Потом вскочил и
побежал туда, откуда раздавался крик.
Он первым подбежал к телу варвара... и, задохнувшись, поспешно
отвернулся прочь.
То, что осталось от Речного Ветра, более не было человеческим телом.
Сгоревшая плоть обнажила кости, глаза вытекли, рот так и застыл в
беззвучном вопле муки. Под оголенными ребрами виднелось медленно
пульсировавшее сердце...
Танис без сил поник наземь, его вырвало. Полуэльф видел, как умирали
люди, сраженные его рукой. Он видел зарубленных, видел растерзанных
троллями, но это... Это был ужас, которого - Танис уже знал это - он не
позабудет до конца своих дней... Сильные руки стиснули его плечи...
молчаливое понимание, сочувствие и утешение. Приступ тошноты миновал.
Танис сел и кое-как отдышался, вытирая лицо.
- Ты-то не ранен? - заботливо спросил Карамон.
Танис только кивнул, не в силах выговорить ни слова. Голос Стурма
заставил его подскочить:
- Смилосердствуйтесь, справедливые Боги! Танис, он еще жив! Он
шевелит рукой!..
Танис поднялся и на нетвердых ногах подошел к телу. Почерневшая,
обугленная рука в самом деле приподнялась, жутко и беспомощно шаря в
воздухе...
- Прикончи его! - хрипло выговорил Танис. - При кончи его скорее,
Стурм!..
Рыцарь уже вытащил меч. Поцеловав рукоять, он поднял меч к небу.
Встал над телом Речного Ветра и, закрыв глаза, мысленно удалился в родной
для него мир древней славы, где гибель в бою почиталась за великую честь.
Медленно, торжественно затянул он соламнийский погребальный гимн. И пока
звучали святые слова, предназначенные упокоить дух воина и перенести его в
обитель заоблачного покоя, меч в его руках повернулся клинком вниз,
повиснув над еще трепетавшим сердцем Речного Ветра.
О Хума! Прими его душу в объятья
за гранью небес, равнодушных и гневных.
Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
за тучи тяжелого дыма умчится,
коснувшись бессмертного звездного блика.
И вздохом последним душа удалится
превыше вороньего жадного крика,
туда, где лишь сокол вещает о смерти,
в объятия Хумы, где сонмище древних,
за гранью небес, равнодушных и гневных...
Голос рыцаря смолк.
Танис ощутил, как благодать Богов омывает его подобно прохладной
воде, облегчая горе, унося ужас. Карамон молча плакал, стоя с ним рядом.
Лунный свет играл на отточенном клинке...
Но в это время прозвучал ясный, звонкий голос:
- Остановитесь! Поднимите его и несите сюда!
Танис и Карамон разом шагнули вперед, заслоняя искалеченное тело:
Золотая Луна ни за что не должна была увидеть его. Стурм, не сразу
вернувшийся к реальности, в последний миг удержал руку, готовую нанести
милосердный удар. Золотая Луна стояла перед ними - высокий, стройный
силуэт на фоне золотого сияния храмовых дверей. Танис хотел заговорить, но
ледяные пальцы мага стиснули его руку. Содрогнувшись, он высвободился.
- Повинуйтесь! - прошипел Рейстлин. - Несите его к ней!
Таниса охватила ярость от одного вида этих холодных глаз и ничего не
выражавшего лица.
- Несите его, - повторил Рейстлин. - Не нам выбирать, жить ему или
нет! Пусть над ним свершится воля Богов!
16. ГОРЕСТНЫЙ ВЫБОР. ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР
Лицо Рейстлина было бесстрастно: ни единый мускул не трепетал,
выдавая его чувства - если он вообще испытывал какие-то чувства. Танис
встретил его взгляд и, как всегда, ощутил, что маг видел куда больше,
нежели было доступно ему самому. И внезапная волна ненависти взвилась в
душе полуэльфа, изумив его самого. Ненависти - и зависти разом!
- Надо что-то делать! - резко проговорил Стурм. - Он еще жив, а
драконица, чего доброго, вот-вот вернется!
- Ладно... - Танис с трудом разжал губы. - Заверните его в одеяло...
Только дайте мне сперва переговорить с Золотой Луной...
И полуэльф побрел через двор. Каждый его шаг гулко отдавался в ночной
тишине. Взойдя на мраморные ступени, он подошел к Золотой Луне, стоявшей у
мерцавших золотом дверей. Покосившись через плечо, он увидел, как его
друзья обвязывали одеялами древесные сучья, на скорую руку сооружая
носилки. С крыльца храма не было видно, во что превратился Речной Ветер:
лишь черное, бесформенное пятно на земле...
