Он может делать все, что захочет.
– Ты хочешь сказать, что он может делать с нимивсе, что захочет.
– Как угодно. Теперь смотри сюда, – Норман выудил из другого кармана смятый обрывок прозрачной пленки и поднял его на просвет. – Узнаешь?
На пленке был напечатан жирный черный логотип Давстона, тот самый логотип, что так расстраивал покойного викария Берри. Три головастика, играющие в догонялки.
– Знак Зверя, – ухмыльнулся я.
– Не корчи из себя идиота, – сказал Норман. – Этим знаком алхимики обозначали Гею.
– Кого?
– Гею, богиню Земли. Она родила Урана, а от него – Крона, Океана и титанов. В алхимии ее часто представляют три змеи. Они символизируют серу, соль и ртуть. Союз этих трех элементов в космическом горниле символизирует соединение мужского и женского начал, порождающее философский камень.
– Иди ты, – сказал я.
– Сам иди. В конечном итоге этот символ означает союз растительного и животного царств. Человек и природа, все такое. Черт возьми, уж я-то знаю, я этот логотип ему и разработал.
– Ой, – сказал я. – Прошу прощения.
Норман наложил кусок пленки на карту.
– Ну, что ты теперь видишь? – спросил он.
– Офигенно большой логотип, наложенный на карту поместья.
– И то же самое ты увидишь с самолета, когда выровняют грунт и пересадят деревья. Логотип, выведенный зелеными деревьями по коричневой земле.
– Знаешь, он Ричард, – сказал я.
– Мне это не дает покоя, – сказал Норман. – А он тут еще со своей невидимой краской. Не надо было ему рассказывать.
– Не помню, чтоб ты мне рассказывал.
– Совершенно секретно, – сказал Норман, и постучал пальцем по кончику носа.
– Ну так?
– Ну так вот. Он обсуждал со мной цвет, который хотел бы использовать для новой марки сигарет. Сказал, что ему нужно что-нибудь откровенно бросающееся в глаза, чтобы выделялось среди всего остального. А я сказал, что если выбрать красный – не ошибешься. Все самые продаваемые товары – в красной упаковке. Наверно, это имеет какое-то отношение к крови и сексу. А потом я сделал ошибку и рассказал ему об этой новой краске, над которой я работал. Она ультрафиолетовая.
– Но ультрафиолет невидим, – я глотнул из кружки. – Человеческий глаз его не различает.
– В этом-то все и дело. Если ты сможешь получить непрозрачную ультрафиолетовую краску, то все, что ты ей покрасишь, станет невидимым.
– Фигня, – сказал я. – Не может такого быть.
– Почему нет? Если ты красишь что-нибудь непрозрачной краской, ты же не видишь то, что покрасил – только слой краски.
– Да, но ультрафиолет невидим.
– Именно. Поэтому, если ты не видишь сквозькраску, ты не видишь того, что под ней, так?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я. – Если краска не видима глазом, ты увидишь предмет, который ей покрашен.
– Не увидишь – если краска непрозрачная.
– Ну и что, ты сделал все-таки такую краску?
Норман пожал плечами.
– Может, и сделал.
– Сделал или нет?
– Не знаю. Думаю, что сделал, но сейчас никак не могу найти банку из-под варенья, в которую я ее налил.
Я сделал гримасу, которая должна была обозначать: «не вешай лапшу».
– А Т.С. Давстон, я так думаю, пожелал купить у тебя банку-другую твоей чудо-краски?
– Все, что смогу сделать. Как он сказал, из чисто эстетических соображений. Он хочет выкрасить ей всю колючую проволоку на верху изгороди.
Я встал и направился за очередной порцией сидра. У стойки хозяин заведения любезно обратил мое внимание на то, что я уронил свою пижонскую записную книжку.
– Все еще работаете в большом доме? – спросил он.
– Стал бы я пить в такой дыре, как эта, если бы там не работал?
Он долил мою кружку, стоящую под краном.
– Думаю, нет. Правда ли то, что говорят о новом лэрде?
– Может быть.
Хозяин присвистнул.
– Я однажды попробовал. Потом пришлось неделю член в йоде отмачивать, чтобы отбить запах.
Я заплатил за сидр и вернулся к столику.
– И вот еще что, – сказал Норман. – Он вбил себе в голову, что наш мир, каким мы его знаем, погибнет ровно в двенадцать в последнюю ночь тысячелетия. Говорит, что знает это уже много-много лет и что он подготовится к этому.
