А неизменные локоны ее подчеркивали это и вызывали косые завистливы
е взгляды.
Возня с локонами была не очень-то приятна, но Мэгги привыкла, ее так приче
сывали, сколько она себя помнила. В сильной руке матери щетка продиралас
ь сквозь спутанные волосы, безжалостно тянула и дергала, даже слезы выст
упали на глаза, и приходилось держаться за табурет обеими руками, чтобы н
е упасть. Был понедельник последней школьной недели, и только два дня ост
авалось до дня рождения; Мэгги цеплялась за табурет и мечтала о бело-сине
м кукольном сервизе, хоть и знала, что мечта эта несбыточная. Был такой сер
виз в Уэхайнском магазине, и она уже достаточно разбиралась в ценах, чтоб
ы понимать Ч ее отцу такое не по карману. Внезапно Фиа так странно охнула
, что Мэгги разом очнулась, а муж и сыновья, еще не встававшие из-за стола, у
дивленно обернулись.
Ч Боже милостивый! Ч вырвалось у матери. Пэдди вскочил, пораженный, ник
огда еще он не слыхал, чтобы Фиа поминала имя господне всуе. Она застыла со
щеткой в руке, с прядью дочериных волос в другой, и лицо ее исказилось от у
жаса и отвращения. Пэдди и мальчики окружили их обеих; Мэгги хотела было в
зглянуть, в чем дело, но ее так стукнули щеткой с жесткой щетиной, что на гл
аза навернулись слезы.
Ч Смотри! Ч прошептала мужу Фиа и подняла локон на свет.
В ярком солнечном луче густые волосы засверкали как золото, и Пэдди спер
ва ничего не разглядел. А потом увидел: по руке Фионы, по тыльной стороне к
исти движется нечто живое. Он перехватил у нее локон и в искрах света разг
лядел еще немало хлопотливых тварей. Волосы были унизаны крохотными бел
ыми пузырьками, и эти твари деловито нанизывали все новые гроздья. В воло
сах Мэгги кипела бурная деятельность.
Ч У нее вши! Ч сказал Пэдди.
Боб, Джек, Хьюги и Стюарт глянули Ч и, как отец, отступили на безопасное ра
сстояние; только Фиа и Фрэнк, будто околдованные, стояли и смотрели на вол
осы Мэгги, а она, бедняга, съежилась на табурете, недоумевая, в чем же она пр
овинилась. Пэдди тяжело опустился в свое кресло и хмуро уставился на ого
нь очага.
Ч Это все та итальянская паршивка, Ч сказал он наконец и свирепо посмот
рел на жену. Ч Ублюдки паршивые, сволочи, грязные свиньи!
Ч Пэдди! Ч Фиа задохнулась от возмущения.
Ч Извини за ругань, жена, но ведь это надо же, чтоб Мэгги завшивела из-за п
аршивой итальяшки! Ч взорвался Пэдди и яростно стукнул себя кулаком по
колену. Ч Прямо хоть сейчас пойти в Уэхайн и разнести в щепки их поганое
кафе!
Ч Мам, а что там такое? Ч выговорила наконец Мэгги.
Ч Вот, смотри, грязнуля! Ч сказала мать и сунула руку под нос Мэгги. Ч См
отри, что ты подхватила от своей подружки, в волосах полно этой гадости. Чт
о мне теперь с тобой делать?
Мэгги в изумлении посмотрела на существо, которое слепо бродило по обнаж
енной руке Фионы в поисках более волосатой территории, и горько заплакал
а.
Не дожидаясь, пока ему скажут, Фрэнк поставил на огонь котел с водой, а Пэд
ди зашагал по кухне из угла в угол, опять и опять он поглядывал на дочь и вс
е сильней разъярялся. Наконец подошел к двери заднего крыльца Ч тут на с
тене вбиты были в ряд гвозди и крюки, Ч снял с одного из них хлыст для верх
овой езды, нахлобучил шляпу.
