– Но потом мы шагали по парижским улицам и никому не уступали дороги… – мечтательно повторял д'Артаньян. – Все четверо. Как сейчас!
Между тем, покрывая милю за милей, они приближались к театру военных действий.
После того как друзья во всех подробностях описали д'Артаньяну свои приключения в Париже, попытки устроить ему побег и горькие разочарования, после того как эмоции утихли, а освобождение было неоднократно отпраздновано во всех придорожных кабачках, разговор перешел на злободневные темы.
– У меня такое впечатление, что куры в этой местности перестали нестись и сделали это все разом. Да и самих-то кур почти не видно, – заметил д'Артаньян после очередной пирушки, которая носила весьма спартанский характер в силу скудности припасов хозяина заведения, где они расположились на ночлег.
– Это и есть неоспоримый признак того, что мы приближаемся к бивуакам, – откликнулся Атос.
– Даже кролики и те будто повымерли, – посетовал Арамис.
– Они тушатся в солдатских котелках, – глубокомысленно произнес Портос. – Я даже отсюда чую этот запах.
– Итак, господа, – пригласил д'Артаньян. – Какова обстановка на полях сражений? И вообще, кто тут сражается с королевским войском?
– Ах, д'Артаньян, конечно же, сидя в тюрьме, ты не мог знать, что под кардинала ведут подкоп сразу с двух сторон, – проговорил Арамис, зорко всматриваясь в окрестные пейзажи. – Так вот, слушай. Герцог Орлеанский собрал в Брюсселе армию и выступил на Париж. Он и Монморанси поклялись не отступать, покуда с кардиналом не будет покончено.
– Выходит, мы собираемся сражаться за кардинала?!
Вот так штука!
И все четверо весело расхохотались. Впрочем, Арамис, даже хохоча во все горло, не утратил своей наблюдательности. Именно поэтому он первый заметил большие группы людей, передвигающиеся вдалеке. Услышал он и звуки выстрелов.
– Смотрите-ка! Там дерутся!
– Похоже, вы правы. Палят из мушкетов.
– Предлагаю спешиться и привязать коней у этих деревьев. Сами же мы можем подняться вон на тот невысокий холм, поросший кустарником, и разглядеть все из укрытия, – рассудительно предложил Атос.
Предложение незамедлительно было принято.
Перед их глазами предстала панорама сражения, а это не" сомнение было сражение, а не мелкая стычка.
– Вон там я вижу целый полк кавалерии! – воскликнул Портос. – А немного южнее – другой!
– А вот к пехота, – напряженным голосом проговорил Арамис.
– Как вы думаете, Арамис, это королевские войска?
– Если королевские, то лучше мне с ними не встречаться, – был ответ Арамиса, который пытался различить что-то в дыму и сумятице боя.
– Мне кажется, что пехота приближается, – невозмутимо произнес Атос.
Словно в подтверждение его слов, несколько пуль на излете упали совсем близко от их импровизированного укрытия.
По равнине неслись друг на друга кавалерийские эскадроны, отчаянно сшибались всадники, поднимались в воздух сабли и палаши, блестя в солнечных лучах и молниями опускаясь на шлемы и головы, плечи и конские крупы, нанося смертельные раны, сбрасывая всадников с коней, увеча лошадей. Солдаты, уперев сошки мушкетов в землю, густо покрытую еще зеленой травой, целились друг в друга и спускали курок, посылая пулю за пулей. Пикинеры и алебардщики схватывались в рукопашной. Словом, шел ожесточенный бой, вошедший в историю как битва при Кастельнодари.
– Смотрите! – взревел Портос. – Это же плащи мушкетеров!
– Где?!
– Да вон же. Проклятие, они отступают!
Теперь уже вся четверка ясно видела, что в направлении, указанном Портосом, движутся мушкетеры, построенные в несколько шеренг и ведущие огонь по противнику. Первая шеренга давала залп из мушкетов и, разделившись на две части, отступала назад, обходя боевой порядок полка с флангов. Там они образовывали заднюю линию и имели время на перезарядку мушкетов, пока каждая последующая шеренга выполняла тот же маневр и очередь снова доходила первой.
Таким образом, мушкетеры медленно отступали, ведя бесперебойную стрельбу и сохраняя строй.
Увидев это отступление – медленное, достойное, при котором противнику наносился немалый урон, но все же отступление, д'Артаньян позабыл обо всем на свете. Д'Артаньян был мушкетером. Мало того, он был лейтенантом этого славного полка лучших королевских гвардейцев.
– Мушкетеры, вперед! – закричал гасконец.
