полковником Максимом Кривоносом, рассказанный летописцем украинского национального движения Гергием Кониским, архиепископом Белорусским: «Пехота, преследуя бегущих, вошла вслед за ними в замок и им овладела; и тогда произведено в городе и замке страшное убийство, а паче над Жидами и их семействами, из которых не осталось ни одного в живых, и выброшено из города и зарыто в одном байраке мертвецов их около 15000. Поляки перебиты одни военные и худые начальники народные, а прочие пощажены и выпущены в Польшу» (1846, с. 76). Такова оказалась воля победителей: часть поляков «пощажены и выпущены в Польшу», но евреи (беззащитные!) истреблены полностью.
Таким образом, великое национальное потрясение украинского народа знаменательно и для русского еврейства как национальное потрясение, но совсем иного порядка: «величайшее народное движение Украины» являло собой не более и не менее, как геноцид еврейского народа . И никак по-другому невозможно оценить хотя бы такой эпизод из этого «крупнейшего катаклизма Европы»: дважды запорожское войско безуспешно осаждало столицу Галиции город Львов и дважды Хмельницкий в качестве отступного требовал у городского магистрата выдачи евреев (и оба раза, кстати, получал отказ). Особую садистскую утеху «казацким забавам» при еврейских погромах придавало глумление над еврейскими святынями и религиозными обычаями, и тот же историк Н. И. Костомаров повествовал: "Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них иудеев и резали без милосердия; тысячи иудейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею… В одном месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, и насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер — ешьте, а о других — бросайте собакам! (Цитируется по Ф. Канделю, 2002, с. 116). На украинских землях не было более или менее крупного еврейского поселения, какое не пострадало бы во время хмельниччины, которую С. Дубнов называл «казацкой резней», а одно из них — Немировская бойня — стала датой скорби «20 нисана». Досконально неизвестно количество еврейских душ, ставших жертвами «казацкой резни» или запорожского Холокоста (цифры колеблется от 100000 до 700000 человек, С. Дубнов говорит о 500 тысячах), но этот период навсегда останется в еврейской памяти, окрашенный от начала до конца в зловещий траурный цвет, как и имя его создателя в еврейской молитве: «Хмель-злодей, да сотрется имя его». (Необходимо знать, что эта кровавая эпоха украинского антисемитизма тщательно задокументирована очевидцами и жертвами: раввином Натаном Гановером в хронике «Пучина бездонная», раввином Меиром в хронике «Тяготы времени» и раввином Саббатаем Гакогеном в хронике «Свиток тягот»). Историческим последствием хмельниччины стал, однако, не взлет украинской духовности, а напротив, — политический хаос, в результате чего Украина надолго раскололась по реке Днепр на две недружественные части — Левобережную Украину и Правобережную Украину. О. Субтельный дал этому историческому периоду красноречивое определение — «эпоха Руины».
Однако не только хмельниччина была покушением на жизнь еврейского народа и не только в этот период евреи, обитавшие на украинской территории, были брошены в море бешеной злобы. Любая гражданская война прежде всего и более всего сказывалась на еврейском населении, а, собственно, каждый еврейский погром и есть гражданская война per se. Глубочайшим ужасом обернулась для украинских евреев гражданская война, начавшаяся в 1918 году — очередная украинская национально-освободительная эпопея. Ф. Кандель приводит отрывок из пронзительного стона заславского рабби, потомка реба Натана Гановера, описавшего зверства хмельниччины: "Двести семьдесят один год тому назад в моем родном городе Заславле на Волыни сидел реб Натан и вел летопись тех ужасных дней — дней Богдана Хмельницкого, описывая бедствия, которые претерпел наш народ. Приходило ли ему тогда в голову, что через много поколений, двести семьдесят один год спустя, после целых эпох человеческого прогресса, научных истин и социальных идей, поразительных открытий и изобретений, в том же самом городе будет сидеть пишущий эти строки, который носит то же имя, что и он, реб Натан… является внуком его в пятом поколении — и кровью сердца будет вести такую же летопись страданий своего народа, несчастий и ужасов, зверств и насилий, которые причинили евреям дикие полчища Петлюры, кровавые потомки великого Хмельницкого… " (Несомненно, что ранее упомянутая своекорыстная политическая причина, побуждающая скрывать акты украинского антисемитизма, заставляет современных еврейских деятелей на Украине, не в пример своим предкам, называть С. Петлюру «другом евреев» и даже Ю. Марголин, имя которого нередко синонимируется с еврейской стойкостью, написал с детской наивностью: «Петлюра не организовывал еврейского истребления, но его трагическая и невольная вина была в том, что он не мог удержать свои войска от погромов»).
