Такая позиция покорности может быть полностью
осознаваема, выражая себя во всепроникающем чувст-
ве пустоты своей жизни или в более или менее подроб-
но разработанной философии тщетности жизни в це-
лом. Часто она подкрепляется гордостью из-за принад-
лежности к тем немногим людям, которые не обманы-
ваются относительно этого <факта>. У некоторых лю-
дей вообще не выработано никакого сознательного от-
ношения к жизни; они просто пассивны, пытаясь пере-
носить неврозы стоически, никак не реагируя ни на ка-
кую надежду более осмысленного существования.
Такого рода покорность может быть также скрыта
чувством скуки от жизни, как у Гедды Габлер Ибсена.
Ее ожидания крайне ограниченны: время от времени
жизнь должна быть занимательной, должна давать не-
много веселья, или возбуждения, или волнения. Но она
не ожидает от жизни ничего стоящего. Такому отноше-
нию часто сопутствует, как у Гедды Габлер, глубокий
цинизм - результат неверия в какие-либо жизненные
ценности или какую-либо цель, к которой следовало бы
стремиться. Но глубокая безнадежность может быть
свойственна также тем людям, которых трудно запо-
дозрить в этом, которые внешне производят впечатле-
ние способных наслаждаться жизнью. Они могут быть
интересными собеседниками, получать удовольствие от
еды, выпивки, секса, В юности они могли подавать боль-
шие надежды, быть способными на подлинную заинте-
ресованность и искренние чувства. Но по той или иной
причине они измельчали, утратили свое честолюбие; их
интерес к работе стал поверхностным, отношения с
людьми - непрочными, легко завязываясь и столь же
легко прекращаясь. Короче говоря, они также прекра-
тили борьбу за осмысленное существование и вместо
этого свернули на обочину жизни.
Совершенно другой вид ограничения встает перед
самоанализом, если невротическая наклонность, выра-
жаясь не слишком строго, <слишком успешна>. Стрем-
ление к власти, например, может быть удовлетворено
до такой степени, что человек будет просто насмехать-
ся над самой идеей анализа, даже если его удовлетво-
рение жизнью в действительности покоится на зыбкой
основе. То же самое будет справедливо, если страстное
стремление к зависимости осуществлено посредством
брака (например, брака между человеком такого рода и
другим, который имеет склонность к доминированию)
или в подчинении группе. Подобным же образом чело-
век может успешно удалиться в свой <замок из слоно-
вой кости> и чувствовать себя сравнительно свободно
за его стенами.
Такое явно успешное утверждение невротической
наклонности возникает в результате сочетания внутрен-
них и внешних условий. Что касается первых, то невро-
тическая наклонность, которая <успешно> реализова-
лась, не должна слишком резко конфликтовать с други-
ми наклонностями, В действительности человек никогда
не бывает целиком снедаем только одним-единствен-
ным навязчивым стремлением, вычеркнув все осталь-
ное: нет ни одного человека, который был бы подобен
хорошо налаженной машине, работающей все время в
одном режиме. Но человек может приближаться к та-
кой поглощенности. И для такого развития должны
быть соответствующие внешние условия. Относитель-
ная важность внешних и внутренних условий бесконеч-
но варьирует. В нашем обществе финансово независи-
мый человек очень легко может жить в своем <замке
из слоновой кости>; но и человек с ограниченными
средствами к существованию может также удалиться
от мира, если сведет иные свои потребности к миниму-
му. Один человек вырастает в обстановке, которая пре-
доставляет ему возможность проявить стремление к
престижу или власти, а другой, начинавший с абсолют-
ного нуля, столь неустанно использует внешние обсто-
ятельства, что в конечном счете добивается той же са-
мой цели.
Но безотносительно к тому, как достигнуто такое
<успешное> утверждение невротической наклонности,
результатом будет более или менее полная преграда на
пути к развитию посредством анализа. Ибо, во-первых,
<успешная> наклонность стала слишком ценной, чтобы
ее можно было подвергнуть какому-либо сомнению, а
во-вторых, та цель, к которой стремятся в психоанали-
зе - гармоническое развитие, с установлением хоро-
ших отношений с собой и другими людьми, - для тако-
го человека не будет привлекательной, так как те силы,
454
которые могли бы откликнуться на такой призыв, слиш-
ком ослаблены.
