Он все еще пользуется безграничным доверием короля и напридумывает кучу поводов, чтобы нас остановить. Так пусть помучается, теряясь в догадках, что у нас на уме. Это поможет сбить злодея с толку, покуда Сади не усыпит его навеки.Евнух шутовски отвесил всем поклон.— Есть предложение, Белгарат, — заявил Шелк. — Я могу пошнырять по дворцу и добыть важную информацию. Если мне удастся разузнать, где находится карта, то изящная ночная кража со взломом разрешит все наши проблемы.— А если тебя схватят? — спросил Дарник.— Помилуй, Дарник! — возмутился Шелк. — Ты меня обижаешь!— У него есть шанс, — сказала Бархотка — Хелдар способен стащить зубы у человека, не раскрывающего рта.— Лучше не экспериментировать, — возразила Полгара. — Нарадас — как-никак гролим и, возможно, расставил вокруг карты малоприятные ловушки. Он знает всех нас — по крайней мере, чем мы славимся. Уверена, ему известно и о необыкновенных талантах Шелка.— Неужели нам и впрямь придется его убить? — печально спросил Эрионд.— Похоже, другого выхода у нас нет, друг мой, — ответил Гарион. — Покуда он жив, мы будем натыкаться на него за каждым углом. — Он нахмурился. — Может, у меня разыгралось воображение, но мне кажется, что Зандрамас отчаянно не хочет предоставлять Цирадис право выбора. Если мы не явимся на место встречи, она будет считаться победительницей.— Твои предчувствия не всегда верны, Белгарион, — сказала Цирадис. — Не спорю, Зандрамас делает все, что в ее силах, чтобы не дать мне выполнить мою миссию. — Девушка слабо улыбнулась. — Скажу вам честно, она так досаждает мне, что, когда придется выбирать между ею и вами, у меня возникнет труднопреодолимое искушение сделать выбор не в ее пользу — хотя бы в отместку.— Странно слышать нечто подобное от прорицательницы! — Белдин был поражен. — Неужели ты не свободна от симпатий и антипатий, Цирадис?Пророчица вновь улыбнулась.— Дорогой мой, добрый Белдин, — нежно сказала она. — Наш нейтралитет — вовсе не прихоть, а святой долг, завещанный нам еще задолго до того, как даже ты появился на свет.Поскольку они почти целый день проспали, то вечером проговорили за полночь. Утром Гарион проснулся отдохнувшим и вполне готовым к дневным торжествам.Придворные короля Ольдорина употребили весь предыдущий день и, вероятно, половину ночи на выдумывание речей — длинных, цветистых и невероятно скучных, призванных восславить «непобедимых победителей». Надежно защищенный от любопытных взоров забралом, Гарион то и дело клевал носом — вовсе не от усталости, а единственно от скуки. Неожиданно он услышал громкий лязг и ощутил слабый толчок в бок.— Ой! — вскрикнула Сенедра и принялась потирать локоть.— Что стряслось, дорогая?— Ты действительно все время должен таскать на себе эти железки?— Да. Но ведь тебе же прекрасно известно, что на мне доспехи. Зачем же ты толкаешь меня под ребра?— По привычке, наверное. Не спи, Гарион.— Я не спал, — солгал он.— Правда? Тогда почему ты храпел?Когда закончились заздравные тосты, король, оглядев осоловевших от вина придворных, попросил «доброго Фельдегаста» развеселить собравшихся.Белдин в тот день явно был в ударе. Он ходил на руках, делал потрясающие сальто, очень ловко показывал фокусы — и при этом, не умолкая, шутил.— Сдается, мне удалось хоть чуток расшевелить их, ваше величество, — в простонародной манере заявил он, откланявшись под бурные аплодисменты зрителей.— Вы воистину виртуоз, добрый Фельдегаст, — восхищенно сказал король. — Воспоминания о вашем сегодняшнем выступлении скрасят нам долгие зимние вечера, когда мы будем томиться скукой в этом зале.— Вы непозволительно добры ко мне, ваше величество, — низко поклонился монарху Белдин.Перед банкетом Гарион и Закет удалились в свои покои и там перекусили — ведь за столом они все равно не смогли бы ничего съесть, не поднимая забрал. Однако в качестве почетных гостей они обязаны были присутствовать в пиршественном зале.— Никогда так не развлекался, глядя, как другие едят, — тихо сказал Закет, садясь за стол рядом с Гарионом.— Хочешь настоящего развлечения — гляди на Белдина. Полгара вчера вечером очень серьезно беседовала с ним. Ты прекрасно знаешь, каким манером он обычно ест, но сегодня он непременно будет из кожи вон лезть, силясь выглядеть пристойно.