А теперь – все! Теперь куда ни сунься – везде одни киберы! Киберводители, киберпастухи, киберофицианты, киберуборщики… Да вообще, что толку работать, когда и так все есть?! Какой в этом смысл? А и захочешь поработать, то что? Пойди сначала и выучись – на инженера там или на кого еще. А я, может, не хочу?!
– Но вы же вроде поступали куда-то?
– Ой, да… – Антон сморщился и махнул рукой. – Поступал… вспоминать тошно. Через год после школы подался в МГУ. Хватило ж ума! Не готовился ведь совсем, вот так вот, собрался и поехал! Вот же ж…
– Провалились? – участливо спросил учитель.
– На первом же экзамене… – уныло подтвердил Антон. – Нет чтобы куда попроще попытаться, в тот же Николаевский политэн. Давно бы уже отучился…
– Хм… А мне Лида рассказывала, вы в киберах разбираетесь…
– Это смотря в каких… – осторожно сказал Антон. – В домашних – да. В грузовых, в транспортных – в таких вот.
Из-за двери донеслись чьи-то веселые голоса и женский смех. Антон Иванович оживился.
– Это Глеб возвращается со своей девушкой. Тоже мой ученик, – сказал учитель с гордостью. – Глеб Жилин. Слыхали, может?
– Жилин?! – изумился Антон. – Чемпион по субаксу?!
– Он самый! – рассмеялся учитель Строев. – Вот видите, что вам запомнилось! А ведь Глеб еще и кибернетист известный, кандидат наук, воентехник… – Учитель примолк и остро глянул на Антона. – Знаете что… А ведь это для вас самый лучший выход! Глеб уходит в проект «Марс»… Упросите его, чтобы он и вас с собой взял!
– Я… – задохнулся Антон.
– Вам нужна работа? – прямо спросил учитель Строев.
– Да, конечно! Но… вы думаете… он возьмет?
– А я его сильно попрошу! – подмигнул учитель.
Двери разъехались, и в комнату вошел высокий, крепкий человек с быстрыми движениями и жестким, уверенным взглядом. Он был одет по-простому – черные джинсы, серая рубашка – и вел за руку роскошную девочку.
– Учитель, – оживленно заговорила девочка, – у вас тут как на курорте! Правда-правда! А молоко какое – прелесть!
Она обратила внимание на Антона, отметила его цветоволосы и равнодушно кивнула – Антон готов был снять с себя прическу вместе со скальпом.
– А вы бы видели нашу конюшню, Мариночка! – похвастался учитель. – Попросите Глеба, пусть бы вас покатал!
– В следующий раз, учитель, – мягко сказал Глеб, – нам надо еще к ее маме слетать, в Санта-Фе и обратно. Поздно уже.
– Ой, как жалко… – с огорчением сказала Марина, – я так лошадей люблю!..
– Глеб… – проговорил учитель просительно. – Тут один молодой человек рвется на Марс (Антон сглотнул всухую)… Антон, подойдите. Его зовут Антон Родин. Ему нужно помочь.
– Мне очень нужна работа, – осмелился сказать Антон, Ответом ему был холодный взгляд.
– Да?
– Да… – еле выговорил Антон. – Я немножко кибернетист, немножко оператор… Правда, у меня нет образования… Но я буду учиться заочно! – выкрутился он. – Просто… Понимаете, если я не позвоню сегодня… одному человеку, что выхожу на работу, я могу этого… эту девушку потерять…
Марина задумчиво, чуть приподняв брови, разглядывала Антона. Жилин посмотрел на учителя Строева. Учитель кивнул.
– Хорошо, – твердо сказал Жилин, – я беру вас (у Антона захолонуло в груди). Но учтите: поблажек от меня не будет (Антон истово закивал головой, еще не веря сбывшемуся)! Ясно? В Москве, в Управлении космофлота… Нет, езжайте вы сразу в Звездный городок – пройдете медкомиссию там. Дадут врачи «добро» – быстренько на космодром Фидониси, шестой посадочный сектор. На Спу-1 сделаете пересадку на рейсовый «Бора». И что это у вас на голове творится? Чтоб я этого больше не видел. Все поняли?
– Да, конечно! – сказал с восторгом Антон. – Спасибо большое! До свидания!
Он неловко поклонился и выбежал вон.
2
Новгород, Люгоща, «Вежа-11»
Намотавшись по пенатам, наведавшись к своим учителям, нагостившись у обеих мам, Глеб с Мариной до смерти устали и, отужинав в платном ресторанчике на Прусской, подались домой к Марине – к ней было ближе.
Ночной Новгород даже близко не походил на Новгород, освещенный солнцем. Он искушал, он манил, он обольстительно и порочно улыбался, суля все мыслимые и немыслимые услады и даруя их, не скупясь.