Ч Съезжу в Уэхайн, Фиа, скажу этому паршивому итальяшке, пускай со своей
жирной рыбой и жареной картошкой катится куда подальше! А потом пойду к с
естре Агате, ей тоже кое-что выскажу, надо же, держит в школе вшивых ребяти
шек!
Ч Осторожнее, Пэдди! Ч взмолилась Фиа. Ч Вдруг итальяночка ни при чем? Д
аже если у нее есть насекомые, может быть, и она, и Мэгги подхватили их от ко
го-нибудь еще.
Ч Чепуха! Ч презрительно фыркнул Пэдди. Громко стуча башмаками, он сбеж
ал с крыльца, и через минуту с дороги донесся топот копыт Ч он пустил чалу
ю вскачь. Фиа вздохнула, беспомощно посмотрела на Фрэнка.
Ч Хоть бы он из-за всего этого не угодил в тюрьму. Зови мальчиков в дом, Фр
энк. В школу сегодня никто не пойдет.
Она тщательно осмотрела головы сыновей, одного за другим, проверила Фрэн
ка и заставила его посмотреть волосы у нее самой. Незаметно было, чтобы ещ
е кто-нибудь заразился болезнью несчастной Мэгги, но Фиа рисковать не со
биралась. Когда вода в огромном котле для стирки закипела, Фрэнк снял с кр
юка лохань, налил пополам кипятка и холодной воды. Потом принес из сарая н
епочатую пятигаллоновую жестянку керосина, кусок простого мыла и приня
лся за Боба. Одному за другим он смачивал братьям головы водой из лохани, щ
едро поливал керосином и густо намыливал. Получалась противная жирная к
аша, от нее щипало глаза и ело кожу; мальчишки вопили, терли глаза кулаками
, скребли покрасневшие зудящие головы и грозились жестоко отомстить все
м итальяшкам.
Фиа достала из корзинки с шитьем большие ножницы. Опять подошла к Мэгги, к
оторая уже больше часа не смела слезть с табурета, и остановилась, глядя н
а этот водопад сияющих волос. А потом защелкала ножницами Ч раз, раз! Ч и
под конец все длинные локоны обратились в блестящие холмики на полу, а на
голове Мэгги кое-где стала просвечивать кожа. Тогда Фиа нерешительно по
смотрела на Фрэнка.
Ч Неужели надо ее обрить? Ч выговорила она через силу.
Фрэнк возмущенно вскинулся, поднял руку.
Ч Ну, нет, мам! Ни за что! Вымыть как следует керосином Ч и хватит. Только, п
ожалуйста, не надо брить!
И вот Мэгги отвели к рабочему столу, нагнули над лоханью и кружку за кружк
ой поливали ей голову керосином и терли едким мылом жалкие остатки ее во
лос. Когда с этой работой было покончено, глаза Мэгги почти ничего не виде
ли Ч так долго и старательно она жмурилась, а на лице и на коже головы выс
ыпали красные пупырышки. Фрэнк смел остриженные волосы на лист бумаги и
сунул в печь. Потом окунул метлу в жестянку с керосином. Они с матерью тоже
вымыли головы едким мылом, которое жгло кожу так, что дух захватывало, а п
отом Фрэнк взял ведро и вымыл пол в кухне раствором, которым моют овец.
Наведя в кухне стерильную чистоту, не хуже, чем в больнице, они прошли по с
пальням, сняли одеяла и простыни со всех кроватей и до вечера кипятили вс
е это, выжимали и развешивали для просушки. Матрасы и подушки повесили на
забор за домом и обрызгали керосином, а ковры в гостиной выбивали так, что
только чудом не превратили в лохмотья. Все мальчики призваны были на пом
ощь, только Мэгги не позвали, на нее и смотреть никто не хотел. От позора он
а спряталась за сараем и заплакала. После всех терзаний голова горела, в у
шах стоял шум, а еще горше и мучительней был горький стыд; когда Фрэнк ее з
десь отыскал, Мэгги даже не подняла на него глаз и, как он ее ни уговаривал,
не хотела идти в дом.
