— торжественно объявил барон.Гарион тотчас же понял, что некогда потерпевшие кораблекрушение арендийцы, строившие этот город, совершенно сознательно пытались воссоздать облик Во-Мимбра. Желтые городские стены были высоки и толсты, а на шпилях башен развевались яркие флаги и вымпелы.— Где удалось вам отыскать желтый камень, господин барон? — изумился Закет. — По пути сюда я нигде не видел ничего похожего.Барон смущенно кашлянул.— Стены выкрашены желтой краской, господин рыцарь, — объяснил он.— Но зачем?— В память о незабвенном Во-Мимбре, — печально ответил барон. — Предки наши тосковали по милой Арендии. Во-Мимбр — жемчужина нашей утраченной родины, а златые стены его взывают к нашим сердцам даже из невероятной дали.— А-а-а… — протянул Закет.— Как я и обещал вам, господин рыцарь, — обратился барон к Гариону, — я с великой радостью сопровожу вас и друзей ваших в королевский дворец, где вам, без сомнения, воздадут достойные почести и примут с великим радушием.— Мы в неоплатном долгу у вас, господин барон, — ответил Гарион.Барон хитровато прищурился:— Признаюсь вам, господин рыцарь, что руководят мною не только великодушие и бескорыстие. Представив при дворе странствующих рыцарей, устремленных к благородной цели, я упрочу свою репутацию.— Ну хорошо, друг мой, — рассмеялся Гарион. — Таким образом все остаются в выигрыше.Дворец оказался почти точной копией королевской резиденции в Во-Мимбре — крепость внутри крепости, с высокими стенами и крепкими воротами.— По крайней мере на этот раз, надеюсь, моему деду не придется выращивать дерево, — прошептал Гарион на ухо Закету.— Чего-о?— Когда мы впервые попали в Во-Мимбр, рыцарь, стоявший на страже у ворот, не поверил Мандореллену, когда тот представил дедушку как великого волшебника Белгарата. Тогда дедушка вытащил хворостинку, запутавшуюся в хвосте его коня, воткнул ее в землю прямо на площади перед дворцом — и тотчас же выросла яблоня. Потом он приказал недоверчивому рыцарю всю оставшуюся жизнь за нею ухаживать.— И что, рыцарь послушался?— Не сомневаюсь. Мимбрийцы воспринимают подобные приказы исключительно серьезно.— Странный народ…— О да. Я вот, например, приказал Мандореллену жениться на девушке, которую он любил чуть ли не с детства, а еще прекратил войну в самом ее разгаре.— И как тебе это удалось?— А я пригрозил. Полагаю, они восприняли меня всерьез. — Подумав, он прибавил: — Хотя, наверное, немного помогла и буря, которую я обрушил на головы сражавшихся. А Мандореллен и Нерина долгие годы нежно обожали друг друга и пребывали в романтической тоске. Мне это, в конце концов, надоело, и я заставил их пошевелиться. Им я тоже пригрозил. Видишь вот этот ножичек? — Он указал на рукоять Ривского меча, торчавшую из-за его плеча. — Он сразу бросается в глаза.— Гарион! — Закет расхохотался. — Да ты деревенщина!— Да. Возможно, — согласился Гарион. — Но ведь они и впрямь поженились. Теперь оба безмерно счастливы, а ежели что-то пойдет не так, им есть, кого винить, правда?— Ты совершенно необыкновенный человек, друг мой, — серьезно сказал Закет.— Нет, — вздохнул Гарион. — Наверное, нет. А так хотелось бы… Судьбы мира тяжким бременем лежат на наших с тобой плечах, Закет, и на самих себя времени не остается. Вот скажи, разве тебе не хотелось бы в одно прекрасное летнее утро выехать из дому, просто чтобы полюбоваться восходом и поглядеть, что находится за ближайшим холмом?— Я думал, именно этим мы и занимаемся.— Не совсем так. Мы делаем все это по принуждению. Я же говорил о развлечении.— Уже многие годы я ничего не делал ради развлечения.— А разве ты не развлекался от души, угрожая распять Гетеля, короля туллов? Сенедра мне рассказывала.Закет расхохотался.— Это было совсем недурно, — признался он. — Но, разумеется, я никогда бы этого не сделал. Спору нет, Гетель полный идиот, но в тот момент он был мне нужен.— Вот именно! Все упирается в необходимость. Мы с тобой делаем лишь то, что нужно, а вовсе не то, чего нам хочется. Ни один из нас не искал столь высокой миссии, но теперь оба мы вынуждены делать то, что необходимо, и то, чего от нас ожидают. Если мы взбунтуемся, мир погибнет — и жертвами падут многие честные и благородные люди. Я не предам людей честных и благородных — и ты не предашь. Ты сам слишком благороден для этого.