Ярко светились прозрачные и полупрозрачные стены и ярусы. Мерно плыли в воздухе огненные буквы реклам, озаряя толпы нарядных людей. Разноцветные блики скользили по фидерам движущихся тротуаров. Все бары-автоматы и даже кафе с табличками «У нас платят» были переполнены. Народ толокся на межъярусных эскалаторах, поднимался по роскошным пандусам, кружил на спиральных спусках – спокойный, раскованный, доброжелательный народ.
– И перед старою столицей, – пробормотал Жилин, – померкла младшая Москва…
– Ты что-то сказал? – лениво спросила Марина.
– Да так, просто. Вспомнилось. Далеко еще?
Марина, обнимавшая его руку, потерлась носом о Глебово плечо.
– Нам на Люгощу надо… – сказала она невнятно и приподняла голову. – Да мы уже почти приехали! Во-он моя «Вежа»!
За спектролитовым колпаком такси ракетировали к небу хрустальные башни.
– Эта?
– Да нет! Слепандя… Которая справа!
У кольцевого подъезда они остановились. Атомокар подождал, пока все выйдут, захлопнул дверцы и покатил на стоянку.
– Спать хочу… – сказала Марина, зевая, и вошла в пузырь лифтовой кабины.
– Скоро выспишься, – успокоил ее Глеб, мгновенным движением подхватывая оброненную Сегундо баночку кленового сиропа. – Не падать! Нам на какой?
– 89-й…
Дверцы чмокнули, запахнувшись, и ускорение мягко налило тяжестью два организма и один механизм.
– Надо будет со Спу обязательно маме позвонить, – сказала Марина. – Очень мне не хочется ее одну оставлять, а что делать? – Девушка вздохнула. – Я у нее до этого той осенью была. Какая там красотища! Осины и тополя прямо как золотые, а небо синее-синее. На Сангре-де-Кристо, на вершинах, уже снег лежал, а склоны темные – там тсуга растет, елки разные… Мы там оленя видели… и бобров.
На 89-м горизонте тяжесть схлынула, и лифт выпустил всю троицу на длинную галерею с прозрачными выгнутыми стенами, сходящимися вверху. За ними дрожало зарево огромного города. Чуть ли не весь Неревский конец простирался далеко внизу, мерцал и переливался, как разворошенные угли. На прозрачной крыше галереи калились красным огни энергоприемников.
– Ну, наконец-то дома! – простонала Марина и протопала в услужливо открывшуюся дверь. Тут же сработала световая автоматика.
– Куда положить вещи? – спросил невозмутимый Сегундо.
– Оставь пока здесь, – распорядилась Марина и скрылась в предбаннике. Через секунду она выглянула из-за двери. – Ты париться не будешь? – спросила девушка с надеждой.
– «Не будешь», – заверил ее Жилин.
– Тогда… там, наверху, есть ванная, – обрадованно сказала Марина, – а то я не люблю, когда кто-то ждет, мне это мешает.
– Парься, парься… – проговорил ласково Жилин, и девушка, белозубо улыбнувшись, исчезла за дверью.
Глеб с интересом огляделся. В огромной гостиной, вдоль трех стен которой тянулся балкон с красивой лестницей, ведущей на верхний этаж, ничего не было, кроме большущего камина, сложенного из камней, и поблескивающей панели компьютерного блока. На полу лежали коврики, сплетенные навахо, а все остальное было убрано, с глаз подальше, в зеркальные стенные шкафы – они смотрелись как одно огромное сплошное зеркало. Такая натура, рассудил Жилин. Не любит много барахла.
…Когда он – чистый, румяный, благоухающий – спустился в гостиную, из бани, лохматя распушившиеся волосы, вышла Марина – чистая, румяная, благоухающая. Изогнутые амфорой бедра, немыслимо тонкая талия, тугие чаши тесно поставленных грудей. Сердце Жилина бухнуло и забилось, как пойманное.
Переступая ровными ногами, сложив кулачки на груди, Марина подошла на цыпочках и прижалась к нему, горячая и гладкая.
– Красавица моя… – проворковал Жилин.
– Да, красавица я… – с удовольствием повторила Марина.
– Красоточка… – продолжал ворковать Глеб. – Красотулечка…
Он подхватил девушку под коленки и взял на руки, кладя пальцы на упругую грудь.
– Пусть он отвернется, – прошептала Марина, – а то я при нем стесняюсь…
– Сегундо, – строго сказал Жилин, – отвернись!
Кибер заворочался, а Глеб, больше всего боясь оступиться, обнял крепче свою драгоценную ношу и бережно понес наверх.
Глава 5
ПОСАДОЧНЫЙ БОТ «КОЧА»
Перегрузка наседала, подступила боль в пояснице и затылке, и амортизирующая смесь зажурчала активней.
