Отчасти он, конечно, был прав – но только отчасти. Я не снимаю с себя и своих спутниц ответственности за несколько потерянных дней на последнем отрезке пути, когда близ Основы мы покинули Главную Магистраль и поехали по дикой Равнине. Однако Владислав, помимо тех нескольких дней, вменял нам в вину еще и добрую неделю задержек на Магистрали, а это была полная чепуха. По Магистрали мы путешествовали паровым поездом – самым быстрым видом транспорта на Гранях, и хотя по современным земным меркам его скорость можно смело назвать «черепашьей», здесь это был настоящий экспресс. К тому же нам была предоставлена «зеленая улица», все остальные поезда уступали нашему дорогу и порой по несколько часов простаивали на станциях, ожидая, когда мы промчимся мимо, – так что утверждения Владислава, что мы могли бы ехать быстрее, лишены всяких оснований. Имеется в виду, всяких разумных оснований, так как предложение мужа делать остановки лишь для пополнения запасов продуктов и топлива разумным назвать нельзя. Ладно, если бы речь шла о нескольких днях или, в крайнем случае, о неделе, но провести больше месяца в тесном замкнутом пространстве, ограниченном тремя вагонами нашего поезда, – это уже чересчур. Так недолго и с ума сойти.
Впрочем, я прекрасно понимала Владислава. Ему так не терпелось поскорее попасть на Истру, что даже тот часик в день, который я тратила на принятие ванны в нормальных условиях, казался ему целой вечностью. А еще его раздражала толпа моих приближенных – толпой он называл трех девушек, Сару, Грету и Сесиль, которых я взяла с собой в путешествие. Можно подумать, что сам он ехал один-одинешенек! Личная свита моего муженька состояла аж из четырех человек – Штепана Симича, его брата Йожефа, Шако Ориарса и кадета Инквизиции Джозефа Арно, с которым он ближе всего сошелся за время нашего пребывания в Вечном Городе.
Однако у Владислава была своя арифметика – он считал по количеству производимых децибел, и не без оснований, должна признать, утверждал, что каждая из моих фрейлин треплет языком больше, чем все его приближенные, вместе взятые. А если к девчонкам добавить Леопольда, который никогда не отличался особой молчаливостью, и его сынишку, не менее болтливого, чем папаша, то можно представить, какие концерты они порой закатывали от скуки.
Но наконец эта нервотрепка осталась позади, и последнюю неделю Владислав пребывал в благодушном настроении, общаясь с недавно обретенной родней. Особенно он радовался сестрам, о которых мечтал все двадцать шесть лет своей жизни. Теперь у него появились сразу три сестры – Мирослава, Любава и Цветанка. А может, и все четыре – в свои сорок лет княгиня Марьяна выглядела на тридцать, вела себя с непосредственностью двадцатилетней девушки, и просто не верилось, что у нее есть взрослые дети. На мой взгляд, это и к лучшему: лишняя сестра никогда не помешает, а вот две матери – уже перебор. Как и два отца, кстати. Возможно, именно этим объясняется моя холодность к герцогу Бокерскому – где-то в глубине души я боюсь, что, признав в нем отца, тем самым предам человека, которого с детства привыкла называть папой.
Метрах в пятидесяти от границы выжженной земли, недалеко от озера, начальник нашей свиты командор Дай Чжэнь приказал отряду остановиться, затем развернул лошадь и подъехал к нам.
– Ваши высочества, прошу вас оставаться здесь, – заговорил он почтительно и вместе с тем твердо, как человек, который ожидает возражений, но полон решимости настоять на своем. – Сначала я должен осмотреть замок и убедиться, что там вам ничего не угрожает.
Владислав недовольно нахмурился:
– А что нам может угрожать? Со времени Прорыва прошло двадцать шесть лет. Теперь там не более опасно, чем в любом другом месте. А кроме того, в конце января замок уже осматривали ваши коллеги. Как я понимаю, они перевернули его вверх дном, но ничего подозрительного не нашли.
Однако старый служака был непоколебим.
– С тех пор прошло больше месяца, мой принц. Мало ли что могло случиться за это время.
Между ними завязался очередной спор, из которого, как обычно, вышел победителем Дай Чжэнь. В конце концов Владислав уступил и предоставил командору действовать по своему усмотрению.
