– Большую часть его я отделывал сам.
– Ну, все же есть, наверно, что-то, что вам хотелось бы посмотреть.
– Ах да, конечно, – я чихнул.
– Будьте здоровы, – сказал Норман.
– Я хочу осмотреть секретные лаборатории. Посмотреть, чем же он все-таки занимался все эти годы. Вся эта Великая Цель. Вся это генетическая бредятина. Вся эта стряпня, чтобы получить жуткие средства, которые изменяют сознание.
– Ага, – сказал Норман, потирая руки. – Я тоже хочу взглянуть.
– Так отведи меня туда.
– Конечно, – сказал Норман. – И где это?
Я сделал гримасу, которая должна была означать «да ладно тебе».
– Да ладно тебе, – сказал я. – У тебя есть свои ключи. Ты знаешь все, что можно знать об этом доме.
– Вот здесь ты прав, – сказал Норман. – Так где это?
– Норман, – сказал я. – Хватит молоть чепуху. Ты же знаешь, что я тебя вижу, как облупленного. С этой минуты можешь считать, что ты тоже миллионер.
– Вот уж нет, спасибо, – сказал Норман. – Не нужны мне деньги.
– Не нужны?
– Нет, мне на жизнь вполне хватает. Хотя…
– Хотя?
– Я бы не отказался от еще одного набора «Механо».
– Он твой. Размером с вагон. Так где секретные лаборатории?
– Я сдаюсь, – сказал Норман. – Так где они?
– Так, ладно, – я взял щепотку с другого блюда, и снова засунул ее в нос. – Придется отправиться на поиски. С чего начать, как ты думаешь?
Норман пожал плечами. – Как насчет этого кабинета? Здесь могут быть спрятаны секретные планы.
– Какая хорошая идея.
Кабинет Т.С. Давстона (теперь мой кабинет!) располагался на первом этаже. Великолепная комната, вся отделанная в стиле Гринлинга Гиббонса (1648–1721), английского скульптора и резчика, прославившегося своими работами по дереву. А также размерами члена.
Ну, может быть, больше все-таки резьбой по дереву. Но раз уж я разбогател, могу говорить все, что мне хочется.
– Обои портят этот кабинет, – сказал Норман. – Звезды и полосы, помилуйте!
– Хм, – сказал я. – Обои выбирал я.
– Очень красиво, – сказал Норман. – Отличные обои.
– Ты так говоришь просто, чтобы доставить мне удовольствие.
– Конечно. Придется к этому привыкать, раз уж ты разбогател. Теперь все будут к тебе подлизываться. И никто тебе не скажет ничего, чего ты не хотел бы услышать.
– Не говори так!
– Не говорить как? – сказал Норман. – Я вообще молчу.
Мы обыскали кабинет. Мы сняли заднюю стенку с картотеки. Но картотека была пуста. Все ящики в столе тоже были пусты. А также полки, на которых обычно были свалены все бумаги.
– Кто-то обчистил кабинет, – сказал я. – Забрал все.
– Может, он оставил инструкции в завещании. Что все компрометирующие материалы должны быть уничтожены. Он, наверно, не хотел, чтобы после его смерти что-нибудь выплыло наружу, и замарало его светлый образ в сердцах людей.
– Ты думаешь, так все и было?
– Думаю, да. Но ты можешь сказать, что ты первый об этом подумал, если хочешь.
– Норман, – сказал я, – неужели то, что я теперь немыслимо богат, может испортить наши дружеские отношения?
– Конечно, нет, – сказал Норман. – Ты мне и раньше не слишком нравился.
Я сел в кресло Т.С. Давстона. (Теперь мое!)
– Так ты хочешь сказать, что ни малейшего понятия не имеешь, где могут быть эти секретные лаборатории?
– Ни малейшего абсолютно, – Норман уселся на стол.
– Убери задницу с моего стола, – сказал я.
Норман встал.
– Извини, – сказал он. – Вот кого первым поставят к стенке после революции, – прошептал он.
– Что ты сказал?
– Ничего.
– Но должны же где-то здесь быть секретные лаборатории. Я уверен, если мы их найдем, мы найдем ответ на все вопросы. Думаю, Великая Цель – это то, ради чего он жил. В этом был смысл его жизни.
Норман пожал плечами.
– Можешь поверить, я их искал. Искал годами. Но если они здесь и есть, я не знаю, где они. Единственная потайная комната, которую я нашел – это тайный музей.
– И где он?
– Туда ведет потайной ход.
– Показывай.
Норман показал.
Это был отличный потайный ход. Надо было отодвинуть доспехи, а потом ползти на карачках. Норман снова полз впереди.
– Не вздумай бздеть, – предупредил я его.