– Завтра принадлежит тем, кто способен предвидеть его приход.
– Это моя фраза, – сказал Норман. – Он ее у меня своровал.
– Тебе никогда не надоедает, что он постоянно ворует твои идеи?
– Да нет. В конце концов, он мой лучшайший друг.
– Но он Ричард.
– Ну конечно, Ричард и есть. Но я не могу позволить этому помешать нашей дружбе.
Мы допили сидр, и Норман принес еще по кружке. – Хозяин напоминает тебе, чтоб ты не забыл свою пижонскую книжку, она все еще валяется на полу. – Он поставил кружки на стол.
– Давай-ка быстренько прикончим их, – я имел в виду кружки, – и вернемся к нашей работе.
– Не сегодня. Т.С. Давстон сказал, что у нас выходной после обеда. У него очередная секретная встреча.
– Вот гад. Хочется закончить поскорее.
– Мне тоже, но нам запрещено возвращаться сегодня вечером.
Я сделал большой глоток «смерти-от-сидра».
– Хотел бы я знать, что они там обсуждают на своих секретных совещаниях. А ты?
Норман пожал плечами.
– Мы всегда можем прокрасться внутрь и посмотреть по телевизору.
– Какому телевизору?
– Кабельному. Я установил локальную сеть кабельного телевидения в прошлом месяце. В каждой комнате – скрытые камеры.
– Что? Даже в моей спальне?
– Разумеется.
– Значит, он смотрел, как я занимаюсь сексом?
– Ну, даже если и смотрел, то мне записи не показывал. Что касается тебя, я видел только кадры с порнушным журналом и коробкой салфеток.
Послышались непонятные захлебывающе-задыхающиеся звуки. Издаваемые мной.
– Вот-вот, именно такие звуки ты и издавал.
– Сволочь, – сказал я. – Сволочь!
– Как скажешь. Видел бы ты мои записи.
– Твои?
– Ну да. Из моейспальни. Хозяин «Садовников» рекомендовал йод.
– Ты хочешь сказать, что в твоей спальне тоже есть скрытая камера?
– Конечно. Я ее сам устанавливал.
– Но…, – сказал я. – Если ты… Ну, то есть… Зачем… То есть…
– Вот именно, – сказал Норман. – Никаких церемоний, а?
Мы допили сидр, и прокрались обратно в замок Давстон.
Норман провел меня внутрь через дыру, которую он оставил в ограде.
– Не выношу всей этой церемонии у главных ворот, – сказал он. Лично я всегда прохожу здесь.
Мы обогнули огромный зловещий замок, и Норман отпер дверь в подвал.
– Я случайно сделал себе лишний ключ, – объяснил он. – Исключительно из соображений удобства.
Когда мы вошли внутрь, Норман повел меня по бесконечным коридорам, открывая одну дверь за другой бесчисленными лишними ключами, которые он себе сделал из соображений удобства. В конце концов мы оказались в комнате глубоко под землей. Низкий потолок и стены комнаты были выкрашены белой краской, а одна стена вся состояла из телеэкранов, перед которыми стояла пара удобных кресел. Мы уселись, и Норман взял в руки пульт дистанционного управления.
– Ну, поехали, – сказал он, нажимая на кнопки. – Смотри, вот твоя спальня, вот – моя. А вот и кухня – что это там Жюлик делает с курицей?
– Просто невозможно поверить. А в комнате для совещаний тоже есть скрытая камера, а?
– Есть. Имей в виду, Т.С. Давстон про нее не знает. Я установил ее так…
– Из соображений удобства?
– Скорее, из вредности. Хочешь посмотреть, что там происходит?
– Чертовски хочу.
Норман нажал несколько кнопок, и на экранах появился стол в комнате для совещаний, видимый откуда-то сверху. Я опознал макушку Т.С. Давстона; остальные пять оставались для меня тайной.
– Интересно, кто эти ребята? – спросил я.
– Они не все ребята. Лысая макушка – женщина. Я знаю, кто они.
– Откуда?
– Узнал на фотографиях в картотеке Т.С. Давстона.
– В той, которую он хранит в запертом шкафу?
– В очень надежно запертом шкафу. Я сам его сконструировал. У него задняя стенка открывается – на тот случай, если ты забыл, куда положил ключ.
Я покачал головой.
– А звук можешь включить, чтобы было слышно, о чем они говорят?
– Могу, конечно. И объясню, кто есть кто.
