Она чувствовала, Катерина что-то скрывает, и это ее волновало. Ее вторая внучка не была счастлива. И герцогиня не хотела даже думать о том, что происходит при дворе. Лучше заняться домашними делами. Не слишком ли свободно ведут себя с девушками молодые люди? Следует поскорее выдать Катерину замуж. Нужно будет поговорить об этом с королевой. А пока необходимо последить за девчонкой повнимательнее.Иногда герцогиня плохо спала ночью, случалось, что она просыпалась от шагов по лестнице или от приглушенного смеха наверху. Она стала подозревать, что в девичьей спальне что-то происходит по ночам. Тем более что некоторые девушки вели себя слишком развязно.Мне нужно проследить за этим. Ведь с ними спит моя внучка, думала старая леди. И эта ее бутоньерка… Она говорит, ей подарила ее леди Бриртон. Когда и каким образом она получила ее? Это ведь дорогая вещь. А что если Катерине подарил ее один из молодых людей?Такие мысли были не очень приятны.Предчувствуя опасность, грозящую ее внучкам – королеве и Катерине Ховард, – герцогиня проснулась однажды вскоре после полуночи, встала с постели и пошла посмотреть, лежат ли на месте ключи от девичьей спальни. Ключей на месте не оказалось. Она боялась пойти в спальню и проверить, что там происходит, но наконец решилась на это. Герцогиня не любила неприятностей, старалась их избегать. Но у нее не было никакого предлога, которым она бы могла мотивировать свое нежелание идти в девичью спальню.Она надела халат, вышла в коридор и стала медленно подниматься по лестнице. Она была очень расстроена, так как слышала в спальне приглушенные голоса. У дверей герцогиня остановилась. Теперь в комнате стало очень тихо. Она открыла дверь и замерла на пороге. Все девушки лежали в своих кроватях, но атмосфера в комнате была такой напряженной, что герцогиня поняла: девушки притворяются, что спят.Она подошла к постели Катерины и сдернула с нее одеяло. Катерина лежала совершенно голая и делала вид, что спит. Но она слишком долго не просыпалась, и герцогиня догадалась, что она притворяется.Герцогине показалось, что на галерее, расположенной с одной стороны спальни, скрипнул пол. И она поняла, стоит ей отдать приказ обыскать галерею, и поиски не окажутся бесплодными. Но это вызовет сплетни, поэтому она решила не делать этого.Она была в панике и очень разозлилась. Ей хотелось свалить на кого-то вину за происходящее, хотя она понимала, что винить следует только себя. Катерина лежала на спине. Герцогиня повернула ее на живот и изо всей силы шлепнула по заднице. Катерина закричала. Девушки сели в постелях и отодвинули занавески.– Что происходит? В чем дело?«Интересно, они действительно ничего не понимают или притворяются?» – размышляла герцогиня.Катерина терла больные места, потому что герцогиня поцарапала ее своими кольцами.– Я узнаю, кто украл у меня ключи и открыл эту дверь, – сказала старуха.– У вашей милости украли ключи? – удивленно спрашивали девушки.– Открыли дверь?Ну и хитрющие девчонки, думала герцогиня. Они все прекрасно знают. Хорошо, что я вовремя спохватилась!Мария Ласселс старалась заглянуть ей в глаза, но герцогиня избегала ее взгляда. Неужели эта глупая лицемерка не понимает, что я не хочу знать правды, если она весьма неприятна? – думала старуха.– Завтра я займусь этим делом, – сказала герцогиня. – И если кто-то из вас замешан в краже моих ключей, вы получите взбучку и будете отправлены домой. Я всем расскажу о ваших грехах, не сомневайтесь в этом! Я слышала, как вы здесь шумите. Если я еще раз услышу шум, предупреждаю, вам не поздоровится!Она вышла из комнаты.– Вот так, – сказала она, когда вернулась в спальню и снова легла в постель. – Я выполнила свой долг. Я их предупредила. После такой угрозы никто не осмелится вести себя плохо. И если кто-нибудь из них уже согрешил, то будет об этом молчать.Утром она нашла ключи. Они лежали не на своем обычном месте, и это позволило ей думать, что их просто положили не туда, куда следует, а потому двери на ночь не заперли.Тем не менее она решила проследить за девичьей спальней, за поведением девушек и особенно за Катериной.