Для украинских евреев история как бы застыла на месте и нет для нее никакой другой перспективы, кроме как быть объектом издевательств и истребления, поскольку изуверские «забавы» «казацкой резни» времен Хмельницкого остались постоянной преемственной характеристикой украинского национального движения.
Существует множество свидетельств разгула антисемитизма в период этой украинской эпопеи, но особое внимание обратил на себя очерк бывшего священника С. Гусева-Оренбургского «Книга о еврейских погромах на Украине в 1919 году», в предисловии к которой М. Горький написал: «Книгу эту следовало бы озаглавить так: „деяния обезумевших скотов“. Ф. Кандель писал об этом времени: „Массовые истребления евреев на Украине стали первой сознательной попыткой физического уничтожения целого народа (Сноска. Автор сих строк хочет поправить уважаемого историка: первая сознательная попытка геноцида еврейского народа была предпринята Б. Хмельницким и с тех пор осталась обязательной составляющей украинской национальной истории), что возможно лишь при активном участии окрестного населения. Убийства происходили не только под влиянием слепой ярости или сиюминутного желания, — кое-где заранее рыли могилы, готовили телеги для перевозки трупов на кладбище, заготавливали известь, которой посыпали захоронения, „чтобы не было заразы“… (не случайно в те времена появился термин judenrein -“территория, свободная от евреев»)". Историк продолжает; "По примерным подсчетам с 1918 по 1920 год на территории бывшей Российской империи прошло более тысячи пятисот погромов, из которых три четверти пришлось на Украину. Более других пострадала территория между Днепром и Днестром: ее называли «колыбелью еврейского погрома». Некоторые города громили неоднократно… " и выводит своеобразный график погромного озверения: «Во время Кишиневского погрома 1903 года было убито больше евреев, чем за все погромы в Российской империи в девятнадцатом веке. Восемьсот жертв октябрьских погромов I905 года почти в двадцать раз перекрыли количество жертв Кишинева, но одна лишь резня в Проскурове в 1919 году дала в два раза больше жертв, чем все погромы 1905-1906 годов» (2002, т. 3, с. с. 113, 109, 112).
Существует расхожее мнение, что коммунистическая идеология, замешанная на идее интернационализма, исключает антисемитизм в принципе. Даже если это и так, то украинских коммунистов данное обстоятельство не касается, — тут антисемитизм мнится интернациональным качеством. Историк Илья Троцкий показывает: «Свою страницу в погромную эпопею вписала и советская армия. Особым позором в этом смысле покрыли себя два полка — Богунский и Таращанский, в свое время входившие в состав гетманской армии, затем перешедшие к Директории, а впоследствии включенные в состав армии Буденного. По своей жестокости, учиненные этими двумя полками, можно сравнить лишь с кровавой баней, организованной атаманом Симосенко, сподвижником Петлюры в Умани, где в течение четырех часов было изрублено шашками свыше 1200 евреев» (2002, с. 77, 78). (Сноска. Богунский и Таращанский полки числятся в ряду легендарных и прославленных украинскими историками воинских революционных подразделений, их командиры Н. Щорс и В. Боженко причислены к лику национальных героев. Щорс и Боженко стали прототипами героев кинофильма А. П. Довженко «Щорс», вошедшего в число наивысших ценностей украинской культуры. ) По весьма обстоятельным обследованиям И. Чериковера в это время на Украине было совершенно около 2000 погромов примерно в 700 пунктах, а число жертв погромов, по данным И. Хейфеца, составило свыше 1 миллиона человек и оставило после себя 200 тысяч еврейских сирот.
Итак, откровенный и ярый антисемитизм, внедряемый в украинский национальный уклад и национальное сознание воинственным запорожским казачеством — передовым отрядом украинского национализма, — не мог не стать сердцевиной украинской духовности, а отсюда и творческим потенциалом украинской интеллигенции, — это суть важное в аспекте ведущихся на сих страницах размышлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66