Наконец мы доползли до потайной двери и Норман открыл ее потайным ключом – его собственным дубликатом, который он сделал из соображений удобства.
Он включил свет, и я воскликнул:
– Ни фига себе!
– Здорово, а? Настоящий музей.
И точно – это был просто настоящий музей. Настоящий черныймузей. Я бродил среди экспонатов, и каждый из них рассказывал свою позорную историю.
– Хм, – сказал я, беря в руки очки. – Это, должно быть, те очки, которые «потерял» викарий Берри, прежде чем зажечь динамитную шашку вместо свечки в церкви. А вот это – кожаный садомазохистский чайник тетушки Чико. А это шкатулка, обтянутая человеческой кожей, которую показывал нам профессор Мерлин, когда ты…
– Спасибо, не хочу и вспоминать об этом.
– А что у нас здесь? Машинка для изготовления значков, и значки при ней. «Движение Черных Крэдов».
– Это не те террористы, которые взрывали дома членов кабинета министров?
– Динамитом. Они самые. А посмотри-ка сюда. Обуглившиеся фотографии. Похоже на кадры из видеозаписи.
– Те, что тот журналист передал редактору. Тому, который…
– Ап-ЧХИ, – сказал я. – Проверочное слово – «динамит».
– Фу, – сказал Норман. – А взгляни на этот галстук-бабочку. Весь в пятнах крови. Тот тип с телевидения, который разоблачал коррупцию в правительстве – он не такой носил? Его ведь так и не нашли?
Я покачал головой.
– Ого, смотри-ка, Норман, – сказал я. – Тут и твое есть кое-что.
Я передал ему один из экспонатов, и он уставился на него.
– Мое йо-йо, – сказал он. – Опытный образец. Какие воспоминания. Кто, интересно, все-таки запатентовал его?
– Какой-то мистер Крэд, насколько я знаю. Без всякого сомнения, тот же мистер Крэд, который основал «Движение Черных Крэдов».
– А, – сказал Норман. Он надел петлю йо-йо на палец, и отпустил ярко раскрашенную деревяшку. Она застряла в нижней точке и больше не поднималась.
– Вот так всегда, – сказал Норман, дергая веревочку. – А нет, стой-ка. Тут что-то застряло. Смотри, бумажка какая-то.
– Может, это карта, где обозначены секретные лаборатории.
– Ты так думаешь?
– Нет. – Я выхватил у него из рук крошечный обрывок мятой бумаги и попытался его расправить. А потом я прочел то, что на нем было написано, и снова сказал:
– Ни фига себе!
– Что там? – спросил Норман.
– Список из шести фамилий. Но я их не знаю. Посмотри, они тебе что-нибудь говорят?
Норман прищурился и внимательно изучил список.
– Разумеется, говорят, – сказал он.
– Так кто они такие?
– Ну, помнишь, как мы видели ту тайную встречу, на которой Т.С. Давстон выступал со своей идеей о том, что правительство должно взять на себя ввоз наркотиков?
– Помню, конечно.
– Так вот, на ней было шесть человек. Тот старпер. И этот как-его-там-в-лицо. И та лысая дамочка, которая обычно носит парик, и…
– Норман, – сказал я. – Ты знаешь, что это означает?
– Что кто-нибудь из них может знать, где находятся секретные лаборатории?
– Нет! Ты что, не понимаешь? Этот список засунули в йо-йо не случайно. Его засунули сюда, чтобы мы нашли его. Мы – ты и я, люди, которые видели это совещание. Его лучшайшие друзья. Бумаги из его кабинета забрали не для того, чтобы уничтожить – их украл один из этих людей. Или не один.
– Я не слишком улавливаю, что тебе позволило прийти к таким умозаключениям.
– Норман, – сказал я. – Прочти, что написано сверху списка.
Норман прочел верхнюю строку вслух. Там было всего два слова.
И эти слова были: «ВЕРОЯТНЫЕ УБИЙЦЫ».
– Норман, – сказал я. – Т.С. Давстон погиб не в результате жуткого несчастного случая. Т.С. Давстона убили.
20
С отклонениями обмена веществ: Мертвый.
Словарь политкорректного человека
– Убили! – воскликнул Нортон, и присвистнул.
И продолжал насвистывать – довольно приятную песенку, но скоро мне это надоело.
– Прекрати этот дурацкий свист, – сказал я. – Нам надо подумать.
– О чем?
– О том, что нам делать! Нашего лучшайшего друга убили.
Норман открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал.
– Ну давай, – сказал я.
– Да нет, ничего. Я просто собирался сказать, что он хотел бы уйти из жизни именно так. Но скорее всего, что нет. Хотя, если подумать, то именно так, вероятно, ему было суждено уйти. У него должно были быть сотни врагов.
