— Оно хорошо для тебя, королева Ривы, — ответила пророчица. — Но эта роскошь не для меня.— Сенедра! — Гарион задохнулся от возмущения. — Ты же не одета!— Да ну тебя! — отмахнулась Сенедра. — Кто из вас не видал голых женщин? Важнее то, что я никак не могу сладить с моей загадочной подружкой. Цирадис, если ты не наденешь это платье, я очень, очень рассержусь на тебя! К тому же нам срочно нужно соорудить тебе подходящую прическу.Пророчица же, словно на глазах у нее и не было повязки, приблизилась к Сенедре и нежно заключила ее в объятия.— Дорогая, дорогая моя Сенедра, — ласково заговорила она, — сердце твое больше, чем ты сама, моя крошка, а твоя заботливость согревает мне душу. Но я вполне удовлетворена моим незатейливым нарядом. Возможно, со временем вкусы мои и переменятся — тогда я с радостью прибегну к твоим любезным услугам.— С нею решительно невозможно разговаривать! — всплеснула руками маленькая королева. И грациозно скользнула в двери дамской комнаты — только взметнулся коротенький подол.— Ты должен получше ее кормить, — заявил Белдин Гариону. — Не пойму, в чем душа держится…— Она и такой мне нравится, — ответил Гарион. Потом взглянул на Цирадис. — Не желаешь ли присесть, великая прорицательница?— Если позволишь.— Разумеется!Гарион жестом отклонил помощь Тофа и сам подвел девушку с завязанными глазами к мягкому креслу.— Благодарю тебя, Белгарион, — сказала она. — Ты столь же добр, сколь и отважен. — Улыбка ее была словно луч солнца в ненастный день. Рукой она коснулась своих волос. — Неужели это и впрямь столь безобразно?— Это прекрасно, Цирадис, — чистосердечно ответил Гарион. — Сенедра частенько преувеличивает, к тому же обожает выводить из себя людей — меня, в частности.— Разве тебе это столь уж неприятно, Белгарион?— Н-нет. Я, наверное, заскучал бы по этим ее выходкам, если бы она вдруг сделалась благоразумной.— Ты попался в любовные сети, король Белгарион. Ты могущественный волшебник, но, смею думать, твоя маленькая королева при помощи еще более сильных чар околдовала тебя и держит сердце твое на своей маленькой ладошке.— Это правда, но, знаешь, я ничего не имею против.— Если вы не прекратите этой слащавой тягомотины, меня вырвет! — ворчливо заявил Белдин. И тут воротился Шелк.— Ну как, клюнуло? — спросил Белгарат.— Нарадас обставил тебя и с библиотекой. Я заглянул туда, и тот, кто ведает книгами…— Библиотекарь, — рассеянно уточнил Белгарат.— Хоть черт в ступе. Так вот, он сказал, что, как только Нарадас появился в замке, он тотчас же перевернул все вверх дном в библиотеке.— Это уже кое-что, — сказал Белгарат. — Значит, Зандрамас нет на острове. Она послала сюда Нарадаса, чтобы он выполнил ее поручение. И что, он все еще разыскивает карту?— Похоже, нет.— Значит, он ее нашел.— И, скорее всего, уничтожил, чтобы мы до нее не добрались, — прибавил Белдин.— Нет, добрый Белдин, — вмешалась Цирадис. — Та карта, что вы ищете, все еще существует, но она вовсе не там, где вы намеревались ее искать.— Но, разумеется, нечего и ожидать, что ты намекнешь, где именно она сейчас находится? — без всякой надежды спросил Белгарат.Цирадис отрицательно покачала головой.— Не стоит, уважаемый Белгарат.— Погоди-погоди, ты сказала «карта»? — Белдин, как всегда, атаковал лоб в лоб. — Значит ли это, что она существует в единственном экземпляре?Цирадис кивнула.Горбун передернул плечами.— Ну да ладно. Поиски карты заполнят наш вынужденный досуг — нам все равно нечего делать, покуда двое наших героев не начнут пробовать на зуб доспехи своих противников.— Кстати, чуть не забыл! — воскликнул Гарион, пристально глядя на Закета. — Ты ведь не умеешь орудовать копьем, я правильно понял?— Честно признаться, не умею.— Тогда завтра утречком мы с тобой куда-нибудь подадимся, и я дам тебе несколько добрых советов.— Мне это представляется вполне разумным.Наутро оба друга поднялись рано и верхом выехали из дворца.— Думаю, нам лучше отправиться за городские стены, — сказал Гарион. — Конечно, неподалеку от дворца есть учебное ристалище, но там наверняка практикуются другие рыцари. Я, конечно, не хочу тебя обидеть, но несколько первых ударов новичка обычно бывают просто уморительны. А ведь мы с тобой — великие доблестные рыцари и не можем никому позволить заподозрить в нас щенков.