С этими словами он бросился вниз по отлогому склону холма, где четверка друзей устроила наблюдательный пункт.
Навстречу пехоте мятежной армии герцога Орлеанского.
Это была отборная испанская пехота, проделавшая с принцем Гастоном весь путь от Брюсселя до Кастельнодари. Ее тяжкая поступь в те времена слышалась на многих дорогах Европы и нагоняла страх на армии других королевств.
Испанские пехотинцы по праву считались одними из лучших на континенте. Таким образом, д'Артаньян и его друзья волею судьбы оказались в том месте, где могла решиться судьба сражения, – на самом ответственном участке позиции королевских войск. Вполне естественно, что его оборона была доверена мушкетерам г-на де Тревиля.
Бывалые воины, испанцы все же растерялись, увидев, что с холма, заходя им во фланг, несется с обнаженной шпагой в руке мушкетер в мундире офицера. Мушкетер, словно выскочивший из-под земли. За ним показался второй, третий…
Испанцы решили, что их обошли с фланга. Их ряды смешались, дрогнули. Никто не мог знать, скольких мушкетеров скрывала от их глаз верхушка холма.
Увидели д'Артаньяна и его солдаты.
– Наш лейтенант! Лейтенант! – пронеслось по их рядам. – Господин д'Артаньян! Ура!! Вперед!!
– Мушкетеры, вперед! – снова прогремел призыв гасконца. На мгновение он перекрыл звуки ружейной пальбы.
Небесного цвета плащи пришли в движение. Первые шеренги мушкетеров, увидев перед собой д'Артаньяна, буквально врезавшегося в испанские ряды, ринулись вперед, обгоняя друг друга.
– Ура! За короля! Мушкетеры, вперед! – неслось над полем боя, набирая силу с каждой минутой.
Атака мушкетеров была стремительной и неудержимой.
Д'Артаньян возглавил ее, оторвавшись от передних рядов своих солдат на добрых полсотни шагов. Но испанцы, смущенные его неожиданным появлением и тем, какое впечатление оно произвело на мушкетеров, уже не могли оправиться и отступали все быстрее. Впрочем, несколько разрозненных выстрелов прозвучали из их рядов, но ни одна из пуль не причинила д'Артаньяну ни малейшего вреда.
– Получи, любезный, – сказал д'Артаньян, протыкая шпагой промахнувшегося стрелка, который замешкался и не успел отступить.
– Кажется, наш гасконец снова в своей стихии, – заметил Атос, помогая Портосу спуститься с холма.
– Уф! Благодарю вас, Атос, – отдуваясь, выговорил дю Валлон, утвердившись на ногах у подножия холма. – Все это прекрасно, но я никак не могу понять одной вещи…
– Какой?
– Помните, там, в монастыре, один из этих ученых господ… кажется, его звали господин Паскаль…
– Так что же?
– Он утверждал, что чем большим объемом обладает тело, тем большая поддерживающая сила действует на него… Мое тело несомненно обладает самым большим объемом из нас четверых, а между тем спуск с этого проклятого холма убеждает меня в обратном!
– Вы так полагаете?
– Черт побери, ну конечно! Судите сами. Д'Артаньян обогнал нас на сотню шагов, прыгая как кузнечик, вы легко спускаетесь вниз, да еще помогаете мне не провалиться сквозь эту размягченную почву, а наш хрупкий изящный аббат, кажется, и вовсе растворился в воздухе… Только один я! О, проклятие!
– Присядьте-ка и отдохните, – предложил Атос.
– Ну уж нет! Должен же я на ком-нибудь отвести душу, – пророкотал Портос.
– На ком же вы собираетесь ее отвести?
– Тысяча чертей! Вы еще спрашиваете, Атос. На испанцах, разумеется.
– Я тоже собираюсь присоединиться к нашему другу и знаете почему?
– Потому что д'Артаньян – наш друг, черт побери!
– Это верно, – с улыбкой ответил Атос. – Но Арамис – тоже.
– Что вы этим хотите сказать?!
– Вы только что оглядывались вокруг в поисках нашего испарившегося в воздухе аббата.
– Да, конечно, ума не приложу, куда он подевался…
– Тогда приглядитесь-ка повнимательнее к той группе всадников в рядах мятежников. Видите вон того, на белой лошади. Ее только что подвели к нему, и он легко вскочил в седло. Видимо, с ним все в порядке!
– Ах, это же наш аббат!
– Наконец-то узнали.
– Арамис – среди испанцев! Уму непостижимо! Уж не попал ли он в плен?!
