– ответила она.
– Нет! – со злостью закричал Блекстоук, услышав ее слова. Он резко дернул за веревку, и Джасинда, упав, пролетела по палубе.
Тристан закричал, подобно дикому зверю, силясь разорвать опутавшие его веревки.
– Блекстоук!
Но виконт не слушал.
– Это меня ты любишь. Меня, меня!
Лорали с фонарем в руках поднялась из каюты. Она воспользовалась удобной минутой. Пробегая мимо Тристана, сунула ему в правую руку нож, почти не задерживаясь рядом с ним. Она двинулась дальше, неся Блекстоуку фонарь.
Впервые за все это время Тристан отчетливо увидел лицо Джасинды и с облегчением заметил, что оно не было так изуродовано, как у Лорали. Она не пострадала от рук этого безумного человека. Она была бледна и встревожена, но, казалось, Блекстоук не тронул ее. По крайней мере, до этого момента. Теперь на ее шее появился красный рубец от веревки, за которую время от времени тащил негодяй.
Блестоук, ухватив Джасинду за шиворот, поднял на ноги и поволок к другому борту, где привязал ее к поручням. Потом взял из рук Лорали фонарь.
Джасинде отчаянно хотелось увидеть лицо Тристана. Казалось, прошла вечность с тех пор, как она видела его, как любимые сильные руки ее обнимали.
– Он ничего не сделал мне, Тристан, – тихо сказала она в темноту, зная, что он волнуется за нее.
– Синда…
– Я люблю тебя, – опять прошептала она, заметив, что приближается свет фонаря в руках Блекстоука. Лорали уже не было с ним рядом.
Джасинда не сомневалась, что этой ночью Блекстоук убьет их, несмотря на уверения Тристана. Казалось ей, что виконт выполнит свою угрозу.
– Ну, – подал голос Блекстоук, выходя из темноты. – Лорали теперь долго не будет мешать никому. Я уложил ее поспать, как следует ударив по голове.
Он расхохотался, останавливаясь возле Джасинды. Виконт опять обмотал вокруг своей руки конец веревки, потом освободил ей руки, хотя оставляя все еще их связанными вместе. Поднес фонарь ближе к Тристану и поставил его на полу между ними.
– Тебе рассказать о моих планах, капитан?
– Непременно, – ответил Тристан. Он следил за каждым его движением, и голос звучал совершенно спокойно.
– Я собираюсь заняться любовью с твоей женой, капитан. Здесь, на твоем же корабле. Так что ты сам увидишь, что это случилось. Я заберу ее у тебя так же, как ты пытался отнять у меня. – В его голосе слышалось нетерпение. – Я буду наслаждаться каждой клеточкой ее тела. Ты слышишь меня?
Джасинда закрыла глаза, чувствуя, как холодный ночной воздух, опускаясь на землю, охлаждает ей сердце, делает ее стальной.
– А потом, капитан, я подожгу этот твой драгоценный корабль. И он сгорит, как и первый. Только тебе на этот раз не спастись. Ты будешь привязан к этой мачте и сгоришь вместе с кораблем.
– Неужели ты думаешь, что это легко сойдет тебе с рук, Блекстоук?
– Да, Дансинг, именно так я и думаю. Я уверен в этом. – Он повернулся лицом к Джасинде. – Абсолютно уверен.
Казалось, что они смотрели в лицо самому сатане. Свет фонаря, мерцавший на палубе, отбрасывал на него страшные тени. В глазах появился пугающий блеск.
Он дернул за веревку, ближе притягивая к себе Джасинду.
– Ты ведь не возражаешь, дорогая, если мы покажем ему, как собираемся повеселиться, не так ли? А потом спустимся вниз, и пойдем в ту красивую большую кровать, которую я видел в каюте капитана.
Веревка все больше давила шею Джасинды.
– В этот раз все будет чудесно, моя сладкая, – зашептал он.
Джасинда попыталась отодвинуться от него, но удушающая веревка впивалась в тело.
Блекстоук достал из-за пояса нож. Он прижал острый конец к горлу женщины, как раз под подбородком.
– Не зли меня, дорогая. Мне бы не хотелось причинить боль такой милашке, как ты. – И неожиданным взмахом руки виконт отрезал сразу несколько пуговиц с корсета ее платья. – Ты наблюдаешь, капитан? Я хочу, чтобы ты видел это. – Затем Блекстоук подцепил край платья и сдернул его с плеча Джасинды.
Она вздрогнула, когда ночной воздух коснулся обнаженной кожи. Блекстоук, усмехаясь про себя, снял таким же образом платье и с другого плеча.
– Посмотри на нее, капитан, – опять приказал виконт, – видел ли ты когда-нибудь такую соблазнительную плоть, которая так и манит к себе?