Нарадас сидел по правую руку от короля. В белых глазах его заметно было замешательство. То, что Белгарат прекратил попытки завладеть вожделенной картой, сбило гролима с толку.Но тут слуги стали вносить всевозможные яства. От дивных ароматов рот Гариона наполнился слюной, и он пожалел, что не наелся до отвала в покоях.— Мне непременно надо повидаться с королевским поваром прежде, чем мы уедем, — сказала Полгара. — Этот суп просто изумителен!Сади сдавленно хихикнул.— Что смешного я сказала, Сади?— Смотри внимательно, Полгара. Не стану портить тебе удовольствие.Внезапно во главе стола возникло замешательство. Нарадас привстал, схватившись обеими руками за горло. Белые глаза его вылезли из орбит, он захрипел.— Эрезель подавился! — закричал король. — Кто-нибудь, помогите!Несколько придворных вскочили с мест и наперебой принялись колотить Нарадаса по спине. Но гролим продолжал задыхаться. Язык вывалился у него изо рта, а лицо начало синеть.— Спасите его! — отчаянно закричал король. Но Нарадас был обречен. Тело его, выгнувшись дугой, напряглось — и в следующий миг он рухнул на пол. Отовсюду неслись тревожные крики.— Как тебе это удалось? — шепотом спросил у Сади Шелк. — Поклясться могу, что ты и близко не подходил к кушаньям!Сади хитровато ухмыльнулся.— А мне этого вовсе и не требовалось. Я внимательно примечал, где он обычно сидит за столом. Всегда только по правую руку от государя. Примерно час тому назад я потихоньку проскользнул сюда и кое-чем смазал его ложку — от этого зелья опухает гортань и жертва задыхается. — Он помолчал. — Надеюсь, он успел насладиться супом. По крайней мере, я полакомился от души.— Послушай, Лизелль, — сказал Шелк. — Когда мы вернемся в Боктор, почему бы тебе не потолковать с дядюшкой? Сади нынче не у дел, и я уверен что Дротик нашел бы достойное применение человеку с его талантами.— В Бокторе зимой идет снег, — недовольно проворчал Сади. — Я терпеть этого не могу.— Вовсе нет надобности тебе жить в Бокторе, Сади. Тол-Хонет тебя устроит? Хотя тебе придется отрастить волосы.Закет умирал от смеха.— Восхитительно, Сади! И удивительно, кстати! Нарадас отравил меня в Рэк-Хагге, а ты его — здесь. Вот что я тебе скажу: готов переплатить вдвое против любого жалованья, которое предложит тебе Дротик, если ты пойдешь ко мне в услужение.— Закет! — только и смог вымолвить Шелк.— Похоже, у меня неожиданно возникает широчайший выбор, — заметил Сади.— Добрых слуг нынче особенно трудно отыскать, друг мой, — ответил Закет.Короля Ольдорина, бледного и трясущегося, тем временем под руки выводили вон. Когда он проходил мимо них, Гарион расслышал сдавленные рыдания.Белгарат начал вполголоса браниться.— Что такое, отец? — спросила Полгара.— Этот идиот будет убиваться недели напролет. Кажется, я никогда не заполучу карты! Глава 16 Когда они возвратились в свои покои, Белгарат все еще бранился.— Кажется, я перемудрил, — бушевал он. — Надо было разоблачить Нарадаса перед королем, покуда этот гад был еще жив! А теперь поздно!Цирадис, питавшаяся исключительно самой простой пищей, сидела за столом и завтракала, а подле нее стоял ее верный защитник Тоф.— Что тебе удалось, древнейший? — спросила она.— Нарадас навсегда нас покинул, — ответил Белгарат, — и теперь король по нему убивается. Возможно, пройдет не одна неделя, прежде чем он оправится настолько, чтобы показать мне карту.Лицо прорицательницы стало бесстрастным, и Гариону почудилось, будто он слышит шепот таинственной сверхдуши далазийцев.— Мне позволено оказать вам помощь в этом деле, о древнейший, — сказала пророчица минуту спустя, словно очнувшись. — Дитя Тьмы ослушалась нашего приказания. Колдунья послала своего приспешника за картой, вместо того чтобы явиться сюда самой. И теперь я свободна от некоторых запретов.Цирадис откинулась на спинку стула и кратко приказала что-то Тофу. Гигант кивнул и бесшумно вышел.— Он приведет того, кто нам поможет, — объяснила прорицательница.— А что конкретно ты собираешься предпринять? — спросил Шелк.— Опрометчиво было бы с моей стороны открыть это преждевременно, принц Хелдар. Кстати, по силам ли тебе определить местонахождение останков Нарадаса?