На
против меня немедленно возникает отец. Он улыбается, и смотрит на меня Ц
в его глазах забота и понимание. Безграничная забота, бесконечное понима
ние. Я отчетливо вижу за ним мольберт и холст со сказкой об Иване-царевиче
и сером Волке.
Иван-царевич выглядит дурак-дураком, и тут я согласна с отцом, но у Волка ж
елтые глаза, и это неправильно. Я смеюсь, и исправляю желтый цвет на зелены
й.
«Ну вот, опять палец изгваздала», Ц озабоченно произносит отец. Ц «Прид
ется ацетоном оттирать».
Когда-то я была готова отдать полжизни за то, чтобы снова увидеть его. Сей
час у меня нет ничего, а он вот, передо мной. Как странно.
Откуда-то извне доносится зов Ц не тормози, мол, у нас есть и другие дела. Я
смеюсь, и растворяю уже построенную было избушку Ц точную огненную коп
ию той, что в Заповеднике. У меня поистине безграничные возможности Ц яз
ыки, в том числе и сосновый, без которого не вырастить и пня, не давались мн
е никогда.
Ц Я здесь! Ц кричу я беззвучно, и в то же время громогласно. Ц Я уже иду!
То, что казалось безбрежным океаном, внезапно заканчивается. Я вываливаю
сь из его огненных объятий бестелесным призраком, плыву над сочной зелен
ой травкой к подножью лесистых гор. Мне почему-то кажется, что я уже была в
этом месте. Может быть тогда, когда попадала в тот густой туман?
Навстречу мне летит полупрозрачный дракон.
Ц Ну здравствуй, Лиса, Ц говорит мне он. Ц Все-таки ты здесь. Ого! Да у теб
я послание. И от кого! От самого Великого Алхимика! Ну и дела… Полетели ско
рее на совет.
Ц Погоди, Ц пытаюсь затормозить я его стремительный полет. Ц Скажи…
Ц Тебе еще только предстоит выбра… сделать себе подходящее
тело, Ц отвечает Рассвет на мою невысказанную мысль. Ц Извини, больше т
ебе ничего сказать не могу.
Что же, иногда довольно самой малости.
Ц Спасибо… Рассвет.
Ц Удачи тебе.
Совет собрался на круглой поляне, окруженной невероятной красоты цвету
щими кустами. Четверо драконов, разной степени прозрачности чинно сидел
и в ряд. Рассвет оставил меня перед ними, занял крайнее правое место в ряду
. Я почувствовала себя робко Ц точь-в-точь на вступительных экзаменах в
школу, когда на тебя свысока глядят огромные задерганные детишками тети
, и зловещим голосом просят прочитать стишок. Желательно из программы че
твертого класса. А лучше сразу из университетской.
Однако, как казалось в дальнейшем, впечатление было ошибочным. А может, мн
е просто невероятно повезло Ц как только драконы узрели письмо, они раз
ом потеряли свой чинный и благородный вид, и загалдели, точно афиняне на А
горе. Как таких стесняться? Я и расслабилась.
Наконец самый прозрачный извне, но с невероятно глубоким светом внутри,
дракон призвал аудиторию к порядку:
Ц Мы примем решение по этому вопросу чуть позже, Ц сказал он. Ц Птенцу н
ельзя долго задерживаться в этом измерении. Выбирай себе тело. Предпочте
шь готовое, или сотворенное?
Я попыталась сосредоточиться Ц ведь именно в этот момент решалась моя с
удьба. Но ничего не вышло Ц наверное, последние мозги растворились в огн
енном океане. Поэтому я просто выбрала тот вариант, что казался мне более
правильным:
Ц Сотворенное, Ц произнесла я, глядя в упор на Рассвета. Тот одобритель
но наклонил голову.
Ц Ты не ищешь легких путей, Ц с непонятной интонацией произнес прозрач
ный. Ц И, больше того, уже давно никто не рискует идти этой дорогой, да и мы
не очень-то одобряем подобный путь… Но, поскольку ты принесла нам очень в
ажную весть, мы предоставим тебе такой шанс. У тебя есть вопрос? Задавай.
Ц Чем отличается готовое тело от сотворенного?
Ц Птенец не знает элементарных вещей, Ц заголосил самый плотный драко
н. Ц Разве мы можем позволить ему выбирать?
Ц Учитывая все обстоятельства, Ц выделил интонацией слово
«все» прозрачный Старейший, Ц думаю, что можем. Птенец, закрой глаза.
А у меня получится? Я же призрак. Ладно, будь по-вашему…
Когда я открыла глаза, драконов уже не было. По бокам и сзади от меня били в
высь огненные струи, проход был только спереди. Намек был прозрачен. Я шаг
нула вперед.