Он еще несколько раз обмотал веревку вокруг своего запястья и подтянул Джасинду к Тристану.
– Я собираюсь коснуться этой кожи.
С внезапным громким криком Тристан освободился от опутавших его веревок, которые сумел за это время подрезать, и бросился через палубу на Блекстоука, сбивая его с ног и прижимая к полу. От этого броска Джасинда пролетела по палубе, хватаясь за веревку, пытаясь глотнуть воздух. Хотела встать, но опять была сбита с ног мужчинами, которые катались по палубе, сцепившись в мертвой хватке.
Все произошло слишком быстро, чтобы можно было это понять. Она почему-то взлетела в воздух, затем ударилась о воду и почувствовала, что огромный вес привязанного к ней Блекстоука тянет ее ко дну. Казалось, легкие сейчас разорвутся. Перед закрытыми глазами расплывались разноцветные круги. Она пыталась вынырнуть на поверхность и набрать воздуха.
Вдруг ее обхватили чьи-то руки. Она знала, что это руки Тристана. Он нащупал веревку, разрезал ее в воде и вытащил Джасинду. Но ей казалось, что уже поздно. Она задыхается. Но если уж ей придется умереть, то, по крайней мере, она умрет на его руках.
Она ждала его, выглянув из окна своей комнаты в высокой башне. Она видела, как он приближается. Вороной конь медленно скакал ей навстречу, гордо выгнув шею, густая грива и длинный хвост развевались по ветру. Сердце ее учащенно забилось. Он едет к ней. Ее любовь. Ее жизнь. Она отпрянула от окна и по каменным ступеням бросилась вниз, прочь из этой башни, ей так хотелось ощутить прикосновение его рук, когда он обнимет ее. Она так тосковала по его сладким поцелуям. Вот он! Вот он! Высокий, так прямо сидит в седле. Она видела его черные, как уголь, волосы, представляла сверкающие темные глаза. Она протянула руки, моля его ехать быстрее. И он мчался во весь опор. Когда его могучий конь остановился, он спустился с седла и обхватил ее руками.
– Синда, любовь моя. Все закончилось. Ты в безопасности, Синда. Ты нужна мне. Останься со мной, любовь моя, останься!
Джасинда закашляла и, отплевываясь, схватила глоток воздуха, который обжег ее горло и легкие.
– Слава богу, Синда!
Джасинда лежала в его руках. Она открыла глаза. От соленых слез все плыло перед ней.
– Я все еще сплю? – хриплым голосом спросила она.
Тристан крепко прижал ее к груди.
– Нет, любовь моя, ты не спишь. Ты в безопасности. – Он поцеловал ее влажные волосы. – Я люблю тебя, Джасинда Дансинг!
Положив голову на грудь Тристану, Джасинда услышала, как учащенно бьется его сердце и, улыбнувшись, снова закрыла глаза.
ГЛАВА ХL
Чьи-то громкие голоса отдавали приказы, в ответ кто-то докладывал об исполнении. Лошади, загнанные в фургон, били копытами по деревянному настилу, трясли гривами, фыркали и звенели сбруями. Над головой кричали чайки, устремились вниз, выхватывая из воды рыбешку. Крики птиц смешивались с многозвучием оживленной гавани. В трюме, в отдельных стойлах подавали голоса Пегас и Нептун, а вокруг них матросы сгружали снятые с фургонов ящики и коробки.
– Будьте осторожнее с этими картинами, – кричал со своего кресла на палубе Локсвоз. – Мне совершенно не хочется, чтобы они размякли, как сухари.
– Успокойся, дедушка, ничего не случится с твоими картинами.
Герцог смотрел на Эллу, которая стояла рядом с ним и держала на руках маленького Брендона.
– Займись своими делами, маленькая забияка. Иди присматривай за своими вещами, а не указывай старику, что ему желать.
Элла засмеялась и отдала своего сына в руки прадеда.
– Я скажу твоему мужу, чтобы немного усмирил тебя, – сердито проворчал Локсвоз.
Элла поцеловала деда в седую шевелюру и, смеясь, поспешила от него прочь по своим делам.
Локсвоз улыбнулся про себя, сияя от удовольствия.
– Ну, что, Брендон, скоро мы поедем в удивительное путешествие. Возможно, твоя жизнь в новой стране будет наполнена увлекательными приключениями. У тебя прекрасная мама. И Денни О'Баньон – прекрасный отец. И никому не нужно знать, что не Денни сделал тебя, мой малыш. Я думаю, что он сам уже забыл об этом. – Локсвоз рассмеялся и оглядел весь этот организованный беспорядок, творившийся вокруг него. – Сегодня великий день, Бренд. Посмотри на этот корабль. Твой дядя – прекрасный капитан, хотя у меня появились подозрения, что ему теперь больше нравится сидеть дома возле Джасинды.