– Пятьсот тридцать секунд, – бесстрастно доложил компьютер. – Полет нормальный. Корабль вышел на орбиту.
Реактор заглушили, и тут же все незакрепленные предметы стронулись и всплыли. Частицы Гленна сыпанули сверкающими искрами, заплясали за крошечным иллюминатором, медленно потянулись от головной части к хвостовой.
– Бортинженер Громыко! – разнеслось по громкой связи. – Освободить пассажиров из амортизаторов!
Не дожидаясь бортинженера Громыко, Жилин сам сдвинул крышку и поморщился. Было такое ощущение, как будто его голову пытаются вытянуть из шеи – чувствовалось напряжение мышц под подбородком, тяжелели лоб и затылок, живот как бы подсасывало вверх… Изнывая от тошноты, Глеб переоделся в черный блестящий комбинезон, а на ноги обул тяжелые сапоги с магнитными подковками.
«Лучшее средство от хвори – поступать назло хвори!»
Бодрясь, Жилин выпорхнул в коридорный отсек и поплыл в рубку. В тесном коридоре сновал от каюты к каюте насупленный Громыко. Натужно сжав губы в улыбку, Жилин спросил:
– Как там мои кадры?
Громыко приветливо улыбнулся – и превратился в совсем-совсем другого, очень мягкого и доброго, немного даже наивного, душевного, робкого с девушками и неуверенного в себе человека. Вот почему, подумал Жилин, он вечно угрюм и неулыбчив. Прячется.
– Все в порядке, мастер, – сказал Громыко сиплым голосом и прочистил горло. – Одну девушку стошнило, но не сильно.
– Не шатенку, случайно? – осведомился Жилин.
– Нет, черненькую такую, – сказал Громыко, – со стрижкой.
«Хорошо, хоть не Маринку, – подумал Глеб. – Бедная Рита…»
Уступая друг другу, Жилин с Громыко чуть было не сшиблись – бортинженер проплыл у потолка, а главный киберинженер поднырнул под него и через узкий колодец проскользнул в рубку.
В рубке было жарко. На месте старшего пилота сидел Максим Гирин, огромный и светловолосый, похожий на добра молодца из сказок. Зевая, он вычитывал курс-пакеты, бегущие по экрану бортового компьютера. Тишина стояла библиотечная. Негромко посапывал климатизатор. Чем-то шелестела контрольная система. В голубых окошечках мельтешили зеленые синусоиды, ровно держали свет мелкие экранчики табло. Жилин постучал по люку.
– Кто-то мне место обещал…
– Заходь, – добродушно пробурчал Гирин. – Что, погано?
– Нормально, – проворчал Жилин, неуклюже суясь в ложемент. Крепления с мягким щелчком зафиксировали его тело. – Потерплю уж как-нибудь…
– Гадство… – прогудел Максим. – Такое чувство, будто стоишь на голове и вся морда кровью набрякла…
Он возложил мощные длани на пульт и вперился в экран телепроектора. Все шло штатно.
Корабль медленно проползал над ночной Евразией. Внизу четко выделялись автострады, разрезавшие Сибирь на квадраты и прямоугольники, огненным бисером смотрелся Северный Пояс городов, блестели под Луной реки, Урал весь затянуло полосами облаков, и громадный Екатеринбург просвечивал сквозь них оранжево-красным пятном.
– Здесь «Коча», Земля – орбита, первая зона, – пробасил Гирин в бортовой радиофон. – Здесь «Коча», Земля – орбита, первая зона! Вызываю Спу ПАЛ. Прошу финиша на Спу-1 «Промежуточной».
– Станция ПАЛ к «Коче» Земля – орбита, – немедленно отозвалась Главная диспетчерская. – Переходите на монтажную орбиту, финиш сектор 3-Ц. Конец.
– Принято…
Жилин осторожно вытянул ноги (не задеть бы чего…) и опять повернулся к экрану. Там, справа в углу, выглядывало кружево раскрытой антенны. Земля была еще погружена во мрак, небо с его немигающими звездами тоже чернело непроглядной темнотой, а вот антенное устройство уже сияло слепяще белым светом. Корабль выходил из тени.
Край Земли очертился отчетливой темной линией, на угольно-черном небе проявилась полоса глубокой, чистейшей голубизны и начала блекнуть. Выше, обрамляя круглящуюся Землю, занялся красный зоревый серп, разгорелся до ярого желто-золотого колера и стал горбиться, вспучиваться, набухать – всходило Солнце.
– «Ариес-4», Луна – Земля, – подключился к каналу чей-то высокий, звонкий голос. – «Ариес-4», Луна – Земля вызывает Спу ПАЛ! Схожу на заправку сектор БОП, схожу на заправку сектор БОП, резерв один ноль два. Прием.
Зеленый огонек вызова потух и загорелся снова.