- Пусть его принесут сюда, Танис, - повторила Золотая Луна. Полуэльф
взял ее за руку.
- Золотая Луна, - выговорил он кое-как. - Речной Ветер страшно
изранен... Он умирает. Ты ничего не сможешь сделать... и даже жезл...
- Не надо, Танис, - тихо прервала его Золотая Луна.
И он растерянно замолчал, вглядываясь в ее лицо. И, к своему
изумлению, обнаружил, что Золотая Луна была исполнена какого-то
вдохновенного спокойствия. Она вдруг напомнила Танису моряка, долго
боровшегося в утлой лодчонке со штормовым морем и наконец вошедшего в
тихие воды.
- Идем в храм, друг мой, - сказала Золотая Луна. Взгляд ее прекрасных
глаз заворожил полуэльфа. - Идем, и пусть Речного Ветра принесут сюда.
...Золотая Луна не слышала шума, с которым появилась драконица, не
видела, как та бросилась на Речного Ветра. Оказавшись на разрушенной
площади Кзак Царота, она ощутила странную силу, властно потянувшую ее к
храму. Перешагивая кучи мусора, поднялась она по ступеням, не видя перед
собой ничего, кроме золотых дверей, горевших в свете двух лун -
серебристой и алой. В это время сзади началась какая-то суматоха и голос
Речного Ветра окликнул ее:
- Золотая Луна!..
Она заколебалась, не желая бросать друзей и чувствуя приближение злой
силы, готовой вырваться из колодца.
- Войди в храм, дитя, - позвал ее ласковый голос.
Золотая Луна вскинула глаза, глядя на двери... Это был голос ее
матери. Песни Плача, жрицы кве-шу, умершей давным-давно, когда Золотая
Луна была еще маленькой девочкой.
- Песнь Плача? - прошептала Золотая Луна. - Мама...
- Много лет миновало, и горькими были они для тебя, доченька! -
Золотая Луна не столько слышала, сколько сердцем чувствовала дорогой
голос. - И, боюсь, не скоро это бремя упадет с твоих плеч: ибо, если не
дрогнешь, на твоем пути встанет еще худшая тьма. Знай, однако, что правда
воссияет над тобою в ночи, хоть и неярок поначалу будет ее свет в
безбрежной мгле. Зато без нее все погибнет безвозвратно. Войди же со мною
в храм, доченька, и обретешь то, что ищешь.
- Но мои друзья... Речной Ветер... - Золотая Луна обернулась и
увидела, как Речной Ветер, споткнувшись, упал на содрогающиеся камни
мостовой. - Они не могут сразиться с тем, что летит сюда... они погибнут!
Только жезл может помочь! Как же я брошу их? - И она повернула назад, но в
это время нависла тьма. - Я ничего не вижу! - закричала Золотая Луна. -
Речной Ветер!.. Мама! Помоги, мама!...
Ответа не было.
"Это несправедливо! - молча кричала Золотая Луна, в отчаянии
стискивая кулаки. - Мы не хотели этого! Мы хотели просто любить друг
друга... а теперь... что же теперь? Мы стольким пожертвовали - и напрасно?
Мне тридцать лет, мама! Тридцать, а я бездетна! У меня отняли юность...
отняли мой народ... в обмен на это? - Золотая Луна потрясла жезлом. - И
хотят еще что-то отнять?.. - Но тут ее гнев начал понемногу стихать. -
Речной Ветер, - спросила она себя. - Или он тоже гневался все эти годы,
скитаясь в поисках истины? Он обрел лишь этот жезл - и новые вопросы
вместо ответов. Нет, он не роптал, - сказала себе Золотая Луна. - Его вера
вела его, а я... я слаба и недостойна. Речной Ветер готов был умереть за
свою веру, а мне, похоже, придется отважиться жить - даже если это будет
жизнь без него..."
Золотая Луна прижалась лбом к холодным золотым дверям - и сделала
свои горестный выбор.
- Я иду, мама, - прошептала она. - Только, если умрет Речной Ветер,
вместе с ним умрет мое сердце. Прошу тебя об одном: если ему суждена
гибель, пусть он знает, что я продолжу его поиск...
И, опираясь на жезл, Вождь кве-шу распахнула золотые двери и вошла в
храм. Двери сомкнулись за нею в тот самый миг, когда драконица вырвалась
из колодца.
