II
В Петербург начали приезжать различного рода иностранные
проповедники и мистики. Слушать их проповеди в угоду Голицыну собирались
представители высшего общества и чиновничества. Вместе с Голицыным стояли
на коленях, вздыхали и плакали.
"За методистами, - сообщает Л. Знаменский, - стали являться в Россию
другие проповедники мистических учений и все получали от правительства
самую широкую свободу для своей проповеди. Влияние их не ограничивалось уже
одним только верхним слоем русского общества, как влияние иезуитов, но
стремилось спуститься и до более глубоких его слоев, где на первых порах
думало привиться к инородцам, а потом к разным духовным сектам в самом
русском народе". Среди инородцев деятельно работали религиозные миссии
разных европейских мистических сект. В калмыцких степях работали миссии
гернугутеров, среди киргизов миссии шотландских сект, в Сибири - английские
мистики. В 1821 году Петербургский Митрополит Михаил написал по этому
поводу протест Императору Александру I в котором просил спасти Православную
церковь "от слепотствующего министра". Министерство Духовных дел и
Народного просвещения большое внимание уделяло распространению
многочисленных мистических сочинений и издававшихся мистических журналов.
"Все эти книги и журналы, - сообщает Л. Знаменский, - выходили в
значительном числе экземпляров и рассылались от министра по всем учебным
заведениям, епархиям и губерниям; некоторые издавались в короткое время по
2-3 раза". "Сионский вестник", который начал снова издавать в 1817 году
известный масон и мистик Лабзин, по свидетельству Л. Знаменского
"...выписывали все архиереи, архимандриты, все семинарии и академии (одна
Петербургская выписала 11 экз.) и множество священников".
А между тем склонность общества Александровской эпохи к мистицизму
прекрасно могла бы быть удовлетворена изданным еще в 1793 году Сборником
"Добротолюбие", в котором были напечатаны многочисленные мистические
сочинения св. отцов Православной Церкви и давно существовавшие переводы
мистических сочинений Исаака Сирина, Макария Египетского, Григория Синаита,
Нила Сорского, возвышенные мистические творения Тихона Задонского,
являющиеся образцами православной мистики.
Но европеизированные круги образованного общества обратились за
образцами мистики "за границу, откуда явилось и самое вольнодумство и где
мистика эта казалась им более высокой пробы и впали в учения странные и
чуждые православию" (П. Знаменский). Европейские мистические учения
создавали благоприятную почву для развития масонской теософии и стремления
к изучению всякого рода тайного знания, привлекая к изучению теософии
даже... математику, чем занимался один из профессоров математики Казанского
университета.
Все эти проявления европейского мистицизма, изредка уносившие дух в
сферы религиозного созерцания, чаще были только "наивными бреднями больной
фантазии" и еще чаще решительным отступлением от христианства, по словам Л.
Знаменского, "распространялись без всяких препятствий во всю вторую
половину царствования Александра I, приобретая себе все более и более
последователей. Противники его не могли высказываться против него ни с
религиозной, ни даже с научной точки зрения во все время пока был в силе
кн. Голицын".
После этого не приходится удивляться, что влияние мистицизма видно в
целом ряде напечатанных в царствования Александра I сборниках проповедей и
что некоторые из духовных лиц Александровской эпохи стали ревностными
сторонниками европейского мистицизма. Ведь образцами для церковных
проповедей были статьи "Сионского вестника".
Сильное развитие европейского мистицизма во второй половине
царствования Александра I вызвало дальнейший рост разного рода русских
мистических сект.
В Петербурге возникает Духовный Союз Татариновой - помесь
европейского мистицизма с учением хлыстов. На Дону появляется общество
духоносцев и т. д.
Молокане, например, доказывали, что правительство разрешило им
свободно исповедовать свое учение, только потому, что поняло его
истинность, ссылались на Библию, изданную "Библейским Обществом", из
которой были исключены все прибавления, относившиеся к чину православного
богослужения. Все члены "Библейского Общества" и состоящие в нем
православные Архиереи по утверждению молокан были все молоканами, а в
"язычестве" (т. е. православии) оставались только деревенские попы да
невежды мужики".
