В темноте смутно белели его одежды и длинные волосы, развевающиеся на ветру.
— Невероятно, правда? — обратился Сёнто к монаху, подняв глаза от доски.
Суйюн кивнул.
— Вы оказали мне честь, познакомив с мастером Миочином, мой господин.
— Интуиция, которую я так и не научился применять в игре, подсказала мне, что эта встреча имеет большое значение для вас обоих. Мне доставляет удовольствие смотреть на человека, способного по-настоящему оценить свои достижения. Вы знаете, что он шесть раз становился победителем имперских турниров?
Суйюн отрицательно помотал головой. Удивительно то, думал монах, что всего этого он добился, не обучаясь у ботаистов. Инициат мысленно расставил на доске фигуры по условиям задачи Сото и принялся перебирать возможности, которые открывал сделанный им ход. Он вошел в первую фазу ши-тен и почувствовал, как его чувство времени растягивается. Он перепробовал сотню различных комбинаций — как ему казалось, в обычном темпе. Монах сконцентрировался и удерживал фокус сознания, прослеживая результат одного хода за другим. Через несколько минут он решил задачу Сото. Суйюн открыл глаза.
Князь Сёнто пристально смотрел на него.
— Покажите, — просто сказал он.
У него и раньше был в доме монах-ботаист, напомнил себе Суйюн, не подавая виду, что просьба князя его удивила.
Теперь он вернулся к обычному чувству времени, но все равно передвигал фигуры слишком быстро. Поначалу Сёнто не уловил смысла, так как Суйюн продемонстрировал решение почти молниеносно, потом лицо князя просияло.
— Да, да! Конечно! — В знак уважения он слегка поклонился монаху. — Печально, что в юности я не обучился искусству, которым владеете вы.
— Нельзя одновременно быть и князем, и учеником Просветленного Владыки, мой господин, — возразил Суйюн, но тут же вспомнил о княжне Нисиме, выполнявшей упражнения ши-кван в своем саду. Знает ли об этом Сёнто? И кто учил девушку — брат Сатакэ? Суйюн не находил ответов.
— Вы правы, — пожал плечами Сёнто.
Миочин Экун возвратился в дом.
— Тебе придется забрать эту задачу в Сэй, Мотору-сум. Я хотел показать тебе решение, но лучше отыщи его сам. Будет чем заняться во время зимних дождей. — Старик довольно хихикнул. — Да, ты потратишь немало времени. Лета, где наш ужин?
Слуги подали подносы с едой, а также горячее рисовое вино и острые соусы. Гостей и хозяина снабдили теплыми накидками, так как ночь принесла с собой холод, но закрывать сёдзи и отгораживаться от ее красоты никому не хотелось.
Разговор неизбежно вернулся к семье Сёнто, и старый учитель, в который раз повторявший свои любимые истории, в лице монаха нашел благодарного слушателя. Ужин неоднократно прерывался громким смехом.
— Иногда ты был просто несносен, Мотору-сум, я помню. Я часто завидовал брату Сатакэ, его умению общаться с тобой. Не знаю, в чем был его секрет, но ты всегда слушал его очень внимательно, а не вертел головой во все стороны.
— Он был особенным, не так ли?
— Да, Мотору-сум. Прошло столько лет… А как сейчас поживает Сатакэ-сум?
Сёнто помолчал, потом тихо ответил:
— Брата Сатакэ больше нет с нами, Эку-сум.
Старик печально кивнул.
— Ах да… я… Как же я мог забыть? — Он пробормотал что-то еще, чего Суйюн не расслышал, и возобновил трапезу.
Князь Сёнто на мгновение задержал полный боли взгляд на своем учителе, затем тоже вернулся к еде. Все попытались заново начать беседу, но разговор не клеился.
Чтобы освободить пространство, слуги поставили ширмы на место и приготовили гостям постель, по традиции постелив соломенные циновки. Суйюн занял комнату, в которой они ужинали, однако сон не шел. Монах размышлял о юной послушнице и о том, что она ему рассказала — о сестре Мориме и священных свитках.
Ему показалось странным, что Миочин Экун забыл о смерти брата Сатакэ. На человека, до сих пор способного найти третье решение задачи Сото, это не похоже.