И снова, как и полгода назад, на поляне Правосудия, пред моими глазами разв
орачивалась моя жизнь. Только на этот раз никто меня ни в чем не обвинял. М
не просто давалась возможность заново поступить тем или иным образом. Хо
ть тем же самым, что и раньше. Любым.
Вот я, совсем маленькая, подкрадываюсь к отцу Ц тот пишет масляными крас
ками картину о Сером Волке и Иване-царевиче. Он не видит меня, он весь погр
ужен в творчество. Я подкатываюсь ему под ноги, он спотыкается. И отвешива
ет мне крепкий подзатыльник. От всей широты своей творческой натуры. Тог
да я разревелась. Мне и сейчас обидно. Но вместе с тем мне понятен отцовски
й гнев Ц непонятно откуда, но я знаю, что меня саму лучше было не отвлекат
ь во время решения задачек по аналитической геометрии. Мало не казалось
никому. Что такое, эта аналитическая геометрия?
Отец откладывает кисти в сторону, не отрываясь, смотрит на меня. Я люблю те
бя, папа. Спасибо тебе за то, что ты был.
Пейзаж меняется, комната в городской квартире взрывается огненными стр
уями, я трясу призрачной головой, вспоминаю, что не в детстве я. Совсем не в
детстве. Один шаг вперед. Огненный лабиринт рождает местность сельского
типа, характерную для средней русской полосы. Мы с отцом и матерью первог
о мая 1988 года идем по бескрайнему распаханному полю. Я выбираю борозду, и ре
шаю, что буду идти по ней. Что это? Никак, деньги? Свернутая двадцати пяти ру
блевая купюра. Тогда я, глупо улыбаясь, радостно протянула родителям сво
ю находку. Как сейчас помню, там было еще двадцать пять, два раза по три и од
на желтенькая Ц всего пятьдесят семь рублей. Какой-то бедолага, получив
зарплату, пропил трешку, а остальное потерял. Мне потом купили босоножки.
За девять. Я это запомнила надолго. И были моменты, когда мне казалось, что
подобный обмен был не равноценен. Особенно, когда на почве демографическ
ого кризиса все вокруг вдруг заговорили о том, что родители должны вклад
ываться в своих детей самозабвенно и без остатка. Сейчас всех денег мира
не хватило бы для того, чтобы вернуть ту прогулку по полю с папой и мамой. Я
смотрю на родителей. У меня есть только пятьдесят семь рублей советскими
деньгами. Этого мало. Очень мало. Но в то же время и очень много. И у меня сей
час безграничные возможности. Возьмите, пожалуйста, мое Сокровище.
Хибины, Кольский полуостров, лето. Я подвернула ногу, лодыжка опухает на г
лазах. Мой бой-френд недовольно кривится, но потом берет себя в руки.
Ц Тут недалеко КСС, Ц разворачивает он карту. Ц Я схожу за помощью. Жди
меня, через три часа вернусь.
Я спокойно смотрю на него. Откуда-то я знаю, что он не вернется. Ах да, у меня
же безграничные возможности! Но это Ц его галактика, это его выбор.
Ц Иди. Удачи тебе.
Волосово. Аэродром. Маленький, с грунтованной взлетно-посадочной полосо
й. И мы, «перворазники», с двадцатью килограммами десантного парашюта за
спиной, уложенного накануне пьяным в стельку инструктором. Заплатившие
деньги в размере пяти стипендий за право шагнуть в небо. Ждем своей очере
ди в компании пары групп таких же нервных новичков, что и мы. В голове то и д
ело возникают сведения, вложенные туда за два часа инструктажа. Только б
ы не забыть, как управлять куполом, за какую стропу тянуть! И не дай бог, отк
ажет основной парашют Ц придется выкидывать запаску. Инструктор так не
твердо стоял на ногах, когда показывал то, как именно надо спасать свою жи
знь путем выбрасывая купола под определенным углом… Нет уж! Пусть открое
тся основной.
Вот еще одна группа забирается в кукурузник. Тот, подпрыгивая, разгоняет
ся, отрывается от земли. А это еще что такое?
Народ кругом орет, ахает, тычет пальцем в небо. Черная точка растет, прибли
жается, вот уже кувыркается. Маленькая фигурка парашютиста.
Ц Затяжной прыжок, Ц информирует меня стоящий рядом трезвеющий инстр
уктор. Ц Что ты телишься,…! Твою мать! Раскрывай!!!!! Запасной, твою дивизию! Р
аскрывай!!!!!!!
Четыреста метров. Триста. Двести. Не успеет.
У меня безграничные возможности. Парень тормозит у самой земли. Встает н
а ноги. Аэродром испускает дружный вздох.