В 1820 году ссыльные скопцы завели "скопческий корабль" даже в
Соловецком монастыре, куда они были посланы на духовное исправление.
Активную деятельность развивал орден иезуитов. При Александре число
живших в России иезуитов с увеличилось почти вдвое. Члены знатных фамилий -
Голицыны, Разумовские, Завадовские, Гагарины, Толстые, и другие -
переходили в католичество, как раньше отдавали детей в пансионы, содержимые
французами, так при Александре I в моду вошло отдавать детей в пансион
аббата Николя, и в иезуитский благородный пансион. Даже Закон Божий в этих
пансионах первое время преподавали иезуиты. В Новороссии действовало 15
иезуитов. Они под руководством аббата Николя развили энергичную
деятельность на всей территории Новороссии.
Вот к каким губительным результатам привела неустойчивость
религиозного мировоззрения Александра I, который согласно введенному Петром
I антиправославному принципу, был одновременно и Императором и считался
главой православной церкви.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА "РУССКОЙ ПАРТИИ" ПРОТИВ МАСОНСТВА В ЦАРСТВОВАНИЕ АЛЕКСАНДРА I
I
Кроме "английской", "французской", "австрийской" партий, в эпоху
Александра I существовала еще одна "партия", о которой большинство
историков или ничего не говорят, или которую стараются всячески оклеветать.
Это была так называемая "русская партия".
А о том, что "русская партия" в эпоху Александра I все-таки была, мы
узнаем из депеши французского посла гр. Лаферроне от 1 октября 1823 года, в
которой он пишет:
"То, что здесь называют "русская партия", во главе которой стоит
граф Аракчеев, старается в данный момент свалить графа Нессельроде".
"О "русской партии" не было слышно, а о том, что ее возглавлял
Аракчеев - еще меньше; похоже, что все это крепко замалчивалось.
Несомненно, что о "русской партии" были какие-то документы, несомненно
также, что она не только боролась с русским министром иностранных дел из-за
его безграничной преданности Австрии: надо полагать были и другие случаи
защиты русских интересов". (39)
"Русские историки к вопросу о "русской партии" в эпоху Александра I
еще не подходили серьезно, а самое главное беспристрастно: в России защита
русских интересов почти всегда была занятиям проигрышным, вплоть до лишения
жизни (Император Павел I и Александр II". (40)
Душой русской партии был выдающийся государственный деятель
Александровской эпохи граф Аракчеев. Мы знаем какого низкого мнения был
Александр о придворных кругах Екатерининской эпохи. Не лучше было и
придворное общество эпохи Александра I. Александр I также мало верил
окружавшим его людям, как и его отец. Полностью он доверял одному только
Аракчееву. Он знал, что тот не предаст его в трудную минуту. Неограниченное
доверие, которым пользовался гр. Аракчеев у трех Императоров: Павла I,
Александра I и Николая I, было причиной зависти к Аракчееву со стороны
многих высокопоставленных лиц. Преданность Аракчеева и его несокрушимая
воля - спутывали политические расчеты русских вольтерьянцев, якобинцев и
масонов. А зависть - мать клеветы. В своем стремлении оклеветать Аракчеева,
его враги потеряли всякое чувство меры и создали совершенно
неправдоподобный образ человека, лишенного всех достоинств.
Но этого человека тем не менее уважали и любили три русских царя.
Русские историки много поработали над тем, чтобы исказить и опорочить образ
этого человека. Все его миросозерцание, все черты его характера, все было
чуждо представителям русской интеллигенции. Они никогда не жалели черных
красок для опорочивания Аракчеева в глазах последующих поколений! Из всех
сил, выдающегося русского патриота, старались представить тупым, ничтожным
бюрократом, диким, невежественным реакционером, раболепным царедворцем,
жестоким зверем, любимым занятием которого было вырывание усов у солдат и
т.д.