За домом высокое тюльпанное дерево гнулось под усиливающимися порывами ветра и роняло листья. Они осыпались бесшумным дождем, ветер заносил их в дом и разбрасывал по полу. Суйюн лежал, не смыкая глаз, глядя на листопад, пока в небе не забрезжила полоска рассвета. Выглянув наружу, он увидел, что на тюльпанном дереве не осталось почти ни одного листочка.
15
Луны не было — ее ущербный диск поднимется над горизонтом и поплывет в утреннем небе позже. Причал и мощенная булыжниками площадь казались сотканными из серых теней и черных линий — форм, навевающих сознанию смутные и переменчивые образы.
Не знай Танака площадь как свои пять пальцев, он бы не разобрал, что видит перед собой. Ему было прекрасно известно, что напротив стоит гостиница, а за ней — императорская таможня, высокие двери которой выделялись черными прямоугольниками на фоне темных стен. Вдоль причала, натягивая цепи якорей, выстроились в ряд корабли — массивные барки торговцев специями и боевые суда. На верхних палубах, где стоял ночной дозор, светились одинокие огни.
С другой стороны вдоль каменной набережной вытянулись многочисленные лавки и крупные торговые дома: первое здание принадлежит Хасикаре, следующее — Миникаме, за ним идет дом Садаку, а далее — громадные склады Дома Сёндай. Ни один из этих кланов не позволил бы связать свои громкие имена с торговлей, но Танака знал, к какому Дому негласно принадлежит тот или иной вассальный купец. Янкура была его городом, и почти все, что в нем происходило, сразу же становилось известно Танаке. С балкона гостиницы, на котором он стоял, были видны все три дороги, ведущие на площадь. Проемы между зданиями зияли черными ртами, звездный свет отражался на мостовой. Все было тихо, и только бездомный кот крался вдоль стены гостиницы, пробираясь к добыче, которую уже давно унюхал.
Пожилой мужчина, стоявший во тьме рядом с торговцем, молчал. Его охватил такой страх, что он боялся даже вздохнуть. Собственная реакция поражала его. Когда-то он служил в армии князя, отца Сёнто Мотору. За участие в битве против союзников Ямаку великий князь наградил его Кинжалом Мужества. Старик лелеял дорогое сердцу воспоминание и сотню раз пересказывал эту историю своим внукам. Но дни, когда он был воином, безвозвратно ушли, и сегодня он ощущал такой страх, какого никогда не испытывал прежде. Глядя на спокойное лицо вассального купца, старик еще больше мучился от стыда. Он решил во что бы то ни стало сдержаться и не показывать своих чувств. Только бы не подвел желудок! Внутри у него все переворачивалось, словно там извивалась умирающая змея.
Оба молчали, не решаясь высказать свои мысли в укрывающей их тени здания. В своей неподвижности они и сами были как тени. Они стояли и слушали.
А вдруг это пустая затея? — спрашивал себя Танака. А вдруг старику просто пришла в голову фантазия, что он снова может участвовать в решении судеб империи? Если так, Танаке жаль его. Сейчас трудно было представить этого старика воином, однако в свое время он был отличным офицером, умным и исполнительным. Давным-давно он служил личным телохранителем Танаки. Но сегодня купец сомневался, нет ли у отставного капитана печальных признаков старческого слабоумия. Они прождали в темноте три с лишним часа. Гонг только что пробил час совы. «Я напрасно теряю время», — решил Танака, и эта мысль почему-то принесла ему облегчение.
Он как раз собирался похлопать старика по плечу и уйти, когда внезапно услышал — или ему только почудилось, что услышал, — звук. Затем опять воцарилась тишина. Торговец уже начал думать, что и его ждет прискорбная судьба капитана, но — вот снова! Послышался тот же звук, знакомый с детства, — звук доспехов: поскрипывание кожи, приглушенное бряцание металлических колец кольчуги.
Теперь он жалел, что не взял с собой охрану. Если бы не настояния капитана, торговец вообще бы никуда не пошел, но старый воин не отступался. Танака отпрянул и напряженными мышцами спины ощутил твердую и шероховатую стену. Он прятался в тени, как будто укрывался плащом. «Дыши, — приказал он себе, — дыши!»
Звук повторился уже ближе, и вдруг посередине площади, у фонтана, возникла темная фигура. Танака видел, как человек медленно поворачивается всматриваясь в черноту ночи. Как долго он здесь пробыл? Купца охватила паника. «Нас не видно, — твердил он себе, — дыши!»