Однажды она обнаружила Катерину и Дерхэма в комнате для горничных вдвоем. Это была большая, уютная и светлая комната. Леди обычно занимались там вышиванием, ткали ковры и пряли. Джентльменам в эту комнату входить запрещалось.Герцогиня вошла в комнату своей тяжелой походкой, и если бы Катерина и Дерхэм, как обычно, не были заняты друг другом, они бы услышали ее.Дерхэм пришел поболтать с Катериной, а она делала вид, что гораздо больше увлечена вышиванием, чем им. Он решил отнять у нее работу, Катерина позволила ему это сделать, а потом попыталась забрать вышивание обратно. На самом деле вышивание их не интересовало – это был предлог повозиться. Дерхэм бегал по комнате, размахивая куском материи, а Катерина его преследовала. Она загнала его в угол около прялки, выхватила вышивание, но он схватил ее за талию, и она плюхнулась на пол. Он тоже упал, и они стали кататься по полу. Он держал ее за талию, а Катерина визжала от удовольствия. Именно это и увидела герцогиня.Старуха стояла в дверях и кричала, пока они ее не услышали. Она была возмущена.Она подошла к ним. Они тут же поднялись с пола и теперь стояли перед ней, как провинившиеся дети.Герцогиня дрожала от возмущения и гнева. Ее внучка так ведет себя! Платье девушки было разорвано у ворота. Герцогиня не сомневалась, что это было сделано не случайно. Глаза ее сузились.– Сейчас же покиньте нас, Дерхэм! – приказала герцогиня. – Вы еще услышите о моем решении.Он посмотрел на Катерину и вышел.Герцогиня схватила внучку за рукав и спустила платье с ее плеч.– Ах ты, распутница! Как ты себя ведешь! И это в благодарность за мою заботу!Она подняла свою палку из слоновой кости и хотела ударить Катерину по голове, но та увернулась. Герцогиня немного успокоилась, решив, что не стоит устраивать слишком шумную сцену.Она загнала Катерину в угол, усадила на диван и спросила:– Как далеко вы зашли?– Между нами ничего не было, – ответила Катерина, беспокоясь за Дерхэма, да и за себя тоже. – Он просто выхватил у меня вышивание… Я пыталась забрать его. Вот и все. В это время вошли вы.– Он обнял тебя за шею!– Он пытался забрать у меня вышивание.Герцогиня предпочла поверить, что это была обычная детская игра. Она не хотела скандала. Не хотела, чтобы думали, будто у нее в доме творятся безобразия, что доверенная ей молодежь ведет себя непристойно. Начнутся разговоры. И тогда она не сможет быть воспитательницей принцессы Елизаветы!Об этом никто ничего не должен узнать, но ей придется втолковать Катерине, что очень опасно заводить дружеские отношения с молодыми людьми, живущими с ней под одной крышей.– Если бы я думала, что ваши отношения с Дерхэмом зашли слишком далеко, я отправила бы его в Тауэр, и тебя тоже! А так я просто отлуплю тебя, Катерина Ховард!Тут она в ужасе замолчала. В углу комнаты, вся дрожа от страха, сидела одна из ее прислужниц. Она наблюдала всю эту сцену.Герцогиня отвернулась от Катерины и повернулась к девушке.– Джейн Акворд! Ты все это время сидела здесь и позволила им так себя вести! Не думаешь ли ты, что в твои обязанности входит поощрять ухаживания молодых людей за моей внучкой Катериной Ховард?– Ваша милость, – сказала девушка, вся дрожа от страха. – Ничего такого не было…Герцогиня влепила ей пощечину, и девушка замолчала. А затем герцогиня стала ее избивать.– Чтобы такого больше не было, иначе я отстегаю тебя плеткой! Катерина, идем в мои покои. Я накажу тебя там!Герцогиня вышла из комнаты. Чувствовала она себя ужасно. Но как следует отлупив Катерину, которая при этом визжала и плакала, она почувствовала себя немного лучше. Она выполнила свой долг.Покончив с Катериной, герцогиня позвала Маргариту Мортон.– Я хочу поговорить с Фрэнсисом Дерхэмом. Немедленно пошлите его ко мне!Он пришел. Она не знала, как наказать его. Она могла бы выгнать его из дома, но он ей всегда нравился. Он был самым очаровательным юношей в ее доме. Он, конечно, слишком много позволяет себе, но в этом есть что-то привлекательное. Смелость всегда нравится. Кроме того, он был ее дальним родственником. Поэтому она решила ограничиться предупреждением.– Я хочу, чтобы вы знали – у вас нет никаких надежд! Вы не сможете жениться на моей внучке. Не забывайте о том, что вы служите в моем доме, Фрэнсис Дерхэм!– Ваша милость, прошу извинить меня. Это была просто игра.Игры юности, подумала герцогиня. Как это великолепно. Она вспомнила о своей юности и смягчилась. Пусть он остается! Она его предупредила. Он больше не осмелится вести себя подобным образом. Он такой красивый, вежливый и очаровательный мальчик!