Преданность Аракчеева Александру I вызывало бешенство в
"прогрессивно" настроенных кругах дворянства. Аракчеев мешал и масонам и
дворянам в их работе по развалу монархического строя.
Вигель с ненавистью называл Аракчеева "бульдогом, всегда готовым
загрызть царских недругов". Преданность Царю в глазах привыкших к заговорам
и предательствам "аристократов" была "гнусной низостью". Аракчеева всячески
старались очернить в глазах "передового общества": составляли против него
эпиграммы, клеветнические стихи и анекдоты. Преданность Аракчеева Павлу I и
Александру I называли "собачьей преданностью".
В 1820 году будущий декабрист К. Рылеев опубликовал следующие
стихотворение против Аракчеева:
Надменный временщик и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный
Неистовый тиран родной страны своей
Внесенный в важный сан пронырствами людей.
Обладавший большой властью Аракчеев, если бы он обладал теми
качествами, которые приписывал ему Рылеев, мог бы сурово расправиться с
Рылеевым. Но "неистовый тиран", "подлый и коварный" не обратил никакого
внимания на подлую клевету Рылеева.
Павел I, узнав преданность к нему Аракчеева, дал последнему
следующий девиз для его родового герба: "Без лести предан". Над этим
девизом почему-то всегда иронизируют. А почему - неизвестно. Ведь Аракчеев
всегда верно служил и Павлу I и его сыновьям - Александру и Николаю.
И Аракчеев был одним из немногих людей, который не предал Павла I.
Его срочно вызывал в Петербург Павел накануне своего убийства. И если бы не
Пален, запретивший Аракчееву за день до убийства въезд в Петербург,
Аракчеев сделал бы все, погиб бы, но не дал бы убить Павла. Также верно
служил он всю свою жизнь и сыну Павла. Аракчеев был единственным человеком,
которому до конца верил Александр.
Аракчеев - выскочка, лишенный ума и способностей. Но вот что пишет
об Аракчееве выдающийся историк Александровской эпохи Великий Князь Николай
Михайлович. "После уроков под Аустерлицем и Фридландом, пишет в своем
исследовании "Александр I" Великий Князь Николай Михайлович, - предстояла
нелегкая работа организовать армию, привлечь способных генералов и
офицеров, привести в порядок часть интендантскую, обозы и всякого рода
запасы. К работе вскоре было приступлено, и на этой почве Аракчеев сделал
много..." По заключению Вел. Князя Николая Михайловича Аракчеев "был
необходимым тормозом для всякого рода увлечений Александра I". Если для
руководства такой сложной работой, как возрождение всей армии, Александр I
привлек не кого-нибудь другого, а именно Аракчеева, то надо думать его
нельзя назвать человеком "без ума".
Но может быть Аракчеев не справился с порученной ему работой
военного министра, а затем председателя военного департамента
Государственного совета? Но не любящий, - как и все другие историки,
Аракчеева, Великий Князь Николай Михайлович, тем не менее дает следующую
оценку проделанной Аракчеевым работы: "Всю Отечественную войну и
последующие заграницей военные действия против Наполеона, а также и всю
подготовку в этой грандиозной работе вынес на своих плечах гр. Аракчеев.
"Приготовления уже начались с 1810 года. В области военной два
человека сделали очень много. То были Барклай и Аракчеев. Они неустанно
работали для приведения в порядок всех отраслей русской армии. Работа была
не из легких, многие открыто выражали недовольство, но железная воля
Алексея Андреевича и методичный, спокойный Барклай сделали, что могли, не
обращая внимания на критику и интриги".
"Думается, что в тяжелые годы войны с Наполеоном он был,
действительно, тем неотлучным лицом, на работу которого монарх мог
положиться при самых сложных и разносторонних занятиях и обязанностях. Был
выбор Государя удачен или нет, - другой вопрос: но нам кажется, что за
эпоху войн вряд ли Александр Павлович нашел бы другого человека для такой
сложной и кропотливой работы, который все исполнял бы быстро и точно".