В конце концов Фрэнку пришлось тащить ее домой насильно, а Мэгги отбивал
ась руками и ногами, и когда под вечер вернулся из Уэхайна Пэдди, она забил
ась в угол. Вид стриженой дочкиной головы сразил Пэдди Ч он даже всплакн
ул, раскачиваясь в кресле и закрыв лицо руками, а домашние стояли вокруг, п
ереминались с ноги на ногу и рады были бы очутиться за тридевять земель. Ф
иа вскипятила чайник и, когда муж немного успокоился, налила ему чашку ча
я.
Ч Что там случилось, в Уэхайне? Ч спросила она. Ч Мы тебя заждались.
Ч Ну, первым делом я отстегал кнутом этого итальяшку и швырнул его в коло
ду, из которой лошадей поят. Потом вижу Ч из своей лавки вышел Мак-Лауд и с
мотрит, я ему и объяснил, что к чему. Мак-Лауд кликнул в трактире еще ребят,
и мы всех итальяшек покидали в эту лошадиную водопойню, и женщин тоже, и на
лили туда несколько ведер овечьего мыла. Потом пошел в школу к сестре Ага
те, и она чуть не сбесилась Ч как это она раньше ничего не замечала! Вытащ
ила она ту девчонку из-за парты, глядит Ч а у нее в волосах целый зверинец.
Ну, отослала ее домой Ч мол, пока голова не будет чистая, чтоб ноги твоей т
ут не было. Когда я уходил, она с другими сестрами всех ребят подряд провер
яла, и, ясное дело, еще нашлась куча таких. Эти три монашки и сами скребутся
вовсю, когда, думают, никто не видит. Ч Вспомнив об этом, он ухмыльнулся, но
поглядел на голову Мэгги и опять помрачнел. Ч А ты, барышня, больше не сме
й водиться ни с итальяшками, ни с кем, хватит с тебя братьев. А не хватит Ч т
ем хуже для тебя. И ты, Боб, гляди, чтоб она в школе ни с кем больше не зналась,
понял? Боб кивнул.
Ч Понял, пап.
На другое утро, к великому ужасу Мэгги, ей опять велели идти в школу.
Ч Нет, нет, не пойду! Ч взмолилась она и обеими руками схватилась за голо
ву. Ч Мама, мамочка, не могу я такая в школу, там же сестра Агата!
Ч Прекрасно можешь, Ч сказала мать, Фрэнк посмотрел просительно, но она
словно и не заметила. Ч Вперед будешь умнее.
И повязала голову Мэгги коричневым ситцевым платком, и поплелась она в ш
колу, еле передвигая ноги. Сестра Агата ни разу не взглянула в ее сторону,
но на перемене девочки сдернули платок, чтобы посмотреть, на что она тепе
рь похожа. Лицо Мэгги почти не пострадало, но коротко стриженная голова с
воспаленной, разъеденной кожей выглядела устрашающе. Тут подоспел на вы
ручку Боб и увел сестру в тихий уголок Ч на крикетную площадку.
Ч Плюнь на них. Мэгги, не обращай внимания, Ч сердито сказал он, опять неу
мело повязал ей голову платком, похлопал по закаменелым плечам. Ч Они пр
осто ведьмы. Жаль, я не догадался прихватить у тебя с головы несколько шту
к про запас. Только бы эти злюки зазевались, я бы им подпустил в космы.
Подошли младшие мальчики Клири и до самого звонка сидели и стерегли сест
ру.
Тереза Аннунцио забежала в школу только на большой перемене, голову ей д
ома обрили. Она хотела поколотить Мэгги, но, конечно, мальчики не дали. Отс
тупая, она высоко вскинула правую руку со сжатым кулаком, а левой похлопа
ла по бицепсу Ч загадочный ворожейный знак, никто его не понял, но всем ма
льчикам понравилось Ч надо перенять!