– Да, но у нас есть список.
– И что? Если его убили, это мог быть кто угодно.
– Значит, мы должны сузить его до наиболее вероятных лиц под подозрением.
– Легко, – сказал Норман.
– Легко?
– Конечно, легко. Нужно просто вычислить того единственного человека, который мог получить больше всего выгоды от смерти Т.С. Давстона. Это и будет тот, кто тебе нужен. Стопроцентно.
– И как нам это сделать?
– Это тоже легко.
Я вздохнул.
– Хочешь подсказку?
Я кивнул.
– Ладно. Тот единственный человек, который мог получить больше всего выгоды от смерти Т.С. Давстона сейчас в этой комнате – и это не я.
– Идиот, – сказал я Норману. – У меня есть алиби. Да ты и сам знаешь – мы вместе сидели в «Летящем Лебеде», когда это случилось.
– Ну, ты же так и сказал бы, правда?
– Кончай. Я считаю, наш долг – отдать убийцу Т.С. Давстона в руки правосудия.
– Зачем? Ты только посмотри на эту комнату. Она похожа на кухню Эда Гейна. Или подвал Буффало Билла из «Молчания ягнят». Или квартиру Джонатана Доу из «Семи». Здесь все доказательства преступлений, которые он совершил. На десерт ему досталось то, что он заслужил, так почему бы не оставить все, как есть?
Разумная мысль, но мне она не понравилась. Да, здесь действительнобыли все доказательства. Т.С. Давстон оставил нам ключ к разгадке в йо-йо, но он также оставил все доказательства так, чтобы мы их нашли. А еще он оставил мневсе свои деньги, что автоматически делало меняглавным подозреваемым, если кто-то будет расследовать его убийство. А также это делало меня еще кое-кем…
– Гадство! – сказал я.
– Прошу прощения? – сказал Норман.
– Мне только что в голову пришла одна жуткая мысль.
– Значит, и там ничего не изменилось.
– Нет. Заткнись и подумай вот о чем: если Т.С. Давстона убили ради денег, значит, тот, кто его убил, так их и не получил, так ведь? Потому что их получил я. Это значит…
– Боже мой, боже мой, – сказал Норман. – Это значит, что следующей их жертвой, вероятно, будешь ты.
– Гад! Гад! Гад!
– Я ни при чем.
– Я не про тебя. Т.С. Давстон. Он снова меня подставил. Подставил меня, даже с того света. Я получаю все его деньги, но если не найду того, кто убил его, убьют меня.
– Во всяком случае, – сказал Норман, – он по-спортивному дал тебе шанс. Он же оставил тебе список ВЕРОЯТНЫХ УБИЙЦ. И тем самым показал, что заботится о тебе.
Мы вернулись в мойкабинет. Я сел в своекресло и позволил Норману разместить свою задницу на моемстоле. – Шесть имен в списке, – сказал я. – Как ты считаешь, эти шестеро приглашены на бал?
– Наверняка.
– Откуда такая уверенность?
– А мне было поручено править список. Я решал, кто получит приглашение, а кто – нет.
Я одарил Нормана довольно-таки испепеляющим взглядом.
– Ах да, – сказал он. – Твое могли потерять на почте.
– А ну убери жопу с моего стола, – сказал я.
Деньги проблемы не составляли, поэтому я прибегнул к услугам частного детектива. В брентфордских «Желтых страницах» был только один – по имени Ласло Вудбайн. Я решил, что любой, кому хватает наглости назваться именем самого известного в мире выдуманного сыщика, на что-нибудь да сгодится.
Ласло оказался симпатичным типом. Более того – он, несомненно, походил на меня. Он только что завершил дело Билли Барнса. Я помнил Билли со школьных дней в Амбаре. Он был тем мальчиком, который всегда знал больше, чем нужно знать детям его возраста. Как тесен мир!
Я объяснил Ласло, что мне нужна вся информация, которую он сможет собрать о шести ВЕРОЯТНЫХ УБИЙЦАХ. И она нужна мне быстро. Большой Бал Тысячелетия должен был состояться через два месяца, и я намеревался быть к нему готовым.
Последние месяцы двадцатого века оказались не слишком интересными. Я ожидал шума и суеты. Шумной суеты и суетливого шума. Но все было довольно тихо. Большей частью шел дождь, а газеты обсуждали только «проблему двадцать первого века». Главное, мы все знали о ней уже много лет. О том, как часы во многих компьютерах не справятся с двухтысячным годом, и как компьютеры во всем мире зависнут, или сойдут с ума, или что там еще может с ними случиться. Но лишь очень немногие на самом деле воспринимали это всерьез, и газеты не слишком этим интересовались. До сего дня. До того момента, когда уже было слишком поздно хоть что-нибудь делать.