С наступлением осени настроение Анны улучшилось – она поняла, что забеременела. Наконец-то! Король был вне себя от радости. Он верил, что если покажет народу своего наследника, мальчика, народ простит все его прегрешения.Анна, думавшая о здоровье своего будущего ребенка, оставила развлечения и теперь подолгу проводила в постели. Она много читала, вспоминала о прошлом. Она не могла гордиться двумя годами своего пребывания на престоле. Казалось, все ее время было занято никому не нужными махинациями и грязными сплетнями. Ей было особенно стыдно за то, что произошло с Мэдж Шелтон. Но Бог простит ей все, если родится сын. Она больше ничего не будет требовать от жизни. Анна сидела со своими леди, вышивая гобелен, и спрашивала их, что происходит в Лондоне.– Было бы лучше, если бы вместо того, чтобы заниматься гобеленом, мы шили рубахи для бедных лондонцев, – вдруг сказала она.Было так странно, что она, которая столько времени уделяла своей одежде и учила портных, что делать с черным атласом и парчой, теперь заботится об одежде для бедных людей Лондона. Она очень изменилась, и это в значительной степени было связано с ее страхами, которые теперь, к счастью, рассеялись, – ведь король снова вернулся к ней, и она забеременела.На ее настроение сильно повлиял Хью Латимер. Она заинтересовалась этим реформатором, как только о нем услышала. И когда Стокли, епископ Лондона, посадил Латимера в Тауэр, она использовала все свое влияние, чтобы освободить его. Король, будучи не в состоянии ей отказать, так как она опять привлекала его как женщина, согласился освободить Латимера, отсрочив таким образом на двадцать пять лет его мученический конец.После того как его отпустили, Анна пожелала послушать его проповедь. К ее огромному удивлению, вместо того чтобы отблагодарить ее, Латимер прочитал ей лекцию о том, что не следует уделять слишком много внимания земным благам, что следует раскаяться и забыть о земных удовольствиях. После проповеди Анна встретилась с этим человеком и спросила его, в чем она ошибается. Не моргнув глазом он ответил ей, что она должна быть высоконравственной и набожной и подавать таким образом пример подданным. Его честный ответ произвел на нее сильное впечатление – она всегда ценила в людях честность, потому назначила Латимера одним из своих придворных священников и стала больше уделять внимания своей духовной жизни. Анна всегда была великодушна и теперь получала удовольствие, помогая тем людям, которые нуждались. Она и раньше это делала, когда к ней обращались, но теперь сама интересовалась страждущими.Анна не была такой суеверной, как король, но тем не менее ею владели предрассудки. Занимаясь шитьем одежды для бедных, она спрашивала себя, не делает ли она это для того, чтобы у нее родился здоровый ребенок. Она, как и Генрих, пыталась таким образом склонить небеса на свою сторону. Возможно, она становилась все больше и больше похожей на Генриха. Временами ее охватывал страх. Способен ли Генрих зачать здорового ребенка, мальчика? Ведь он болен… Может, потому и Катарина не смогла родить ему здорового мальчика, да и она до сих пор тоже? Но следует попытаться задобрить судьбу.Ее очень беспокоила принцесса Мария. Она все еще боялась ее и Катарину. Ей казалось, что если эти две женщины объединятся, они смогут задумать в отношении ее что-то ужасное и через нее навредить Елизавете. Анна опасалась еще и Чапуиса. Она знала, что многие благородные джентльмены выступают против такого резкого разрыва с Римом. И только ждут момента растоптать ее. Поэтому новая вспышка любви к ней короля не должна ее ослеплять.Она шила и молила Бога о том, чтобы у нее родился мальчик.Король тоже молился. Он был доволен, что Анна изменилась. Было приятно видеть, что она стала спокойнее, тише, что союз их стал мирным и у них появилась надежда на будущее. Ему нужна была такая надежда. Народ опять заволновался. Люди говорили, что с тех пор как умер Мор, перестали идти дожди. Люди всегда выискивали причину для плохого урожая, а урожай действительно оказался плохим. Торговля с Фландрией не ладилась. Казалось, люди нарочно пытаются вспомнить все свои обиды с тем, чтобы устроить беспорядки.