— Еще как по силам, — отвечал он. — Пойду пошепчусь с придворными. — И он тоже вышел.— Когда принц Хелдар вернется и сообщит нам, где лежит непогребенное пока тело Нарадаса, ты, король Ривы, и ты, император Маллореи, идите прямиком к королю и убедите его, употребив все дарованное вам красноречие, сопроводить вас ровно в полночь в это самое место, ибо истина, что откроется ему там, утишит его скорбь.— Ах, Цирадис, — вздохнул Белдин, — ну почему ты вечно все усложняешь?Прорицательница смущенно улыбнулась:— Это одна из немногих доступных мне забав, добрый Белдин. Когда я говорю загадками, меня гораздо внимательнее слушают. А наблюдая, как в умах слушателей постепенно начинает брезжить догадка, я получаю удовольствие.— Но ты забываешь, что это невероятно бесит!— Возможно, отчасти поэтому мне это и нравится, — почти озорно заявила Цирадис.— А знаешь, думаю, она все-таки обыкновенное человеческое существо, — сказал Белдин Белгарату. Минут через десять возвратился Шелк.— Я его нашел, — самодовольно ухмыльнулся он. — Гроб с телом стоит в часовне Чолдана, что на первом этаже дворца. Я даже полюбовался на него. С закрытыми глазами он куда симпатичнее. Погребение назначено на завтра — как-никак на дворе лето, и дольше он не продержится.— Как думаешь, который сейчас час, добрый человек? — спросила Цирадис у Дарника.Кузнец подошел к окну и поглядел на звезды.— До полуночи остался примерно час, — ответил он.— Тогда пора, Белгарион и Закет! Уговаривайте короля любыми доступными вам способами. Совершенно необходимо, чтобы Ольдорин в полночь был в часовне.— Мы приведем его, великая прорицательница, — пообещал Закет.— Если понадобится, волоком притащим, — прибавил Гарион.— Как бы мне хотелось знать, что она задумала, — говорил Закет, когда они с Гарионом шли по коридору. — Сдается мне, было бы легче убедить короля прийти, если бы он знал, чего ему ожидать.— Но это могло бы его и насторожить, — возразил Гарион. — Подозреваю, Цирадис готовит нечто в высшей степени экзотическое, а некоторые с трудом воспринимают подобные вещи.— Еще бы, — ухмыльнулся Закет.— Его величество приказывал его не беспокоить, — ответил один из стражников у дверей королевской опочивальни, когда они попросили позволения войти.— Прошу вас, сообщите государю, что у нас дело важное и неотложное, — сказал Гарион.— Я попытаюсь, господин рыцарь, — неуверенно сказал стражник, — но государь вне себя от горя после смерти своего друга.Минуту спустя стражник возвратился.— Его величество выразил согласие встретиться с вами и вашим доблестным товарищем, господин рыцарь, но умоляю вас, будьте кратки. Страдания его невыносимы.— Твердо обещаю, — пробормотал Гарион.Покои короля были богато изукрашены. Сам монарх сидел в глубоком мягком кресле, обложенный подушечками, и читал какой-то тоненький томик при свете свечи. Выражение лица его было скорбным, а глаза припухли от слез. Когда друзья предстали перед ним, он показал им книгу.— Томик мудрых изречений на все случаи жизни, — сказал он. — Правда, мне он почти не помогает. Что привело вас ко мне, господа рыцари?— Мы явились отчасти затем, чтобы принести вам свои соболезнования, — осторожно начал Гарион. — Первые приступы горя всегда самые острые. Время утишит боль.— Но никогда вполне не исцелит раненого сердца, господин рыцарь.— Несомненно, ваше величество. Но как жесток ни покажется вам наш визит, поверьте, мы никогда не посмели бы нарушить вашего уединения, не будь причина, побудившая нас это сделать, столь важна и неотложна — и не столько для нас, сколько для вашего величества.В глазах короля затлел слабый огонек интереса.— Изложите суть, господин рыцарь.— Этой ночью должна открыться вам правда, которая, уверяю, утешит вас в вашей печали. Эрезель был дражайшим вашим другом и никогда не заставил бы вас страдать без повода.— Воистину, — согласился король. — Это было великое сердце!— Не сомневаюсь, — кивнул Гарион.