Если по мнению такого знатока Александровской эпохи, как Великий
Князь Николай Михайлович, вряд ли Александр I мог найти другого более
подходящего человека "для такой сложной и кропотливой работы, который все
исполнял бы быстро и точно", как Аракчеев, следовательно Аракчеев обладал
умом более сильным, чем те, кого Александр I не счел подходящим для такого
высокого поста.
Аракчеев - человек "без чувств"? Верно ли это? "Русские писатели" в
своих писаниях доходили до того, что он у одного солдата даже ухо откусил.
Можно ли верить всем низким клеветническим сплетням подобного сорта?
В написанной недавно книге об Аракчееве, автор ее П. Н. Богданович
приводит целый ряд писем Аракчеева к Александру I, из которых видно, что у
него чувство жалости к обездоленным было больше, чем у тех, кто распускал о
нем слухи, как о диком изверге.
11 июля 1804 года Аракчеев сообщает Александру I о неисполнении
законных претензий рабочих Шостенского порохового завода.
"Сообщая о принятых им по этому вопросу мерах, Аракчеев заканчивает
письмо следующей просьбой: "Осмелился бы просить у Вашего Императорского
Величества сим бедным по рублю (тогда это была большая сумма), ежели бы не
боялся оным наскучить. Число же их 520 человек".
Когда перед Отечественной войной правительство решило предоставить
право откупаться от военной повинности за известную сумму денег, лишенный
"чувств" Аракчеев немедленно запротестовал:
"Сия продажа, - писал он, - есть благодеяние правительства для
богатых, не должна ли возродить сия мера большое уныние для бедных, когда
они из оного ясно увидят, что и само правительство печется ныне
неуравнительно о всех сословиях, а открывает свои благодеяния за деньги, не
заботясь о том, что состояние бедного перед богатым уже есть и без оного
тягостное".
В 1813 году казенным крестьянам Смоленской губернии, разоренным во
время нашествия Наполеона, правительство выдало хлеб, а через три года
потребовало, чтобы они заплатили деньгами, в то время, как цены на зерно
значительно возросли. Аракчеев решительно возражает против этого:
"Прилично ли правительству, - писал Аракчеев Александру I, - брать
с подданных своих низшего класса, именно с крестьян, столь неблаговидный и
закону христианскому противный прибыток".
Осенью 1818 года "лишенный чувств" Аракчеев старается облегчить
положение крестьян, участвовавших в каких-то непорядках. Он обращает
внимание Императора, что Сенат не предоставил решение суда на его
утверждение: "Считаю за нужное, - пишет Аракчеев, - ныне же довести до
сведения Вашего Величества о касающемся происшедшего ослушания крестьян в
войске Донском, за которое наказано большое число людей, хотя и по суду, но
и без Высочайшего утверждения, чрез ошибку Сената, что изволите увидеть в
приложенной записке".
Весной 1821 года Аракчеев обращает внимание Императора на
неправильное мнение Черниговского губернатора, "которое, кажется, во время
голода может сделать упущения и от оного будет более вреда бедному народу".
В письме от 20 апреля, касаясь снова вопроса о снабжении
продовольствием крестьян Черниговской губернии, Аракчеев сообщает
Александру: "Закупкой хлеба жители довольно обеспечены и оное не должно Вас
беспокоить; письмо графа Разумовского единственно доказывает его алчность в
доходах, ибо с его состоянием и не только бы прокормлял своих крестьян, но
и всех прочих нуждающихся в оной губернии".
Только эти письма доказывают, что Аракчееву, прославленному
"извергом", "зверем из зверей" были близки бедствия простого люда и что он
не раз защищал их интересы. Только благодаря этим письмам было облегчено
положение тысяч людей. А сколько таких ходатайств возбудил он за всю свою
долгую службу. Кто как не Аракчеев советовал Александру I выкупить всех
крепостных в казну с наделом в две десятины? А люди не "лишенные чести"
всячески тормозили осуществление этого гуманного проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167