XII. СОЗДАНИЕ СВЯЩЕННОГО СОЮЗА И ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ РОССИИ
Какие важнейшие политические задачи стояли перед Александром I в
области внутренней политики после Отечественной войны? Те же самые какие
были в момент его вступления на престол. В области политической -
возвращение от идей западного абсолютизма - к идеям самодержавия, борьба с
дальнейшей европеизацией русского общества. В области религиозной -
ликвидация Синода и восстановление патриаршества.
В области социальной - уничтожение крепостного права.
Развитие миросозерцания у Императора Александра I после
Отечественной войны пошло по иному пути, чем развитие европеизировавшихся
слоев русского общества.
Пожар Москвы пробудил у Александра религиозной чувство. "Деист, -
замечает С. Платонов, - превратился в мистика". Но углубление религиозных
чувств в Александре не принесло счастья русскому народу.
Александр I стал смотреть на себя как на орудие Божьего Промысла,
карающего Наполеона.
"Не только в душе царя, но во многих думающих чутких людях
либеральный энтузиазм сменился мистическим страхом перед силой Зла. Вера в
Декларацию прав человека и гражданина сменилась смиренной верой в заповеди
Христа. На них жаждал победитель Наполеона, Император Всероссийский
построить свою власть, опираясь на эти заповедные мечты перестроить не
только свою огромную Державу, но и всю Европу".
В рождественском манифесте на 1815 год, вывешенном по всей России в
церквах, Царь давал торжественное обещание "Принять единственным ведущим к
благоденствию народов средством правило почерпнутое из словес и учения
Спасителя нашего Иисуса Христа, благовествующего людям жить, аки братиям,
не во вражде и злобе, но в мире и любви".
Это было не мертвое официальное красноречие, это была действенная
идеология, владевшая Александром, побудившая его создать Священный Союз. Но
положить Евангельское учение в основу, как Российского Государства, так и в
взаимоотношения между другими государствами было задачей, превышающей силы
человеческие. Александр был уже надломлен. В нем не было цельности первых
лет царствования, когда он провел ряд государственных реформ и начал борьбу
с Наполеоном. При этом его собственная, искренняя, мучительно покаянная
религиозность, в его ближайших сотрудниках и сановниках, претворилась в
темное, принудительное ханжество..." (24)
По окончании заграничного похода у Александра I мистицизм (всегда
бывший у него сильно развитым) окончательно завладел им, "он пришел к
заключению, что Промысел Божий предначертал ему осуществить на земле
братство народов посредством братства их монархов - некую всемирную
теократическую монархию, "монархический интернационал". В это время
Александр I перестал быть православным царем, "религиозность Государя
носила в те времена характер интерконфессиональный, - он мечтал о "Едином
народе христианском", думал реформировать христианство, переделывать
Библию". (25)
В 1815 году, после окончательного разгрома Наполеона, Александр I
составил в Париже план так называемого Священного Союза, к которому кроме
турецкого султана и Папы Римского постепенно примкнули правители всех
государств Европы.
В акте Священного Союза (14 сентября 1815 года) заявлялось, что
объединившийся монархи свою деятельность готовы "подчинить высоким истинам,
внушаемым законом Бога Спасителя" и в своей политике "руководствоваться не
иными какими-либо правилами, как заповедями сея святые веры, заповедями
любви, правды и мира". Все члены Священного Союза обязались никогда не
воевать друг с другом, а подданными управлять "как отцы семейств".
"Императором Александром I, - указывает С. Платонов, - при совершении этого
акта, руководил высокий религиозный порыв и искреннее желание внести в
политическую жизнь умиротворенной Европы начала христианской любви и
правды. Но союзники Александра, I особенности австрийские дипломаты (с
Меттернихом во главе), воспользовались новым союзом в политических целях.
