Возвращаясь домой, де Берг увозил два сундука, до краев полные золота, и мешок с драгоценностями. Но, что всего важнее, он не оставил в живых ни одного человека, ни одной целой стены. Его баллисты и тараны пробили древние ограждения и каменные валы, оставили зияющие дыры в башнях. Хозяйственные постройки были сожжены дотла. Фолкон находил мрачное удовлетворение в методическом уничтожении замка, чего никогда не случилось бы, не напади валлиец первым.Джезмин и Эстелла советовались с хрустальным шаром после того, как скрупулезно выполнили магический ритуал, и ясно увидели, что де Берг преодолеет все опасности и вернется с огромным сокровищем, достаточным, чтобы при желании построить полдюжины таких замков, как этот.Морганна была ужасно разочарована тем, что Джезмин так быстро оправилась, – это означало, что выкидыша не произошло. Леди де Берг не грустила, весело напевала, на щеках цвели розы, и выглядела она здоровее и сильнее, чем когда бы то ни было. Валлийка решила положить этому конец. Она попросила у Эстеллы зелья, чтобы выкинуть ребенка, солгав, что беременна сама. Госпожа Уинвуд, естественно, была только рада избавить ее от ублюдка де Берга.Подождав, пока Джезмин спустится, как обычно, в кухню, Морганна взяла сосуд с настоем руты, который намеревалась подлить в медовуху, любимое питье хозяйки замка. То и дело оглядываясь, боясь, что ее обнаружат, она прокралась в спальню Джезмин. Ей и в самом деле показалось, что за спиной раздались мягкие шаги, и валлийка, поспешно вынув пробку, потянулась к кувшину. Неожиданно кто-то набросился на нее сзади, повалил на пол. Морганна дико вскрикнула, ужас приковал ее к месту – янтарные глаза горного льва бесстрастно глядели на девушку. Она попыталась вытащить кинжал, но кожаные ножны были пусты. Морганна ловко увернулась, покатилась к двери; забытый сосуд упал на пол, жидкость пролилась. Позже, рассматривая две глубокие горизонтальные царапины, оставленные когтями, она поняла, что шрам скорее всего останется навсегда, и, коварно усмехнувшись, отыскала нож и добавила такой же глубокий вертикальный порез: на груди появилась буква F.Эстелла нашла пустой сосуд, который дала Моргание, и, когда нагнулась, чтобы поднять его, перед глазами возникло видение: она ясно поняла, что пыталась сотворить валлийка. Она понюхала медовуху, но не почувствовала предательского запаха руты, однако на всякий случай выплеснула содержимое кувшина. Эстелла не хотела, разоблачая Морганну, усугублять разлад между Джезмин и Фолконом. Придется попросту не спускать глаз с девушки – той почти удалось осуществить преступный замысел.Возвращение победоносного отряда де Берга послужило поводом к большому торжеству, и поскольку наступила уже середина декабря, было решено пораньше начать праздновать Рождество. Зал украсили омелой и падубом, огромное полено, обычно сжигаемое в сочельник, уже было отпилено и принесено, туши быков, присланных из Чепстоу, насадили на вер-телы.Джезмин с помощью Глинис одевалась к празднику, когда Фолкон, распахнув дверь, появился в комнате. Джезмин, оставшаяся лишь в короткой рубашке, натягивала чулки.– Я не одета, – запротестовала она, охнув от неожиданности.– Вижу!– широко улыбнулся Фолкон.Она виновато взглянула на алое платье, лежавшее на кровати.– Я хочу быть в красном.– Вижу! – повторил он.Крошка Глинис поспешно исчезла, не дожидаясь, пока разразится скандал. Фолкон подошел ближе, наслаждаясь опьяняющим зрелищем, по которому истосковался за время разлуки. Он не сводил глаз с тонкой талии и плоского живота.– Ты еще похудела за то время, что меня не было.– Груди пополнели, – вырвалось у Джезмин, и тут же щеки ее залила краска.Ровные белые зубы блеснули в улыбке.– Вижу, – опять сказал он, но на этот раз осторожно обвел пальцем соблазнительные выпуклости.Фолкон был рад, что жена решила надеть красное платье, знал, что так и будет. К этому наряду великолепно подойдут алмазы, которые он намеревался подарить ей сегодня вечером.Видя, что глаза Фолкона затуманились желанием, Джезмин предупредила:– Только посмей, де Берг!– Неужели в твоем сердце нет ни капли тепла к мужу после его двухнедельного отсутствия? – поддразнил он.– Нет! – твердо ответила Джезмин.