– Напротив, думаю ему лучше и впредь оставаться там, где он сейчас. Ведь король не простил его, а кардинал разыскивает повсюду. Кстати, тот дворянин в черном, что гарцует рядом с ним, он вам никого не напоминает?
– Пожалуй, только не могу понять кого?
– Это дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноза. Хорошо, что вы не дали мне вызвать его на дуэль в ту ночь. А то наш аббат попал бы между двух огней!
– Вы правы, Атос. Теперь и я вижу, что Арамису лучше пока побыть со своим новым знакомым.
– Вы хотите сказать – «со старым знакомым», потому что, думаю, знают они друг друга давно. Теперь вы сами видите, что наши друзья – по разные стороны линии огня.
Д'Артаньян – с этой, Арамис – с другой.
– Тысяча чертей, вы правы, Атос!
– Но Арамис и его спутник уже поворачивают коней вспять, думаю, скоро они будут далеко отсюда. А на нас мушкетерская форма, и мне вовсе не улыбается выглядеть малодушным или, того хуже, дезертиром.
– Как я мог позабыть! – хлопнул Портос себя по лбу. – Мы ведь явились в монастырь в мундирах мушкетеров, а я так привык носить свой, не снимая, что не обратил внимания…
– Зато на нас его уже обращают! Когда это дю Валлон и де Ла Фер были в задних рядах?!
– Итак – вперед!
– Вперед!
И г-н дю Валлон, сломавший на ходу ствол молодого деревца, чтобы превратить его в дубину, а также граф де Ла Фер, с обнаженной шпагой в руке, ринулись на отступающих испанцев, нанося удар в направлении, противоположном тому, где находился Арамис.
Глава шестьдесят вторая,
в которой герцог Орлеанский убеждается, что его дело пропало, а кардинал – что д'Артаньян не участвует в заговоре
Герцог Орлеанский наблюдал за ходом сражения с небольшого холма. Горячий конь под ним гарцевал, всхрапывал при звуках выстрелов и рвался в бой. Но принц Гастон хладнокровно решил, что ему лучше оставаться вне досягаемости пуль и ядер королевских войск, и сдерживал своего ретивого скакуна.
Принц Гастон Орлеанский, младший брат короля Людовика XIII, всю жизнь мечтавший о престоле и не имевший смелости открыто его добиваться, оправившись от заговора, стоившего жизни Шале, снова возглавил партию противников кардинала. Принц в ту пору был еще очень молод, но уже успел принять участие в нескольких придворных заговорах и интригах, всякий раз после их провала оставаясь как бы ни при чем и отрекаясь от своих соратников. Так, несколько лет назад, он со своим неизменным хладнокровием, которое ему было нетрудно демонстрировать, сознавая, что Людовик XIII не допустит гибели единокровного брата, отрекся от Шале, окончившего жизнь на эшафоте. Принц Гастон с детства отличался большой гордостью, компенсировавшей ему недостатки воспитания, и как-то раз, еще будучи мальчиком, приказал бросить в канал в Фонтенбло придворного, который показался ему непочтительным. Из всего этого следует, что во главе мятежной армии стоял неважный предводитель.
Впрочем, после того, как принц Орлеанский был разбит королевскими войсками у горы Сент-Андре, а его потрепанная армия соединилась в Пезена с войском Монморанси, фактическим предводителем объединенных сил все считали последнего. Принц Гастон был знаменем мятежников, а душой мятежной армии стал мятежный губернатор Лангедока.
Сейчас он находился возле герцога Орлеанского, также верхом, в кирасе и с плюмажем из ярких перьев. Генрих Монморанси имел вид блестящий и воинственный, и вся армия охотно признавала в нем своего полководца. Под стать ему был и граф Море – третья по важности фигура в стане мятежной армии. Он командовал войсками, находясь в огне, принимал участие в кавалерийских сшибках и уже не раз сегодня обагрил свою шпагу неприятельской кровью.
– Пока все идет неплохо, не так ли? – обратился принц Гастон к герцогу.
– Да, разумеется, – рассеянно отвечал ему тот. Казалось, храбрец Монморанси думает не столько о происходящем сражении, сколько о чем-то своем.
– Что с вами, герцог? – спросил Гастон, подъезжая ближе. – Вас гнетут дурные предчувствия?
Герцог Орлеанский был неважным воином, но утонченным и наблюдательным аристократом и заметил то, чего не замечали лихо скачущие в атаку мимо своего военачальника лангедокские кавалеристы.
– Да, принц. Я вынужден признать, что это так.