– «Хиус-8», Меркурий – Земля, «Хиус-8», Меркурий – Земля, нахожусь в секторе 8-Е…
– Спу ПАЛ «Ариесу-4», Луна – Земля. Заправка сектор 8-Ц, база Пи-Эл 13. Конец.
Пролетели над Камчаткой; очень темный поначалу, черный, как тушь, океан постепенно светлел, принимал хмурый свинцовый оттенок. Было интересно наблюдать, как между ночью и днем быстро перемещалась сероватая кайма сумерек – облака над нею теплились нежным розовым светом.
Гулко хлопнул люк. Голос Громыко пробормотал:
– Извиняюсь…
– Ориентацию выполнил, Митрич? – басом отозвался Гирин.
– Обязательно… – Бортинженер кувыркнулся, коснулся пола, взлетел к потолку, оттолкнулся и раскорякой скользнул на свое место у пульта. – Финиш-программу будешь проверять?
– Да что ее проверять… Ну, давай.
Гирин, пыхтя, дотянулся до голубого листка, просмотрел его и отвалился в кресле.
– Вводи в киберштурман, – сказал он, сладко зевая.
Звезды потухли, горели лишь Сириус и Вега. Начинался новый день. Океан внизу размеренно, потихоньку катил свои волны, видимые с орбиты, как застывшие светло-голубые сборки, а облака казались плывущей по воде пеной. Прямо под кораблем зеленел маленький, кругленький островок, обведенный, как мелом, белесым контуром прибоя. Бросался в глаза четкий белый штрих – выхлоп какого-нибудь щеголеватого лайнера, а может, трудяги-балкера.
– Максим! – прозвенел по интеркому Маринин голос. – Можно мне расстегнуться? А то я еще ни разу не была в невесомости. Я тут немного полетаю! Можно?
– Ладно уж, – улыбнулся Гирин, – полетай. Только осторожно, смотри! А то долетаешься…
– Ладно!
Жилин пошевелился в кресле и скривился – показалось, что пульт где-то внизу, а он висит, прицепленный к потолку. Чертова невесомость…
– «Луч-5Т», Пояс – Земля, вызывает Спу ПАЛ. Дайте пеленг. Прием.
– «Ариес-4», Луна – Земля, вызывает Спу ПАЛ. Выхожу в сектор 5-Д, прошу дать предупредительный по зоне станций. Конец.
– «Хиус-8», Меркурий – Земля, базе Пи-Экс 17. Схожу с орбиты в четвертой зоне, прошу финиша у ангара Новембер-Танго. Прием.
– Что-то сейчас вспомнил… – пробулькал Громыко и чихнул: – Р-р-рум-чж-ж-жах! Да что это… Смотрели вчера по ВВ? На Церере боты угнали – то ли три, то ли все пять… Я прослушал.
– Этой мрази везде хватает, – поморщился Жилин, – что на Церере, что на Земле.
– А на Марсе… слышите? Киберкомплекс раскурочили.
– Придурки…
– Дорвались до бесплатного… – пробурчал Гирин. – Вот чего людям неймется? Ну, не нравятся тебе репликаторы – не пользуйся! Кто ж тебя заставляет? Копайся себе на даче, детей расти… Или вон к экологам шуруй, леса сажать, там никаких дипломов не требуют – росли бы руки, откуда положено… Вот поработали бы – узнали б тогда! Атак… Что им, когда вон они еще обкакаться по первому разу не успели, а у них уже всего навалом – и чего надо, и чего не надо, и все за чужой счет! Вот они с жиру и бесятся…
– Скучно им, – вывел Громыко.
– А как же… – Гирин дотянулся до сенсора. На вертикальных шкалах забегали огонечки. Всплыл фигурный светосигнал, помигал немного и погас. – Помнишь, как Горбунков первый репликатор запустил? А, ну да, тебе тогда годика четыре было… А я как раз в первый класс пошел. Помню, все аж плющились от радости: «Изобилие! Счастье для всех – и даром! Уря-уря!» Доурякались. Я как-то батю оформлял в Фонде изобилия, смотрю, а на стене такой плакатик висит, и на нем большими буквами выведено: «Ваши беды кончились! Желания исполнились! Мечты сбылись! Вы закреплены за распределителем номер такой-то, все вещи в ассортименте и продукты питания Вы можете получить лично или заказать с доставкой на дом…» Я плюнул и ушел. Лучше сделали, называется! Господи, ну подумали бы своей башкой, администраторы хреновы, а кому ж эти люди стали нужны теперь?! О ком им заботиться? Ради кого, «исполнять долг»? Раньше у них хоть что-то было в жизни! Они вкалывали, как все, с девяти до трех, копили на вертолет, годами расплачивались за дом, за киберуборщика, покупали дитю самое лучшее и дорогое, чтобы все было, «как у людей», на себе экономили, лишь бы отложить на квартиру для чад ненаглядных. Мечтали слетать в Париж или на орбиту… А им все разом – шарах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Но вы же вроде поступали куда-то?