Ц Чудо! Чудо!…
Наша группа тяжело взбирается в самолет, усаживается на лавки вдоль мале
ньких окон. Я, легковес, одна из последних. Низкий гудок, загорается лампоч
ка. Еще раз. Наша скамейка подымается.
Ц Пошел! Пошел! Пошел!… Пошла!
В проеме обшивки переливается зелено-синими красками глубина. Шаг в неб
о. Свободный полет.
«Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три-и-и!!!»
Рывок. Над головой расцветает парашют.
Полет, собственно, заканчивается. Дальше Ц только висение в широких сер
ых стропах, да медленное опускание на кочковатую поверхность аэродрома.
У меня безграничные возможности. Я могу полетать и с обузой парашюта. Но т
ак, чтобы никто не понял, в чем дело Ц мне не нужен ажиотаж вокруг меня. Сов
сем не нужен.
Физический факультет МГУ, третий курс, экзамен. Последний, по экономике
Ц легкая заминка после тяжелого сессионного труда. Я, среди студентов а
строномического отделения, сижу, готовлюсь, меня еще не вызвали. Отвечае
т моя одногруппница, Анька, умница, круглая отличница, ей хотят вкатить тр
ойку, и отметка пойдет в диплом. Она сидит ко мне спиной, я вижу, как вздраги
вают ее плечи. Не знаю, какой озверин в тот день я съела на завтрак.
Ц Посмотрите ее зачетку, Ц кричу. Ц У нее же одни пятерки!!
Тетка-экзаменатор пролистывает синюю книжицу.
Ц И впрямь, пятерки. Что же… Мой предмет не профилирующий… Поставлю вам ч
етыре балла, это не сильно повлияет на цвет диплома. А вы, Ц смотрит она ме
ня в упор, Ц идите отвечать.
У меня безграничные возможности. Но я все оставлю, как есть Ц мне и тогда
поставили пять баллов.
В тот раз я сияла от гордости за свою невиданную смелость, пила на морозе п
иво с одногруппниками. Заслуженным героем, как иначе? Мне и сейчас удивит
ельно и очень приятно за себя. А еще я просто тихо радуюсь встрече с прошлы
м, и это чувство длится, и длится, и длится…
Третий курс окончен, разговор с научным руководителем.
Ц Отправляешься в Крым, будешь две недели отдыхать. Потом, когда вернешь
ся, построишь мне кривые изменения блеска для известной тебе переменной
из созвездия Лиры, это эталон, и…
Я его не слушаю. И тогда не слушала Ц решала, в какой именно момент объявл
ю о том, что я ухожу в академический отпуск. О том, что у меня появилась удив
ительная возможность поехать в Пекин, изучать ушу. А вот когда я вернусь…
Руководитель, наконец, замечает, что что-то со мной «не то». Вопрошает. Я от
вечаю. Он срывается на крик Ц оказывается, из-за моей прихоти у него докт
орская под угрозой. А у меня Ц зрение. И не только. Я уже давно поняла, что к
абинетная наука с двухнедельными выездами на телескоп Ц это не мое. Я см
отрю в упор на человека, которому по большому счету наплевать на меня и мо
и переживания. Пока я работаю на него, он Ц якобы сама доброта. «Поедешь о
тдыхать…» Я после любой обсерватории приезжаю не загоревшая, но зеленая
Ц такому абсолютному и бесповоротному «жаворонку», как я, нечего делать
на ночной работе.
Но это не первый кадр из моего прошлого, я помню, где нахожусь, я знаю, что см
огу помочь жаждущему помощи в написании докторской человеку, и освободи
ться.
Ц Я ухожу в отпуск. Я еду в Китай. Уже сегодня у вас будет отличный помощни
к. И не надо будет ждать две недели с кривыми блеска.
А заодно и фанат от астрономии, что прозябает в московском планетарии, пр
имерзает длинными зимними ночами ресницами к окуляру хилого увеличите
льного прибора, и негодует на засвеченное московское небо, реализует сво
и мечты.
Огненные струи слева и справа. Я вижу, что предо мной Ц смерть отца. Черна
я полоса моей жизни, перевод посреди четвертого курса на кафедру математ
ики, такую не романтичную, такую скучную. Он всегда говорил Ц займись мат
ематикой, ручка с бумагой могут уместиться в авоське, и тебе не нужно тащи
ть за собой телескоп. Ты прав, отец. По-своему прав. Я ничего не хочу менять.