В храме было темно, но даже и темнота казалась ласковой. Сперва
Золотая Луна ничего не смогла рассмотреть; она как будто снова была в
материнских объятиях и чувствовала лишь тепло родных рук. Потом неяркий
свет разлился вокруг. Золотая Луна увидела над собой высокий сводчатый
купол, а под ногами - затейливую мозаику пола. Посередине чертога, под
куполом, стояла мраморная статуя несравненного изящества и красоты; это от
нее шел свет, озарявший внутренность храма. Золотая Луна пошла к ней, не в
силах отвести глаз. Это была статуя женщины, облаченной в просторные,
развевающиеся одеяния. Мраморное лицо светилось лучезарной надеждой, лишь
в уголках губ таилась вековечная скорбь. На шее виднелось единственное
украшение - странного вида амулет.
- Я служу Мишакаль, Богине-целительнице, - сказал голос матери. -
Послушайся ее, доченька.
Золотая Луна замерла перед изваянием, любуясь его красотой... и
спустя некоторое время поняла, что статуе чего-то недоставало: она была
некоторым образом не полна, не завершена. Руки мраморной Богини были
расположены так, как если бы она держала длинный тонкий посох; однако
ладони изваяния были пусты. И Золотая Луна вложила в мраморные руки свой
жезл - без особой сознательной мысли, движимая простым желанием восполнить
недостающее.
И жезл тотчас вспыхнул мягким голубым светом! От удивления Золотая
Луна даже отступила на шаг. Посох разгорался слепящим огнем. Прикрыв
ладонью глаза. Золотая Луна преклонила колени. Неведомая сила, исполненная
сострадания и любви, наполнила ее сердце... как горько сожалела она о
вспышке гнева, которой только что чуть было не поддалась!
- Не бойся сомневаться и вопрошать, о любимая моя ученица, -
прозвучал в сознании огромный и ласковый голос. - Жажда истины привела
тебя сюда, а гнев поможет тебе выстоять в испытаниях, которые еще тебе
уготованы. Ты искала истину - и ты найдешь ее здесь. Знай же, дитя: Боги
не отвращали своего лица от людей, - наоборот, это люди в своей
забывчивости отвернулись от нас. Но теперь, когда величайшая опасность
нависла над Кринном, истина необходима людям как никогда. И ты, о моя
ученица, должна вернуть людям настоящую веру. Настало время восстановить
равновесие мира, ибо зло отяготило чашу весов. Не только Боги света - Боги
тьмы тоже сошли на землю, взыскуя человеческих душ. Сама Владычица Тьмы
ищет путь в этот мир. Драконы, изгнанные когда-то из земных пределов,
опять носятся в небе...
"Драконы", - смутно подумала Золотая Луна. Огромный голос переполнял
ее разум: лишь много позже она до конца поймет дарованную ей весть. Пока
же она могла лишь запоминать - запоминать навсегда.
- Откровение Богов поможет людям одолеть их. Это и есть тот
величайший дар, о котором вам было возвещено в Омраченном Лесу. Под этим
храмом, среди руин, хранящих славу минувших времен, покоятся Диски
Мишакаль - круглые диски, выкованные из сверкающей платины. Разыщи Диски -
и моя сила пребудет с тобой, ибо я - Мишакаль, Богиня-целительница. Но
знай, о ученица: твой путь будет нелегок. Боги тьмы хорошо знают светлую
силу откровений, начертанных на священных Дисках, и страшатся ее. Оттого
Диски бдительно охраняет могущественная и древняя черная драконица по
имени Хисант - люди зовут ее Оникс. Там, под нами, в разрушенном Кзак
Цароте - ее логово. Немалая опасность подстерегает того, кто решится
вызволить Диски. Я благословляю этот жезл, дитя. Простирай его перед
собой, не смущаясь сердцем, - и победишь.
Голос умолк. И тогда Золотая Луна услышала исполненный смертной муки
крик Речного Ветра.
...Танис вошел в храм... и тотчас нахлынули воспоминания. Солнце
снова сияло сквозь кроны деревьев Квалиноста. Втроем - с Лораной и ее
братом Гилтанасом - лежали они на речном берегу, смеясь и вслух о чем-то
мечтая... Детство редко баловало Таниса такими счастливыми днями -
полуэльф слишком рано понял, что он не таков, как все остальные. Но то был
особенный день, согретый золотым солнечным светом и теплом детской дружбы.
Даже теперь память о нем омыла душу Таниса, облегчив горе и ужас.