– Ой, да… – Антон сморщился и махнул рукой. – Поступал… вспоминать тошно. Через год после школы подался в МГУ. Хватило ж ума! Не готовился ведь совсем, вот так вот, собрался и поехал! Вот же ж…
– Провалились? – участливо спросил учитель.
– На первом же экзамене… – уныло подтвердил Антон. – Нет чтобы куда попроще попытаться, в тот же Николаевский политэн. Давно бы уже отучился…
– Хм… А мне Лида рассказывала, вы в киберах разбираетесь…
– Это смотря в каких… – осторожно сказал Антон. – В домашних – да. В грузовых, в транспортных – в таких вот.
Из-за двери донеслись чьи-то веселые голоса и женский смех. Антон Иванович оживился.
– Это Глеб возвращается со своей девушкой. Тоже мой ученик, – сказал учитель с гордостью. – Глеб Жилин. Слыхали, может?
– Жилин?! – изумился Антон. – Чемпион по субаксу?!
– Он самый! – рассмеялся учитель Строев. – Вот видите, что вам запомнилось! А ведь Глеб еще и кибернетист известный, кандидат наук, воентехник… – Учитель примолк и остро глянул на Антона. – Знаете что… А ведь это для вас самый лучший выход! Глеб уходит в проект «Марс»… Упросите его, чтобы он и вас с собой взял!
– Я… – задохнулся Антон.
– Вам нужна работа? – прямо спросил учитель Строев.
– Да, конечно! Но… вы думаете… он возьмет?
– А я его сильно попрошу! – подмигнул учитель.
Двери разъехались, и в комнату вошел высокий, крепкий человек с быстрыми движениями и жестким, уверенным взглядом. Он был одет по-простому – черные джинсы, серая рубашка – и вел за руку роскошную девочку.
– Учитель, – оживленно заговорила девочка, – у вас тут как на курорте! Правда-правда! А молоко какое – прелесть!
Она обратила внимание на Антона, отметила его цветоволосы и равнодушно кивнула – Антон готов был снять с себя прическу вместе со скальпом.
– А вы бы видели нашу конюшню, Мариночка! – похвастался учитель. – Попросите Глеба, пусть бы вас покатал!
– В следующий раз, учитель, – мягко сказал Глеб, – нам надо еще к ее маме слетать, в Санта-Фе и обратно. Поздно уже.
– Ой, как жалко… – с огорчением сказала Марина, – я так лошадей люблю!..
– Глеб… – проговорил учитель просительно. – Тут один молодой человек рвется на Марс (Антон сглотнул всухую)… Антон, подойдите. Его зовут Антон Родин. Ему нужно помочь.
– Мне очень нужна работа, – осмелился сказать Антон, Ответом ему был холодный взгляд.
– Да?
– Да… – еле выговорил Антон. – Я немножко кибернетист, немножко оператор… Правда, у меня нет образования… Но я буду учиться заочно! – выкрутился он. – Просто… Понимаете, если я не позвоню сегодня… одному человеку, что выхожу на работу, я могу этого… эту девушку потерять…
Марина задумчиво, чуть приподняв брови, разглядывала Антона. Жилин посмотрел на учителя Строева. Учитель кивнул.
– Хорошо, – твердо сказал Жилин, – я беру вас (у Антона захолонуло в груди). Но учтите: поблажек от меня не будет (Антон истово закивал головой, еще не веря сбывшемуся)! Ясно? В Москве, в Управлении космофлота… Нет, езжайте вы сразу в Звездный городок – пройдете медкомиссию там. Дадут врачи «добро» – быстренько на космодром Фидониси, шестой посадочный сектор. На Спу-1 сделаете пересадку на рейсовый «Бора». И что это у вас на голове творится? Чтоб я этого больше не видел. Все поняли?
– Да, конечно! – сказал с восторгом Антон. – Спасибо большое! До свидания!
Он неловко поклонился и выбежал вон.
2
Новгород, Люгоща, «Вежа-11»
Намотавшись по пенатам, наведавшись к своим учителям, нагостившись у обеих мам, Глеб с Мариной до смерти устали и, отужинав в платном ресторанчике на Прусской, подались домой к Марине – к ней было ближе.
Ночной Новгород даже близко не походил на Новгород, освещенный солнцем. Он искушал, он манил, он обольстительно и порочно улыбался, суля все мыслимые и немыслимые услады и даруя их, не скупясь.