«Знаешь, Инна, – мысленно обратился он ко мне. – Если бы Дай Чжэнь и его люди были с нами на Агрисе, они бы не допустили нас в башню, когда Начинался Прорыв. А тогда кто знает – может, вся Грань оказалась бы во власти нечисти. Ведь для того, чтобы остановить глобальный Прорыв, требуется не менее трех сотен инквизиторов.
Я с этим не согласилась и заметила, что командор Дай Чжэнь со своим отрядом вмиг бы разделался с Женесом и не позволил ему открыть путь для исчадий Нижнего мира.
«Как сказать, как сказать, – возразил муж. – Если бы здесь появился кто-то вроде Женеса, Дай Чжэнь сразу увел бы нас отсюда, оставив на Истре, самое большее, дюжину своих людей. Ведь его задача – охранять нас, а все остальное ему до лампочки».
На это я не нашлась что ответить.
Между тем командор Дай Чжэнь, взяв с собой два десятка инквизиторов, направился к замку. Вместе с ними поехал и Светозар как хозяин этих мест. А Штепан проводил их угрюмым взглядом, в котором явственно читалось осознание своей бесполезности и беспомощности. Формально он был капитаном нашей гвардии, но на самом деле командовал лишь неким подобием потешного войска – в обычные дни его подчиненные стояли на посту у входа в наши покои, исполняя обязанности скорее швейцаров, чем стражников, во время всяких торжественных мероприятий выстраивались в почетный караул, а когда мы выезжали в город, сопровождали нас парадным строем. Реальным же обеспечением нашей безопасности занималось специальное подразделение дворцовой стражи, состоявшее из инквизиторов, и рядом с ними Штепан чувствовал себя пятым колесом в телеге. Но ему грех было жаловаться на свое положение – ведь должность капитана королевской гвардии была одной из самых высоких в придворной иерархии и соответствовала генеральскому званию. Штепану, конечно, хотелось приносить больше пользы, однако он был реалистом и довольствовался тем, что имел.
Предварительный осмотр замка грозил затянуться надолго, поэтому мы решили не ждать его окончания верхом, а спешились и превратили лошадей в котов. Владислав отпустил Леопольда погулять, велев ему не заходить далеко, затем подозвал к себе Джозефа Арно, они вместе уселись на траву и продолжили свой бесконечный разговор о защищенных режимах, параллельных потоках данных, обработчиках ошибок и прочих подобных вещах.
Двадцатипятилетний Арно был родом с Основы и в свое время учился в Иллинойсском университете, где специализировался по кибернетическим системам и информационным технологиям. Три года назад он попал в поле зрения Инквизиции – один из патрульных при случайной встрече обнаружил у него полноценный магический дар. С тех пор жизнь Джозефа круто изменилась, и из математика-программиста он переквалифицировался в мага, но по-прежнему был помешан на компьютерах. В его лице Владислав нашел единомышленника, столь же страстно, как и он, мечтавшего о создании «волшебного компьютера», который работал бы на Гранях. Когда они заводили об этом разговор и начинали сыпать специальными терминами, мне становилось скучно – к компьютерам я всегда была равнодушна и, в отличие от мужа, нисколько не страдала от их отсутствия. Меня привлекали те области физики и математики, где большинство расчетов производится не в численном, а в аналитическом виде и где для работы нужны только две вещи – ручка и лист бумаги. Ну и голова, конечно.
А вот девятилетняя Цветанка, самая младшая из сестер Владислава, устроилась рядом с ним и жадно ловила каждое его слово, даром что он разговаривал с Арно по-английски. Для Цветанки не имело значения, что она ничего не понимает, ей просто нравилось слушать своего старшего брата. За это короткое время Владиславу удалось наладить теплые отношения со всеми тремя своими сестрами, но Цветанку он буквально приворожил. Девочка ходила за ним по пятам, смотрела на него влюбленными глазами и попросту таяла от счастья, когда он обнимал ее и гладил по головке. Не будь она его родной сестрой, я бы, наверное, приревновала. Можно не сомневаться, что Владислав захочет взять ее с собой в Вечный Город, а мать и брат вряд ли посмеют перечить ему. Что же касается самой Цветанки, то она будет в полном восторге.