Он повернулся к Золотой Луне, молча стоявшей подле него:
- Что это за храм?
- Об этом я расскажу тебе после, - ответила Золотая Луна. Легко
коснувшись руки Таниса, она провела его по узорчатому полу, остановившись
перед сияющей мраморной статуей. Хрустальный жезл озарил чертог спокойным
голубым светом. Танис хотел расспросить Золотую Луну, но в это время вошли
Карамон и Стурм, неся тело Речного Ветра, уложенное на носилки. По бокам,
наподобие почетного караула, шли Флинт и Тассельхоф: гном выглядел
измученным и постаревшим, притихший кендер не поднимал глаз от земли. А
позади горестной процессии шел Рейстлин - в надвинутом капюшоне, с руками,
спрятанными в широкие рукава, он напоминал смерть.
Они прошагали по мраморному полу, с бесконечной осторожностью неся
свой скорбный груз, и остановились подле Таниса и Золотой Луны. Танис
посмотрел на тело, которое опустили к ногам Золотой Луны, и поспешно
закрыл глаза. Толстое одеяло, которым был прикрыт Речной Ветер, сплошь
пропиталось его кровью...
- Уберите одеяло, - приказала Золотая Луна.
Карамон умоляюще взглянул на полуэльфа.
- Золотая Луна, послушай... - мягко начал Танис.
Рейстлин нагнулся и сорвал с тела окровавленное одеяло. Никто не
успел ему помешать.
При виде жутко изуродованного тела Золотая Луна придушенно ахнула и
побледнела так, что Танис приготовился подхватить ее, решив, что она
вот-вот лишится сознания. Но Золотая Луна была дочерью гордого и сильного
народа. Она справилась с собой, лишь глубоко, судорожно вздохнула. Потом
подошла к мраморной статуе и бережно приняла из рук Богини сияющий
хрустальный жезл. И опустилась на колени подле тела Речного Ветра.
- Кан-токах, - выговорила она еле слышно. - Возлюбленный мой...
Протянула дрожащую руку и коснулась его лба. Безглазая голова
шевельнулась, пытаясь повернуться к ней. Обугленные руки затрепетали...
Страшная судорога сотрясла его тело, и он затих. Слезы ручьями побежали по
щекам Золотой Луны. Не замечая их, она возложила Жезл на грудь любимого.
Голубое сияние мягко заполонило чертог, и каждый, кого касалось оно,
чувствовал, как проходит усталость и боль, как подобно уплывающему туману
покидает разум и душу ужас, навеянный нападением драконицы... Наконец
сияние посоха померкло и исчезло совсем. Ночь воцарилась внутри храма,
лишь неярко светилось мраморное изваяние Богини.
Танис заморгал, пытаясь приспособить зрение к темноте... А мгновением
позже прозвучал низкий мужской голос:
- Кан-токах нех сиракан!
Радостный вскрик Золотой Луны ответил ему Танис наконец разглядел,
что происходило. Больше не было растерзанного, ужасного трупа: Речной
Ветер сидел на полу, крепко обнимая Золотую Луну, и она прижималась к его
груди, смеясь и плача одновременно.
- ...Стало быть, - завершила свой рассказ Золотая Луна, - мы должны
разыскать путь вниз, в разрушенный город, лежащий где-то под нами, и
спасти из логова драконицы священные Диски.
Они сидели на полу в главном чертоге храма, доедая скудный ужин.
Бегло осмотрев здание, они убедились, что оно было необитаемо; лишь
снаружи, на лестнице, Карамон обнаружил следы драконидов и еще каких-то
неведомых существ.
Храм был невелик. Главный зал, где стояло изваяние, предварял широкий
проход, по бокам которого помещались две молельни. С юга и севера к
главному залу примыкали еще два круглых покоя. Яркие фрески, когда-то
украшавшие их стены, заплесневели до такой степени, что ничего нельзя было
разобрать. В восточной стене виднелись двойные золотые двери; заглянув
туда, Карамон нашел лестницу, ведущую вниз, в разрушенный город. Оттуда
смутно слышался шум прибоя: он напомнил путешественникам о том, что храм и
площадь с колодцем находились на вершине гигантского утеса, обрывавшегося
в Новое море.
Друзья долго сидели молча; каждый на свой лад пытался осмыслить то,
что поведала им Золотая Луна. Один Тассельхоф неутомимо сновал туда и
сюда, с любопытством суя нос в каждый уголок. Не найдя ничего особенно
интересного, кендер заскучал и вскоре вернулся к спутникам, неся в руке
старый шлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
побежал туда, откуда раздавался крик.