Ярко светились прозрачные и полупрозрачные стены и ярусы. Мерно плыли в воздухе огненные буквы реклам, озаряя толпы нарядных людей. Разноцветные блики скользили по фидерам движущихся тротуаров. Все бары-автоматы и даже кафе с табличками «У нас платят» были переполнены. Народ толокся на межъярусных эскалаторах, поднимался по роскошным пандусам, кружил на спиральных спусках – спокойный, раскованный, доброжелательный народ.
– И перед старою столицей, – пробормотал Жилин, – померкла младшая Москва…
– Ты что-то сказал? – лениво спросила Марина.
– Да так, просто. Вспомнилось. Далеко еще?
Марина, обнимавшая его руку, потерлась носом о Глебово плечо.
– Нам на Люгощу надо… – сказала она невнятно и приподняла голову. – Да мы уже почти приехали! Во-он моя «Вежа»!
За спектролитовым колпаком такси ракетировали к небу хрустальные башни.
– Эта?
– Да нет! Слепандя… Которая справа!
У кольцевого подъезда они остановились. Атомокар подождал, пока все выйдут, захлопнул дверцы и покатил на стоянку.
– Спать хочу… – сказала Марина, зевая, и вошла в пузырь лифтовой кабины.
– Скоро выспишься, – успокоил ее Глеб, мгновенным движением подхватывая оброненную Сегундо баночку кленового сиропа. – Не падать! Нам на какой?
– 89-й…
Дверцы чмокнули, запахнувшись, и ускорение мягко налило тяжестью два организма и один механизм.
– Надо будет со Спу обязательно маме позвонить, – сказала Марина. – Очень мне не хочется ее одну оставлять, а что делать? – Девушка вздохнула. – Я у нее до этого той осенью была. Какая там красотища! Осины и тополя прямо как золотые, а небо синее-синее. На Сангре-де-Кристо, на вершинах, уже снег лежал, а склоны темные – там тсуга растет, елки разные… Мы там оленя видели… и бобров.
На 89-м горизонте тяжесть схлынула, и лифт выпустил всю троицу на длинную галерею с прозрачными выгнутыми стенами, сходящимися вверху. За ними дрожало зарево огромного города. Чуть ли не весь Неревский конец простирался далеко внизу, мерцал и переливался, как разворошенные угли. На прозрачной крыше галереи калились красным огни энергоприемников.
– Ну, наконец-то дома! – простонала Марина и протопала в услужливо открывшуюся дверь. Тут же сработала световая автоматика.
– Куда положить вещи? – спросил невозмутимый Сегундо.
– Оставь пока здесь, – распорядилась Марина и скрылась в предбаннике. Через секунду она выглянула из-за двери. – Ты париться не будешь? – спросила девушка с надеждой.
– «Не будешь», – заверил ее Жилин.
– Тогда… там, наверху, есть ванная, – обрадованно сказала Марина, – а то я не люблю, когда кто-то ждет, мне это мешает.
– Парься, парься… – проговорил ласково Жилин, и девушка, белозубо улыбнувшись, исчезла за дверью.
Глеб с интересом огляделся. В огромной гостиной, вдоль трех стен которой тянулся балкон с красивой лестницей, ведущей на верхний этаж, ничего не было, кроме большущего камина, сложенного из камней, и поблескивающей панели компьютерного блока. На полу лежали коврики, сплетенные навахо, а все остальное было убрано, с глаз подальше, в зеркальные стенные шкафы – они смотрелись как одно огромное сплошное зеркало. Такая натура, рассудил Жилин. Не любит много барахла.
…Когда он – чистый, румяный, благоухающий – спустился в гостиную, из бани, лохматя распушившиеся волосы, вышла Марина – чистая, румяная, благоухающая. Изогнутые амфорой бедра, немыслимо тонкая талия, тугие чаши тесно поставленных грудей. Сердце Жилина бухнуло и забилось, как пойманное.
Переступая ровными ногами, сложив кулачки на груди, Марина подошла на цыпочках и прижалась к нему, горячая и гладкая.
– Красавица моя… – проворковал Жилин.
– Да, красавица я… – с удовольствием повторила Марина.
– Красоточка… – продолжал ворковать Глеб. – Красотулечка…
Он подхватил девушку под коленки и взял на руки, кладя пальцы на упругую грудь.
– Пусть он отвернется, – прошептала Марина, – а то я при нем стесняюсь…
– Сегундо, – строго сказал Жилин, – отвернись!
Кибер заворочался, а Глеб, больше всего боясь оступиться, обнял крепче свою драгоценную ношу и бережно понес наверх.
Глава 5
ПОСАДОЧНЫЙ БОТ «КОЧА»
Перегрузка наседала, подступила боль в пояснице и затылке, и амортизирующая смесь зажурчала активней.
– Пятьсот тридцать секунд, – бесстрастно доложил компьютер. – Полет нормальный. Корабль вышел на орбиту.