— Благороден? Я?— Ты недооцениваешь себя, Закет, и, я думаю, очень скоро некто поможет тебе покончить с ненавистью к самому себе.Закет вздрогнул.— Ты думал, я не знаю? — продолжал Гарион, не щадя застенчивости друга. — Но ты почти исцелен. Ты почти изжил страдания, боль и раскаяние, а если тебе нужен добрый совет, я научу тебя быть счастливым. Иначе для чего существует дружба?Из-под забрала Закета донеслось сдавленное рыдание.И тут между коней двух друзей неизвестно откуда возникла волчица. Ее янтарные глаза устремлены были на Гариона.— Отлично сказано, — произнесла она. — Возможно, сестра и недооценила тебя, юный волк. Похоже, ты и в самом деле уже не щенок.— Брат очень старается, — отвечал Гарион по-волчьи. — Брат надеется, что не слишком разочаровал тебя.— Ты подаешь надежды, Гарион.И эти слова ее разрушили последние сомнения Гариона. Он уже давно кое о чем подозревал…— Благодарю тебя, бабушка, — сказал он, уже совершенно точно зная, с кем разговаривает.— Долгонько же ты собирался, чтобы наконец это выговорить!— Боялся показаться не вполне вежливым…— Я считаю, что ты слишком много времени провел в обществе моей старшей дочери. Она, как я заметила, чересчур увлекается соблюдением приличий. Надеюсь, тебе достанет благоразумия держать свое открытие при себе?— Как ты пожелаешь.— Это будет мудро. — Волчица взглянула на ворота дворца. — Что это за строение?— Королевский дворец.— А кто такой король? Растолкуй по-волчьи.— В обычаях двуногих чтить их превыше всех прочих собратьев, бабушка. Правда, это скорее дань обычаю, нежели самому двуногому, носящему на голове корону.— Как любопытно! — фыркнула волчица.Но вот со скрежетом и звоном опустился подвесной мост, и барон Астеллиг со своими рыцарями, сопровождаемый путешественниками, въехал во двор.Как и в Во-Мимбре, Тронный зал королевского дворца в Дал-Периворе был просторным, со сводчатыми потолками и резными колоннами вдоль стен. Между колоннами располагались узкие и высокие окошки с витражами, и солнечный свет, льющийся сквозь цветные стеклышки, играл всеми цветами радуги. Пол был выложен отполированными до блеска мраморными плитами, а на крытом алым ковром возвышении в дальнем конце зала стоял трон Перивора, эффектно выделяясь на фоне тяжелых пурпурных драпировок. На богатой ткани вокруг трона развешано было массивное старинное вооружение — реликвии двухтысячелетнего правления династии. Были тут копья, жезлы и мечи, зачастую выше человеческого роста, и потрепанные военные стяги давным-давно позабытых королей.Обстановка показалась такой знакомой Гариону, что голова у него пошла кругом. Казалось, вот-вот навстречу ему выйдет Мандореллен в сверкающих доспехах, сопровождаемый рыжебородым Бэраком и страстным любителем коней Хеттаром. И вновь странное ощущение поразило Гариона. Все это уже происходило с ним прежде. И ему вдруг открылось нечто важное: рассказывая Закету о прошлом, он сам как бы переживал его вновь. И было это не что иное, как духовное очищение в преддверии уже ставшей неизбежной встречи в Месте, которого больше нет.— Соблаговолите, господа рыцари, приблизиться к трону короля Ольдорина, дабы мог я представить вас его величеству, — сказал барон Астеллиг. — Я сам поведаю ему о некоторых ограничениях, кои накладывает на вас ваша великая миссия.— Ваша учтивость и предусмотрительность делают вам честь, господин Астеллиг, — сказал Гарион. — Мы сердечно рады будем приветствовать государя.И они втроем двинулись по мраморному полу к покрытому ковром тронному возвышению. Король Ольдорин оказался еще более дюжим молодцом, чем даже Кородуллин Арендийский, но в глазах его не было заметно даже слабого проблеска интеллекта.Высокий, крепкого сложения рыцарь неожиданно заступил путь Астеллигу.— Сие непочтительно, господин барон. Вели спутникам поднять забрала свои, дабы король мог видеть лики тех, кто приближается к нему!— Я сам объясню его величеству причину сей скрытности, господин рыцарь, — решительно ответил Астеллиг. — Уверяю вас, что сии рыцари, коих смею я именовать друзьями, вовсе не желают выказать неуважения к нашему государю.