Да, я могу отсрочить дату смерти, но срок твоего пребывания на Земле уже ис
тек, я это сейчас вижу. Жаль, что я так и не успела поговорить с тобой Ц то м
аленькая была, чтобы понять тебя, то грызла гранит науки в надежде постич
ь чужую премудрость. Я хотела дорасти до тебя. Всегда казалось Ц успеем н
аговориться. Твое время на Земле уже закончилось. Кто поручится, что тебе
доведется уйти из жизни через какой-то месяц так же быстро и относительн
о безболезненно? Пусть все будет, как есть. Только в том месте, где ты упаде
шь, когда у тебя разорвется сосуд, я подстелю ворох желтой соломы, еще пахн
ущей летом Ц все же мягче будет падать на землю…
Огонь ревет, бьет в небеса, в нем сгорает возможность. Не важно, какая.
…Глубоко задумавшийся человек на пенечке, птичка-синичка, честные глаза
. Я выбираю Заповедник, Борис Иванович, могущественный волхв с подрезанн
ыми ссылкой крыльями. Я Ц маг от рождения, хоть и не самый сильный Ц так, с
ередка на половинку. И я хочу быть магом.
…Заповедник. Избушка, огонь в камине. Я не хочу управлять пламенем Ц мне т
ак нравится слушать его песни. Особенно хмурым осенним вечером, когда ст
руи дождя хлещут по стеклу, а в комнате Ц темно, и никого…
Огонь почти успокоился Ц струи уже не взлетают до небес, они лишь на метр
выше моей головы.
…Урал. Ангар. Черный Дракон свистит заклинание. У меня океан возможносте
й, но пусть шаман себе поет Ц он сам плетет свою судьбу.
… Дождливая планета, золотой утес, Великий Алхимик, он же дед архетипичес
кий. И болванчик, превращающий в золото все, к чему ни прикоснется. И расту
щая груда драгоценного металла, что подымается от подножия утеса, уже об
ступает шамана.
Я не хочу мощи, власти и золота. Это все так обременительно. Я хочу творчес
тва и жизни.
Огненные струи справа и слева от меня бьют вровень с моей макушкой. Быть м
ожет, чуть выше. Я делаю шаг вперед.
Ц Посмотри, что за тело ты себе сотворила, Ц с укоризной произносит каж
ущийся знакомым голос. Ц У тебя была такая возможность! А ты?!
Я открываю уже не призрачные глаза. Передо мной шеренга Старейших. Драко
ны явно возмущены моим видом, лишь Рассвет едва сдерживает довольную ухм
ылку: он слишком долго прожил со мной бок о бок Ц целую жизнь, чтобы возму
щаться моей человеческой глупостью, он просто рад за меня.
Ц Позволь сказать, Глубинный Свет, Ц произносит он. Ц Это ее выбор, и мы
не вправе ничего менять.
Ц Но как она пройдет обратно? Ц озабоченно квохчет наиболее плотный др
акон. Ц Она же сгорит! Ее человеческой магии и огня не хватит на то, чтобы п
ротивостоять Источнику.
До меня начинает медленно доходить смысл происходящего. Я отваживаюсь в
зглянуть на свои конечности. Только бы не увидеть лапы с когтями!
Я вижу нормальные человеческие руки. В жизни не видала ничего прекраснее
! Может, и ноги тоже не подкачали? По крайней мере я на это надеялась Ц свер
ху не очень-то и оценишь. Вот если бы зеркало… Можно те, что были прежде, они
были вполне себе стройными.
Старейшие шумят, словно азиаты на базаре. Но вот от них отделяется Рассве
т, и драконы замолкают.
Ц Ты точно решил? Ц спрашивает его Глубинный. Ц У тебя есть еще пять тыс
яч лет, в течение которых ты можешь наслаждать покоем и мудростью. Зачем т
ебе досрочно нырять в водоворот жизни?
Рассвет склоняет голову перед Старейшим.
А когда поднимает, то я вижу, что он снова стал материальным. И я никак не мо
гу решить, нравился ли он мне больше серебристо-зеленым, как раньше, или т
аким как сейчас, серебристо-фиолетовым.
Ц Счастливого пути! Ц трубят драконы. Ц Удачной жизни!
Я подымаюсь ввысь, лечу на металлической спине навстречу пышущему жаром
океану.
«Ничего не бойся», Ц слышу я голос Рассвета в своей голове. Ц «Моей маги
и с лихвой хватит на то, чтобы оградить тебя от огня».
Он что-то кричит и вслух, но я уже не могу разобрать ни единого переливчат
ого звука в его драконьей речи. Приближается бескрайнее море жидкой лавы
, я зажмуриваю глаза. А потом открываю. Если я сгорю, то так тому и быть. Я поп
робую поверить Рассвету.
* * *
И вот она, Огненная. Я все-таки выжила.
В небе кружили драконы, огромное разноцветное облако. Вокруг Источника ц
епью стояли грозовые облака с искрами пламени.
