Эйрик с удивлением глядел на Идит. Прежде она не позволяла себе такое на людях. Ну, она тревожилась за судьбу сына, это понятно, а их с Джоном слишком долго задерживали интриги Дунстана. Несомненно, чувство облегчения заставило ее обнять его так, что у него перехватило дыхание, и замочить слезами его рубаху.Но он надеялся, что ее объятия говорят еще и о том, что она скучала без него. Так же сильно, как скучал он.«Я люблю ее», — удивленно подумал Эйрик. — Теперь он уже не сомневался в этом. Он понял это в первый же день, который провел от нее вдалеке, только не стал открываться ей в письмах. Ему хотелось увидеть ее лицо, когда он в первый раз скажет ей о любви.«Я люблю ее».Эйрик поглядел на улыбающуюся жену и тоже улыбнулся. Ничего, что временами она бывала язвительной, — пожалуй, даже чересчур часто, подумал он с улыбкой сожаления. Мог он смириться и с ее стремлением повелевать — до определенного предела. Еще одна улыбка сожаления искривила его губы. Пока она будет нравиться ему в постели… и говорить, что любит его… и давать тепло семейного очага ему и их детям… и…Мысли Эйрика оборвались, когда он понял: «Я просто люблю ее. Тут нет никакой разумной причины. Просто крепко поймала меня в ловушку. Языкастая, вредная ведьма!»— Успокойся, дорогая, — произнес Эйрик и обнял ее за плечи, целуя в голову и прижимая к себе.Вилфрид шагнул к нему:— Мне надо о многом тебе рассказать. Этот заморыш Годрик…Эйрик отмахнулся от него:— Потом. Я лучше… сначала успокою жену.— Но…Эйрик не стал задерживаться с Вилфридом и другими слугами. Лариса и Эмма находились на другой стороне зала, удерживаемые Гиртой. Потом… потом он как следует поздоровается с детьми. А сейчас ему хотелось… нет, нужно было остаться наедине с женой.Едва они закрылись в спальне, как Эйрик прижал Идит к двери, упершись в косяк руками над ее головой. Глаза Идит безумно заметались по сторонам, избегая его взгляда. Она застонала, словно от боли.— Идит, дорогая, — произнес он хриплым голосом, взяв ее за подбородок и заставив поглядеть на него, — скучала ли ты без меня так же сильно, как я скучал по тебе?— Ужасно. Я ужасно скучала без тебя, — призналась она, отбросив обычную сдержанность.Сердце Эйрика готово было выскочить из груди, а жезл его страсти мгновенно начал твердеть, прижимаясь к ее животу и показывая, как ужасно тосковал и он тоже.— При дворе Эдреда было, конечно, множество красивых женщин, — сказала она, ласково водя пальцем по его щеке, а потом покрывая ее поцелуями.— Конечно, — хрипло ответил он. Его кровь бурлила, а кожа горела. Чресла его стали тяжелыми от желания, и ему пришлось сдерживать себя, чтобы не бросить жену на постель с неприличной поспешностью.Она выгнула навстречу ему бедра, и Эйрик задохнулся. Конечно же, она хотела его так же неистово, как он ее.— И несомненно, эти женщины были… доступными для тебя?«Неужели она всерьез думает, что я замечал других женщин, после того как у меня появилась она?»— Несомненно. — К своему удивлению, он увидел, как ее глаза загорелись от гнева.— И они были сладкими и покорными?«Неужели это моя язвительная Идит выглядит такой ранимой и беззащитной?»— Несомненно, — ласково ответил он, улыбаясь ей в губы.Она куснула его зубами за нижнюю губу, чтобы показать свое недовольство.Он проделал то же самое с ней и продолжал:— Но я испытывал странную тоску по колкостям… и по женщине, которая может сделать покорным меня самого. Ты случайно не знаешь такой?— Может, и знаю. — И она улыбнулась ему в губы.Он дотронулся кончиком языка до восхитительной родинки, потом обвел им краешки ее губ, которые раскрылись с невольным вздохом.— Так скажи мне, моя не-такая-сладкая-и-не-такая-покорная жена, что ты прикажешь мне для тебя сделать?— Облегчить мою боль, — тихо сказала она, удивив его. — Ты можешь вылечить меня от этой сладкой, жаркой боли, которая нахлынула на меня?У Эйрика едва не подогнулись колени. Он приподнял Идит за талию, так что она едва касалась пола, и прижался к ее лону.Она застонала и откинула назад голову.— Я ведь совсем слепой, Идит, тебе это известно…Она недоверчиво хмыкнула.— … поэтому ты должна показать мне, где у тебя… болит.Прищуренными, остекленевшими от страсти глазами она посмотрела на него и смело положила его ладонь себе на сердце.