Реактор заглушили, и тут же все незакрепленные предметы стронулись и всплыли. Частицы Гленна сыпанули сверкающими искрами, заплясали за крошечным иллюминатором, медленно потянулись от головной части к хвостовой.
– Бортинженер Громыко! – разнеслось по громкой связи. – Освободить пассажиров из амортизаторов!
Не дожидаясь бортинженера Громыко, Жилин сам сдвинул крышку и поморщился. Было такое ощущение, как будто его голову пытаются вытянуть из шеи – чувствовалось напряжение мышц под подбородком, тяжелели лоб и затылок, живот как бы подсасывало вверх… Изнывая от тошноты, Глеб переоделся в черный блестящий комбинезон, а на ноги обул тяжелые сапоги с магнитными подковками.
«Лучшее средство от хвори – поступать назло хвори!»
Бодрясь, Жилин выпорхнул в коридорный отсек и поплыл в рубку. В тесном коридоре сновал от каюты к каюте насупленный Громыко. Натужно сжав губы в улыбку, Жилин спросил:
– Как там мои кадры?
Громыко приветливо улыбнулся – и превратился в совсем-совсем другого, очень мягкого и доброго, немного даже наивного, душевного, робкого с девушками и неуверенного в себе человека. Вот почему, подумал Жилин, он вечно угрюм и неулыбчив. Прячется.
– Все в порядке, мастер, – сказал Громыко сиплым голосом и прочистил горло. – Одну девушку стошнило, но не сильно.
– Не шатенку, случайно? – осведомился Жилин.
– Нет, черненькую такую, – сказал Громыко, – со стрижкой.
«Хорошо, хоть не Маринку, – подумал Глеб. – Бедная Рита…»
Уступая друг другу, Жилин с Громыко чуть было не сшиблись – бортинженер проплыл у потолка, а главный киберинженер поднырнул под него и через узкий колодец проскользнул в рубку.
В рубке было жарко. На месте старшего пилота сидел Максим Гирин, огромный и светловолосый, похожий на добра молодца из сказок. Зевая, он вычитывал курс-пакеты, бегущие по экрану бортового компьютера. Тишина стояла библиотечная. Негромко посапывал климатизатор. Чем-то шелестела контрольная система. В голубых окошечках мельтешили зеленые синусоиды, ровно держали свет мелкие экранчики табло. Жилин постучал по люку.
– Кто-то мне место обещал…
– Заходь, – добродушно пробурчал Гирин. – Что, погано?
– Нормально, – проворчал Жилин, неуклюже суясь в ложемент. Крепления с мягким щелчком зафиксировали его тело. – Потерплю уж как-нибудь…
– Гадство… – прогудел Максим. – Такое чувство, будто стоишь на голове и вся морда кровью набрякла…
Он возложил мощные длани на пульт и вперился в экран телепроектора. Все шло штатно.
Корабль медленно проползал над ночной Евразией. Внизу четко выделялись автострады, разрезавшие Сибирь на квадраты и прямоугольники, огненным бисером смотрелся Северный Пояс городов, блестели под Луной реки, Урал весь затянуло полосами облаков, и громадный Екатеринбург просвечивал сквозь них оранжево-красным пятном.
– Здесь «Коча», Земля – орбита, первая зона, – пробасил Гирин в бортовой радиофон. – Здесь «Коча», Земля – орбита, первая зона! Вызываю Спу ПАЛ. Прошу финиша на Спу-1 «Промежуточной».
– Станция ПАЛ к «Коче» Земля – орбита, – немедленно отозвалась Главная диспетчерская. – Переходите на монтажную орбиту, финиш сектор 3-Ц. Конец.
– Принято…
Жилин осторожно вытянул ноги (не задеть бы чего…) и опять повернулся к экрану. Там, справа в углу, выглядывало кружево раскрытой антенны. Земля была еще погружена во мрак, небо с его немигающими звездами тоже чернело непроглядной темнотой, а вот антенное устройство уже сияло слепяще белым светом. Корабль выходил из тени.
Край Земли очертился отчетливой темной линией, на угольно-черном небе проявилась полоса глубокой, чистейшей голубизны и начала блекнуть. Выше, обрамляя круглящуюся Землю, занялся красный зоревый серп, разгорелся до ярого желто-золотого колера и стал горбиться, вспучиваться, набухать – всходило Солнце.
– «Ариес-4», Луна – Земля, – подключился к каналу чей-то высокий, звонкий голос. – «Ариес-4», Луна – Земля вызывает Спу ПАЛ! Схожу на заправку сектор БОП, схожу на заправку сектор БОП, резерв один ноль два. Прием.
Зеленый огонек вызова потух и загорелся снова.
– «Хиус-8», Меркурий – Земля, «Хиус-8», Меркурий – Земля, нахожусь в секторе 8-Е…
– Спу ПАЛ «Ариесу-4», Луна – Земля. Заправка сектор 8-Ц, база Пи-Эл 13. Конец.