Рассвет издал модемо-подобный звук, драконы законнектились в ответ, и, вы
строившись в длиннющую очередь, по одному устремились навстречу огню. Эт
о было очень торжественное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
против меня немедленно возникает отец. Он улыбается, и смотрит на меня Ц
в его глазах забота и понимание. Безграничная забота, бесконечное понима
ние. Я отчетливо вижу за ним мольберт и холст со сказкой об Иване-царевиче
и сером Волке.
Иван-царевич выглядит дурак-дураком, и тут я согласна с отцом, но у Волка ж
елтые глаза, и это неправильно. Я смеюсь, и исправляю желтый цвет на зелены
й.
«Ну вот, опять палец изгваздала», Ц озабоченно произносит отец. Ц «Прид
ется ацетоном оттирать».
Когда-то я была готова отдать полжизни за то, чтобы снова увидеть его. Сей
час у меня нет ничего, а он вот, передо мной. Как странно.
Откуда-то извне доносится зов Ц не тормози, мол, у нас есть и другие дела. Я
смеюсь, и растворяю уже построенную было избушку Ц точную огненную коп
ию той, что в Заповеднике. У меня поистине безграничные возможности Ц яз
ыки, в том числе и сосновый, без которого не вырастить и пня, не давались мн
е никогда.
Ц Я здесь! Ц кричу я беззвучно, и в то же время громогласно. Ц Я уже иду!
То, что казалось безбрежным океаном, внезапно заканчивается. Я вываливаю
сь из его огненных объятий бестелесным призраком, плыву над сочной зелен
ой травкой к подножью лесистых гор. Мне почему-то кажется, что я уже была в
этом месте. Может быть тогда, когда попадала в тот густой туман?
Навстречу мне летит полупрозрачный дракон.
Ц Ну здравствуй, Лиса, Ц говорит мне он. Ц Все-таки ты здесь. Ого! Да у теб
я послание. И от кого! От самого Великого Алхимика! Ну и дела… Полетели ско
рее на совет.
Ц Погоди, Ц пытаюсь затормозить я его стремительный полет. Ц Скажи…
Ц Тебе еще только предстоит выбра… сделать себе подходящее
тело, Ц отвечает Рассвет на мою невысказанную мысль. Ц Извини, больше т
ебе ничего сказать не могу.
Что же, иногда довольно самой малости.
Ц Спасибо… Рассвет.
Ц Удачи тебе.
Совет собрался на круглой поляне, окруженной невероятной красоты цвету
щими кустами. Четверо драконов, разной степени прозрачности чинно сидел
и в ряд. Рассвет оставил меня перед ними, занял крайнее правое место в ряду
. Я почувствовала себя робко Ц точь-в-точь на вступительных экзаменах в
школу, когда на тебя свысока глядят огромные задерганные детишками тети
, и зловещим голосом просят прочитать стишок. Желательно из программы че
твертого класса. А лучше сразу из университетской.
Однако, как казалось в дальнейшем, впечатление было ошибочным. А может, мн
е просто невероятно повезло Ц как только драконы узрели письмо, они раз
ом потеряли свой чинный и благородный вид, и загалдели, точно афиняне на А
горе. Как таких стесняться? Я и расслабилась.
Наконец самый прозрачный извне, но с невероятно глубоким светом внутри,
дракон призвал аудиторию к порядку:
Ц Мы примем решение по этому вопросу чуть позже, Ц сказал он. Ц Птенцу н
ельзя долго задерживаться в этом измерении. Выбирай себе тело. Предпочте
шь готовое, или сотворенное?
Я попыталась сосредоточиться Ц ведь именно в этот момент решалась моя с
удьба. Но ничего не вышло Ц наверное, последние мозги растворились в огн
енном океане. Поэтому я просто выбрала тот вариант, что казался мне более
правильным:
Ц Сотворенное, Ц произнесла я, глядя в упор на Рассвета. Тот одобритель
но наклонил голову.
Ц Ты не ищешь легких путей, Ц с непонятной интонацией произнес прозрач
ный. Ц И, больше того, уже давно никто не рискует идти этой дорогой, да и мы
не очень-то одобряем подобный путь… Но, поскольку ты принесла нам очень в
ажную весть, мы предоставим тебе такой шанс. У тебя есть вопрос? Задавай.
Ц Чем отличается готовое тело от сотворенного?
Ц Птенец не знает элементарных вещей, Ц заголосил самый плотный драко
н. Ц Разве мы можем позволить ему выбирать?
Ц Учитывая все обстоятельства, Ц выделил интонацией слово
«все» прозрачный Старейший, Ц думаю, что можем. Птенец, закрой глаза.
А у меня получится? Я же призрак. Ладно, будь по-вашему…
Когда я открыла глаза, драконов уже не было. По бокам и сзади от меня били в
высь огненные струи, проход был только спереди. Намек был прозрачен. Я шаг
нула вперед.