Королю требовалось отвлечься, и он вдруг вспомнил, что одна из девушек в свите королевы, его жены, не то чтобы уж очень привлекательна, но сильно отличается от Анны. Она очень спокойная, держит себя тихо, как мышонок. Волосы у нее очень светлые, рот бантиком, а глаза такие быстрые. Она никогда не станет королевой бала, никогда не будет блистать, не срежет мужчину резким и умным замечанием. Она – полная противоположность Анне. Именно потому он и обратил на нее внимание.Когда девушка видела, что король смотрит на нее, она быстро опускала глаза, щеки ее покрывались розовым румянцем. Она была очень скромной.Однажды он сидел в одиночестве и думал, как еще много времени должно пройти, пока родится его сын, и гадал, нет ли у предсказателей какого-нибудь средства, которое могло бы воспрепятствовать рождению дочери. У него была святая вода – слеза, которую Христос пролил по Лазарю, и бутылочка с потом Святого Михаила. Все это он приобрел за большие деньги во время эпидемии потливой болезни. И все равно первым ребенком Анны оказалась девочка. И Генрих размышлял, а не следует ли ему приобрести еще какую-нибудь святыню – уж больно сильно в нем желание иметь сына. В это время в комнату вошла скромная фрейлина его жены. Увидев короля, она испуганно сделала ему реверанс и собралась уходить, но он окликнул ее и спросил, чего ей нужно.– Ваша милость, королева…Она говорила так тихо, что он почти ничего не слышал.– Что королева? – спросил он, разглядывая девушку с ног до головы. Маленькая, по сравнению с Анной, медлительная, незаметная, подыскивает слова, совсем не кокетка, умеет слушать, когда с ней говорят, не пытаясь быть остроумной. Полная противоположность Анне.– Я думала, что королева здесь.– Войди в комнату, – приказал король. – Ты очень расстроилась, увидев вместо королевы короля?– Да, Ваше Величество… То есть нет, Ваше Величество…– Хорошо, – сказал король. – Так да или нет? Отвечай.Она стояла довольно далеко от него. Он не приказал ей подойти ближе, ее скромность ему нравилась, потому что было слишком много при дворе фрейлин, которые страстно желали завести с королем интрижку.Она не знала, что ответить, и это тоже ему понравилось, потому что Анна на ее месте обязательно нашлась бы.– Присядь, я поиграю тебе. Принеси мою лютню.Она принесла лютню и осторожно передала ему. Он хотел дотронуться до ее руки, но она отскочила в сторону, как будто бы он хотел ее ужалить. Он не разозлился. Он думал о своем будущем сыне и об Анне. Девушка нравилась ему. Он считал, что любит скромных девушек и вообще высоко ценит скромность в людях, особенно в молодых придворных.Он приказал девушке сесть. Она села, скромно сложив руки на коленях и не спуская с него восхищенного взгляда.Закончив играть, он увидел, что ее глаза полны слез, так она была тронута его музыкой. И подумал, что давно не получал такого удовольствия.Он спросил, как ее зовут.– Джейн Сеймур, – ответила она.– Ты можешь идти, – сказал он ей. – Мы еще встретимся. Ты мне нравишься, Джейн!Он не поругался с Анной. Просто она его раздражала. Они о чем-то поспорили, и Анна, как всегда, оказалась права и сказала ему об этом. Джейн Сеймур никогда бы так не поступила. Она настоящая женщина, думал король. Женщина не должна настаивать на своей правоте. Женщина есть женщина, а мужчина – мужчина. И когда женщина лезет в мужские дела, это очень неприятно.И он послал за Джейн Сеймур, чтобы она первой услышала его новую песню. Это была большая честь. Она сидела и слушала, такая маленькая, что ноги ее едва доставали до пола. Она казалась беззащитной и очень кроткой.Король расспросил о ней. Она оказалась дочерью сэра Джона Сеймура из Волф-Холла в Вилшайере. Он не был могущественным лордом, но в его жилах была капля королевской крови. Генрих принял это к сведению. Играя на лютне, он думал о Джейн. Спокойная и нежная, с ней будет приятно в постели. Такая белокожая. Она еще не проснулась для страсти… Девственница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61