И он едва не потерял над собой последнюю власть. Обхватив обеими руками ей лицо, он покрыл его поцелуями с неистовой силой, отдаваясь непрерывно терзавшему все эти две недели желанию. Потом приник губам, заставляя их открыться, и осторожно просунул внутрь язык. Она поразила его жаждой, с которой отозвалась на насильственное вторжение, возвращая ему поцелуи с равным пылом.Он хотел поглотить ее всю. Ему хотелось, чтобы она поглотила его всего.Он хотел опалить ее жаром, который сжигал его.Он хотел, чтобы она окружила его стеной из собственного огня.Он хотел любить ее до конца времен. И хотел, чтобы она вечно отвечала на его любовь.Но он мог только повторять «Идит» — нежно, с удивлением, вновь и вновь, между поцелуями и неистовыми ласками, и вожделение его росло, росло и росло. Наконец он оторвал от нее губы, прерывисто дыша. Больше ждать он не мог. Подняв ее на руки, сделал несколько коротких шагов и осторожно положил на постель.Торопливыми, резкими движениями они помогли друг другу раздеться, порой даже разрывая в спешке ткань. Когда оба были уже голыми и хватали ртами воздух, Эйрик наклонился над Идит и лег сверху. Протянув руку, он привычным жестом прикоснулся к влажным волосам лона.— Ты уже готова для меня, Идит, — прохрипел он.— Я уже много дней готова для тебя, мой супруг. Может, всю жизнь, — призналась она прерывистым шепотом.— Я уже много дней думаю о нас с тобой, — сказал он и, стиснув зубы, вошел в ее влажный шелк медленно, так медленно, что едва мог дышать. Жаркое лоно, приветствовало его жадными спазмами, и складки его сдвинулись, приспосабливаясь ко все возраставшей величине орудия. Из ее тела пролилась жаркая роса, омыв его женской негой.Идит испустила медленный и пронзительный возглас боли-радости и обвила длинные ноги вокруг его талии.Длинными, сокрушительно-медленными движениями он привел ее — и себя — на грань безумия, потом остановился и начал все снова. Он встал на колени, все еще не выходя из нее, и выгнул ее тело кверху, чтобы груди встретились с его жадным ртом. Он то сосал, то покусывал жаждавшие ласки соски, и она отвечала ему яростной дрожью и конвульсиями. Однако он не позволял себе расслабиться.Он наполнял ее. Он поглощал ее. Он хотел всего, что она могла дать, и еще больше.Он был рядом с ней, над ней, под ней, вокруг нее — касаясь, целуя, обнимая. Он не мог сказать, где заканчивается ее стройное тело и начинается его. Ее трепещущая, жаждущая плоть взывала к его дремлющим, глубинным инстинктам.— Пусть это произойдет, — взмолилась она.Желание гудело в его ушах, будто ветер в штормовом море.Он приподнялся на вытянутых руках и выгнул назад плечи.— Смотри на меня, Идит, — потребовал он сипло.Она лишь слегка приоткрыла веки и взглянула на него туманными глазами, и тогда он приказал: — Нет, открой глаза. Действительно гляди на меня.Овладев целиком ее вниманием, Эйрик почти до конца вышел из ее тела.— Я люблю тебя, Идит. Ты слышишь меня? Я… люблю… тебя.Ее глаза распахнулись еще шире, затуманенные слезами, а потом она улыбнулась. Улыбка была прекрасной, нежной, словно ласка, от которой замирает сердце.— Я тоже люблю тебя. Ох, Эйрик, тоже люблю. Прошу тебя, всегда помни об этом.И тогда он целиком отдался своей страсти, пронзая ее податливое, содрогавшееся в спазмах тело все более жесткими и короткими движениями, пока не вошел в самую ее сердцевину и наполнил своим семенем.— Я люблю тебя, Идит! — воскликнул он еще раз и тяжело навалился на нее.Его охватило удивительное ощущение полноты жизни, когда он медленно пришел в себя, перекатился на бок и увлек ее за собой. Чудо, которое только что случилось с ними, было чем-то намного большим, чем простое совокупление. Гладя ее бархатное плечо, шелковистые волосы, он пытался найти слова, чтобы выразить свои ощущения. Но потом заметил, что Идит рыдает, молча и отчаянно.Он оперся на локоть и поглядел на жену, на свою любимую жену.— Так вот, как ты отзываешься на мои первые слова о любви к тебе, Идит? — пошутил он, странно вдетый ее слезами.Она постаралась улыбнуться, но не смогла. Погладив его по щеке, пробормотала:— Твоя любовь значит для меня все в мире, Эйрик. Знай это, всегда знай.