Он первым подбежал к телу варвара... и, задохнувшись, поспешно
отвернулся прочь.
То, что осталось от Речного Ветра, более не было человеческим телом.
Сгоревшая плоть обнажила кости, глаза вытекли, рот так и застыл в
беззвучном вопле муки. Под оголенными ребрами виднелось медленно
пульсировавшее сердце...
Танис без сил поник наземь, его вырвало. Полуэльф видел, как умирали
люди, сраженные его рукой. Он видел зарубленных, видел растерзанных
троллями, но это... Это был ужас, которого - Танис уже знал это - он не
позабудет до конца своих дней... Сильные руки стиснули его плечи...
молчаливое понимание, сочувствие и утешение. Приступ тошноты миновал.
Танис сел и кое-как отдышался, вытирая лицо.
- Ты-то не ранен? - заботливо спросил Карамон.
Танис только кивнул, не в силах выговорить ни слова. Голос Стурма
заставил его подскочить:
- Смилосердствуйтесь, справедливые Боги! Танис, он еще жив! Он
шевелит рукой!..
Танис поднялся и на нетвердых ногах подошел к телу. Почерневшая,
обугленная рука в самом деле приподнялась, жутко и беспомощно шаря в
воздухе...
- Прикончи его! - хрипло выговорил Танис. - При кончи его скорее,
Стурм!..
Рыцарь уже вытащил меч. Поцеловав рукоять, он поднял меч к небу.
Встал над телом Речного Ветра и, закрыв глаза, мысленно удалился в родной
для него мир древней славы, где гибель в бою почиталась за великую честь.
Медленно, торжественно затянул он соламнийский погребальный гимн. И пока
звучали святые слова, предназначенные упокоить дух воина и перенести его в
обитель заоблачного покоя, меч в его руках повернулся клинком вниз,
повиснув над еще трепетавшим сердцем Речного Ветра.
О Хума! Прими его душу в объятья
за гранью небес, равнодушных и гневных.
Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
за тучи тяжелого дыма умчится,
коснувшись бессмертного звездного блика.
И вздохом последним душа удалится
превыше вороньего жадного крика,
туда, где лишь сокол вещает о смерти,
в объятия Хумы, где сонмище древних,
за гранью небес, равнодушных и гневных...
Голос рыцаря смолк.
Танис ощутил, как благодать Богов омывает его подобно прохладной
воде, облегчая горе, унося ужас. Карамон молча плакал, стоя с ним рядом.
Лунный свет играл на отточенном клинке...
Но в это время прозвучал ясный, звонкий голос:
- Остановитесь! Поднимите его и несите сюда!
Танис и Карамон разом шагнули вперед, заслоняя искалеченное тело:
Золотая Луна ни за что не должна была увидеть его. Стурм, не сразу
вернувшийся к реальности, в последний миг удержал руку, готовую нанести
милосердный удар. Золотая Луна стояла перед ними - высокий, стройный
силуэт на фоне золотого сияния храмовых дверей. Танис хотел заговорить, но
ледяные пальцы мага стиснули его руку. Содрогнувшись, он высвободился.
- Повинуйтесь! - прошипел Рейстлин. - Несите его к ней!
Таниса охватила ярость от одного вида этих холодных глаз и ничего не
выражавшего лица.
- Несите его, - повторил Рейстлин. - Не нам выбирать, жить ему или
нет! Пусть над ним свершится воля Богов!
16. ГОРЕСТНЫЙ ВЫБОР. ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР
Лицо Рейстлина было бесстрастно: ни единый мускул не трепетал,
выдавая его чувства - если он вообще испытывал какие-то чувства. Танис
встретил его взгляд и, как всегда, ощутил, что маг видел куда больше,
нежели было доступно ему самому. И внезапная волна ненависти взвилась в
душе полуэльфа, изумив его самого. Ненависти - и зависти разом!
- Надо что-то делать! - резко проговорил Стурм. - Он еще жив, а
драконица, чего доброго, вот-вот вернется!
- Ладно... - Танис с трудом разжал губы. - Заверните его в одеяло...
Только дайте мне сперва переговорить с Золотой Луной...
И полуэльф побрел через двор. Каждый его шаг гулко отдавался в ночной
тишине. Взойдя на мраморные ступени, он подошел к Золотой Луне, стоявшей у
мерцавших золотом дверей. Покосившись через плечо, он увидел, как его
друзья обвязывали одеялами древесные сучья, на скорую руку сооружая
носилки. С крыльца храма не было видно, во что превратился Речной Ветер:
лишь черное, бесформенное пятно на земле...