— Весьма признателен, — сухо отвечал Закет.— Но, может быть, тебе по вкусу публичный позор?— Совсем нет.— Тогда пусть будет по-моему, ладно?Миновав городские стены, они направились на луг в нескольких милях от города.— Ты взял два щита, — заметил Закет. — Так принято?— Другой предназначается для нашего противника.— Для кого-о?— Это будет какой-нибудь пень или дерево. Нам нужна мишень. — Гарион натянул поводья. — Кстати, учти, что турнир, в котором мы собираемся участвовать, чисто формальный. Никто никого не намеревается убивать — это считается дурным тоном. Скорее всего, мы будем сражаться при помощи копий с тупыми наконечниками. Это помогает предотвратить несчастные случаи.— Но ведь кто-то порой все-таки гибнет?— И такое случается, но крайне редко. Цель поединка считается достигнутой, если один из сражающихся вылетел из седла. Тогда ты подъезжаешь к нему и упираешь кончик своего копья в самый центр его щита.— Разумеется, ежели наземь лечу я, он делает то же самое…— Верно.— Но это же, наверное, больно!— Так оно и есть. После нескольких ударов соперника ты покроешься синяками с головы до ног.— И они тут так развлекаются?— Это не только забава. Это своего рода состязание. Оно выявляет сильнейших.— Хоть это я могу понять…— Полагаю, это состязание должно тебе понравиться.Они прикрепили щит на пружинистую ветвь кедра.— Как раз нужная высота, — сказал Гарион. — Сперва я покажу тебе, как это делается. Смотри внимательно. А потом попробуешь сам.Гарион, уже изрядно поднаторевший в боевом искусстве, с каждой попытки попадал в цель.— А зачем ты в последнюю секунду привстаешь в стременах? — спросил внимательный Закет.— Я не столько привстаю, сколько наклоняюсь вперед. Суть в том, чтобы получше упереться ногами в стремена, наклониться вперед и напрячь все мускулы. Таким образом к твоему весу прибавится еще и вес лошади, что значительно увеличит силу удара.— Умно. Дай-ка я попробую.С первой попытки Закет блистательно промазал.— И что же я сделал не так? — обиженно спросил он.— Когда ты приподнялся и наклонился вперед, конец твоего копья ушел вниз. Надо поточнее целиться.— А, теперь понятно. Ладно, давай-ка еще разок.Со второй попытки он нанес по цели скользящий удар, и щит волчком завертелся вокруг своей оси.— Ну как, уже лучше? — спросил он. Гарион отрицательно покачал головой.— Считай, ты убил противника. Ты ударил в самый верх щита. Теперь копье твое чересчур задрано вверх — так ты угодишь рыцарю прямо в забрало и сломаешь ему шею.— Тогда я еще попрактикуюсь.К полудню Закет сделал значительные успехи.— На сегодня довольно, — сказал Гарион. — Становится чересчур жарко.— А я прекрасно себя чувствую! — возразил окрыленный Закет.— Признаться, я пекусь вовсе не о тебе, а о твоей лошади.— А-а-а… Да, она уже в мыле — слегка…— Не слегка, Закет. К тому же лично я уже нагулял прекрасный аппетит.День турнира выдался очень солнечным. Толпы празднично разодетых горожан тянулись по улицам к ристалищу, где должны были состояться поединки.— Знаешь, мне кое-что пришло в голову, — сказал Закету Гарион, когда они вышли из дворца. — И мне, и тебе, в сущности, наплевать, кто выйдет победителем в турнире, правда?— Что-то я тебя не пойму.— У нас есть дела поважнее, а ушибы и переломы были бы для нас только досадной помехой. Так что достаточно нанести несколько ударов, повергнуть наземь пару рыцарей, а затем беспрепятственно позволить другим выбить нас из седел. Честь наша останется таким образом незапятнанной, да и серьезных ранений мы избежим.— Ты предлагаешь нам сдаться добровольно? И это ты, Гарион?— Но это разумно.— Я в жизни еще не проигрывал сражения!— С каждым днем ты все больше и больше делаешься похожим на Мандореллена, — вздохнул Гарион.— Кстати, — продолжал Закет, — ты забываешь кое о чем. Мы ведь назвались доблестными рыцарями и сверх того сообщили, что нам предстоит великий подвиг. Если мы не сделаем все, что в наших силах, Нарадас напоет королю всякой всячины и заронит в его сердце подозрение. Ну, а если мы победим, то вырвем у змеи жало.