Ч Ненавижу тебя! Ч закричала Тереза. Ч Твой отец моему все испортил, те
перь нам придется отсюда уехать! Ч И она, рыдая, убежала.
Мэгги не опустила головы и не проронила ни слезинки. Она училась уму-разу
му. Что бы про тебя ни думали другие, это все равно, все равно, все равно! Дев
очки теперь ее сторонились Ч побаивались Боба и Джека, да и родители, про
слышав о случившемся, велели детям держаться от нее подальше: так ли, эдак
ли, а дружба с кем-либо из Клири обычно к добру не ведет. И последние школьн
ые дни Мэгги, как тут выражались, провела «в Ковентри», Ч это был настоящ
ий бойкот. Даже сестра Агата не нарушала новую политику и зло срывала уже
не на Мэгги, а на Стюарте.
Как всегда бывало, когда дни рождения младших детей приходились в будни,
праздновать шестилетие Мэгги решили в следующую субботу, и тогда-то она
получила заветный сервиз. Посуду расставили на красивом голубом столик
е, Ч столик вместе с двумя такими же стульями искусно смастерил Фрэнк в м
инуты досуга (которого у него никогда не бывало), и на одном из этих стульч
иков восседала Агнес в новом голубом платье, сшитом Фионой в минуты досу
га (которого у нее тоже никогда не бывало). Горестно смотрела Мэгги на бело
-синие узорчатые чашки и блюдца с веселыми сказочными деревьями в пушис
тых цветах, с крохотной пышной пагодой и невиданными птицами и с человеч
ками, что вечно спешат перейти выгнутый дугою мостик. Все это начисто утр
атило былую прелесть. Но Мэгги смутно понимала, почему родные, урезая себ
я во всем, поднесли ей, как они думали, самый дорогой ее сердцу подарок. И, дв
ижимая чувством долга, она приготовила для Агнес чай в четырехугольном ч
айничке и словно бы с восторгом совершила весь положенный обряд чаепити
я. И упорно продолжала эту игру много лет, ни одна чашка у нее не разбилась
и даже не треснула. И никто в доме не подозревал, как ненавистны ей этот се
рвиз, и голубой столик со стульями, и голубое платье Агнес.
В 1917 году, за два дня до рождества, Пэдди принес домой свою неизменную ежене
дельную газету и новую пачку книг из библиотеки. Однако на сей раз газета
оказалась поважнее книг. Ее редакция под влиянием ходких американских ж
урналов, которые хоть и очень редко, но все же попадали и в Новую Зеландию,
загорелась новой идеей: вся середина посвящена была войне. Тут были не сл
ишком отчетливые фотографии анзаков
Солдаты Австралийско-Новозеландского кор
пуса в годы первой мировой войны.
, штурмующих неприступные утесы Галлиполи, и пространные статьи, пр
ославляющие доблестных воинов Южного полушария, и рассказы обо всех авс
тралийцах и новозеландцах, удостоенных высокого ордена Ч креста Викто
рии за все годы, что существует этот орден, и великолепное, на целую страни
цу, изображение австралийского кавалериста на лихом скакуне: вскинута н
аотмашь сабля, сбоку широкополой шляпы развеваются шелковистые перья.

Улучив минуту, Фрэнк схватил газету и залпом все это проглотил, он упивал
ся этой ура-патриотической декламацией, в глазах загорелся недобрый ого
нек. Он благоговейно положил газету на стол.
Ч Я тоже хочу воевать, папа!
Фиа вздрогнула, обернулась, расплескав мясной соус по всей плите, а Пэдди
выпрямился в кресле, забыв про книгу.
Ч Ты еще слишком молод, Фрэнк, Ч сказал он.
Ч Ничего подобного, мне уже семнадцать, папа, я взрослый! Как же так, немцы
и турки режут наших почем зря, а я тут сижу сложа руки? Пора уже хоть одному
Клири взяться за оружие.