«Всегда»? Слово прозвучало в его ушах со зловещим оттенком. Он сузил глаза и пристально вгляделся в нее. Проклятое зрение! Он прищурился и слегка отодвинулся назад, чтобы разглядеть ее получше. Под глазами темные круги, губы плотно сжаты. Такой ли она была, когда он приехал? Или их любовные упражнения вызвали ее недовольство? Или, хуже того, его слова о любви?— Скажи мне, что тебя беспокоит, Идит, — потребовал он, садясь. — Чем я огорчил тебя?— Ох, нет, не ты, — заверила его Идит, потом виновато отвела глаза, словно что-то утаивая. Даже ему, с его плохим зрением, было видно, что она нервничает. Она рассказала ему, что пропал Годрик и что она заблудилась в лесу. Но отвела взгляд в сторону, когда он ледяным тоном спросил, как это она ослушалась его приказа и покинула крепость и в какой точно части леса заблудилась.— Мы найдем Годрика, — пообещал он и увидел, что ее глаза нервно дернулись. Он взял ее дрожащие руки в свои и спросил: — Это все, Идит?Она кивнула, но ее глаза оставались далекими, отрешенными.— А со Стивеном ты больше не встречалась? — спросил он, лег возле нее на спину и лениво провел пальцем по руке, а потом поцеловал нежные жилки на запястье.Она задрожала, то ли от прикосновения, то ли от вопроса. Потом помотала головой. Эйрик вгляделся в ее лицо и увидел, что оно вспыхнуло.— Почему ты спросил про Стивена? — неуверенно поинтересовалась она и крепко сжала кулаки.Эйрик пожал плечами, и тупая боль зловещего предчувствия поползла по позвоночнику.— Да так. Ты просто такая нервная и… напуганная.Он почувствовал, что пульс на ее запястье бешено забился. Пристально глядя на нее, он пытался понять ее волнение.— И это все?Она заколебалась:— Да.И Эйрик понял, что жена бесстыдно лжет. У женщины, которой он только что признался в вечной любви, снова появились какие-то секреты. Его захлестнул бешеный, необузданный гнев.Женщины и ложь, вечное сочетание! Проклятье! Неужели он так никогда и не привыкнет к этому? ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Они обе что-то скрывают, — сообщил Вилфрид Эйрику на следующее утро, когда они вдвоем завтракали на рассвете в большом зале. Он в сердцах ударил кубком об стол, расплескав разбавленный водой эль. — Бритта и твоя леди жена вчера полдня о чем-то шушукались. И теперь, стоит мне спросить Бритту, в чем дело, она только дрожит всем телом и молчит.— Идит верна себе, — с несчастным видом произнес Эйрик. В прошедшую ночь ему, охваченному гневом, казалась невыносимой сама мысль о том, чтобы снова заниматься любовью с женой. Она потеряла для него привлекательность, когда он понял, что она запуталась в каком-то новом обмане, да еще и упорно отказывается сообщить ему правду. Он не стал даже ложиться к ней в постель, несмотря на ее слезные уговоры. Вместо этого преклонил голову на одной из подстилок в зале. Однако спать не спал.— Может, они просто беспокоятся из-за Годрика, — без особой уверенности предположил Вилфрид.— Мы все беспокоимся, но я чувствую: тут кроется что-то еще. Святые мощи, возьми тот неубедительный лепет Идит насчет ее отсутствия в замке. За всю свою жизнь я не слышал такого бормотания, запинок и откровенной лжи.— Так ты не поверил, что она заблудилась в лесу?Эйрик фыркнул:— Я в ярости оттого, что Идит покинула замок вопреки моему повелению. Своеволие этой женщины просто потрясает. И более того, вблизи крепости нет таких лесов, в которых вообще можно заблудиться.— Эйрик, я понимаю, что ты сердишься, однако за всем этим должна крыться какая-то причина.— Для лжи нет никаких оправданий. Никаких. Идит знает, как высоко я ценю честность, и все-таки сознательно обманывает меня. Опять.Вилфрид подвинулся ближе к столу:— Я просто подумал о другом. Леди Идит и в остальном ведет себя странно после своего возвращения. Носится по крепости самым неистовым образом…— Она всегда так носится, — возразил Эйрик, — бранится, приказывает, что-то затевает.Вилфрид махнул рукой:— Нет, я хочу сказать, что она составляет для всех и каждого странные списки. Календарь работ, которые каждый слуга в Равеншире должен выполнять в течение года. Перечисляет все ремонтные работы, которые требуется выполнить в крепости и в хижинах батраков. Покупки, которые надо сделать в Йорке. Указания, как заботиться о ее пчелах и что делать с медом и воском. — Все это наводит на мысль, будто… — Глаза Вилфрида расширились от ужасной догадки.