– И не позволишь полежать с собой в постели хотя бы часок? – продолжал шутить Фолкон.– Нет! – резко вскинулась она.– В таком случае сними сорочку и разреши хоть немного полюбоваться твоим прелестным телом.– Де Берг! – запротестовала Джезмин.– Злючка! – с деланным сокрушением вздохнултон.– Ну что ж, придется довольствоваться твоим вкусом.Он быстро поднял Джезмин, усадил к себе на колени, слегка коснулся губами губ.– Говорил я тебе когда-нибудь, что твой маленький задик имеет форму сердечка?Джезмин, не привыкшей к нежным любовным играм, неожиданно пришлись по вкусу ласковые прикосновения и беззлобные шутки.Рука мужа скользнула по шелковистому бедру.– Говорил я тебе когда-нибудь, – повторил Фолкон, снова касаясь губами ее ротика, – что у тебя самые красивые и стройные ножки в мире? – Он пальцем приподнял подбородок жены, чтобы взглянуть в ее глаза.– А что там, между этими милыми ножками? Говорила ли ты мне когда-нибудь?Джезмин мгновенно слетела на пол и схватила платье.– Де Берг, мы пропустим все веселье.– Несомненно, если немедленно не окажемся в постели, – вздохнул он.– Там обязательно будут танцы, – сгорая от нетерпения, сообщила Джезмин.– Почему сразу не сказала? – притворно всполошился де Берг.– Почему мы тратим время в спальне, когда давно уже могли бы развлекаться внизу?– А ты потанцуешь со мной? – хихикнула Джезмин.– Я думал, ты собираешься танцевать только с Тэмом. В жизни не поверил бы, что тебя может интересовать такой старик, как я.– Фолкон поднял тяжелую массу светлых волос, поцеловал жену в затылок.– Господи Боже, меня просто в дрожь бросает, – пробормотал он; вся шутливость мгновенно испарилась. Фолкон понял, что, если не уйдет немедленно, ее одежда окажется разбросанной по всей комнате, а сама Джезмин будет извиваться под ним на постели. Искушение было слишком велико. Глаза Фолкона посерьезнели. Целомудренно поцеловав жену в макушку, он поспешно вышел, предоставив ей закончить туалет. Глава 34 Столы в зале ломились под грузом аппетитных блюд. Кроме целиком зажаренных бычьих, были еще и оленьи туши; пришлось добыть два десятка оленей, чтобы накормить двести человек. Сейчас, в разгар зимы, свежих овощей, конечно, не было, но в замерзших реках ловилась рыба, в лесах – дичь, а кухарки испекли свежий хлеб, пирожные и пудинги Пироги с начинкой из яблок, изюма, миндаля и сахара, крыжовенного и айвового джема, утопающие в толстом слое взбитых сливок, запивались старым элем, горячим сидром с пряностями и вином, присланным из Чепстоу.В зале звенели музыка и громкий смех. Тэм оказался первым рыцарем, набравшимся мужества пригласить Джезмин на танец, но отнюдь не единственным – его примеру немедленно последовали Гауэр, Монтгомери и Жервез. Джезмин безуспешно пыталась отвести взгляд от откинутой к стене темноволосой головы; изумрудные глаза, не отрываясь, наблюдали за ней. Он был так прост в обращении, даже поварята называли его просто по имени. И, конечно, Жервезу нужно было непременно подвести ее к мужу после того, как смолкла музыка, с сожалением подумала Джезмин.– Ты не пригласила меня на танец, – рассмеялся Фолкон.Джезмин вызывающе откинула голову.– Такой уродливый болван, как ты, заслуживает того, чтобы весь вечер простоять у стены.Руки Фолкона, мгновенно взметнувшись, стиснули ее талию, привлекли к широкой груди.– У меня за пазухой подарок для тебя, – заговорщически прошептал он.Их глаза встретились, и Джезмин приняла вызов. Ее рука скользнула за вырез дублета, пальцы наткнулись на гладкую кожу мускулистой груди, и Джезмин, охнув, нащупала твердые камни. Алмазы, переливаясь, заискрились радужными каплями, отражая пламенно-красный цвет платья. Джезмин, истинная женщина, восторженно вскрикнув, немедленно надела оба браслета на запястья и потеряла дар речи, когда Фолкон застегнул на ее шее такое же алмазное ожерелье и увлек ее в танце, прежде чем она успела что-то сказать.– Давай-ка дадим им повод для разговоров, – предложил он и поднял жену высоко в воздух, так что все увидели ее хорошенькие ножки.Приглашенные буквально обезумели. Эти двое танцевали так, словно между ними было что-то, уносившее их в другой мир, куда никто другой не мог последовать.