Пролетели над Камчаткой; очень темный поначалу, черный, как тушь, океан постепенно светлел, принимал хмурый свинцовый оттенок. Было интересно наблюдать, как между ночью и днем быстро перемещалась сероватая кайма сумерек – облака над нею теплились нежным розовым светом.
Гулко хлопнул люк. Голос Громыко пробормотал:
– Извиняюсь…
– Ориентацию выполнил, Митрич? – басом отозвался Гирин.
– Обязательно… – Бортинженер кувыркнулся, коснулся пола, взлетел к потолку, оттолкнулся и раскорякой скользнул на свое место у пульта. – Финиш-программу будешь проверять?
– Да что ее проверять… Ну, давай.
Гирин, пыхтя, дотянулся до голубого листка, просмотрел его и отвалился в кресле.
– Вводи в киберштурман, – сказал он, сладко зевая.
Звезды потухли, горели лишь Сириус и Вега. Начинался новый день. Океан внизу размеренно, потихоньку катил свои волны, видимые с орбиты, как застывшие светло-голубые сборки, а облака казались плывущей по воде пеной. Прямо под кораблем зеленел маленький, кругленький островок, обведенный, как мелом, белесым контуром прибоя. Бросался в глаза четкий белый штрих – выхлоп какого-нибудь щеголеватого лайнера, а может, трудяги-балкера.
– Максим! – прозвенел по интеркому Маринин голос. – Можно мне расстегнуться? А то я еще ни разу не была в невесомости. Я тут немного полетаю! Можно?
– Ладно уж, – улыбнулся Гирин, – полетай. Только осторожно, смотри! А то долетаешься…
– Ладно!
Жилин пошевелился в кресле и скривился – показалось, что пульт где-то внизу, а он висит, прицепленный к потолку. Чертова невесомость…
– «Луч-5Т», Пояс – Земля, вызывает Спу ПАЛ. Дайте пеленг. Прием.
– «Ариес-4», Луна – Земля, вызывает Спу ПАЛ. Выхожу в сектор 5-Д, прошу дать предупредительный по зоне станций. Конец.
– «Хиус-8», Меркурий – Земля, базе Пи-Экс 17. Схожу с орбиты в четвертой зоне, прошу финиша у ангара Новембер-Танго. Прием.
– Что-то сейчас вспомнил… – пробулькал Громыко и чихнул: – Р-р-рум-чж-ж-жах! Да что это… Смотрели вчера по ВВ? На Церере боты угнали – то ли три, то ли все пять… Я прослушал.
– Этой мрази везде хватает, – поморщился Жилин, – что на Церере, что на Земле.
– А на Марсе… слышите? Киберкомплекс раскурочили.
– Придурки…
– Дорвались до бесплатного… – пробурчал Гирин. – Вот чего людям неймется? Ну, не нравятся тебе репликаторы – не пользуйся! Кто ж тебя заставляет? Копайся себе на даче, детей расти… Или вон к экологам шуруй, леса сажать, там никаких дипломов не требуют – росли бы руки, откуда положено… Вот поработали бы – узнали б тогда! Атак… Что им, когда вон они еще обкакаться по первому разу не успели, а у них уже всего навалом – и чего надо, и чего не надо, и все за чужой счет! Вот они с жиру и бесятся…
– Скучно им, – вывел Громыко.
– А как же… – Гирин дотянулся до сенсора. На вертикальных шкалах забегали огонечки. Всплыл фигурный светосигнал, помигал немного и погас. – Помнишь, как Горбунков первый репликатор запустил? А, ну да, тебе тогда годика четыре было… А я как раз в первый класс пошел. Помню, все аж плющились от радости: «Изобилие! Счастье для всех – и даром! Уря-уря!» Доурякались. Я как-то батю оформлял в Фонде изобилия, смотрю, а на стене такой плакатик висит, и на нем большими буквами выведено: «Ваши беды кончились! Желания исполнились! Мечты сбылись! Вы закреплены за распределителем номер такой-то, все вещи в ассортименте и продукты питания Вы можете получить лично или заказать с доставкой на дом…» Я плюнул и ушел. Лучше сделали, называется! Господи, ну подумали бы своей башкой, администраторы хреновы, а кому ж эти люди стали нужны теперь?! О ком им заботиться? Ради кого, «исполнять долг»? Раньше у них хоть что-то было в жизни! Они вкалывали, как все, с девяти до трех, копили на вертолет, годами расплачивались за дом, за киберуборщика, покупали дитю самое лучшее и дорогое, чтобы все было, «как у людей», на себе экономили, лишь бы отложить на квартиру для чад ненаглядных. Мечтали слетать в Париж или на орбиту… А им все разом – шарах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47