— Искренне скорблю, барон Астеллиг, — упрямился рыцарь, — но я не могу этого дозволить!Барон потянулся к рукояти меча.— Спокойно! — Рука Гариона в тяжелой перчатке опустилась на плечо Астеллига. — Как ведомо всем в подлунном мире, обнажать оружие в присутствии короля строжайше запрещено.— Вы весьма искушены в придворном этикете, господин рыцарь.Голос придворного звучал уже далеко не так уверенно.— Мне доводилось представать пред многими государями мира, господин, и я поднаторел в придворной учтивости. Уверяю вас, что мы никоим образом не желали оскорбить его величество, приблизившись к его трону с опущенными забралами. Поступать так велит нам наш долг и великая миссия, кою призваны мы исполнить.Рыцарь уже явно колебался.— Речь ваша весьма учтива, господин рыцарь…— Так не будете ли и вы учтивы в ответ, господин рыцарь? Соблаговолите проводить нас с другом и барона Астеллига к трону его величества. Вне сомнения, столь доблестный воин, как вы, сможет предотвратить любую неожиданность, однако, заверяю вас, ничего непредвиденного не произойдет.— Да будет так, господин рыцарь, — решился наконец упрямец.Они вчетвером приблизились к тронному возвышению и склонились в поклоне.— Да пребудет в добром здравии мой король, — сказал Астеллиг.— Приветствую, барон, — рассеянно ответил монарх.— Имею честь представить вам двух странствующих рыцарей, прибывших сюда издалека. Они направляются туда, где судьбой назначено им совершить великий подвиг.В глазах короля затлел слабый огонек интереса. Слово «подвиг» для мимбрийца звучит сладчайшей музыкой.— Как видите, ваше величество, — продолжал Астеллиг, — друзья мои не поднимают забрал. Но не воспримите это как жест неуважения — это всего лишь необходимая предосторожность в преддверии их доблестного подвига. В большом мире царствует зло, а рыцари эти со спутниками своими должны противостоять ему. Оба они стяжали славу в большом мире, и ежели бы открыли они лики свои, то в тот же миг были бы узнаны, и злобный враг их, коего они преследуют, был бы предупрежден об их приближении и воспрепятствовал бы им. Посему забрала их должны пребывать опущенными.— Разумная предосторожность, — согласился король. — Приветствую вас, господа рыцари. Добро пожаловать.— Вы добры, ваше величество, — произнес Гарион. — И мы благодарны вам за то, что со столь мудрым пониманием отнеслись вы к обстоятельствам, побуждающим нас скрывать свои лица. Подвиг наш труден, и подстерегают нас на пути чары и заклятия — и случись нам быть узнанными, мы были бы побеждены, от чего пострадал бы весь мир.— Вполне понимаю вас, господин рыцарь, и не стану далее расспрашивать о вашем подвиге. У стен любого дворца есть уши, а здесь вполне может оказаться некто из приспешников вашего недруга.— Мудро сказано, мой король, — раздался скрипучий голос за их спинами. — Как мне самому довелось убедиться, сила кудесников весьма велика, и даже доблесть сих двух отважных рыцарей может оказаться бессильной перед нею.Гарион обернулся. Глаза у говорящего были совершенно белыми.— Се — кудесник, про которого я говорил, — прошептал барон Астеллиг. — Берегитесь его, господин рыцарь, ибо король — послушная игрушка в его руках.— О, добрый Эрезель! — Лицо короля озарилось радостью. — Будь любезен, приблизься к трону. Возможно, ты со столь свойственной тебе мудростью присоветуешь сим двум отважным воинам, как им избежать ловушек, расставленных на их пути злобными колдунами.— Служить вам — счастье для меня, — ответил Нарадас.— Ты знаешь этого типа? — спросил Закет у Гариона.— Да.Нарадас подошел к трону.— Осмелюсь кое-что предложить вам, господа рыцари, — елейным голосом начал он. — Вскоре при дворе состоится великий турнир. Ежели вы не примете в нем участия, то прихлебатели недруга вашего, кои несомненно следят за вами, могут насторожиться. Вот первый совет мой: соблаговолите выйти на ристалище, дабы избежать беды.— Мудрый совет, Эрезель, — закивал пустоголовый монарх. — Господа рыцари, се Эрезель, великий волшебник и ближайший мой советник. Прислушайтесь к его речам, ибо мудрость их безгранична. Мы же с нашей стороны будем весьма польщены, если два столь доблестных воина примут участие в предстоящем развлечении.