- Пусть его принесут сюда, Танис, - повторила Золотая Луна. Полуэльф
взял ее за руку.
- Золотая Луна, - выговорил он кое-как. - Речной Ветер страшно
изранен... Он умирает. Ты ничего не сможешь сделать... и даже жезл...
- Не надо, Танис, - тихо прервала его Золотая Луна.
И он растерянно замолчал, вглядываясь в ее лицо. И, к своему
изумлению, обнаружил, что Золотая Луна была исполнена какого-то
вдохновенного спокойствия. Она вдруг напомнила Танису моряка, долго
боровшегося в утлой лодчонке со штормовым морем и наконец вошедшего в
тихие воды.
- Идем в храм, друг мой, - сказала Золотая Луна. Взгляд ее прекрасных
глаз заворожил полуэльфа. - Идем, и пусть Речного Ветра принесут сюда.
...Золотая Луна не слышала шума, с которым появилась драконица, не
видела, как та бросилась на Речного Ветра. Оказавшись на разрушенной
площади Кзак Царота, она ощутила странную силу, властно потянувшую ее к
храму. Перешагивая кучи мусора, поднялась она по ступеням, не видя перед
собой ничего, кроме золотых дверей, горевших в свете двух лун -
серебристой и алой. В это время сзади началась какая-то суматоха и голос
Речного Ветра окликнул ее:
- Золотая Луна!..
Она заколебалась, не желая бросать друзей и чувствуя приближение злой
силы, готовой вырваться из колодца.
- Войди в храм, дитя, - позвал ее ласковый голос.
Золотая Луна вскинула глаза, глядя на двери... Это был голос ее
матери. Песни Плача, жрицы кве-шу, умершей давным-давно, когда Золотая
Луна была еще маленькой девочкой.
- Песнь Плача? - прошептала Золотая Луна. - Мама...
- Много лет миновало, и горькими были они для тебя, доченька! -
Золотая Луна не столько слышала, сколько сердцем чувствовала дорогой
голос. - И, боюсь, не скоро это бремя упадет с твоих плеч: ибо, если не
дрогнешь, на твоем пути встанет еще худшая тьма. Знай, однако, что правда
воссияет над тобою в ночи, хоть и неярок поначалу будет ее свет в
безбрежной мгле. Зато без нее все погибнет безвозвратно. Войди же со мною
в храм, доченька, и обретешь то, что ищешь.
- Но мои друзья... Речной Ветер... - Золотая Луна обернулась и
увидела, как Речной Ветер, споткнувшись, упал на содрогающиеся камни
мостовой. - Они не могут сразиться с тем, что летит сюда... они погибнут!
Только жезл может помочь! Как же я брошу их? - И она повернула назад, но в
это время нависла тьма. - Я ничего не вижу! - закричала Золотая Луна. -
Речной Ветер!.. Мама! Помоги, мама!...
Ответа не было.
"Это несправедливо! - молча кричала Золотая Луна, в отчаянии
стискивая кулаки. - Мы не хотели этого! Мы хотели просто любить друг
друга... а теперь... что же теперь? Мы стольким пожертвовали - и напрасно?
Мне тридцать лет, мама! Тридцать, а я бездетна! У меня отняли юность...
отняли мой народ... в обмен на это? - Золотая Луна потрясла жезлом. - И
хотят еще что-то отнять?.. - Но тут ее гнев начал понемногу стихать. -
Речной Ветер, - спросила она себя. - Или он тоже гневался все эти годы,
скитаясь в поисках истины? Он обрел лишь этот жезл - и новые вопросы
вместо ответов. Нет, он не роптал, - сказала себе Золотая Луна. - Его вера
вела его, а я... я слаба и недостойна. Речной Ветер готов был умереть за
свою веру, а мне, похоже, придется отважиться жить - даже если это будет
жизнь без него..."
Золотая Луна прижалась лбом к холодным золотым дверям - и сделала
свои горестный выбор.
- Я иду, мама, - прошептала она. - Только, если умрет Речной Ветер,
вместе с ним умрет мое сердце. Прошу тебя об одном: если ему суждена
гибель, пусть он знает, что я продолжу его поиск...
И, опираясь на жезл, Вождь кве-шу распахнула золотые двери и вошла в
храм. Двери сомкнулись за нею в тот самый миг, когда драконица вырвалась
из колодца.