Вообще говоря, история может похвастаться многими важными совещаниями. То есть, если бы не все эти важные совещания, история, скорее всего, и не была бы похожа на ту историю, которую мы сейчас знаем. То есть история, может быть, вся и состоит только лишь из таких важных совещаний, когда смотришь в корень. То есть история, может быть, и есть только лишь эти самые важные совещания.
То есть, может быть.
И может быть, лишь по чистой случайности Норману и мне удалось посмотреть на это конкретное важное совещание в этот конкретный день.
Именно.
Может быть.
– Вот этот, как его там в лицо, это министр иностранных дел, – объяснял Норман, указывая на экран. – А этот старпер – заместитель премьер-министра. Те двое, с края – хозяева колумбийского наркокартеля, имен не помню, но ты знаешь, о ком я говорю. Вон тот тип – директор крупной компании, ну ты знаешь, какой: все время реклама по ящику, с этим актером. Ну, с тем, который был в сериале, вместе с девицей, которая с волосами. С высокой девицей, с другой. А та, другая, она снималась в «Улице Сезам». Ну, лысую ты знаешь, конечно. Хотя на людях она обычно носит парик. На самом деле мало кто знает даже, что это парик. Я вот даже не догадывался. А вон тот тип, вон там – видишь, куда показываю? – это просто сам знаешь кто.
– Да не может быть! – сказал я.
– Может-может. А вот это знаешь кто, рядом с ним?
– Неужели…?
– Точно.
– Невероятно.
– У него роман с девицей, которая снималась в той программе. Ну ты знаешь, в какой.
– С другой?
– Да не с другой, с длинной.
– С той, которая в рекламе?
– Нет, эта снималась в сериале. У того мужика, который был в рекламе, роман с девицей из сериала.
– Но разве она не та же девица, с которой крутит роман тот тип, что сидит рядом с сам знаешь кем?
– Нет, этакак раз другая.
– А, ну да, другая. А этокто?
– Тот, что сидит напротив сам знаешь кого?
– Нет, справа от того, который заправляет крупной компанией.
– Справа от него или справа от тебя?
– Это имеет значение?
– Конечно, имеет. Тут нужна точность.
– Ну так кто это?
– Понятия не имею.
– Знаешь, что я тебе скажу? – сказал я Норманну.
– Что?
– Насчет того, что та девица делала с волосами. Никогда не считал это смешным.
– Не думаю, что это должно было быть смешным. Ты уверен, что мы говорим об одной и той же девице?
Мне так и не удалось это выяснить, ни тогда, ни впоследствии. Потому что как раз в этот момент Т.С. Давстон начал говорить, а мы начали слушать.
– Благодарю вас, – начал Т.С. Давстон. – Благодарю вас всех за то, что вы пришли. Теперь вы все знаете, зачем мы здесь собрались. Суровая зима, за которой последовало необычайно знойное лето, привела к экономическому кризису. Все вокруг говорят о революции, и в последнее время участились взрывы в домах членов кабинета министров, ответственность за которые берет на себя террористическая организация «Движение Черных Крэдов». Собственно, это название – все, что о ней известно. Мы все хотим, чтобы эти бессмысленные теракты прекратились, и никто из нас не хочет свержения правительства, не правда ли?
Макушки вокруг стола слаженно качнулись. Я посмотрел на Нормана. Он посмотрел на меня.
– Итак, – продолжал Т.С. Давстон. – Я разработал пару радикальных предложений, которые, как мне кажется, будут способствовать оздоровлению обстановки. Во-первых, я предлагаю отменить подоходный налог.
Все сидевшие за столом задохнулись от изумления.
– Вот за это – обеими руками, – сказал Норман.
– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Т.С. Давстон, – позвольте мне объяснить.
– Я спокоен, – сказал Норман.
– Он не к тебе обращался.
– Как мы все знаем, – продолжал Т.С. Давстон, – вне зависимости от того, сколько денег вы зарабатываете, все они в конечном итоге становятся внутренними бюджетными поступлениями. Черт побери, практически невозможно купить что-либо, что где-нибудь не обложено налогом. Позвольте мне развить это положение. Допустим, у меня есть сотня фунтов. Я иду в винный магазин и покупаю десять бутылок виски по десять фунтов за бутылку. Реальная цена виски – всего два фунта за бутылку, все остальное – налог. Значит, хозяину магазина идет разница, двадцать фунтов. Он использует их, чтобы залить бензин в бак автомобиля. Налог на бензин – семьдесят пять процентов от рыночной цены. Соответственно, теперь от моих ста фунтов осталось всего пять. Парень на заправке тратит их на пять пачек сигарет. А мы все знаем, каким налогом облагается табачок. Из моих исходных ста фунтов правительство уже получило все, за исключением одного последнего. А то, на что хозяин табачной лавки потратит этот один фунт, уже обложено налогом где-то в другом месте.