— Победим? — фыркнул Гарион. — Конечно, ты многому научился за эту неделю, но ведь нам предстоит сразиться с теми, кто орудует копьем всю жизнь! Так что, думаю, победа нам не грозит.— Тогда идем на компромисс? — хитренько прищурился Закет.— Да что у тебя на уме?— Если мы выйдем победителями в турнире, король не сможет ни в чем нам отказать, правда?— Обычно так и происходит.— Тогда, возможно, он с радостью позволит Белгарату взглянуть на вожделенную карту? Уверен, он прекрасно знает, где она находится, или вынудит Нарадаса показать ее.— Слова твои не вполне лишены здравого смысла…— Ты ведь волшебник. Так устрой, чтобы мы выиграли!— Да ведь это же мошенничество!— Ты удивительно непоследователен, Гарион. Сперва ты предлагаешь нам свалиться с коней, словно кули с мукой, но ведь и это мошенничество, не так ли? Вот что я тебе скажу, друг мой. Я, император Маллореи, даю тебе свое императорское соизволение: можешь мошенничать сколько влезет. Ну как, теперь ты согласен?Гарион с минуту поразмышлял и кое о чем вспомнил.— Помнишь, я рассказывал тебе, как прекратил войну, чтобы дать возможность Мандореллену и Нерине без помех пожениться?— Ну да. А что?— Вот как я это сделал. Любое копье рано или поздно ломается. К концу турнира лошади будут разгуливать по колено в щепках. Мое же копье стало прочнее стали. Это великолепно сработало. В тот день ни один из самых доблестных рыцарей во всем Мимбре не усидел в седле.— А мне казалось, ты говорил, будто обрушил на их головы бурю…— Это было несколько позднее. Тогда две огромные армии сошлись лицом к лицу на равнине. Даже мимбрийцы не могут сражаться на поле, которое то и дело дырявят кошмарные молнии. Они не настолько глупы.— Прекрасная военная карьера, мой юный друг, — засмеялся Закет.— Да, забавный выдался денек, — признался Гарион. — Нечасто удавалось мне в одиночку обратить в бегство сразу две армии. Правда, потом я долго выпутывался из того, что сам нагородил. Когда портишь погоду, никогда не знаешь, каковы окажутся последствия. Белгарат и Белдин потом полгода шныряли туда-сюда по свету, усмиряя стихию. Дедушка был невероятно зол, когда вернулся. Среди прозвищ, которыми он щедро меня одаривал, «болван» было самым ласковым.— Кстати, ты вскользь упоминал о каких-то «заграждениях». Что это за штука?— В землю в самом центре ристалища вбивают нечто вроде свай, между которыми укрепляют длинные шесты — примерно на высоте лошадиной груди. Противники с противоположных сторон съезжаются как раз к этому шесту. Полагаю, это делается для того, чтобы лошади не налетели друг на друга. Добрые кони нынче в большой цене. Кстати, это мне кое о чем напомнило. На нашей стороне еще одно преимущество — и, надо сказать, немалое. Кони наши крупнее и сильнее здешних.— Правда твоя — и все же я чувствовал бы себе спокойнее, ежели б ты прибег к хитрости.— Одно другого не исключает. В честном бою мы с тобой оба нахватали бы столько синяков и ссадин, что потом неделю не смогли бы подняться с постели. Но нам предстоит важное свидание — если, разумеется, удастся дойти до места, где оно назначено.В преддверии поединка ристалище щедро украсили яркими флагами и вымпелами, а для короля, придворных дам и тех, кто в силу почтенного возраста уже не мог принимать участия в состязании, возвели трибуну. Простолюдины плотным кольцом окружили ристалище — они глазели на двух шутов, развлекавших толпу, покуда рыцари заканчивали последние приготовления. В противоположных концах поля высились яркие полосатые шатры — они предназначались для рыцарей, которым могло понадобиться починить доспехи или вволю пострадать вдали от посторонних глаз: ведь стоны и зубовный скрежет поверженных могли бы испортить всеобщее веселье.— Я сейчас вернусь, — сказал другу Гарион. — Хочу потолковать с дедушкой.Он спешился и двинулся к тому краю трибуны, где восседал Белгарат, облаченный в белоснежное одеяние, нимало не согласующееся с сердитым выражением лица.— Как ты элегантен! — оценил его наряд Гарион.— Вероятно, таково у здешних портных представление о шутках, — буркнул Белгарат.— Твое высокое чело изобличает почтенный возраст, старина, — довольно дерзко вставил Шелк, сидевший у Белгарата за спиной. — Они бессознательно попытались придать тебе — если, конечно, это возможно — еще более импозантный вид.