Гарион стиснул зубы. Одно невинное с первого взгляда предложение — и Нарадас преуспел в своем намерении задержать их, чего долго и безуспешно добивался. И теперь выхода у них просто не было.— Мы почтем за честь разделить с вашими могучими рыцарями предстоящее удовольствие, ваше величество, — ответил он. — А позвольте полюбопытствовать, когда начнется турнир?— Ровно через десять дней, господин рыцарь. Глава 13 Покои, куда их препроводили вскоре, вновь оказались на удивление знакомыми. Арендийцы, разлученные с родиной два тысячелетия тому назад, с благоговейной любовью, в мельчайших деталях воссоздали королевский дворец в Во-Мимбре. Даже неудобства тут были точно те же. Практичный Дарник тотчас же это заметил.— Сдается мне, они вполне могли бы кое-что усовершенствовать.— Но ведь в архаизме есть свое очарование, дорогой, — ответила мужу Полгара.— Виной всему, вероятно, острая ностальгия, Пол, и все же, если бы они кое-что тут модернизировали, было бы только лучше. Ведь ты заметила, что ванные комнаты находятся в подвале?— Точно так, госпожа Полгара, — подтвердила наблюдательная Бархотка.— В Мал-Зэте было куда удобнее, — вздохнула Сенедра. — Ванные комнаты там находятся прямо в покоях — можно вволю веселиться и шалить…У Гариона даже уши сделались пунцовыми.— Похоже, я опять проворонил самое интересное, — хитровато произнес Закет.— Ничего подобного, — быстро ответил Гарион.И тут явились королевские портные. Полгару и остальных женщин тотчас же как ветром сдуло. Гарион и прежде замечал, что искусство портных в чем-то сродни колдовству, поскольку завладевает сердцами даже самых достойных женщин.Вслед за портными появились швеи, которые, подобно портным, работали в духе седой старины. Белдин, разумеется, был непоколебим — он тотчас же со всей решительностью отверг их услуги. Одному особенно настойчивому портному ему даже пришлось показать корявый большой кулак, и тот понял наконец, что горбун вполне удовлетворен своим внешним видом.Гарион же и Закет пребывали во власти запрета, наложенного на них прорицательницей из Келля, и оставались в доспехах.Когда же наконец их оставили в покое, Белгарат сурово насупился.— Предупреждаю вас двоих: будьте предельно осторожны во время турнира. Нарадасу известно, кто мы такие, — видели, как легко ему удалось нас задержать? Он вполне может пойти и несколько дальше. — Старый волшебник пристально посмотрел в сторону дверей. — Куда это ты направляешься? — спросил он у Шелка.— Хотел немного погулять, принюхаться, — с невинным видом отвечал маленький мошенник. — Никогда не вредно знать, что нас ожидает.— Ну ладно, но будь осторожен. И гляди, чтобы что-нибудь чужое ненароком не перекочевало в твой карман. Если тебя застукают, нам всем не поздоровится.— Ты обижаешь меня, Белгарат! — возмутился Шелк. — Никто никогда еще не видел, чтобы я что-то украл!И удалился, все еще возмущенно бормоча что-то себе под нос.— Как думаешь, этим он хотел сказать, что красть вообще не в его привычке? — спросил Закет.— Нет, — вдруг раздался голос Эрионда. — Он сказал лишь то, что сказал, — никто никогда не заставал его за воровством. — Юноша ласково улыбнулся. — У него есть несколько дурных привычек, но ведь мы пытаемся его перевоспитать…Впервые за очень долгое время Гарион услышал голос своего юного друга. Эрионд делался все более молчаливым, все глубже уходил в себя. И это беспокоило Гариона. Эрионд всегда был странным мальчиком и умел предчувствовать грядущие напасти даже тогда, когда все остальные оставались безмятежно спокойными. Гарион с ужасом вспомнил роковые слова Цирадис, прозвучавшие в Реоне: «Путь твой исполнен будет великих опасностей, Белгарион, и один из друзей твоих сложит голову в этом пути».И тут, словно в ответ на его безмолвную мысль, из комнаты, где дамы совещались с портными, явилась келльская прорицательница с повязкой на глазах. Вслед за нею выпорхнула Сенедра, облаченная в одну лишь сорочку, притом весьма короткую.— Но это же такое роскошное платье, Цирадис! — умоляющим тоном воскликнула королева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46