– Да-да-да, – сказал старпер. – Мывсе это знаем. Но не хотелось бы, чтобы об этом узнал какой-нибудь обычный человек с улицы.
– Точно, – сказал Т.С. Давстон. – И мы ему не скажем. Так вот: этот самый обычный человек с улицы платит в качестве прямых налогов примерно одну треть своего недельного дохода. Что произойдет, если он не будет этого делать?
– У него будет на одну треть больше денег, которые он сможет тратить, каждую неделю, – ответил старпер.
– И на что он их потратит?
– На разные товары, я думаю.
– Точно. Товары, облагаемые налогом.
– Э-э, прошу прощения, – сказал как-его-там, министр иностранных дел. – Но если каждый человек в этой стране будет иметь возможность потратить на треть больше денег из своего кармана, и он их будеттратить, то в магазинах наверняка закончатся товары, так ведь?
– Точно. Таким образом, заводам придется производить больше товаров, для этого им придется брать на работу больше рабочих, и таким образом вы одним ударом расправляетесь с проблемой безработицы. И никому не придется повышать зарплату – получка у них уже будет на треть больше. У вас не будет безработицы, у вас будут довольные рабочие. Вряд ли это можно назвать революционной ситуацией, а?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я Норману.
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал старпер. – Но хоть убей – не вижу, где.
– Нет никакой ошибки, – сказал Т.С. Давстон. – А если вы повысите налог с продаж на все товары на один пенни с фунта (никто и слова не скажет, раз у них будет настолько больше денег, которые можно потратить), вы как раз и получите тот последний фунт из моей начальной сотни. Вы получите все.
Все, сидевшие за столом, поднялись на ноги и принялись аплодировать. Даже лысая женщина, та, что обычно носит парик, тоже вскочила и захлопала в ладоши.
– Браво, – воскликнул Норман.
– Сядь, идиот, – сказал я.
– Может быть, но он-то не дурак. Это следует признать.
– Он сказал, что разработал парурадикальных предложений. На твой взгляд – какое будет второе?
– Мое второе радикальное предложение такое, – сказал Т.С. Давстон, когда все закончили аплодировать и уселись. – Я предлагаю, чтобы правительство легализовало все наркотики.
– Вот так вот, – сказал Норман. – Одно из двух, не так уж плохо. Во всяком случае, для парня, который Ричард.
В комнате для совещаний воцарился хаос. Т.С. Давстон ударил кулаками по столу. Хаос испуганно утих, и порядок был восстановлен. Т.С. Давстон продолжил.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – сказал он. – Итак, как всем нам известно, правительство ежегодно тратит целое состояние на войну с наркотиками. В этой войне оно победить не сможет никогда. Вы не можете заставить людей прекратить доставлять себе удовольствие, а путей, которыми можно ввозить наркотики в эту страну – просто слишком много. Так почему правительство так решительно настроено против наркотиков?
– Потому что наркотики – это плохо, – сказал как-его-там.
– Все здесь свои, – сказал Т.С. Давстон. – Можете говорить правду.
– Спорю, не может, – сказал старпер.
– А вот и могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Ну так говорите, – встрял Т.С. Давстон. – Почему правительство так настроено против наркотиков?
– Да потому что мы не можем обложить их налогом.
– Точно. Но вы могли бы обложить их налогом, если бы они были легальны.
– Можно подумать, мы не думали об этом, – сказал старпер. – Но ни одно правительство не решится легализовать наркотики. Пусть даже половина населения принимает их регулярно, другая половина проголосует за то, чтобы вышвырнуть нас вон из кабинета.
– А что, если бы они были легальны, но тот самый средний человек с улицы не знал, что они легальны?
– Я плохо представляю себе, как это можно сделать.
– Предположим, вы берете все деньги, которые тратите каждый год на войну с наркотиками, отправляетесь туда, где наркотики исходно выращивают – Золотой треугольник и так далее – и на эти деньги скупаете весьурожай. Привозите его обратно в Англию, и выбрасываете его на рынок через существующую сеть торговцев. Да вы вдвое больше прибыли получите.