— А тебя это задевает? Что у тебя, Гарион?— Мы с Закетом решили немножко схитрить. Если мы выйдем победителями на турнире, король осыплет нас милостями — к примеру, даст взглянуть на карту.— Знаешь, это может сработать.— А как ты собираешься схитрить во время турнира? — спросил Шелк.— Н-ну, есть способы…— А ты уверен, что вы победите?— Могу это гарантировать.Шелк стремительно вскочил на ноги.— Куда ты собрался? — спросил Белгарат.— Пойду сделаю ставки. — И маленький человечек поспешил прочь.— Он верен себе, — отметил Белгарат.— И еще кое-что, дедушка. Здесь присутствует Нарадас — он гролим и, вне сомнений, поймет, что к чему. Прошу, дедушка, возьми его на себя. Я вовсе не хочу, чтобы он помешал мне в решительный момент.— Я придержу его, — уныло сказал Белгарат. — А ты отправляйся и сделай все, что в твоих силах, но помни об осторожности.— Хорошо, дедушка.И Гарион отправился к Закету, который поджидал его около лошадей.— Мы с тобой — вторые или даже третьи, — сказал ему Гарион. — В соответствии с обычаем первыми состязаются победители предыдущих турниров. Такая позиция сохранит нашу репутацию скромняг — к тому же ты успеешь понять, как правильно приближаться к заграждению. — Он огляделся. — Нам придется перед началом поединка отдать оруженосцам наши копья, а они выдадут нам вон те, с тупыми наконечниками, которые стоят на подставке. Я позабочусь о копьях сразу же, как только они окажутся у нас в руках.— Ты — хитер, хоть и молод, Гарион. А что поделывает Хелдар? Смотри, мечется в толпе, словно заправский карманник.— Прослышав про то, что мы задумали, он тотчас же побежал делать ставки.Закет оглушительно расхохотался.— Я мог бы догадаться! Я сам дал ему несколько монет, чтобы он поставил на меня.— Правда, получить с него половину барыша тебе вряд ли удастся…Их новый друг, барон Астеллиг, лежал на земле уже после второго удара.— С ним все в порядке? — взволнованно спросил Закет.— Вроде двигается, — ответил Гарион. — Наверное, всего-навсего сломал ногу.— По крайней мере, с ним нам сразиться не придется. Терпеть не могу поднимать руку на друзей. Их у меня и без того не так уж много…— У тебя их больше, чем ты думаешь.Когда последняя пара обменялась третьим по счету ударом, Закет спросил:— Гарион, ты когда-нибудь учился фехтованию?— Алорийцы не сражаются легким оружием — за исключением разве что алгарийцев.— Знаю, но принцип тот же. Если в последний момент перед ударом слегка согнуть руку в запястье или локте, можно отвести удар копья противника. А потом хорошенько прицелиться и поразить его в самый центр щита, ибо его копье будет совершенно для тебя неопасно. Тогда у него нет ни малейшего шанса.Гарион поразмышлял.— Это в высшей степени нетривиально, — с сомнением в голосе произнес он.— Как и колдовство. Но ведь это сработает!— Закет, ведь у тебя в руках будет пятнадцатифутовое копье — представляешь, сколько оно весит? Чтобы с такой быстротой манипулировать им, надо иметь руки как у гориллы!— Вовсе нет. Им почти не надо двигать. Достаточно одного едва заметного движения. Можно я попытаю счастья?— Это твоя идея — тебе ее и испробовать. Случись что, я буду рядом и подниму тебя с земли.— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.Голос Закета стал по-мальчишечьи звонким.— О боги! — почти в отчаянии пробормотал Гарион.— Что-то не так? — спросил Закет.— Да нет, все в порядке. Давай попробуй, если тебе невтерпеж…— Но что тут такого? Со мной все равно ничего не случится.— Я не был бы столь легкомысленным. Вот это ты видел?И Гарион указал на рыцаря, которого только что сшибли с коня. Упав, он с силой ударился спиной о сваю заграждения — и во все стороны разлетелись осколки его доспехов.— Но ведь он не ранен серьезно, правда?— Конечно, он шевелится, хотя слабо, но прежде, чем доктора займутся его ранами, кузнецам предстоит вызволить несчастного из доспехов.— И все-таки я думаю, мой план сработает, — упрямился Закет.— А если он провалится, то мы похороним тебя со всеми почестями. Хорошо. Теперь наша очередь. Поехали за копьями.Острия турнирных копий были обмотаны в несколько слоев овечьими шкурами, а сверху перетянуты холстиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46