После танцев Фолкон, вместе с другими мужчинами, втащил рождественское полено, чтобы в доме весь год были мир, покой и счастье. Друзья обменивались шутками, дружескими тычками, многие уже нетвердо держались на ногах. Раскрасневшаяся Джезмин еще никогда не была столь счастлива. Фолкон вел себя так, словно ухаживал за ней, а какая женщина могла устоять против такого?«И правда, какая?» – спросила она себя, заметив, как Морганна, в короткой кожаной тунике с большим вырезом, уставилась на сверкающие алмазы и прошипела:– Счастлива видеть, что вы хоть что-то можете делать вместе и не поссориться.Но Джезмин не собиралась вновь попасться на удочку.– Да. Я внезапно обнаружила в себе страсть к танцам, – небрежно бросила она.– Страсть? – презрительно бросила Морганна.– Тебе неизвестно значение этого слова! – И, оттянув тунику, показала шрам в виде буквы F на груди.– Вот это страсть! Он ставит свое клеймо на то, что воистину ценит, чем владеет, что дорого для него.Джезмин закрыла глаза. Для нее вечер был окончательно испорчен. Если бы она в самом деле значила что-то для Фолкона, тот давно избавил бы замок от ненавистного присутствия Морганны.Вернувшийся муж принес Джезмин чашу горячего душистого сидра, но она отстранила его руку.– Что случилось? – спросил он, тревожно сведя брови.Оживление на лице Джезмин погасло, она словно удалялась от него.– Ничего, – сухо обронила Джезмин, – просто очень устала.Фолкон пристально всмотрелся в ее лицо, но она избегала его взгляда. Наконец он вздохнул.– Прости, я должен был понять. Сейчас отнесу тебя в постель.Джезмин вся сжалась, избегая его прикосновения.– Нет. Пожалуйста, останься, иначе твои люди будут разочарованы.Подошедшая Эстелла положила руку на плечо де Берга.– Я присмотрю за ней, – тихо пообещала она.Только когда обе оказались в спальне Джезмин, она сочла нужным предостеречь внучку:– Сегодня я весь вечер не сводила с нее глаз, потому что знаю – она желает тебе зла.– Если хочет ее – пусть берет, – рассерженно выкрикнула Джезмин.– Не хочет, и именно поэтому она просто помешалась на нем, – твердо объявила бабка.– Он вырезал на ее груди первую букву своего имени! – вскрикнула Джезмин.– Что ты имеешь в виду? – спросила Эстелла.– Она показала большую букву F, нацарапанную прямо поперек груди!– Должно быть, сама это сделала. Она на все способна. Я не хотела волновать тебя, но два дня назад Морганна приходила в твою комнату, чтобы подлить настоя руты в твое вино и тем самым вызвать выкидыш. На полу валялся пустой сосуд, рядом была лужица. Она хотела уверить меня, что беременна, но стремилась навредить тебе. Сегодня я заметила в ее глазах дикую ненависть. Сегодня ночью она вновь попытается, я это чувствую. И знаю.Джезмин застыла, пытаясь осознать жестокую правду слов Эстеллы.– Я предупреждена. И сумею вселить в нее страх перед дьяволом.– Сейчас зажгу свечи, а ты надень прозрачное одеяние, – наставляла Эстелла.Они все подготовили к ритуалу и стали молча ждать. Зеленые свечи догорели до половины, прежде чем они услыхали шаги на каменных ступеньках.Морганна поднялась по тускло освещенной лестнице, протянула веревку поперек верхней ступеньки, надежно закрепила клиньями в выбоинах каменных стен. Потом, проверив, туго ли натянут канат, удовлетворенно улыбнулась и уже хотела спуститься вниз, как дверь открылась. На площадку выступила Эстелла и резко приказала:– Иди сюда... – мы ждем тебя.Бывали минуты, когда ослушаться госпожу Уинвуд было невозможно, совсем как сейчас. Морганна словно зачарованная ступила через порог и с замирающим от ужаса сердцем увидела Джезмин в круге света, образованном пламенем зеленых свечей. Сквозь прозрачную, как паутина, мантию просвечивало обнаженное тело, в высоко поднятых руках она держала чашу с каким-то зельем и громко, нараспев, произносила заклинания. Странно пахнувший дым горящих благовоний наполнял комнату, такой густой, что Морганна начала задыхаться.Джезмин отпила из чаши, провела рукой по хрустальному оку, внутри которого сразу же начали клубиться тучи, словно при грозе, и провозгласила:– Я, Джезмин де Берг, призываю Силы Вселенной наложить проклятие на Морганну из Уэльса. Если ты, о Морганна, еще раз поднимешь руку на мое дитя, Господь иссушит тебя!