Обязанность Государей всегда и везде помогать друг другу была истолкована
так, что союзные Государи должны вмешиваться во внутренние дела от дельных
государств и поддерживать в них законные порядок". (26)
Австрийский крещеный еврей Нессельроде был назначен Александром I
министром иностранных дел. Бывший послушным орудием знаменитого
"По своим интересам и по своим привязанностям, - Нессельроде, -
писал 1 октября 1823 года французский посол граф Лаферроне, - остается
целиком преданным Австрии". "Русский министр" иностранных дел был послушной
игрушкой в руках Меттерниха, использовавшего его для защиты эгоистических
интересов Австрии и других государств во вред национальным интересам
России".
Химеры всегда останутся химерами и прекраснодушные идеологи всегда
будут обыграны дальновидными политическими деятелями, использующими их в
своих целях и проповедуемый ими интернационал - в своих национальных
интересах.
Весь трагизм этой идеи "заключался в том, что одна лишь Россия в
лице двух венценосных сыновей Императора Павла искренне уверовали в эту
метафизику, сделали Священный Союз целью своей политики, тогда как для всех
других стран он был лишь средством для достижения их частных целей.
Мистицизм Императора Александра I был таким образом умело
использован, заинтересованными лицами и заинтересованными правительствами в
своих собственных целях. В период с 1815 года по 1853 год, примерно в
продолжении сорока лет, Россия не имела своей собственной политики,
добровольно отказавшись во имя чуждых ей мистических тезисов и отвлеченной
идеологии от своих национальных интересов, своих великодержавных традиций:
более того, подчинив эти свои жизненные интересы, принося их в жертву этой
странной метафизике, самому неосуществимому и самому бессмысленному из всех
интернационалов - интернационалу монархическому". (27)
"С удивительной прозорливостью, - с горечью пишет Керсновский, -
Россия спасала всех своих будущих смертельных врагов. Русская кровь
проливалась за всевозможные интересы, кроме русских".
XIII. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА АЛЕКСАНДРА I ПОСЛЕ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
I
Александр I, - как свидетельствует его современник князь П. А.
Вяземский, - "в последнее десятилетие уже не был и не мог быть Александром
прежних годов. Он прошел школу событий и тяжелых испытаний. Либеральные
помыслы его и молодые сочувствия болезненно были затронуты грубой
действительностью.
Революционное движение заграницей, домашний бунт, неурядицы,
строптивые замашки Варшавского Сейма, отвергшего все правительственные
законопроекты, на которые он возлагал еще так недавно лучшие свои упования,
догадки, и более чем догадки, что и в России замышлялось что-то недоброе -
все эти признаки, болезненные симптомы, совокупившиеся в одно целое, не
могли не отразиться сильно на впечатлительном уме Александра. В Александре
уже не могло быть прежней бодрости и самонадеянности, он вынужден был
сознаться, что доброе не легко совершатся, что в самих людях часто
встречается какое-то необдуманное, тупое противодействие, парализующее
лучшие помыслы, лучшие заботы о пользе и благоденствии их. Тяжки должны
были быть эти разочарования и суровы отрезвления. Александр их испытал: он
испытал всю их язвительность и горечь".
Увлечение Александром I Священным Союзом привело к тому, что на
известный период он стал больше интересоваться делами Европы, чем
внутренними делами России.
"В последний период своего царствования, Император Александр всею
душою отдавался заботе об устройстве и умиротворении Европы. Сам руководил
дипломатическими делами и посещал европейские конгрессы. Благодаря тому,
что со времени освободительной войны за Германию он вошел в теснейшие
отношения с западноевропейскими политическими сферами, около него
образовался целый круг помощников не русского происхождения (корсиканец
Поццо ди Борго, грек Коподистрия, немцы Штейн, Нессельроде). Принимая их на
русскую службу. Император Александр поручал им ответственные дела и высокие
должности, причем они естественно пользовались большим влиянием на русскую
политику. Такое расположение Александра к инородцам доходило до того, что
вызывало недоумение и ропот в русской придворной и военной среде,
находившей, что Государь явно предпочитает чужих людей своим подданным".