В храме было темно, но даже и темнота казалась ласковой. Сперва
Золотая Луна ничего не смогла рассмотреть; она как будто снова была в
материнских объятиях и чувствовала лишь тепло родных рук. Потом неяркий
свет разлился вокруг. Золотая Луна увидела над собой высокий сводчатый
купол, а под ногами - затейливую мозаику пола. Посередине чертога, под
куполом, стояла мраморная статуя несравненного изящества и красоты; это от
нее шел свет, озарявший внутренность храма. Золотая Луна пошла к ней, не в
силах отвести глаз. Это была статуя женщины, облаченной в просторные,
развевающиеся одеяния. Мраморное лицо светилось лучезарной надеждой, лишь
в уголках губ таилась вековечная скорбь. На шее виднелось единственное
украшение - странного вида амулет.
- Я служу Мишакаль, Богине-целительнице, - сказал голос матери. -
Послушайся ее, доченька.
Золотая Луна замерла перед изваянием, любуясь его красотой... и
спустя некоторое время поняла, что статуе чего-то недоставало: она была
некоторым образом не полна, не завершена. Руки мраморной Богини были
расположены так, как если бы она держала длинный тонкий посох; однако
ладони изваяния были пусты. И Золотая Луна вложила в мраморные руки свой
жезл - без особой сознательной мысли, движимая простым желанием восполнить
недостающее.
И жезл тотчас вспыхнул мягким голубым светом! От удивления Золотая
Луна даже отступила на шаг. Посох разгорался слепящим огнем. Прикрыв
ладонью глаза. Золотая Луна преклонила колени. Неведомая сила, исполненная
сострадания и любви, наполнила ее сердце... как горько сожалела она о
вспышке гнева, которой только что чуть было не поддалась!
- Не бойся сомневаться и вопрошать, о любимая моя ученица, -
прозвучал в сознании огромный и ласковый голос. - Жажда истины привела
тебя сюда, а гнев поможет тебе выстоять в испытаниях, которые еще тебе
уготованы. Ты искала истину - и ты найдешь ее здесь. Знай же, дитя: Боги
не отвращали своего лица от людей, - наоборот, это люди в своей
забывчивости отвернулись от нас. Но теперь, когда величайшая опасность
нависла над Кринном, истина необходима людям как никогда. И ты, о моя
ученица, должна вернуть людям настоящую веру. Настало время восстановить
равновесие мира, ибо зло отяготило чашу весов. Не только Боги света - Боги
тьмы тоже сошли на землю, взыскуя человеческих душ. Сама Владычица Тьмы
ищет путь в этот мир. Драконы, изгнанные когда-то из земных пределов,
опять носятся в небе...
"Драконы", - смутно подумала Золотая Луна. Огромный голос переполнял
ее разум: лишь много позже она до конца поймет дарованную ей весть. Пока
же она могла лишь запоминать - запоминать навсегда.
- Откровение Богов поможет людям одолеть их. Это и есть тот
величайший дар, о котором вам было возвещено в Омраченном Лесу. Под этим
храмом, среди руин, хранящих славу минувших времен, покоятся Диски
Мишакаль - круглые диски, выкованные из сверкающей платины. Разыщи Диски -
и моя сила пребудет с тобой, ибо я - Мишакаль, Богиня-целительница. Но
знай, о ученица: твой путь будет нелегок. Боги тьмы хорошо знают светлую
силу откровений, начертанных на священных Дисках, и страшатся ее. Оттого
Диски бдительно охраняет могущественная и древняя черная драконица по
имени Хисант - люди зовут ее Оникс. Там, под нами, в разрушенном Кзак
Цароте - ее логово. Немалая опасность подстерегает того, кто решится
вызволить Диски. Я благословляю этот жезл, дитя. Простирай его перед
собой, не смущаясь сердцем, - и победишь.
Голос умолк. И тогда Золотая Луна услышала исполненный смертной муки
крик Речного Ветра.
...Танис вошел в храм... и тотчас нахлынули воспоминания. Солнце
снова сияло сквозь кроны деревьев Квалиноста. Втроем - с Лораной и ее
братом Гилтанасом - лежали они на речном берегу, смеясь и вслух о чем-то
мечтая... Детство редко баловало Таниса такими счастливыми днями -
полуэльф слишком рано понял, что он не таков, как все остальные. Но то был
особенный день, согретый золотым солнечным светом и теплом детской дружбы.
Даже теперь память о нем омыла душу Таниса, облегчив горе и ужас.
Он повернулся к Золотой Луне, молча стоявшей подле него:
- Что это за храм?