На долю секунды в блестящей водной глади фонтана отразились очертания второго человека.
«Капитан не солгал, — подумал Танака, — это императорские стражники. Если нас обнаружат, мы пропали. Дыши, дыши ровнее».
Третий стражник почти беззвучно пересек площадь, направляясь к причалу. У последнего отрезка мостовой он остановился, но, убедившись, что у берега все тихо, двинулся прямо к императорскому боевому кораблю. Вахтенный на судне не спросил у него пароля, а вместо этого сразу опустил сходни. Танака слышал скрип веревок и глухой удар дощатого мостика о каменный причал. Свет на палубе погас.
Вновь наступила томительная тишина. Торговец вглядывался в темноту до тех пор, пока стражники не начали мерещиться ему повсюду. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Ему не оставалось ничего другого, как стоять, не шевелясь, и молить Ботахару о спасении.
Неожиданно черный прямоугольник дверей таможни начал менять форму, и Танака понял, что они неслышно открываются. Петли определенно были смазаны. Появились еще стражники — десять, двенадцать или больше? Снизу донеслось чье-то дыхание и шарканье сандалий по доскам. Лестница вела с площади на балкон справа от Танаки. Он повернулся вправо, напряженно всматриваясь в темноту.
«Если нас раскроют, я разобью ширму, ворвусь в гостиницу и постараюсь скрыться в суматохе», — решил он, взял себя в руки и вслушался в шаги на лестнице.
Стражники покинули таможню и поспешили через — площадь. Теперь они уже не могли избежать шума, их было слишком много. Они что-то несут, понял торговец, какой-то ящик размером с дорожный сундук. Он висел на цепях, прикрепленных к шестам, и тащили его не носильщики, а сами императорские стражники! Танака так изумился, что чуть не вытянул шею. Ящик весил немало, это было заметно даже в темноте. Восемь мужчин еле волокли его!
Танака смочил слюной пересохшую глотку. Значит, племянник старого капитана и вправду сообщил ему ценную информацию. А что, если этот племянник сейчас находится среди стражников? Еще одна причина, по которой нельзя допустить, чтобы Танаку и старика обнаружили.
Купец окинул быстрым взглядом своего спутника. Старик почти слился со стеной, прикрывая рукавом светлое пятно лица. Бывший воин не забыл, чему его учили в гвардии Дома Сёнто, подметил Танака.
Ступени скрипнули. Сюда идут! Или кто-то ходит за стеной? Танака всматривался в черный пролет лестницы, пока перед глазами не поплыли цветные круги. Его задеревеневшие мышцы заныли от напряжения.
Стражники вышли на причал и принялись грузить свою ношу на императорский боевой корабль. Ящик быстро подняли на борт при помощи талей, но разглядеть что-либо на палубе Танаке не удалось. Снова раздался шум — из чрева корабля появились еще несколько стражников. Они спустились на причал и рассыпались по площади, осматривая каждый уголок.
На лестнице опять послышались звуки — скрип шагов! — затем вроде бы стихли. Танака принялся лихорадочно оглядываться — где, где ему спрятаться? Только сейчас он заметил, что старика нет рядом! Торговец почувствовал себя так, будто порыв ледяного ветра ударил ему в лицо. «Я в ловушке», — с ужасом подумал он.
Танака начал осторожно двигаться вдоль балкона к ближайшим сёдзи — теперь это была его единственная надежда. Шаги стали громче. Торговец уже мог различить шелест дыхания и звон оружия. Вне всяких сомнений, сюда шел императорский стражник. В проеме возникла тень — черная на черном фоне. Танака напрягся, приготовясь ринуться сквозь сёдзи, хотя и боялся, что уже опоздал. Стражник ступил на балкон.
«Он смотрит прямо на меня», — промелькнуло у Танаки, и в эту самую секунду он увидел, как на балконе позади стражника от стены отделились две фигуры. У одной из них в руке был кинжал. Торговец замер от страха, но две фигуры внезапно превратились в одну и слились с темнотой пола. Стражник остановился. Танака разглядел слабый блеск застежки шлема у него под подбородком. Императорский гвардеец медленно развернулся и почти беззвучно спустился по лестнице.
«Он меня не заметил, — с облегчением подумал купец. — Хвала ночи, хвала Ботахаре!»
Через минуту стражники исчезли. Императорский боевой корабль отдал швартовы и постепенно растворился во тьме. Танака заставил себя дышать, все еще не смея пошевелиться.