Оставив мужа и Джозефа Арно грезить о светлом будущем, которое наступит на Гранях после появления компьютеров, а Цветанку – слушать их беседу, я подошла к своим фрейлинам, которые непринужденно болтали со Штепаном, Йожефом, Шако и Гуннаром… Ах да! Увлеченная собой, я совсем забыла рассказать о еще одном члене нашей маленькой (если не считать целой толпы увязавшихся за нами инквизиторов) компании.
Его величество Гуннар VII, король Лиона, решил, что его царственная особа слишком устала от тяжких трудов во благо отчизны, и не захотел возвращаться на Агрис вместе с другими родственниками. Он отправил всю свою свиту домой, заявив, что в ней не нуждается, а сам вызвался сопровождать нас на Истру. Обращаясь к нам с этой просьбой, Гуннар без всякого лукавства объяснил, что ему до чертиков надоели королевские обязанности, которые он исполнял уже семнадцать лет – с тех самых пор, как четырнадцатилетним подростком унаследовал корону от своего деда. Причем унаследовал он одну только корону, практически без властных полномочий: незадолго до своей смерти дед, начитавшись либеральных книг о Земле, учредил в Лионе конституционную монархию, передал всю законодательную власть выборному парламенту, Народной ассамблее, исполнительную – назначаемому парламентом Совету министров, а судебную – Сенату, оставив за монархом лишь командование войском да еще роль символа нации. Гуннар, человек сугубо мирный, не получал большого удовольствия от занятий армейскими делами, а будучи довольно скромным и даже застенчивым, он тяготился теми помпезными церемониями, которыми сопровождалось его явление подданным в качестве символа нации.
Заветной мечтой Гуннара было совершить длительное путешествие, побывать в дальних странах, повидать мир, но королевский долг удерживал его на Агрисе, и лишь считанные разы он покидал родную Грань, чтобы посетить с официальным визитом соседей. Так что мое приглашение приехать на Рождество в Вечный Город стало для него настоящим подарком судьбы. Совет министров не посмел возражать против этой поездки, которая могла бы принести заметные выгоды государству, отпустил короля в «дипломатическое турне», как было сформулировано в специальном постановлении по такому случаю, и на период его отсутствия учредил временное регентство.
А Гуннар, вкусив воздуха свободы, решил продлить свой монарший отпуск и попросил нас о содействии. Нам с Владиславом нравилось его общество, поэтому мы охотно ему помогли. Также мы были не против взять с собой королеву Матильду, но оказалось, что она беременна, и, хотя ребенок должен был родиться лишь в августе, ей все же не стоило подвергать себя слишком большим нагрузкам. Гуннар хотел было отменить все свои планы, однако жена, зная, как он жаждет этого путешествия, убедила его ехать с нами – ведь мы собирались прибыть на Агрис не позже начала мая, еще задолго до родов.
(Кстати, о птичках. У нас с Владиславом до сих пор ничего не получилось. Приняв в ту памятную ночь решение, я упорно воздерживалась от противозачаточных чар, даром что сейчас, когда мы находились в пути, время действительно было неподходящее, – но беременность, как назло, обходила меня стороной. Раньше я панически боялась случайного «залета», а теперь, желая этого, хоть и немного боясь, я, к своему огорчению, убедилась, что завести ребенка не так-то легко. С недавних пор меня начал преследовать страх перед бесплодием. В одной из медицинских книг я нашла рецепт чар, которые, будучи примененными в надлежащее время, дают почти стопроцентную гарантию зачатия. Однако использовать их я не решалась – не потому, что они могли мне повредить, а из страха потерпеть неудачу.)
Присоединившись к компании трех девушек и четырех молодых людей, я не стала вмешиваться в их разговор, а лишь молча слушала, как Грета кокетничает с Шако, Сара – со Штепаном, а Сесиль – со всеми подряд, явно стремясь привлечь к себе внимание моего мужа. Но все ее усилия пропадали втуне – когда Владислав начинал говорить о компьютерах, весь окружающий мир переставал для него существовать. Даже если бы сейчас Сесиль разделась и принялась танцевать голышом сарабанду, он вряд ли сумел бы по достоинству оценить ее усердие.