— Но у вас есть и еще один повод, куда более личный, посетить часовню, где лежит тело доброго Эрезеля, ваше величество, — прибавил Закет. — Как нам стало известно, церемония погребения состоится завтра. На кладбище будет весь двор. И нынче ночью вы в последний раз имеете возможность проститься с ним с глазу на глаз и запечатлеть в памяти дорогие вам черты. Мы же с другом будем охранять двери часовни, дабы никто не потревожил вас, когда вы останетесь один на один с телом и все еще витающим поблизости духом покойного.Король задумался.— Возможно, вы и правы, господин рыцарь, — сказал он наконец. — И пусть ножом полоснет по сердцу, но я пойду туда и взгляну в последний раз на его лицо. Ну что ж, незачем мешкать.И король тяжело поднялся с кресла.Часовню арендийского бога Чолдана скупо освещала единственная свеча, стоявшая в изголовье гроба. Тело покойного по грудь накрыто было золотистой парчой. Лицо Нарадаса казалось спокойным, почти по-детски безмятежным. Прекрасно зная обо всем, что натворил за свою жизнь этот гролим, Гарион усмотрел в этой безмятежности насмешку.— Мы встанем у дверей снаружи, ваше величество, — сказал Закет, — и оставим вас наедине с другом вашим.Они с Гарионом вышли в коридор и прикрыли за собою дверь.— Ты был сама мягкость, — оценил Гарион усилия друга.— Да ты и сам неплохо сработал. Впрочем, мягко или грубо, какая разница? Главное, мы заманили его в часовню.Они стояли у дверей, поджидая Цирадис и остальных. И примерно через четверть часа они явились.— Он там? — спросил Белгарат.— Да. Нам пришлось разливаться соловьями, и он в конце концов согласился.Подле Цирадис стояла фигура в черном с опущенным на лицо капюшоном. Похоже было, что это женщина, к тому же далазийка, но Гарион впервые видел кого-то из далазийцев, облаченного не в белое.— Это та, кто нам поможет, — сказала прорицательница. — Настало время нарушить уединение короля, ибо назначенный час пробил.И Гарион открыл двери часовни.Король обернулся с выражением удивления на лице.— Не тревожься, король Перивора, — сказала Цирадис. — Ибо, как правдиво поведали тебе доблестные победители дракона, мы явились, дабы открыть правду, которая умерит твою печаль.— Я благодарен тебе за труды, госпожа, — ответил король, — но вряд ли это возможно. Печаль мою нельзя ни умерить, ни усилить, ибо она безмерна. Дражайший друг мой лежит здесь во прахе, и сердце мое, вырванное из груди, — в этом гробу, подле его хладного тела.— В твоих жилах течет кровь далазийцев, — сказала Цирадис, — посему ты, должно быть, осведомлен о том, что народ сей одарен сверхъестественными талантами. Есть нечто, о чем не поведал тебе тот, кого ты зовешь Эрезелем, покуда сердце его билось. Я призвала сюда ту, которая задаст несколько вопросов его духу, если он еще недалеко отлетел от бренной оболочки.— Это черная колдунья, умеющая говорить с мертвецами? Неужели некромантия и впрямь существует? Я слыхивал о таком, но вот видеть ничего подобного мне не приходилось.— Ведомо ли тебе, что некроманты никогда не перевирают ни единого слова из того, что открывает им дух?— Я об этом слышал.— Уверяю тебя, что это правда. Так давай сорвем покров с тайн Эрезеля!Колдунья в черном приблизилась к гробу и положила бледную тонкую руку на грудь Нарадаса, а Цирадис начала задавать вопросы.— Кто ты такой?— Имя мое Нарадас, — ответила женщина в черном запинающимся гулким голосом. — Я верховный жрец храма Торака в Мал-Гемиле, что в Даршиве.Король изумленно глядел то на Цирадис, то на тело Нарадаса.— Кому ты служил?— Госпожа моя — Дитя Тьмы, великая жрица гролимов Зандрамас.— С какой целью явился ты в королевство сие?— Госпожа прислала меня сюда, дабы отыскал я известную карту и задержал Дитя Света на пути его к Месту, которого больше нет.— И что сделал ты, дабы преуспеть в этом?— Я явился к здешнему монарху, человеку тщеславному и безмозглому, и без труда обольстил его. Он показал мне карту, которую я искал, и поведала мне карта сия нечто столь дивное, что тень моя тотчас же поспешила поведать об этом моей госпоже. Теперь ей доподлинно известно, где состоится решающая встреча. Затем, искусно манипулируя легковерным монархом, удалось мне надолго задержать Дитя Света и товарищей его, чтобы позволить госпоже моей первой достичь Места, которого больше нет, и не позволить известной прорицательнице осуществить Последний выбор, ибо госпожа моя не доверяет ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46