И снова, как и полгода назад, на поляне Правосудия, пред моими глазами разв
орачивалась моя жизнь. Только на этот раз никто меня ни в чем не обвинял. М
не просто давалась возможность заново поступить тем или иным образом. Хо
ть тем же самым, что и раньше. Любым.
Вот я, совсем маленькая, подкрадываюсь к отцу Ц тот пишет масляными крас
ками картину о Сером Волке и Иване-царевиче. Он не видит меня, он весь погр
ужен в творчество. Я подкатываюсь ему под ноги, он спотыкается. И отвешива
ет мне крепкий подзатыльник. От всей широты своей творческой натуры. Тог
да я разревелась. Мне и сейчас обидно. Но вместе с тем мне понятен отцовски
й гнев Ц непонятно откуда, но я знаю, что меня саму лучше было не отвлекат
ь во время решения задачек по аналитической геометрии. Мало не казалось
никому. Что такое, эта аналитическая геометрия?
Отец откладывает кисти в сторону, не отрываясь, смотрит на меня. Я люблю те
бя, папа. Спасибо тебе за то, что ты был.
Пейзаж меняется, комната в городской квартире взрывается огненными стр
уями, я трясу призрачной головой, вспоминаю, что не в детстве я. Совсем не в
детстве. Один шаг вперед. Огненный лабиринт рождает местность сельского
типа, характерную для средней русской полосы. Мы с отцом и матерью первог
о мая 1988 года идем по бескрайнему распаханному полю. Я выбираю борозду, и ре
шаю, что буду идти по ней. Что это? Никак, деньги? Свернутая двадцати пяти ру
блевая купюра. Тогда я, глупо улыбаясь, радостно протянула родителям сво
ю находку. Как сейчас помню, там было еще двадцать пять, два раза по три и од
на желтенькая Ц всего пятьдесят семь рублей. Какой-то бедолага, получив
зарплату, пропил трешку, а остальное потерял. Мне потом купили босоножки.
За девять. Я это запомнила надолго. И были моменты, когда мне казалось, что
подобный обмен был не равноценен. Особенно, когда на почве демографическ
ого кризиса все вокруг вдруг заговорили о том, что родители должны вклад
ываться в своих детей самозабвенно и без остатка. Сейчас всех денег мира
не хватило бы для того, чтобы вернуть ту прогулку по полю с папой и мамой. Я
смотрю на родителей. У меня есть только пятьдесят семь рублей советскими
деньгами. Этого мало. Очень мало. Но в то же время и очень много. И у меня сей
час безграничные возможности. Возьмите, пожалуйста, мое Сокровище.
Хибины, Кольский полуостров, лето. Я подвернула ногу, лодыжка опухает на г
лазах. Мой бой-френд недовольно кривится, но потом берет себя в руки.
Ц Тут недалеко КСС, Ц разворачивает он карту. Ц Я схожу за помощью. Жди
меня, через три часа вернусь.
Я спокойно смотрю на него. Откуда-то я знаю, что он не вернется. Ах да, у меня
же безграничные возможности! Но это Ц его галактика, это его выбор.
Ц Иди. Удачи тебе.
Волосово. Аэродром. Маленький, с грунтованной взлетно-посадочной полосо
й. И мы, «перворазники», с двадцатью килограммами десантного парашюта за
спиной, уложенного накануне пьяным в стельку инструктором. Заплатившие
деньги в размере пяти стипендий за право шагнуть в небо. Ждем своей очере
ди в компании пары групп таких же нервных новичков, что и мы. В голове то и д
ело возникают сведения, вложенные туда за два часа инструктажа. Только б
ы не забыть, как управлять куполом, за какую стропу тянуть! И не дай бог, отк
ажет основной парашют Ц придется выкидывать запаску. Инструктор так не
твердо стоял на ногах, когда показывал то, как именно надо спасать свою жи
знь путем выбрасывая купола под определенным углом… Нет уж! Пусть открое
тся основной.
Вот еще одна группа забирается в кукурузник. Тот, подпрыгивая, разгоняет
ся, отрывается от земли. А это еще что такое?
Народ кругом орет, ахает, тычет пальцем в небо. Черная точка растет, прибли
жается, вот уже кувыркается. Маленькая фигурка парашютиста.
Ц Затяжной прыжок, Ц информирует меня стоящий рядом трезвеющий инстр
уктор. Ц Что ты телишься,…! Твою мать! Раскрывай!!!!! Запасной, твою дивизию! Р
аскрывай!!!!!!!
Четыреста метров. Триста. Двести. Не успеет.
У меня безграничные возможности. Парень тормозит у самой земли. Встает н
а ноги. Аэродром испускает дружный вздох.