Из черноты пола выросла тень человека — невысокого, гибкого, с кошачьей грацией. Тень приблизилась к торговцу и заговорила:
— Не делайте резких движений. Он выдал бы ваше присутствие. — Тень указала на пол. — Ничего, скоро очнется. После этого уходите, не мешкая.
Танака заморгал, напрягая зрение. Таинственная фигура испарилась — торговец все видел, но не верил своим глазам. Он замотал головой, чтобы стряхнуть наваждение. На полу кто-то зашевелился, послышался тихий стон. Торговец двинулся на звук. Отставной капитан лежал на грубых досках, рядом валялся его кинжал. Купец закрыл ладонью рот старика.
— Тихо. Ты в безопасности.
Он приподнял голову старика и прислушался, ожидая, пока его дыхание станет ровным. Капитан коснулся его руки и кивнул. Танака помог ему подняться, вернул кинжал и повел к черной лестнице.
Когда они свернули за угол гостиницы, старик наклонился к уху Танаки и шепотом спросил:
— Что произошло?
— Нас спасли, — коротко ответил купец.
В аллее бывший воин достал из рукава маленький кожаный мешочек и вложил в руку торговца. Танака взвесил его в ладони и шепнул старику:
— Я доложу обо всем хозяину. — Купец еще раз взвесил мешочек, — Он не забудет твою преданность.
Они расстались; каждый безмолвно пошел своим путем по улицам Плавучего Города. Танака почувствовал, что устал гораздо больше, чем ему казалось. Он понимал, насколько важно виденное им, и от сознания этой важности у него кружилась голова.
Как только он добрался до своего дома и заверил телохранителя, что с ним все в порядке, Танака развязал кожаный мешочек. В нем находилась часть того, что лежало в ящике, который несли императорские гвардейцы. При свете единственного фонаря торговец высыпал содержимое мешочка на стол.
Ноги его стали ватными. «Да помилует нас Бота-хара!» — ошеломленно пробормотал он. Перед ним в свете лампы блестели пять квадратных золотых монет, абсолютно гладких, с отверстием посередине. На них не было оттиска императорского монетного двора, однако Танака явно видел, что отчеканены они совсем недавно. «Мой господин не представляет всей опасности, — вслух произнес купец. — Я должен его предупредить».
Потянувшись за тушью и кистью, торговец вспомнил выросшую в ночи фигуру незнакомца, своего спасителя, и улыбнулся. Еще никогда его молитвы Ботахаре не исполнялись так быстро и точно: несмотря на почтенный возраст, Танака сумел разглядеть, что в темноте перед ним предстал инициат ордена ботаистов. «Невероятно, — прошептал он, — невероятно! Братство ботаистов подвергает себя риску ради чужого человека!» Он не находил объяснения действиям ботаистов, хотя чутье подсказывало ему, что монахи спасали не его, Танаку, и даже не князя Сёнто Мотору, а юного инициата — того самого, который на глазах у торговца совершил невозможное. «Во что бы то ни стало необходимо предупредить князя», — решил Танака.
16
Лепестки серебристых лилий
Побагровели.
Капли росы на цветах,
Как прохладные слезы.
Говорят, что Взор Сына Неба Услаждает юная сонса. Так ли красив ее танец? — Хотел бы я знать.
Из «Дворцовой книги» госпожи Никко
Пробил гонг — раздались три удара, потом пауза длиной в два удара, и самый глубокий, четвертый удар. Звук эхом разнесся по императорскому дворцу, по его длинным коридорам и многочисленным залам. Затем все стихло. В череде растущих и убывающих дней час совы никогда не заставал солнечных лучей и, наверное, поэтому взамен обходился светом луны. В своей последней четверти молочный диск луны превратился в тоненький серп, сияние которого вобрало в себя весь холод и прозрачность ночного воздуха.
Яку Тадамото, держа в руке бронзовую лампу, неслышно шагал вдоль пустынного коридора; его сандалии мягко ступали по мраморным плитам дворца. Он был одет в черную форму императорской гвардии, хотя и без нагрудных нашивок полковника. В том, что полковник императорской стражи ходит по дворцу среди ночи, не было ничего необычного; странным могло показаться лишь то, что он скрывает свое офицерское звание. Это говорило о том, что полковник преследует иные цели — свои личные, а может быть, просто решил устроить проверку караула и не желает, чтобы его узнали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Невероятно, правда? — обратился Сёнто к монаху, подняв глаза от доски.