– Это вряд ли можно назвать легализацией наркотиков, или обложением их налогом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Ты хочешь сказать, что он может делать с нимивсе, что захочет.
– Как угодно. Теперь смотри сюда, – Норман выудил из другого кармана смятый обрывок прозрачной пленки и поднял его на просвет. – Узнаешь?
На пленке был напечатан жирный черный логотип Давстона, тот самый логотип, что так расстраивал покойного викария Берри. Три головастика, играющие в догонялки.
– Знак Зверя, – ухмыльнулся я.
– Не корчи из себя идиота, – сказал Норман. – Этим знаком алхимики обозначали Гею.
– Кого?
– Гею, богиню Земли. Она родила Урана, а от него – Крона, Океана и титанов. В алхимии ее часто представляют три змеи. Они символизируют серу, соль и ртуть. Союз этих трех элементов в космическом горниле символизирует соединение мужского и женского начал, порождающее философский камень.
– Иди ты, – сказал я.
– Сам иди. В конечном итоге этот символ означает союз растительного и животного царств. Человек и природа, все такое. Черт возьми, уж я-то знаю, я этот логотип ему и разработал.
– Ой, – сказал я. – Прошу прощения.
Норман наложил кусок пленки на карту.
– Ну, что ты теперь видишь? – спросил он.
– Офигенно большой логотип, наложенный на карту поместья.
– И то же самое ты увидишь с самолета, когда выровняют грунт и пересадят деревья. Логотип, выведенный зелеными деревьями по коричневой земле.
– Знаешь, он Ричард, – сказал я.
– Мне это не дает покоя, – сказал Норман. – А он тут еще со своей невидимой краской. Не надо было ему рассказывать.
– Не помню, чтоб ты мне рассказывал.
– Совершенно секретно, – сказал Норман, и постучал пальцем по кончику носа.
– Ну так?
– Ну так вот. Он обсуждал со мной цвет, который хотел бы использовать для новой марки сигарет. Сказал, что ему нужно что-нибудь откровенно бросающееся в глаза, чтобы выделялось среди всего остального. А я сказал, что если выбрать красный – не ошибешься. Все самые продаваемые товары – в красной упаковке. Наверно, это имеет какое-то отношение к крови и сексу. А потом я сделал ошибку и рассказал ему об этой новой краске, над которой я работал. Она ультрафиолетовая.
– Но ультрафиолет невидим, – я глотнул из кружки. – Человеческий глаз его не различает.
– В этом-то все и дело. Если ты сможешь получить непрозрачную ультрафиолетовую краску, то все, что ты ей покрасишь, станет невидимым.
– Фигня, – сказал я. – Не может такого быть.
– Почему нет? Если ты красишь что-нибудь непрозрачной краской, ты же не видишь то, что покрасил – только слой краски.
– Да, но ультрафиолет невидим.
– Именно. Поэтому, если ты не видишь сквозькраску, ты не видишь того, что под ней, так?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я. – Если краска не видима глазом, ты увидишь предмет, который ей покрашен.
– Не увидишь – если краска непрозрачная.
– Ну и что, ты сделал все-таки такую краску?
Норман пожал плечами.
– Может, и сделал.
– Сделал или нет?
– Не знаю. Думаю, что сделал, но сейчас никак не могу найти банку из-под варенья, в которую я ее налил.
Я сделал гримасу, которая должна была обозначать: «не вешай лапшу».
– А Т.С. Давстон, я так думаю, пожелал купить у тебя банку-другую твоей чудо-краски?
– Все, что смогу сделать. Как он сказал, из чисто эстетических соображений. Он хочет выкрасить ей всю колючую проволоку на верху изгороди.
Я встал и направился за очередной порцией сидра. У стойки хозяин заведения любезно обратил мое внимание на то, что я уронил свою пижонскую записную книжку.
– Все еще работаете в большом доме? – спросил он.
– Стал бы я пить в такой дыре, как эта, если бы там не работал?
Он долил мою кружку, стоящую под краном.
– Думаю, нет. Правда ли то, что говорят о новом лэрде?
– Может быть.
Хозяин присвистнул.
– Я однажды попробовал. Потом пришлось неделю член в йоде отмачивать, чтобы отбить запах.
Я заплатил за сидр и вернулся к столику.
– И вот еще что, – сказал Норман. – Он вбил себе в голову, что наш мир, каким мы его знаем, погибнет ровно в двенадцать в последнюю ночь тысячелетия. Говорит, что знает это уже много-много лет и что он подготовится к этому.