Ч Ты несовершеннолетний, Фрэнк, тебя не возьмут в армию.
Ч Возьмут, если ты не будешь против, Ч возразил Фрэнк и в упор поглядел ч
ерными глазами на Пэдди.
Ч Но я очень даже против. Сейчас ты у нас один работаешь, и ты прекрасно зн
аешь, нам не обойтись без твоего заработка.
Ч Но в армии мне тоже будут платить! Пэдди засмеялся.
Ч Солдатское жалованье, да? Кузнецу в Уэхайне платят куда лучше, чем солд
ату в Европе.
Ч Но там я, может быть, чего-то добьюсь, не останусь на всю жизнь кузнецом!
А иначе мне не выбиться, папа!
Ч Чепуха! Ты не знаешь, о чем говоришь, парень. Война Ч страшная штука. Я р
одом из страны, которая воевала тысячу лет, я-то знаю, что говорю. Слыхал ты
, что рассказывают ветераны бурской? Ты ведь часто ездишь в Уэхайн, так вот
, в другой раз послушай их. И потом, я же вижу, для подлых англичан анзаки про
сто пушечное мясо, они суют нашего брата в самые опасные места, а своих дра
гоценных солдат берегут. Гляди, как этот вояка Черчилль зазря погнал наш
их на Галлиполи! Из пятидесяти тысяч десять тысяч убито! Вдвое хуже, чем ра
сстрелять каждого десятого. И с какой стати тебе воевать за старуху Англ
ию? Что ты видел от нее хорошего? Она только и знает сосать кровь из своих к
олоний. А приедешь в Англию Ч там все от тебя нос воротят, уроженца колони
й и за человека не считают. Новой Зеландии эта война не опасна, и Австралии
тоже. А если старуху Англию расколошматят, это ей только на пользу; скольк
о Ирландия от нее натерпелась, давно пора ей за это поплатиться. Даже если
кайзер и промарширует по Стрэнду, будь уверен, я плакать не стану.
Ч Папа, но мне непременно надо записаться добровольцем!
Ч Надо или не надо, никуда ты не запишешься, Фрэнк, лучше и не думай про это
. Для солдата ты ростом не вышел.
Фрэнк густо покраснел, стиснул зубы; он всегда страдал из-за своего малог
о роста. В школе он неизменно был меньше всех в классе и потому кидался в д
раку вдвое чаще любого другого мальчишки. А в последнее время его терзал
о страшное подозрение Ч вдруг он больше не вырастет? Ведь сейчас, в семна
дцать, в нем те же пять футов три дюйма, что были в четырнадцать. Никто не ве
дал его телесных и душевных мук, не подозревал о тщетных надеждах, о беспл
одных попытках при помощи труднейшей гимнастики хоть немного вытянуть
ся.
Между тем работа в кузнице наградила его силой не по росту: старайся Пэдд
и нарочно выбрать для Фрэнка самое подходящее занятие при его нраве и ск
ладе, он и тогда не мог бы выбрать удачнее. Маленький, но крепкий и напорис
тый, в свои семнадцать он в драке еще ни разу не потерпел поражения и уже п
рославился на весь мыс Таранаки. Даже самый сильный и рослый из здешних п
арней не мог его побороть, потому что в бою для Фрэнка был выход всей накип
евшей злости, чувству ущемленности, недовольству судьбой, и при этом он о
бладал великолепными мышцами, отличной сметкой, недобрым нравом и несги
баемой волей.
Чем крупней и крепче оказывался противник, тем важней было Фрэнку победи
ть его и унизить. Сверстники обходили его стороной Ч кому охота связыва
ться с таким задирой. И Фрэнк стал вызывать на бой парней постарше, вся окр
уга толковала о том, как он сделал отбивную котлету из Джима Коллинза, хот
я Джиму уже двадцать два, и росту в нем шесть футов четыре дюйма, и он вполн
е может поднять лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12