(28)
"...Космополитизм Императора Александра I, - указывает Керсновский,
- высказался в запрещении "русского национализма". Циркуляры губернаторам
тех времен предписывали неустанно следить за лицами, уличенными в этом
преступлении и отдавать таковых под гласный надзор полиции".
Приняв польскую корону, Александр I всячески доказывал свое
благоволение полякам. Польским генералам, служившим в Наполеоновской армии
оказывалось больше уважения, чем находившимся в Варшаве русским. Польские
полки, служившие в армии Наполеона и дравшиеся против русских, вернулись в
Польшу с развернутыми знаменами и открыто похвалялись, что москали победили
Наполеона, но не их.
Русским офицерам и русским дворянам не могло нравиться, что
Александр I, как Польский король, дал полякам больше свободы, чем как
русский царь - русским.
II
Пристрастие Александра I к европейской культуре нашло свое выражение
и в его отношении к армии. Принципы русского самобытного военного
искусства, гениально изложенные Суворовым в его "Науке побеждать", не были
положены Александром I ни до Отечественной войны, ни после нее, в основу
воспитания армии. У Александра I, еще более, чем у его отца, выявляется
привязанность к прусской муштровке.
То, что Павел I не оценил должным образом гениальную военную систему
Суворова - понять можно. Суворов был современником Павла I, а современники
всегда плохо понимают гениальных представителей своего поколения. Идеи
гениальных людей всегда обычно становятся доступными для понимания после их
смерти: когда исчезают личные мотивы недоброжелательного отношения, когда
появляется необходимая историческая перспектива. В глазах Павла I Суворов
был выдающимся военным деятелем чуждой ему Екатерининской эпохи, личные
взаимоотношения у Павла I с Суворовым, как мы знаем, сложились, отчасти по
вине самого Суворова, не такие, чтобы он мог беспристрастно оценить
гениальность взглядов и методов Суворова
Но в эпоху Александра I необходимая историческая перспектива уже
была, недружелюбного отношения к Суворову, вытекающего из личных отношений
с ним у Александра уже не могло быть. Но тем не менее Александр I не смог
оценить Суворова, как выдающегося представителя самобытного русского
военного искусства. Александр I пошел не по пути Суворова, а по пути
прусской военной школы. Александру I, европейцу по своим взглядам, прусская
муштра оказалась ближе, чем Суворовская система воспитания солдат.
Вот, что пишет об этом Керсновский в своей "Истории русской армии":
"Доктрины, уклад жизни, система обучения, "шагистика "и увлечение
мелочами остаются те же". (29)
"Плацпарадная выучка войск в его царствование была доведена до
неслыханного в Потсдаме совершенства. В кампанию 1805 года весь поход - от
Петербурга до Аустерлица - Гвардия прошла в ногу.
Копирование пруссачины сказывалось в области не только строевой, но
и в научной (особенно яркий пример - Пфулевщина). В этом отношении
царствование Императора Александра I - после некоторых начальных колебаний
- явилось продолжением Павловской эпохи". (30)
В 1815 году в Париже совершилось, незначительное на первый взгляд,
событие, которое однако по справедливому мнению А. Керсновского имело "для
русской армии самые печальные последствия и определившее на сорок лет весь
уклад ее жизни, как-то, проезжая Елисейскими полями Александр увидел
фельдмаршала Веллингтона, лично производившего учение двенадцати
новобранцев. Это явилось как бы откровением для Государя: "Веллингтон
открыл мне глаза, - сказал он, - в мирное время необходимо заниматься
мелочами службы", и с этого дня началось сорокалетнее увлечение "мелочами
службы", доведшее Россию до Севастополя".
"Наполеоновские уроки заставили вспомнить Суворовскую науку. Весь
этот ценный, так дорого доставшийся опыт надо было бережно сохранить, с
благоговением разработать и передать грядущим поколениям. К сожалению это
сделано не было. Император Александр не чувствовал мощи священного огня,
обуревавшего его славную армию - он видел лишь плохое равнение взводов.