Суйюн кивнул.
— Вы оказали мне честь, познакомив с мастером Миочином, мой господин.
— Интуиция, которую я так и не научился применять в игре, подсказала мне, что эта встреча имеет большое значение для вас обоих. Мне доставляет удовольствие смотреть на человека, способного по-настоящему оценить свои достижения. Вы знаете, что он шесть раз становился победителем имперских турниров?
Суйюн отрицательно помотал головой. Удивительно то, думал монах, что всего этого он добился, не обучаясь у ботаистов. Инициат мысленно расставил на доске фигуры по условиям задачи Сото и принялся перебирать возможности, которые открывал сделанный им ход. Он вошел в первую фазу ши-тен и почувствовал, как его чувство времени растягивается. Он перепробовал сотню различных комбинаций — как ему казалось, в обычном темпе. Монах сконцентрировался и удерживал фокус сознания, прослеживая результат одного хода за другим. Через несколько минут он решил задачу Сото. Суйюн открыл глаза.
Князь Сёнто пристально смотрел на него.
— Покажите, — просто сказал он.
У него и раньше был в доме монах-ботаист, напомнил себе Суйюн, не подавая виду, что просьба князя его удивила.
Теперь он вернулся к обычному чувству времени, но все равно передвигал фигуры слишком быстро. Поначалу Сёнто не уловил смысла, так как Суйюн продемонстрировал решение почти молниеносно, потом лицо князя просияло.
— Да, да! Конечно! — В знак уважения он слегка поклонился монаху. — Печально, что в юности я не обучился искусству, которым владеете вы.
— Нельзя одновременно быть и князем, и учеником Просветленного Владыки, мой господин, — возразил Суйюн, но тут же вспомнил о княжне Нисиме, выполнявшей упражнения ши-кван в своем саду. Знает ли об этом Сёнто? И кто учил девушку — брат Сатакэ? Суйюн не находил ответов.
— Вы правы, — пожал плечами Сёнто.
Миочин Экун возвратился в дом.
— Тебе придется забрать эту задачу в Сэй, Мотору-сум. Я хотел показать тебе решение, но лучше отыщи его сам. Будет чем заняться во время зимних дождей. — Старик довольно хихикнул. — Да, ты потратишь немало времени. Лета, где наш ужин?
Слуги подали подносы с едой, а также горячее рисовое вино и острые соусы. Гостей и хозяина снабдили теплыми накидками, так как ночь принесла с собой холод, но закрывать сёдзи и отгораживаться от ее красоты никому не хотелось.
Разговор неизбежно вернулся к семье Сёнто, и старый учитель, в который раз повторявший свои любимые истории, в лице монаха нашел благодарного слушателя. Ужин неоднократно прерывался громким смехом.
— Иногда ты был просто несносен, Мотору-сум, я помню. Я часто завидовал брату Сатакэ, его умению общаться с тобой. Не знаю, в чем был его секрет, но ты всегда слушал его очень внимательно, а не вертел головой во все стороны.
— Он был особенным, не так ли?
— Да, Мотору-сум. Прошло столько лет… А как сейчас поживает Сатакэ-сум?
Сёнто помолчал, потом тихо ответил:
— Брата Сатакэ больше нет с нами, Эку-сум.
Старик печально кивнул.
— Ах да… я… Как же я мог забыть? — Он пробормотал что-то еще, чего Суйюн не расслышал, и возобновил трапезу.
Князь Сёнто на мгновение задержал полный боли взгляд на своем учителе, затем тоже вернулся к еде. Все попытались заново начать беседу, но разговор не клеился.
Чтобы освободить пространство, слуги поставили ширмы на место и приготовили гостям постель, по традиции постелив соломенные циновки. Суйюн занял комнату, в которой они ужинали, однако сон не шел. Монах размышлял о юной послушнице и о том, что она ему рассказала — о сестре Мориме и священных свитках.
Ему показалось странным, что Миочин Экун забыл о смерти брата Сатакэ. На человека, до сих пор способного найти третье решение задачи Сото, это не похоже.
За домом высокое тюльпанное дерево гнулось под усиливающимися порывами ветра и роняло листья. Они осыпались бесшумным дождем, ветер заносил их в дом и разбрасывал по полу. Суйюн лежал, не смыкая глаз, глядя на листопад, пока в небе не забрезжила полоска рассвета. Выглянув наружу, он увидел, что на тюльпанном дереве не осталось почти ни одного листочка.