– Завтра принадлежит тем, кто способен предвидеть его приход.
– Это моя фраза, – сказал Норман. – Он ее у меня своровал.
– Тебе никогда не надоедает, что он постоянно ворует твои идеи?
– Да нет. В конце концов, он мой лучшайший друг.
– Но он Ричард.
– Ну конечно, Ричард и есть. Но я не могу позволить этому помешать нашей дружбе.
Мы допили сидр, и Норман принес еще по кружке. – Хозяин напоминает тебе, чтоб ты не забыл свою пижонскую книжку, она все еще валяется на полу. – Он поставил кружки на стол.
– Давай-ка быстренько прикончим их, – я имел в виду кружки, – и вернемся к нашей работе.
– Не сегодня. Т.С. Давстон сказал, что у нас выходной после обеда. У него очередная секретная встреча.
– Вот гад. Хочется закончить поскорее.
– Мне тоже, но нам запрещено возвращаться сегодня вечером.
Я сделал большой глоток «смерти-от-сидра».
– Хотел бы я знать, что они там обсуждают на своих секретных совещаниях. А ты?
Норман пожал плечами.
– Мы всегда можем прокрасться внутрь и посмотреть по телевизору.
– Какому телевизору?
– Кабельному. Я установил локальную сеть кабельного телевидения в прошлом месяце. В каждой комнате – скрытые камеры.
– Что? Даже в моей спальне?
– Разумеется.
– Значит, он смотрел, как я занимаюсь сексом?
– Ну, даже если и смотрел, то мне записи не показывал. Что касается тебя, я видел только кадры с порнушным журналом и коробкой салфеток.
Послышались непонятные захлебывающе-задыхающиеся звуки. Издаваемые мной.
– Вот-вот, именно такие звуки ты и издавал.
– Сволочь, – сказал я. – Сволочь!
– Как скажешь. Видел бы ты мои записи.
– Твои?
– Ну да. Из моейспальни. Хозяин «Садовников» рекомендовал йод.
– Ты хочешь сказать, что в твоей спальне тоже есть скрытая камера?
– Конечно. Я ее сам устанавливал.
– Но…, – сказал я. – Если ты… Ну, то есть… Зачем… То есть…
– Вот именно, – сказал Норман. – Никаких церемоний, а?
Мы допили сидр, и прокрались обратно в замок Давстон.
Норман провел меня внутрь через дыру, которую он оставил в ограде.
– Не выношу всей этой церемонии у главных ворот, – сказал он. Лично я всегда прохожу здесь.
Мы обогнули огромный зловещий замок, и Норман отпер дверь в подвал.
– Я случайно сделал себе лишний ключ, – объяснил он. – Исключительно из соображений удобства.
Когда мы вошли внутрь, Норман повел меня по бесконечным коридорам, открывая одну дверь за другой бесчисленными лишними ключами, которые он себе сделал из соображений удобства. В конце концов мы оказались в комнате глубоко под землей. Низкий потолок и стены комнаты были выкрашены белой краской, а одна стена вся состояла из телеэкранов, перед которыми стояла пара удобных кресел. Мы уселись, и Норман взял в руки пульт дистанционного управления.
– Ну, поехали, – сказал он, нажимая на кнопки. – Смотри, вот твоя спальня, вот – моя. А вот и кухня – что это там Жюлик делает с курицей?
– Просто невозможно поверить. А в комнате для совещаний тоже есть скрытая камера, а?
– Есть. Имей в виду, Т.С. Давстон про нее не знает. Я установил ее так…
– Из соображений удобства?
– Скорее, из вредности. Хочешь посмотреть, что там происходит?
– Чертовски хочу.
Норман нажал несколько кнопок, и на экранах появился стол в комнате для совещаний, видимый откуда-то сверху. Я опознал макушку Т.С. Давстона; остальные пять оставались для меня тайной.
– Интересно, кто эти ребята? – спросил я.
– Они не все ребята. Лысая макушка – женщина. Я знаю, кто они.
– Откуда?
– Узнал на фотографиях в картотеке Т.С. Давстона.
– В той, которую он хранит в запертом шкафу?
– В очень надежно запертом шкафу. Я сам его сконструировал. У него задняя стенка открывается – на тот случай, если ты забыл, куда положил ключ.
Я покачал головой.
– А звук можешь включить, чтобы было слышно, о чем они говорят?
– Могу, конечно. И объясню, кто есть кто.