Ц Чудо! Чудо!…
Наша группа тяжело взбирается в самолет, усаживается на лавки вдоль мале
ньких окон. Я, легковес, одна из последних. Низкий гудок, загорается лампоч
ка. Еще раз. Наша скамейка подымается.
Ц Пошел! Пошел! Пошел!… Пошла!
В проеме обшивки переливается зелено-синими красками глубина. Шаг в неб
о. Свободный полет.
«Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три-и-и!!!»
Рывок. Над головой расцветает парашют.
Полет, собственно, заканчивается. Дальше Ц только висение в широких сер
ых стропах, да медленное опускание на кочковатую поверхность аэродрома.
У меня безграничные возможности. Я могу полетать и с обузой парашюта. Но т
ак, чтобы никто не понял, в чем дело Ц мне не нужен ажиотаж вокруг меня. Сов
сем не нужен.
Физический факультет МГУ, третий курс, экзамен. Последний, по экономике
Ц легкая заминка после тяжелого сессионного труда. Я, среди студентов а
строномического отделения, сижу, готовлюсь, меня еще не вызвали. Отвечае
т моя одногруппница, Анька, умница, круглая отличница, ей хотят вкатить тр
ойку, и отметка пойдет в диплом. Она сидит ко мне спиной, я вижу, как вздраги
вают ее плечи. Не знаю, какой озверин в тот день я съела на завтрак.
Ц Посмотрите ее зачетку, Ц кричу. Ц У нее же одни пятерки!!
Тетка-экзаменатор пролистывает синюю книжицу.
Ц И впрямь, пятерки. Что же… Мой предмет не профилирующий… Поставлю вам ч
етыре балла, это не сильно повлияет на цвет диплома. А вы, Ц смотрит она ме
ня в упор, Ц идите отвечать.
У меня безграничные возможности. Но я все оставлю, как есть Ц мне и тогда
поставили пять баллов.
В тот раз я сияла от гордости за свою невиданную смелость, пила на морозе п
иво с одногруппниками. Заслуженным героем, как иначе? Мне и сейчас удивит
ельно и очень приятно за себя. А еще я просто тихо радуюсь встрече с прошлы
м, и это чувство длится, и длится, и длится…
Третий курс окончен, разговор с научным руководителем.
Ц Отправляешься в Крым, будешь две недели отдыхать. Потом, когда вернешь
ся, построишь мне кривые изменения блеска для известной тебе переменной
из созвездия Лиры, это эталон, и…
Я его не слушаю. И тогда не слушала Ц решала, в какой именно момент объявл
ю о том, что я ухожу в академический отпуск. О том, что у меня появилась удив
ительная возможность поехать в Пекин, изучать ушу. А вот когда я вернусь…
Руководитель, наконец, замечает, что что-то со мной «не то». Вопрошает. Я от
вечаю. Он срывается на крик Ц оказывается, из-за моей прихоти у него докт
орская под угрозой. А у меня Ц зрение. И не только. Я уже давно поняла, что к
абинетная наука с двухнедельными выездами на телескоп Ц это не мое. Я см
отрю в упор на человека, которому по большому счету наплевать на меня и мо
и переживания. Пока я работаю на него, он Ц якобы сама доброта. «Поедешь о
тдыхать…» Я после любой обсерватории приезжаю не загоревшая, но зеленая
Ц такому абсолютному и бесповоротному «жаворонку», как я, нечего делать
на ночной работе.
Но это не первый кадр из моего прошлого, я помню, где нахожусь, я знаю, что см
огу помочь жаждущему помощи в написании докторской человеку, и освободи
ться.
Ц Я ухожу в отпуск. Я еду в Китай. Уже сегодня у вас будет отличный помощни
к. И не надо будет ждать две недели с кривыми блеска.
А заодно и фанат от астрономии, что прозябает в московском планетарии, пр
имерзает длинными зимними ночами ресницами к окуляру хилого увеличите
льного прибора, и негодует на засвеченное московское небо, реализует сво
и мечты.
Огненные струи слева и справа. Я вижу, что предо мной Ц смерть отца. Черна
я полоса моей жизни, перевод посреди четвертого курса на кафедру математ
ики, такую не романтичную, такую скучную. Он всегда говорил Ц займись мат
ематикой, ручка с бумагой могут уместиться в авоське, и тебе не нужно тащи
ть за собой телескоп. Ты прав, отец. По-своему прав. Я ничего не хочу менять.