– Но разве для этого есть какие-либо основания? Смотрите, даже королевские мушкетеры и те отступают с поля сражения.
– Не это меня беспокоит, ваше высочество. Сегодня ночью мне вспомнилась одна странная история. Она случилась со мной больше трех лет назад, и я было совсем уже забыл про нее.
– Расскажите мне ее, Генрих.
– Право, не стоит, ваше высочество, мне неловко, что я поддался минутной слабости.
– И все же!
– Хорошо, вот эта история. Как вы помните, в начале тысяча шестьсот двадцать девятого года мне и моему дяде, маркизу де Порту, был поручен сильный корпус и приказано было выступить в Виваре. Его величество же с семнадцатитысячным войском отправился в Савойю на помощь к герцогу Мантуанскому, который вел войну с герцогом Савойским и королем Испанским. Кардинал тогда сопровождал его величество.
Овладев Сузой и попутно подписав мир с Англией, королевские дружины также отправились в Виваре и подступили к стенам Прива. Наш корпус действовал успешно, и четвертого мая король изволил принимать нас с дядей, поздравив последнего со званием маршала. Мне тогда показалось, что королю хотелось обидеть меня, так как я не был удостоен никаких отличий, но я был искренне рад за дядю и не выказал никакого неудовольствия, что испортило настроение королю.
– Это так похоже на братца Людовика! – рассмеялся Гастон. – Продолжайте же, герцог.
– В ту же ночь, с четвертого на пятое мая, я спал в своей палатке, как вдруг был разбужен дядей. Он предстал передо мной бледный, со слезами на глазах и с головой, повязанной окровавленным платком. «Что случилось, дядюшка?'» – воскликнул я, не понимая со сна, что передо мной не человек из плоти и крови, а призрак. "Я пришел напомнить тебе о разговоре, который когда-то был у нас с тобой, о жизни за гробом и о клятве, которую мы дали друг другу, чтобы тот из нас, кто умрет прежде, уведомил пережившего.
Я сдержал слово. Я теперь всего лишь дух… Надеюсь на милосердие Господне, – прошептал призрак. – Но ты, ты мой бедный друг… До свидания! Через тысячу двести семьдесят два дня – вечность!"
После этого он исчез. Я тотчас же разбудил слуг и послал в лагерь к маркизу де Порту. Вскоре посланные возвратились и доложили, что около восьми часов вечера дядя был ранен в голову выстрелом из мушкета и без четверти двенадцать скончался… Последние сутки этот случай не идет у меня из головы, ваше высочество, – закончил герцог Монморанси свой рассказ.
Принц Орлеанский обладал недюжинной сообразительностью.
– Постойте-ка, – сказал он. – Вы сказали «тысячу двести семьдесят два»? Какого числа умер ваш дядя?
– В ночь на пятое мая тысяча шестьсот двадцать девятого года, – отвечал Монморанси.
– Так-так, – раздумывая, проговорил герцог Орлеанский. – Выходит прошло тысяча двести… Минутку. Всего тысяча двести семнадцать дней. Но сегодня вам ничто не грозит, Генрих.
– Вы совершенно правы, – печально улыбнулся Монморанси. – Но что это там такое? Какой-то громадный шар падает вниз!
– Да-да, и я вижу.
– Прямо в ряды испанской пехоты!
– Проклятие! Это какая-то военная хитрость этой лисы де Ла Форса!!
– Смотрите, испанцы отступают! Того хуже – бегут!
– Aа… дьявол! Это лучшие войска во всей армии!
– Я поскачу туда! – крикнул Монморанси, пришпоривая коня.
– Да-да, конечно! Остановите их, мой милый Генрих, – напутствовал его Гастон. – В конце концов, у него есть еще пятьдесят пять дней в запасе, – пробормотал он вслед уезжавшему.
– А вы, Море! Почему вы вернулись так рано, – вместо приветствия сказал герцог Орлеанский графу Море, только что вернувшемуся с поля боя, чтобы лично сообщить принцу о ходе сражения. – Скачите туда, ваш вид воодушевляет мою армию! Дело еще далеко не кончено.
Однако принц ошибался. Чаши весов заколебались, и та, на которую был брошен такой веский аргумент, как вступление в бой наших героев, конечно, перевесила. Появление друзей внесло перелом в ход сражения, мушкетеры, увлекаемые д'Артаньяном, пошли в атаку, и их натиск был неудержим. Все было кончено за полчаса. Битва при Кастельнодари завершилась смертью графа Море, бегством принца Гастона и пленением отважного Монморанси, получившего семнадцать ран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49