Третье ограничение в отношении психоаналитиче-
ской работы образуется вследствие преобладания раз-
рушительных наклонностей, направленных в первую
очередь на других людей либо на себя. Следует подчер-
кнуть, что такие наклонности не обязательно являются
в буквальном смысле слова разрушительными, напри-
мер в смысле побуждения к самоубийству. Более часто
они принимают такие формы, как враждебность, или
презрение, или позиция всеобщего отрицания. Такие
разрушительные побуждения рождаются при каждом
тяжелом неврозе. В большей или меньшей степени они
лежат в основе всякого невротического развития и уси-
ливаются вследствие столкновения с внешним миром
ригидных эгоцентрических требований и иллюзий. Лю-
бой тяжелый невроз похож на крепкую броню, которая
мешает человеку вести полноценную и активную жизнь
вместе с другими, Невроз обязательно порождает глу-
бокое чувство обиды на жизнь, на то, что человек оста-
ется за бортом жизни, чувство, которое Ницше обозна-
чил термином Lebensneid. Вследствие многих причин
враждебность и презрение по отношению как к самому
себе, так и к другим могут быть настолько сильными,
что позволить себе погибнуть представляется привлека-
тельным способом мести. Говорить <нет> всему тому,
что может предложить жизнь, оказывается единствен-
ным оставшимся способом утвердить свое <Я>. Уже
упоминавшаяся при обсуждении фактора покорности
судьбе Гедда Габлер является хорошим примером чело-
века, у которого деструктивность по отношению к себе
и другим является преобладающей тенденцией.
Насколько препятствует разрушительная тенденция
собственному развитию - это, как всегда, зависит от
степени ее интенсивности. Если, например, человек
чувствует, что торжествовать над другими намного
важнее, чем осуществить что-либо конструктивное в
своей жизни, он вряд ли извлечет много пользы из
анализа. Если для него наслаждение, счастье и любовь
или любая близость к людям превратились в симптомы
презрительной мягкотелости или посредственности, то
для него или для кого-либо другого может оказаться
-совершенно невозможным проникнуть за броню его
твердости.
Четвертое ограничение является более распростра-
ненным и сложным для определения, так как оно содер-
жит трудноуловимое понятие <Я>. Что я имею здесь в
виду, вероятно, наилучшим образом выражено Уилья-
мом Джемсом в понятии о <реальном "Я"> в отличие от
материального и социального <Я>. Говоря простым язы-
ком, оно относится к тому, что я действительно чувст-
вую, чего я действительно хочу, во что я действительно
верю и что я в действительности решаю. Это есть, или
должен быть, подлинный энергетический центр психи-
ческой жизни. Именно к этому психическому центру и
обращена психоаналитическая работа. При любом не-
врозе его сфера и действенность снижены, ибо подлин-
ная забота человека о своих интересах, естественное
достоинство, инициатива, способность брать на себя от-
ветственность за собственную жизнь и другие подо-
бные факторы, которые отвечают за развитие <Я>, всег-
да подорваны. Более того, сами невротические наклон-
ности захватили значительную часть его энергии, так
как, продолжая ранее использованную аналогию, они
превращают человека в самолет, управляемый на рас-
стоянии.
В большинстве случаев имеются достаточные воз-
можности для восстановления и развития собственного
<Я>, хотя вначале трудно оценить силу этих возможно-
стей. Но если реальное <Я> в значительной степени раз-
рушено, человек лишается собственного центра тяже-
сти и направляется другими силами, изнутри или снару-
жи. Он может чрезмерно адаптировать себя к окружа-
ющей среде и стать автоматом. Он может найти един-
ственное оправдание своего существования в том, что-
бы быть полезным другим, и, таким образом, будет со-
циально полезным, хотя отсутствие у него внутри како-
го-либо центра тяжести будет затруднять его эффектив-
ность. Он может потерять всякое внутреннее ощуще-
ние направления и либо бесцельно плыть по течению,
либо целиком следовать своей невротической наклон-
ности, как уже упоминалось при обсуждении <сверхус-
пешных> невротических наклонностей. Его чувства,
мысли и действия могут почти целиком определяться
напыщенным образом самого себя, который он создал:
456
он будет сочувствовать другим вовсе не потому, что
действительно испытывает сочувствие, а потому, что
быть сочувствующим человеком является частью его
образа самого себя; у него будут определенные
<друзья> или <интересы>, так как этих друзей или ин-
тересов требует созданный им образ.