Вообще говоря, история может похвастаться многими важными совещаниями. То есть, если бы не все эти важные совещания, история, скорее всего, и не была бы похожа на ту историю, которую мы сейчас знаем. То есть история, может быть, вся и состоит только лишь из таких важных совещаний, когда смотришь в корень. То есть история, может быть, и есть только лишь эти самые важные совещания.
То есть, может быть.
И может быть, лишь по чистой случайности Норману и мне удалось посмотреть на это конкретное важное совещание в этот конкретный день.
Именно.
Может быть.
– Вот этот, как его там в лицо, это министр иностранных дел, – объяснял Норман, указывая на экран. – А этот старпер – заместитель премьер-министра. Те двое, с края – хозяева колумбийского наркокартеля, имен не помню, но ты знаешь, о ком я говорю. Вон тот тип – директор крупной компании, ну ты знаешь, какой: все время реклама по ящику, с этим актером. Ну, с тем, который был в сериале, вместе с девицей, которая с волосами. С высокой девицей, с другой. А та, другая, она снималась в «Улице Сезам». Ну, лысую ты знаешь, конечно. Хотя на людях она обычно носит парик. На самом деле мало кто знает даже, что это парик. Я вот даже не догадывался. А вон тот тип, вон там – видишь, куда показываю? – это просто сам знаешь кто.
– Да не может быть! – сказал я.
– Может-может. А вот это знаешь кто, рядом с ним?
– Неужели…?
– Точно.
– Невероятно.
– У него роман с девицей, которая снималась в той программе. Ну ты знаешь, в какой.
– С другой?
– Да не с другой, с длинной.
– С той, которая в рекламе?
– Нет, эта снималась в сериале. У того мужика, который был в рекламе, роман с девицей из сериала.
– Но разве она не та же девица, с которой крутит роман тот тип, что сидит рядом с сам знаешь кем?
– Нет, этакак раз другая.
– А, ну да, другая. А этокто?
– Тот, что сидит напротив сам знаешь кого?
– Нет, справа от того, который заправляет крупной компанией.
– Справа от него или справа от тебя?
– Это имеет значение?
– Конечно, имеет. Тут нужна точность.
– Ну так кто это?
– Понятия не имею.
– Знаешь, что я тебе скажу? – сказал я Норманну.
– Что?
– Насчет того, что та девица делала с волосами. Никогда не считал это смешным.
– Не думаю, что это должно было быть смешным. Ты уверен, что мы говорим об одной и той же девице?
Мне так и не удалось это выяснить, ни тогда, ни впоследствии. Потому что как раз в этот момент Т.С. Давстон начал говорить, а мы начали слушать.
– Благодарю вас, – начал Т.С. Давстон. – Благодарю вас всех за то, что вы пришли. Теперь вы все знаете, зачем мы здесь собрались. Суровая зима, за которой последовало необычайно знойное лето, привела к экономическому кризису. Все вокруг говорят о революции, и в последнее время участились взрывы в домах членов кабинета министров, ответственность за которые берет на себя террористическая организация «Движение Черных Крэдов». Собственно, это название – все, что о ней известно. Мы все хотим, чтобы эти бессмысленные теракты прекратились, и никто из нас не хочет свержения правительства, не правда ли?
Макушки вокруг стола слаженно качнулись. Я посмотрел на Нормана. Он посмотрел на меня.
– Итак, – продолжал Т.С. Давстон. – Я разработал пару радикальных предложений, которые, как мне кажется, будут способствовать оздоровлению обстановки. Во-первых, я предлагаю отменить подоходный налог.
Все сидевшие за столом задохнулись от изумления.
– Вот за это – обеими руками, – сказал Норман.
– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Т.С. Давстон, – позвольте мне объяснить.
– Я спокоен, – сказал Норман.
– Он не к тебе обращался.
– Как мы все знаем, – продолжал Т.С. Давстон, – вне зависимости от того, сколько денег вы зарабатываете, все они в конечном итоге становятся внутренними бюджетными поступлениями. Черт побери, практически невозможно купить что-либо, что где-нибудь не обложено налогом. Позвольте мне развить это положение. Допустим, у меня есть сотня фунтов. Я иду в винный магазин и покупаю десять бутылок виски по десять фунтов за бутылку. Реальная цена виски – всего два фунта за бутылку, все остальное – налог. Значит, хозяину магазина идет разница, двадцать фунтов. Он использует их, чтобы залить бензин в бак автомобиля. Налог на бензин – семьдесят пять процентов от рыночной цены. Соответственно, теперь от моих ста фунтов осталось всего пять. Парень на заправке тратит их на пять пачек сигарет. А мы все знаем, каким налогом облагается табачок. Из моих исходных ста фунтов правительство уже получило все, за исключением одного последнего. А то, на что хозяин табачной лавки потратит этот один фунт, уже обложено налогом где-то в другом месте.