15
Луны не было — ее ущербный диск поднимется над горизонтом и поплывет в утреннем небе позже. Причал и мощенная булыжниками площадь казались сотканными из серых теней и черных линий — форм, навевающих сознанию смутные и переменчивые образы.
Не знай Танака площадь как свои пять пальцев, он бы не разобрал, что видит перед собой. Ему было прекрасно известно, что напротив стоит гостиница, а за ней — императорская таможня, высокие двери которой выделялись черными прямоугольниками на фоне темных стен. Вдоль причала, натягивая цепи якорей, выстроились в ряд корабли — массивные барки торговцев специями и боевые суда. На верхних палубах, где стоял ночной дозор, светились одинокие огни.
С другой стороны вдоль каменной набережной вытянулись многочисленные лавки и крупные торговые дома: первое здание принадлежит Хасикаре, следующее — Миникаме, за ним идет дом Садаку, а далее — громадные склады Дома Сёндай. Ни один из этих кланов не позволил бы связать свои громкие имена с торговлей, но Танака знал, к какому Дому негласно принадлежит тот или иной вассальный купец. Янкура была его городом, и почти все, что в нем происходило, сразу же становилось известно Танаке. С балкона гостиницы, на котором он стоял, были видны все три дороги, ведущие на площадь. Проемы между зданиями зияли черными ртами, звездный свет отражался на мостовой. Все было тихо, и только бездомный кот крался вдоль стены гостиницы, пробираясь к добыче, которую уже давно унюхал.
Пожилой мужчина, стоявший во тьме рядом с торговцем, молчал. Его охватил такой страх, что он боялся даже вздохнуть. Собственная реакция поражала его. Когда-то он служил в армии князя, отца Сёнто Мотору. За участие в битве против союзников Ямаку великий князь наградил его Кинжалом Мужества. Старик лелеял дорогое сердцу воспоминание и сотню раз пересказывал эту историю своим внукам. Но дни, когда он был воином, безвозвратно ушли, и сегодня он ощущал такой страх, какого никогда не испытывал прежде. Глядя на спокойное лицо вассального купца, старик еще больше мучился от стыда. Он решил во что бы то ни стало сдержаться и не показывать своих чувств. Только бы не подвел желудок! Внутри у него все переворачивалось, словно там извивалась умирающая змея.
Оба молчали, не решаясь высказать свои мысли в укрывающей их тени здания. В своей неподвижности они и сами были как тени. Они стояли и слушали.
А вдруг это пустая затея? — спрашивал себя Танака. А вдруг старику просто пришла в голову фантазия, что он снова может участвовать в решении судеб империи? Если так, Танаке жаль его. Сейчас трудно было представить этого старика воином, однако в свое время он был отличным офицером, умным и исполнительным. Давным-давно он служил личным телохранителем Танаки. Но сегодня купец сомневался, нет ли у отставного капитана печальных признаков старческого слабоумия. Они прождали в темноте три с лишним часа. Гонг только что пробил час совы. «Я напрасно теряю время», — решил Танака, и эта мысль почему-то принесла ему облегчение.
Он как раз собирался похлопать старика по плечу и уйти, когда внезапно услышал — или ему только почудилось, что услышал, — звук. Затем опять воцарилась тишина. Торговец уже начал думать, что и его ждет прискорбная судьба капитана, но — вот снова! Послышался тот же звук, знакомый с детства, — звук доспехов: поскрипывание кожи, приглушенное бряцание металлических колец кольчуги.
Теперь он жалел, что не взял с собой охрану. Если бы не настояния капитана, торговец вообще бы никуда не пошел, но старый воин не отступался. Танака отпрянул и напряженными мышцами спины ощутил твердую и шероховатую стену. Он прятался в тени, как будто укрывался плащом. «Дыши, — приказал он себе, — дыши!»
Звук повторился уже ближе, и вдруг посередине площади, у фонтана, возникла темная фигура. Танака видел, как человек медленно поворачивается всматриваясь в черноту ночи. Как долго он здесь пробыл? Купца охватила паника. «Нас не видно, — твердил он себе, — дыши!»
На долю секунды в блестящей водной глади фонтана отразились очертания второго человека.