- Об этом я расскажу тебе после, - ответила Золотая Луна. Легко
коснувшись руки Таниса, она провела его по узорчатому полу, остановившись
перед сияющей мраморной статуей. Хрустальный жезл озарил чертог спокойным
голубым светом. Танис хотел расспросить Золотую Луну, но в это время вошли
Карамон и Стурм, неся тело Речного Ветра, уложенное на носилки. По бокам,
наподобие почетного караула, шли Флинт и Тассельхоф: гном выглядел
измученным и постаревшим, притихший кендер не поднимал глаз от земли. А
позади горестной процессии шел Рейстлин - в надвинутом капюшоне, с руками,
спрятанными в широкие рукава, он напоминал смерть.
Они прошагали по мраморному полу, с бесконечной осторожностью неся
свой скорбный груз, и остановились подле Таниса и Золотой Луны. Танис
посмотрел на тело, которое опустили к ногам Золотой Луны, и поспешно
закрыл глаза. Толстое одеяло, которым был прикрыт Речной Ветер, сплошь
пропиталось его кровью...
- Уберите одеяло, - приказала Золотая Луна.
Карамон умоляюще взглянул на полуэльфа.
- Золотая Луна, послушай... - мягко начал Танис.
Рейстлин нагнулся и сорвал с тела окровавленное одеяло. Никто не
успел ему помешать.
При виде жутко изуродованного тела Золотая Луна придушенно ахнула и
побледнела так, что Танис приготовился подхватить ее, решив, что она
вот-вот лишится сознания. Но Золотая Луна была дочерью гордого и сильного
народа. Она справилась с собой, лишь глубоко, судорожно вздохнула. Потом
подошла к мраморной статуе и бережно приняла из рук Богини сияющий
хрустальный жезл. И опустилась на колени подле тела Речного Ветра.
- Кан-токах, - выговорила она еле слышно. - Возлюбленный мой...
Протянула дрожащую руку и коснулась его лба. Безглазая голова
шевельнулась, пытаясь повернуться к ней. Обугленные руки затрепетали...
Страшная судорога сотрясла его тело, и он затих. Слезы ручьями побежали по
щекам Золотой Луны. Не замечая их, она возложила Жезл на грудь любимого.
Голубое сияние мягко заполонило чертог, и каждый, кого касалось оно,
чувствовал, как проходит усталость и боль, как подобно уплывающему туману
покидает разум и душу ужас, навеянный нападением драконицы... Наконец
сияние посоха померкло и исчезло совсем. Ночь воцарилась внутри храма,
лишь неярко светилось мраморное изваяние Богини.
Танис заморгал, пытаясь приспособить зрение к темноте... А мгновением
позже прозвучал низкий мужской голос:
- Кан-токах нех сиракан!
Радостный вскрик Золотой Луны ответил ему Танис наконец разглядел,
что происходило. Больше не было растерзанного, ужасного трупа: Речной
Ветер сидел на полу, крепко обнимая Золотую Луну, и она прижималась к его
груди, смеясь и плача одновременно.
- ...Стало быть, - завершила свой рассказ Золотая Луна, - мы должны
разыскать путь вниз, в разрушенный город, лежащий где-то под нами, и
спасти из логова драконицы священные Диски.
Они сидели на полу в главном чертоге храма, доедая скудный ужин.
Бегло осмотрев здание, они убедились, что оно было необитаемо; лишь
снаружи, на лестнице, Карамон обнаружил следы драконидов и еще каких-то
неведомых существ.
Храм был невелик. Главный зал, где стояло изваяние, предварял широкий
проход, по бокам которого помещались две молельни. С юга и севера к
главному залу примыкали еще два круглых покоя. Яркие фрески, когда-то
украшавшие их стены, заплесневели до такой степени, что ничего нельзя было
разобрать. В восточной стене виднелись двойные золотые двери; заглянув
туда, Карамон нашел лестницу, ведущую вниз, в разрушенный город. Оттуда
смутно слышался шум прибоя: он напомнил путешественникам о том, что храм и
площадь с колодцем находились на вершине гигантского утеса, обрывавшегося
в Новое море.
Друзья долго сидели молча; каждый на свой лад пытался осмыслить то,
что поведала им Золотая Луна. Один Тассельхоф неутомимо сновал туда и
сюда, с любопытством суя нос в каждый уголок. Не найдя ничего особенно
интересного, кендер заскучал и вскоре вернулся к спутникам, неся в руке
старый шлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54