Через несколько минут я тронула Гуннара за локоть и кивком предложила отойти в сторону. Он согласно кивнул в ответ, галантно взял меня под руку, и мы вместе покинули веселую компанию. Не отличавшаяся сообразительностью Сесиль собиралась последовать за нами, но я взглядом велела ей оставаться на месте.
Мы присели на раскладные табуреты, которые мигом установили для нас предупредительные княжеские слуги. Гуннар с моего разрешения закурил и вопросительно посмотрел на меня:
– Да, кузина? О чем ты хотела поговорить?
На самом деле я приходилась ему племянницей, поскольку моя мать, Алиабела Маргарет д'Ивэйн, была его родной сестрой. Но разница в нашем возрасте составляла всего десять лет, мы принадлежали к одному поколению, поэтому предпочитали называть друг друга кузеном и кузиной – не совсем точно, зато просто и удобно.
– В последние дни ты чем-то обеспокоен. – сказала я. – Очень сильно обеспокоен, хоть и пытаешься это скрыть. Ты, конечно, извини, если я лезу не в свое дело, но, может, ты хочешь поделиться со мной своими проблемами?
Гуннар медленно, словно в нерешительности, покачал головой:
– Я бы не назвал это проблемами. Скорее это… ну вроде как предчувствие. Предчувствие проблем.
– А именно?
Гуннар ответил не сразу, а сначала подозвал слугу, ведавшего прохладительными напитками, и взял у него чашку кваса. Отпив глоток, он спросил:
– Ты веришь в сны, Инга?
В некотором недоумении я пожала плечами:
– Трудно сказать. И да и нет. Я не принадлежу к людям, которые каждое утро анализируют все, что им приснилось, отыскивая пророчества и знамения, но вместе с тем я вполне допускаю существование провидческих снов.
– А как насчет видения во сне реальности? Могут ли человеку сниться события, которые действительно где-то происходят или происходили в недавнем прошлом?
– Думаю, да. И даже не «думаю», а уверена в этом. – Я хотела добавить, что по поводу вторжения реальности в сон у меня есть небольшой опыт, но вовремя вспомнила, что Гуннар ничего не знает о нашем видении в «колодце» и знать ничего не должен. – Другой вопрос, как определить, что твои сны отражают реальные события, а не страхи, угнездившиеся в подсознании.
– В том-то и дело, – со вздохом произнес Гуннар. Он немного помолчал, задумчиво глядя вдаль. – Но мои сны такие убедительные, такие правдоподобные. Кстати, что ты знаешь о шкуре нашего предка, короля Ивэйна?
– О шкуре? – В моем воображении сразу возникла весьма неприглядная картина. – А что случилось с его шкурой?
Гуннар натянуто улыбнулся и объяснил:
– Речь идет не о шкуре самого короля, а о принадлежавшей ему львиной шкуре, нашей фамильной реликвии, которая в прошлом году была похищена Женесом – это случилось как раз накануне вашего с Владиславом прибытия на Агрис. Ты ничего об этом не слышала?
– Нет, ничего, – ответила я. – Но о короле Ивэйне я читала в трехтомной «Истории Агриса», которую нашла в Имперской библиотеке. Я знаю, что он жил в восьмом веке, был первым королем Лиона и основателем нашей династии, а современники называли его Ивэйном-львом. Ага! Так это прозвище возникло не из-за его храбрости, а из-за львиной шкуры?
– В общем, да. Хотя наши семейные хроники гласят, что Ивэйн был храбр как лев и столь же свиреп. Но львом его прозвали, безусловно, потому, что он ни днем ни ночью не расставался со своей шкурой. А когда на склоне лет он объединил под своей властью шесть соседних графств, как-то само собой возникло название для нового государства – королевство Лион. До недавнего времени львиная шкура Ивэйна хранилась вместе с другими королевскими регалиями в кафедральном соборе Руана, где по традиции происходит коронация всех королей Лиона. – Гуннар сделал короткую, но выразительную паузу и значительно посмотрел на меня, как бы призывая к дополнительному вниманию. – Однако ценность этой шкуры заключается не только в том, что от нее пошло название королевства. Она является мощным магическим инструментом, который позволяет слабым магам вроде меня усилить свои способности и даже реализовать те, которые имеют рецессивный характер и при обычных условиях недоступны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40