«Капитан не солгал, — подумал Танака, — это императорские стражники. Если нас обнаружат, мы пропали. Дыши, дыши ровнее».
Третий стражник почти беззвучно пересек площадь, направляясь к причалу. У последнего отрезка мостовой он остановился, но, убедившись, что у берега все тихо, двинулся прямо к императорскому боевому кораблю. Вахтенный на судне не спросил у него пароля, а вместо этого сразу опустил сходни. Танака слышал скрип веревок и глухой удар дощатого мостика о каменный причал. Свет на палубе погас.
Вновь наступила томительная тишина. Торговец вглядывался в темноту до тех пор, пока стражники не начали мерещиться ему повсюду. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Ему не оставалось ничего другого, как стоять, не шевелясь, и молить Ботахару о спасении.
Неожиданно черный прямоугольник дверей таможни начал менять форму, и Танака понял, что они неслышно открываются. Петли определенно были смазаны. Появились еще стражники — десять, двенадцать или больше? Снизу донеслось чье-то дыхание и шарканье сандалий по доскам. Лестница вела с площади на балкон справа от Танаки. Он повернулся вправо, напряженно всматриваясь в темноту.
«Если нас раскроют, я разобью ширму, ворвусь в гостиницу и постараюсь скрыться в суматохе», — решил он, взял себя в руки и вслушался в шаги на лестнице.
Стражники покинули таможню и поспешили через — площадь. Теперь они уже не могли избежать шума, их было слишком много. Они что-то несут, понял торговец, какой-то ящик размером с дорожный сундук. Он висел на цепях, прикрепленных к шестам, и тащили его не носильщики, а сами императорские стражники! Танака так изумился, что чуть не вытянул шею. Ящик весил немало, это было заметно даже в темноте. Восемь мужчин еле волокли его!
Танака смочил слюной пересохшую глотку. Значит, племянник старого капитана и вправду сообщил ему ценную информацию. А что, если этот племянник сейчас находится среди стражников? Еще одна причина, по которой нельзя допустить, чтобы Танаку и старика обнаружили.
Купец окинул быстрым взглядом своего спутника. Старик почти слился со стеной, прикрывая рукавом светлое пятно лица. Бывший воин не забыл, чему его учили в гвардии Дома Сёнто, подметил Танака.
Ступени скрипнули. Сюда идут! Или кто-то ходит за стеной? Танака всматривался в черный пролет лестницы, пока перед глазами не поплыли цветные круги. Его задеревеневшие мышцы заныли от напряжения.
Стражники вышли на причал и принялись грузить свою ношу на императорский боевой корабль. Ящик быстро подняли на борт при помощи талей, но разглядеть что-либо на палубе Танаке не удалось. Снова раздался шум — из чрева корабля появились еще несколько стражников. Они спустились на причал и рассыпались по площади, осматривая каждый уголок.
На лестнице опять послышались звуки — скрип шагов! — затем вроде бы стихли. Танака принялся лихорадочно оглядываться — где, где ему спрятаться? Только сейчас он заметил, что старика нет рядом! Торговец почувствовал себя так, будто порыв ледяного ветра ударил ему в лицо. «Я в ловушке», — с ужасом подумал он.
Танака начал осторожно двигаться вдоль балкона к ближайшим сёдзи — теперь это была его единственная надежда. Шаги стали громче. Торговец уже мог различить шелест дыхания и звон оружия. Вне всяких сомнений, сюда шел императорский стражник. В проеме возникла тень — черная на черном фоне. Танака напрягся, приготовясь ринуться сквозь сёдзи, хотя и боялся, что уже опоздал. Стражник ступил на балкон.
«Он смотрит прямо на меня», — промелькнуло у Танаки, и в эту самую секунду он увидел, как на балконе позади стражника от стены отделились две фигуры. У одной из них в руке был кинжал. Торговец замер от страха, но две фигуры внезапно превратились в одну и слились с темнотой пола. Стражник остановился. Танака разглядел слабый блеск застежки шлема у него под подбородком. Императорский гвардеец медленно развернулся и почти беззвучно спустился по лестнице.
«Он меня не заметил, — с облегчением подумал купец. — Хвала ночи, хвала Ботахаре!»
Через минуту стражники исчезли. Императорский боевой корабль отдал швартовы и постепенно растворился во тьме. Танака заставил себя дышать, все еще не смея пошевелиться.