Да, я могу отсрочить дату смерти, но срок твоего пребывания на Земле уже ис
тек, я это сейчас вижу. Жаль, что я так и не успела поговорить с тобой Ц то м
аленькая была, чтобы понять тебя, то грызла гранит науки в надежде постич
ь чужую премудрость. Я хотела дорасти до тебя. Всегда казалось Ц успеем н
аговориться. Твое время на Земле уже закончилось. Кто поручится, что тебе
доведется уйти из жизни через какой-то месяц так же быстро и относительн
о безболезненно? Пусть все будет, как есть. Только в том месте, где ты упаде
шь, когда у тебя разорвется сосуд, я подстелю ворох желтой соломы, еще пахн
ущей летом Ц все же мягче будет падать на землю…
Огонь ревет, бьет в небеса, в нем сгорает возможность. Не важно, какая.
…Глубоко задумавшийся человек на пенечке, птичка-синичка, честные глаза
. Я выбираю Заповедник, Борис Иванович, могущественный волхв с подрезанн
ыми ссылкой крыльями. Я Ц маг от рождения, хоть и не самый сильный Ц так, с
ередка на половинку. И я хочу быть магом.
…Заповедник. Избушка, огонь в камине. Я не хочу управлять пламенем Ц мне т
ак нравится слушать его песни. Особенно хмурым осенним вечером, когда ст
руи дождя хлещут по стеклу, а в комнате Ц темно, и никого…
Огонь почти успокоился Ц струи уже не взлетают до небес, они лишь на метр
выше моей головы.
…Урал. Ангар. Черный Дракон свистит заклинание. У меня океан возможносте
й, но пусть шаман себе поет Ц он сам плетет свою судьбу.
… Дождливая планета, золотой утес, Великий Алхимик, он же дед архетипичес
кий. И болванчик, превращающий в золото все, к чему ни прикоснется. И расту
щая груда драгоценного металла, что подымается от подножия утеса, уже об
ступает шамана.
Я не хочу мощи, власти и золота. Это все так обременительно. Я хочу творчес
тва и жизни.
Огненные струи справа и слева от меня бьют вровень с моей макушкой. Быть м
ожет, чуть выше. Я делаю шаг вперед.
Ц Посмотри, что за тело ты себе сотворила, Ц с укоризной произносит каж
ущийся знакомым голос. Ц У тебя была такая возможность! А ты?!
Я открываю уже не призрачные глаза. Передо мной шеренга Старейших. Драко
ны явно возмущены моим видом, лишь Рассвет едва сдерживает довольную ухм
ылку: он слишком долго прожил со мной бок о бок Ц целую жизнь, чтобы возму
щаться моей человеческой глупостью, он просто рад за меня.
Ц Позволь сказать, Глубинный Свет, Ц произносит он. Ц Это ее выбор, и мы
не вправе ничего менять.
Ц Но как она пройдет обратно? Ц озабоченно квохчет наиболее плотный др
акон. Ц Она же сгорит! Ее человеческой магии и огня не хватит на то, чтобы п
ротивостоять Источнику.
До меня начинает медленно доходить смысл происходящего. Я отваживаюсь в
зглянуть на свои конечности. Только бы не увидеть лапы с когтями!
Я вижу нормальные человеческие руки. В жизни не видала ничего прекраснее
! Может, и ноги тоже не подкачали? По крайней мере я на это надеялась Ц свер
ху не очень-то и оценишь. Вот если бы зеркало… Можно те, что были прежде, они
были вполне себе стройными.
Старейшие шумят, словно азиаты на базаре. Но вот от них отделяется Рассве
т, и драконы замолкают.
Ц Ты точно решил? Ц спрашивает его Глубинный. Ц У тебя есть еще пять тыс
яч лет, в течение которых ты можешь наслаждать покоем и мудростью. Зачем т
ебе досрочно нырять в водоворот жизни?
Рассвет склоняет голову перед Старейшим.
А когда поднимает, то я вижу, что он снова стал материальным. И я никак не мо
гу решить, нравился ли он мне больше серебристо-зеленым, как раньше, или т
аким как сейчас, серебристо-фиолетовым.
Ц Счастливого пути! Ц трубят драконы. Ц Удачной жизни!
Я подымаюсь ввысь, лечу на металлической спине навстречу пышущему жаром
океану.
«Ничего не бойся», Ц слышу я голос Рассвета в своей голове. Ц «Моей маги
и с лихвой хватит на то, чтобы оградить тебя от огня».
Он что-то кричит и вслух, но я уже не могу разобрать ни единого переливчат
ого звука в его драконьей речи. Приближается бескрайнее море жидкой лавы
, я зажмуриваю глаза. А потом открываю. Если я сгорю, то так тому и быть. Я поп
робую поверить Рассвету.
* * *
И вот она, Огненная. Я все-таки выжила.
В небе кружили драконы, огромное разноцветное облако. Вокруг Источника ц
епью стояли грозовые облака с искрами пламени.
Рассвет издал модемо-подобный звук, драконы законнектились в ответ, и, вы
строившись в длиннющую очередь, по одному устремились навстречу огню. Эт
о было очень торжественное зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42