Вот теперьэто стало сенсацией. Вот теперь это могло посеять панику.
Но не посеяло. Среднему человеку с улицы, похоже, не было до этого дела. Средний человек с улицы просто пожимал плечами и говорил: – Все будет в порядке.
А почему средний человек с улицы вел себя таким образом? Почему он был так умиротворенно спокоен? Почему он глядел на все это остекленевшими глазами, в которых застыло выражение «а-мне-по-фигу»?
И почему практически каждый средний человек с практически каждой улицы?
Почему?
Ну так я вам скажу – почему.
Средний человек с улицы ходил под постоянным кайфом.
Средний человек с улицы был накачан чуть ли не по глаза, в которых застыло выражение «а-мне-по-фигу».
Средний человек с улицы пользовал «Нюхательный табак Давстона».
Вот именно: Нюхательный табак Давстона. «Щепотка с утра – и жизнь к тебе добра». Только лишь об этом говорили люди в эти последние месяцы. Все люди. Пробовали этот сорт, тот сорт, и еще вон тот. Этот возносил тебя в небеса, этот опускал на землю, а если смешать эти два, ты вообще забывал и о том, и о другом. Это стало национальным наваждением. Это стало последней модой.
Занимались этим каждый средний человек с почти каждой улицы. И каждая – женщина. И еще раз каждый – ребенок. Так что с того, что близился конец света? Все они, похоже, сошлись на мысли, что они могут с ним справиться – если не с улыбкой на лице, то, по крайней мере, с пальцем в ноздре.
И так они и ходили кругами, словно лунатики. В бакалею – из бакалеи. Норман говорил, что дела еще никогда так хорошо не шли – хотя сладостей он продавал не так уж много.
Нюхательный табак Давстона, а? Кто бы мог подумать? Кто бы мог подумать, что с нюхательным табаком Давстона что-то не так? Что, возможно, в него входило что-то еще, кроме молотого табака и специй? Что, возможно, в нем были еще и… как бы это сказать… НАРКОТИКИ?
И даже если бы кто-то мог об этом подумать, смог ли бы этот кто-то докопаться до причины – почему они там были? Смог ли бы этот кто-то установить, что существует заговор в мировом масштабе? Что на самом деле это дело рук Тайного Правительства мира, прикрывающего свое вонючее брюхо в преддверии краха цивилизации?
Очень сомневаюсь.
Я не смог.
Что, вообще говоря, позор. Потому что если бы я смогэто сделать, я бы смог что-нибудь предпринять. Потому что, в конце концов, я все же был хозяином фирмы.Я мог бы убрать эту смесь с прилавков. Я мог бы даже разоблачить заговор. Свергнуть Тайное Правительство мира. Спасти человечество от надвигающегося кошмара.
Но я не догадался, и вот вам – получите.
Я был слишком занят, чтобы о чем-то догадаться. Я пытался выследить убийцу, и ещея пытался организовать прием: БОЛЬШОЙ БАЛ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ.
Поверенный Т.С. Давстона снабдил меня гигантской папкой, в котором во всех подробностях описывался бал. Все следовало сделать именнотак, как запланировал Т.С. Давстон. А если нет – тут поверенный потер руки – я потеряю все.
Все.
Я не был намерен потерять все, так что я следовал инструкциям самым неукоснительным образом. В это время Норман был моей несущей опорой. Он принимал самое деятельное участие еще в изначальном планировании бала, и он договорился со своим дядей, что тот возьмет лавку на себя на то время, пока он будет помогать мне в замке Давстон.
Однако были и моменты, когда он и я были очень близки к размолвке.
– Гномы здесь, – сказал он однажды вечером в пятницу, ворвавшись в мой кабинет и грохнув задницу на мой стол.
– Какие гномы?
– Тех, что наняли для бала. На просмотр прибыли четырнадцать, а нам нужно только семь.
– Кому вообще может понадобиться больше семи гномов? – сказал я, вынимая зеленую сигару из коробки с увлажнителем и проводя ей под носом. – А что собираются делать эти семь гномов?
– Побриться налысо. Потом, на балу, они будут ходить в толпе гостей, а на головах у них будут кокаиновые дорожки.
Зеленая сигара воткнулась мне в левую ноздрю.
– Что? – проговорил я. – Что? Что? Что?
– Внимательно надо читать то, что напечатано мелким шрифтом.
– Грубо, – сказал я. – Это грубо.
Норман угостился сигарой.
– Если ты считаешь, что это грубо, подожди до встречи с теми, кто будет пепельницами.
Я пошел на просмотр гномов. В высшей степени неприятное занятие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28