Старик ненадолго замолчал, а потом продолжил свою болтовню, будто и не останавливался.
– Мы очень счастливая семья, Брен. Ведь так легко могли потерять эту девочку. Если бы не сообразительность Лорали…
Покидая Англию, герцог Локсвоз просил у судьи о снисхождении к Лорали. Да, она заслуживает наказания за соучастие в преступном плане Блекстоука, но если бы она не сделала то, что все-таки решилась сделать, если бы не дала Тристану нож…
– Вы знаете, юный Брендон, некоторые люди, кажется, предназначены друг другу, и ничто в этом мире не способно их разлучить. Даже никакие подлые Блекстоуки. – И тихо добавил: – Пусть он вечно гниет в своей водяной могиле.
Локсвоз взглянул на оживленный город, и взгляд его устремился дальше. Англия. Может быть, он никогда уже не увидит ее больше. Он стар и устал. Герцог был готов провести свои последние дни в кругу семьи. Пусть сын его брата позаботится в Локсвоз Хаузе об оставшемся наследстве до смерти старика. В любом случае, все это перейдет к нему. Олдрич Финесбери, шестой герцог Локсвоз, без сожаления оставляет все свое добро. Его внуки устраивают свою жизнь в Америке, и он присоединится к ним. На закате своих дней он будет растить своих правнуков. Старик не сомневался, что скоро в их семье появятся новые ребятишки.
– Чему ты улыбаешься, дедушка?
Локсвоз поднял голову и увидел теплый, любящий взгляд Джасинды.
– Я просто думаю, какой замечательной может быть жизнь!
Она взяла его руку и они обменялись крепкими рукопожатиями, понимая гораздо больше, чем можно выразить словами.
Джасинда стояла на носу корабля и смотрела, как погружающееся в море солнце раскрашивает вечернее небо. Океан обрызгивал ее щеки, а ветер трепал распущенные волосы. Сердце, казалось, вот-вот разорвется. Глаза были влажными от слез.
Где-то далеко на западе, очень далеко отсюда, находился ее новый дом. Она оставила родителей, Бонклер и свой титул, но ничто из этого не имело для нее значения. Она очень долго жила с одинокой душой. Родители были от нее далеки, Бонклер был лишь местом, где она жила, а титул никогда для нее не значил, так много, как значит имя Джасинда Дансинг.
Она прислушивалась к шуму ветра, наполнявшего паруса у нее над головой и смотрела вверх. Белый корабль, вздымающийся над морем, понесет ее к берегам Америки.
Теперь ее взгляд упал на океан. Пенистые волны бились о борт корабля и откатывались назад, оставляя за собой неровную полосу белой пены. Джасинду удивляло, что после того, как она едва не утонула, она совсем не боится моря. Ведь море могло стать ее могилой, если бы Тристан не перерезал веревку у нее на шее. Но оно стало могилой Блекстоука. Это имя и все связанные с ним воспоминания казались теперь лишь дурным сном. Кошмар закончился, и теперь Джасинда живет в самом лучшем сне.
– Я так и думал, что найду тебя здесь. – Тристан встал у нее за спиной, заключив в свои объятья. Он положил подбородок на плечо Джасинде и вместе с женой наблюдал угасание дня.
– Сколько времени мы будем плыть до Америки? – спросила его Джасинда, уже не в первый раз.
Тристан нежно рассмеялся.
– Тебе поскорее хочется попасть туда! А я думал, ты хочешь провести со мной несколько недель в каюте капитана. Мы будем в пути около шести недель, любовь.
Сумерки незаметно скрыли солнце. На землю быстро спустилась ночь. Одна за одной высоко в небе зажигались звезды, пока все небо не стало усыпанным миллионами слабых огоньков.
Не говоря ни слова, Тристан повернул Джасинду к себе лицом. Пальцами поднял ее подбородок, мягко коснулся губами ее губ. Сердце женщины трепетало, как пойманная в силки птичка.
– Но можно так приспособить паруса, что путешествие окажется гораздо длительнее, – шепнул он ей в ухо, затаив дыхание, – а если я немного собьюсь с курса, то мы можем пробыть в море много месяцев.
Золотистые глаза Джасинды смотрели на Тристана. В мерцании звезд они светились искренней любовью.
– Ты снова похитишь меня, капитан?
Тристан еще крепче сжал руки, словно сливаясь с Джасиндой.
– Да, – нежно ответил он, – если ты обещаешь мне навсегда остаться леди пирата.
– На всю жизнь, Тристан! Навсегда!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37