Из черноты пола выросла тень человека — невысокого, гибкого, с кошачьей грацией. Тень приблизилась к торговцу и заговорила:
— Не делайте резких движений. Он выдал бы ваше присутствие. — Тень указала на пол. — Ничего, скоро очнется. После этого уходите, не мешкая.
Танака заморгал, напрягая зрение. Таинственная фигура испарилась — торговец все видел, но не верил своим глазам. Он замотал головой, чтобы стряхнуть наваждение. На полу кто-то зашевелился, послышался тихий стон. Торговец двинулся на звук. Отставной капитан лежал на грубых досках, рядом валялся его кинжал. Купец закрыл ладонью рот старика.
— Тихо. Ты в безопасности.
Он приподнял голову старика и прислушался, ожидая, пока его дыхание станет ровным. Капитан коснулся его руки и кивнул. Танака помог ему подняться, вернул кинжал и повел к черной лестнице.
Когда они свернули за угол гостиницы, старик наклонился к уху Танаки и шепотом спросил:
— Что произошло?
— Нас спасли, — коротко ответил купец.
В аллее бывший воин достал из рукава маленький кожаный мешочек и вложил в руку торговца. Танака взвесил его в ладони и шепнул старику:
— Я доложу обо всем хозяину. — Купец еще раз взвесил мешочек, — Он не забудет твою преданность.
Они расстались; каждый безмолвно пошел своим путем по улицам Плавучего Города. Танака почувствовал, что устал гораздо больше, чем ему казалось. Он понимал, насколько важно виденное им, и от сознания этой важности у него кружилась голова.
Как только он добрался до своего дома и заверил телохранителя, что с ним все в порядке, Танака развязал кожаный мешочек. В нем находилась часть того, что лежало в ящике, который несли императорские гвардейцы. При свете единственного фонаря торговец высыпал содержимое мешочка на стол.
Ноги его стали ватными. «Да помилует нас Бота-хара!» — ошеломленно пробормотал он. Перед ним в свете лампы блестели пять квадратных золотых монет, абсолютно гладких, с отверстием посередине. На них не было оттиска императорского монетного двора, однако Танака явно видел, что отчеканены они совсем недавно. «Мой господин не представляет всей опасности, — вслух произнес купец. — Я должен его предупредить».
Потянувшись за тушью и кистью, торговец вспомнил выросшую в ночи фигуру незнакомца, своего спасителя, и улыбнулся. Еще никогда его молитвы Ботахаре не исполнялись так быстро и точно: несмотря на почтенный возраст, Танака сумел разглядеть, что в темноте перед ним предстал инициат ордена ботаистов. «Невероятно, — прошептал он, — невероятно! Братство ботаистов подвергает себя риску ради чужого человека!» Он не находил объяснения действиям ботаистов, хотя чутье подсказывало ему, что монахи спасали не его, Танаку, и даже не князя Сёнто Мотору, а юного инициата — того самого, который на глазах у торговца совершил невозможное. «Во что бы то ни стало необходимо предупредить князя», — решил Танака.
16
Лепестки серебристых лилий
Побагровели.
Капли росы на цветах,
Как прохладные слезы.
Говорят, что Взор Сына Неба Услаждает юная сонса. Так ли красив ее танец? — Хотел бы я знать.
Из «Дворцовой книги» госпожи Никко
Пробил гонг — раздались три удара, потом пауза длиной в два удара, и самый глубокий, четвертый удар. Звук эхом разнесся по императорскому дворцу, по его длинным коридорам и многочисленным залам. Затем все стихло. В череде растущих и убывающих дней час совы никогда не заставал солнечных лучей и, наверное, поэтому взамен обходился светом луны. В своей последней четверти молочный диск луны превратился в тоненький серп, сияние которого вобрало в себя весь холод и прозрачность ночного воздуха.
Яку Тадамото, держа в руке бронзовую лампу, неслышно шагал вдоль пустынного коридора; его сандалии мягко ступали по мраморным плитам дворца. Он был одет в черную форму императорской гвардии, хотя и без нагрудных нашивок полковника. В том, что полковник императорской стражи ходит по дворцу среди ночи, не было ничего необычного; странным могло показаться лишь то, что он скрывает свое офицерское звание. Это говорило о том, что полковник преследует иные цели — свои личные, а может быть, просто решил устроить проверку караула и не желает, чтобы его узнали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53