— Что?— Как будто умирающий человек приводит в порядок свои дела, — ответил Вилфрид.Эйрик невесело засмеялся:— Идит здорова, как мул. Подлый, упрямый, крикливый мул. — «С подлостью змеи». Тем не менее он глубоко задумался над словами Вилфрида, поглаживая верхнюю губу. — Уверен, существует какая-то связь между их с Бриттой заговором, исчезновением Годрика, ее списками работ и… мне ненавистна сама мысль об этом… Стивеном из Грейвли. Можешь не сомневаться, я доберусь до решения этой загадки, но никогда, никогда не стану больше доверять женщине.Вилфрид сурово кивнул:— Посмотрим, что удастся тебе выяснить.Эйрик уже собирался отправиться к себе в спальню и снова поговорить с Идит, когда Вилфрид махнул ему рукой, чтобы он подошел к двери, ведущей во двор замка.— Проклятье! — воскликнул Эйрик, увидев Иеремию, каменщика из Соколиного Гнезда; тот въезжал в ворота на доверху нагруженной телеге. Он и Вилфрид спустились по каменным ступеням и подошли к строению, возле которого телега остановилась. На ней лежали плетеные пчелиные ульи, глиняные горшки для меда, ткань для процеживания, формы для изготовления свечей и кухонные припасы, которых хватило бы в Равеншире на год. — Ради всех святых, что это такое? — злобно спросил Эйрик у оробевшего слуги.Иеремия пожал плечами, отшатнувшись от бурного напора хозяина.— Моя госпожа отправила меня вчера утром в Йорк с длинным списком покупок.— Списком! — в один голос воскликнули Эйрик и Вилфрид, обмениваясь многозначительными взглядами.— И ты ехал всю ночь, чтобы попасть сюда на рассвете? Чем вызвана такая спешка?Иеремия неопределенно покачал головой:— Госпожа сказала, что дело срочное.— Горшки под мед?— Мой господин, — нетерпеливо ответил Иеремия, — я выполняю то, что мне приказала госпожа. Вопросов не задаю.Эйрик велел Иеремии разгружать телегу, но до этого слуга вручил ему большой сверток, обернутый плотной тканью.— Что это еще? — зарычал Эйрик.— Новая ткань для пчелиных сеток. Ты передашь ее госпоже? И скажи ей вот что. Поверенный говорит, что это последний кусок, который ему удалось найти в Йорке. И он ужасно зол из-за ее требований…Эйрик грубо отвернулся, прервав слугу на полуслове, слишком раздраженный, чтобы быть вежливым. Он направился к дворцу. Ее поверенный был не единственным «ужасно злым» на Идит. Эйрик намеревался еще раз поговорить с женой и добиться на этот раз от нее ответов.— Идет беда, — пропищал Абдул, когда Эйрик вошел в спальню. Не будучи в настроении слушать пронзительные вопли, он набросил на клетку темную ткань. Но последнее слово осталось за мерзкой птицей: — Противный чурбан. Авк.Эйрик увидел, что Идит по-прежнему спит, хотя и беспокойно мечется во сне. Несомненно, в беспокойстве из-за своего последнего обмана, подумал Эйрик. Он подвинул стул поближе к кровати и уселся, положив ногу на ногу и сцепив руки.Он не мог как следует разглядеть ее при тусклом свете, лишь контуры и выпуклости обнаженного тела, едва прикрытого тонким одеялом. Но на этот раз ни мягкие груди, ни длинные ноги, ни даже восхитительная родинка над губой не ввели его в соблазн. Глядя на жену, он видел лишь одно — обман.«Как я вообще смогу жить с женщиной, которая лжет так же часто, как дышит? И вообще, хочу ли я быть с ней вместе хотя бы день?»— Эйрик? — нерешительно сказала Идит, открыла заспанные глаза и села на постели. Натянув простыню на грудь, она откинула на плечи серебристую гриву. — Ты так и не лег со мной, — упрекнула она его дрожащим голосом.Он ничего не сказал, просто смотрел на нее, пытаясь понять ее изменчивый нрав.— Эйрик, ляг со мной. Пожалуйста.— Я никогда больше не лягу с тобой, Идит, — ответил он, удивляясь, как может говорить так спокойно, несмотря на гнев.Она ахнула и тихо застонала.— Если ты не скажешь мне правду, — продолжал он жестким голосом. «А возможно, и после этого», — добавил он про себя.Она закрыла глаза и стала раскачиваться, охваченная тоской, но ничего не говорила. Даже прикусила нижнюю губу, словно не хотела позволить непрошенным словам вырваться из ее уст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41