Джезмин подняла клинок, указала острием на валлийку. Та, с задушенным криком, бросилась из комнаты и, совсем забыв о веревке, которую сама же натянула, со страшным воплем полетела с лестницы головой вперед. Фолкон, распахнув дверь, выскочил на площадку.– Они пытались убить меня! – рыдала Морганна.– Ведьмы! Колдуньи! – Она показала наверх.Фолкон, ужаснувшись, увидел Джезмин в ритуальном одеянии и, слегка опомнившись, попытался помочь Морганне подняться. Лицо и ладони девушки были изрезаны, исцарапаны и кровоточили, пальцы – одной руки скрючились наподобие птичьей лапы.– Не могу двинуть рукой... они меня искалечили...Большая Мег, услыхав крики, тут же прибежала, и де Берг поспешно приказал отвести девушку вниз и перевязать раны, а сам, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх. При виде искаженного гневом лица обе женщины поспешно отступили.– Больше никаких колдовских церемоний в моем замке! Сегодня вы в последний раз занимались черной магией! Я понятно говорю? – прогремел он; в зеленых глазах сверкнула холодная ярость. Круто повернувшись, он быстро ушел, словно не в силах вынести присутствия жены.«Почему он так враждебно настроен против магии? – разозлилась Джезмин.– И почему принял сторону этой дряни, не пожелав выслушать жену?» Ей хотелось бежать к мужу, объяснить, какое зло замышляла валлийка против нее и их нерожденного младенца, показать протянутую поперек ступенек веревку, ведь падение с лестницы наверняка закончилось если бы не смертью, то выкидышем. Но гордость не позволяла Джезмин объясниться. Она не станет умолять, и если на то пошло, с этого момента не удостоит Фолкона ни единым словом и перестанет уделять ему внимание.Дня через два стало окончательно ясно, что Мор-ганны в Маунтин-Эш больше нет, но никто не знал, куда она девалась. По-видимому, только де Бергу все было известно, но спросить его не осмеливался ни один человек. Джезмин, однако, удавалось полностью игнорировать мужа, но хотя она отворачивалась от него во время ужина или когда они оказывались в одной комнате, перед мысленным взором постоянно всплывало смуглое зеленоглазое лицо. Когда Фолкон с рыцарями уезжал на охоту, Джезмин казалось, что она вот-вот сойдет с ума от невыносимого одиночества, зато возвращаясь, они издавали такие громкие победные крики, что стены замка тряслись.Время от времени Джезмин чувствовала на себе взгляд мужа, задумчивый, угрюмый, из-под полуприкрытых век, и древним инстинктом Евы понимала, что его страсть с каждым днем становится сильнее, а время их поединка приближается. Она знала – он подкрадывается к ней, как к добыче; скоро самообладание изменит ему, и Фолкон возьмет ее, неизвестно только где и когда.Фолкон де Берг с железной решимостью боролся с неотступным желанием, глодавшим внутренности, и тянущей болью в чреслах, но песня сирены неотступно звучала в мозгу. Дни, когда он мог видеть жену, слышать ее голос, ощущать нежный аромат, были адом, но по ночам приходилось еще хуже. Эти ночи представлялись Фолкону бесконечным, одиноким, бессонным испытанием на выносливость. Он допивался до бессознательного состояния, но когда просыпался наутро и вспоминал непередаваемо эротические сны, преследовавшие его всю ночь, краснел от стыда. Если Джезмин находилась с ним в одной комнате, Фолкон не мог оторвать от нее глаз. Она с каждым днем становилась все прекраснее, но хотя не была уже такой худенькой, он, возможно, по-прежнему мог охватить ее талию пальцами обеих рук. Джезмин была одновременно невинной и чувственно-земной, а ее груди налились и стали похожи на спелые плоды.Приближался Новый год, и Фолкон все яснее сознавал, что дальше так продолжаться не может. Он обезумеет, если не овладеет ею, попросту умрет, если Джезмин не будет принадлежать ему.Фолкон тряхнул головой и горько усмехнулся. Он и вправду глупец, если до сих пор не воспользовался их уединением и не заставил Джезмин хотеть его.Он велел принести в спальню побольше еды, воды и вина и завалил дровами все пространство сбоку от камина. Потом, хорошенько обдумав, что может понадобиться жене, послал Большую Мег в комнату Джезмин за щетками для волос, алмазами и большим овальным зеркалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50