– Да-да-да, – сказал старпер. – Мывсе это знаем. Но не хотелось бы, чтобы об этом узнал какой-нибудь обычный человек с улицы.
– Точно, – сказал Т.С. Давстон. – И мы ему не скажем. Так вот: этот самый обычный человек с улицы платит в качестве прямых налогов примерно одну треть своего недельного дохода. Что произойдет, если он не будет этого делать?
– У него будет на одну треть больше денег, которые он сможет тратить, каждую неделю, – ответил старпер.
– И на что он их потратит?
– На разные товары, я думаю.
– Точно. Товары, облагаемые налогом.
– Э-э, прошу прощения, – сказал как-его-там, министр иностранных дел. – Но если каждый человек в этой стране будет иметь возможность потратить на треть больше денег из своего кармана, и он их будеттратить, то в магазинах наверняка закончатся товары, так ведь?
– Точно. Таким образом, заводам придется производить больше товаров, для этого им придется брать на работу больше рабочих, и таким образом вы одним ударом расправляетесь с проблемой безработицы. И никому не придется повышать зарплату – получка у них уже будет на треть больше. У вас не будет безработицы, у вас будут довольные рабочие. Вряд ли это можно назвать революционной ситуацией, а?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я Норману.
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал старпер. – Но хоть убей – не вижу, где.
– Нет никакой ошибки, – сказал Т.С. Давстон. – А если вы повысите налог с продаж на все товары на один пенни с фунта (никто и слова не скажет, раз у них будет настолько больше денег, которые можно потратить), вы как раз и получите тот последний фунт из моей начальной сотни. Вы получите все.
Все, сидевшие за столом, поднялись на ноги и принялись аплодировать. Даже лысая женщина, та, что обычно носит парик, тоже вскочила и захлопала в ладоши.
– Браво, – воскликнул Норман.
– Сядь, идиот, – сказал я.
– Может быть, но он-то не дурак. Это следует признать.
– Он сказал, что разработал парурадикальных предложений. На твой взгляд – какое будет второе?
– Мое второе радикальное предложение такое, – сказал Т.С. Давстон, когда все закончили аплодировать и уселись. – Я предлагаю, чтобы правительство легализовало все наркотики.
– Вот так вот, – сказал Норман. – Одно из двух, не так уж плохо. Во всяком случае, для парня, который Ричард.
В комнате для совещаний воцарился хаос. Т.С. Давстон ударил кулаками по столу. Хаос испуганно утих, и порядок был восстановлен. Т.С. Давстон продолжил.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – сказал он. – Итак, как всем нам известно, правительство ежегодно тратит целое состояние на войну с наркотиками. В этой войне оно победить не сможет никогда. Вы не можете заставить людей прекратить доставлять себе удовольствие, а путей, которыми можно ввозить наркотики в эту страну – просто слишком много. Так почему правительство так решительно настроено против наркотиков?
– Потому что наркотики – это плохо, – сказал как-его-там.
– Все здесь свои, – сказал Т.С. Давстон. – Можете говорить правду.
– Спорю, не может, – сказал старпер.
– А вот и могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Ну так говорите, – встрял Т.С. Давстон. – Почему правительство так настроено против наркотиков?
– Да потому что мы не можем обложить их налогом.
– Точно. Но вы могли бы обложить их налогом, если бы они были легальны.
– Можно подумать, мы не думали об этом, – сказал старпер. – Но ни одно правительство не решится легализовать наркотики. Пусть даже половина населения принимает их регулярно, другая половина проголосует за то, чтобы вышвырнуть нас вон из кабинета.
– А что, если бы они были легальны, но тот самый средний человек с улицы не знал, что они легальны?
– Я плохо представляю себе, как это можно сделать.
– Предположим, вы берете все деньги, которые тратите каждый год на войну с наркотиками, отправляетесь туда, где наркотики исходно выращивают – Золотой треугольник и так далее – и на эти деньги скупаете весьурожай. Привозите его обратно в Англию, и выбрасываете его на рынок через существующую сеть торговцев. Да вы вдвое больше прибыли получите.
– Это вряд ли можно назвать легализацией наркотиков, или обложением их налогом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28