"Итак, вязкая тина "мелочи службы" стала с 1815 года засасывать наши
бесподобные войска и их командиров". (31)
"Ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, - писал Цесаревич
Константин Павлович, - что и толку не дашь. Я более 20 лет служу и могу
правду сказать, даже во времена покойного Государя был из первых офицеров
во фронте, а ныне так перемудрили, что не найдешься".
"В год времени, - писал Паскевич, - войну забыли, как будто ее
никогда не было и военные качества заменили экзерцмейстерским искусством".
"Увлечение муштровкой имело очень тяжелые последствия: в русской
армии начинаются массовые самоубийства и массовое дезертирство". (32)
Солдаты бежали в Галицию, в Буковину, в Молдавию, в Турцию, в
Персию. Из победителей Наполеона Персидский Шах сформировал целый
гвардейский батальон.
Офицеры стали уходить в отставку. Вводимая Александром I европейская
танцевальная наука вызвала сильное недовольство среди офицеров. Восхищение
Александром сменяется враждой к нему. Среди офицеров возникают тайные
политические общества, ставящие целью изменение политического строя в
России. В роли застрельщиков, сначала оппозиционных, а затем революционного
движения, среди офицеров выступают опять масоны.
XIV. УСИЛЕНИЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
I
"Тремя огромными волнами разлился по России поток прометеевского
мироощущения: в начале ХVIII-го, ХIХ-го и ХХ-го столетий. Он шел через
европеизаторскую политику Петра I-го, затем через французские революционные
идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во
Франции после наполеоновских войн, и, наконец атеистический социализм,
который захватил власть в России в свои руки в 1917 году. Русские особенно
беспрепятственно вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии
побеждали на полях сражений, и когда они в 1709, 1815 гг. попадали в
европейские культурные области. Таким образом, победы повредили им больше,
нежели их поражения".
Такой совершенно верный вывод делает немецкий философ В. Шубарт в
своей известной книге "Запад и душа востока".
Во время Отечественной войны, - как правильно отмечает Мережковский
"произошло нечто, с нашей внутренней точки зрения, почти невероятное,
подобное чуду: бездна, вырытая преобразованиями Петра, как будто на
мгновение исчезла, и весь русский народ встал, как один человек".
Князь П. Вяземский, мало склонный к романтическим преувеличениям,
писал: "От Царя до подданного, от полководца до последнего ратника, от
помещика до смиренного поселянина, все без изъятия, вынесли на плечах своих
и на духовном могуществе своем Россию из беды и подняли ее на высшую
ступень славы и народной доблести".
Но кончилась война и русское общество снова разделилось на два
враждебных лагеря. "Еще до войны 1812 года в русском обществе началась
политическая дифференциация - она первоначально заявляла себя лишь в сфере
литературы, но основной смысл литературных споров в первое десятилетие
определился как раз политической дифференциацией.
...В этом споре уже тогда намечалась основная дифференциация в
русской жизни; после же войны 1812-14 гг. эта дифференциация пошла очень
быстро и получила полное и ясное выражение. Уже в эти годы формируется два
лагеря, расходившиеся друг с другом не только в конкретных вопросах русской
жизни, но и в сфере идеологии. Огромное значение в этом вопросе надо
отвести, между прочим, самому Александру I, который произносил не раз яркие
речи, дышавшие такой горячей проповедью радикальных реформ, в том числе и
уничтожения крепостного права, что это чрезвычайно питало и укрепляло рост
либерализма в русском обществе". (33)
"Общее критическое отношение к западу, как бы открывавшееся всем тем
отзвуком, какой остался в русском обществе от французской революции,
получило для себя богатый материал в том широком знакомстве с западом,
которое приняло особенно крупные размеры в войне с Наполеоном,
перенесенной на поля запада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167