И последнее ограничение, о котором следует упомя-
нуть, обусловлено сильно развитыми вторичными защи-
тами. Если весь невроз предохраняется ригидными
убеждениями в том, что все в порядке, все хорошо или
неизменно, то едва ли может возникнуть побудитель-
ный мотив что-либо изменить.
Каждый, кто борется, чтобы освободить себя от не-
вротических цепей, знает либо ощущает, что некоторые
из этих факторов действуют внутри него самого; тех
же, кто незнаком с психоаналитической терапией, пе-
речисление этих ограничений может отпугнуть от воз-
можных попыток. Следует помнить, однако, что ни один
из этих факторов не является препятствием в абсолют-
ном смысле. Можно категорически и безусловно утвер-
ждать, что без самолетов в наши дни нет шансов выиг-
рать войну. Но было бы совершенно бессмысленным
категорически утверждать, что чувство тщетности или
смутного негодования на людей помешает кому-либо
анализировать самого себя. Его возможности в плане
конструктивного самоанализа в значительной степени
зависят от относительной силы <я могу> и <я не могу>
или от <я буду> и <я не буду>. А это в свою очередь
зависит от глубины тех отношений, которые подвергают
опасности саморазвитие. Есть огромное различие меж-
ду человеком, просто плывущим по течению, не нахо-
дящим никакого смысла в жизни, но тем не менее смут-
но ищущим чего-то, и человеком, который, подобно Гед-
де Габлер, отвернулся от жизни с горьким и оконча-
тельным смирением. Так же как существует различие
между подлинным циником, низводящим любой идеал
до простого лицемерия, и человеком, внешне циничным,
но питающим определенное уважение и симпатию к то-
му, кто живет в соответствии с настоящими идеалами.
Или же между человеком, который постоянно раздра-
жен и презрителен по отношению к людям, но тем не
менее откликается на их дружелюбность, и тем, кто,
как Гедда Габлер, одинаково злобен как к другу, так и
к врагу и даже склонен губить именно тех, кто затраги-
вает остатки каких-то нежных чувств внутри него.
Если препятствия на пути саморазвития посредством
психоанализа действительно непреодолимы, то ответст-
венным за это никогда не бывает единичный фактор, а
всегда сочетание нескольких факторов. Глубокое отчая-
ние, например, является абсолютным препятствием толь-
ко тогда, когда оно объединяется с усиливающей его на-
клонностью - возможно, с броней самодовольства или
же с глубоко укоренившейся деструктивностью; полное
отчуждение от себя не может быть непреодолимым, ес-
ли только в нем также нет такой усиливающей его тен-
денции, как прочно укоренившаяся зависимость. Други-
ми словами, истинные ограничения существуют только в
тяжелых и осложненных неврозах, но даже там конст-
руктивные силы все еще могут быть живы, если только
они могут чем-то подпитываться и использоваться.
Существуют различные пути, которыми препятству-
ющие психические силы, подобные обсужденным вы-
ше, могут влиять на попытку самоанализа, если только
они не обладают непреодолимой силой, способной во-
обще сорвать такую попытку, В первую очередь они
могут незаметно искажать весь анализ, являться причи-
ной осуществления его человеком в духе частичной
правдивости. В таких случаях одностороннее акценти-
рование и <зоны слепоты>, касающиеся довольно об-
ширных областей, которые имеются в начале любого
анализа, скорее продолжают сохраняться на протяже-
нии всей психоаналитической работы, а не уменьшают-
ся постепенно по степени и интенсивности. Факторы
же, лежащие вне этих областей, могут быть вполне яс-
но видимы. Но так как никакая зона внутри себя не
является изолированной от других и, следовательно, не
может быть действительно понята без соотнесения со
всей структурой, то даже те факторы, которые видимы,
остаются на уровне поверхностных осознаний.
<Исповедь> Руссо, хотя она и имеет лишь отдален-
ное сходство с психоанализом, может служить приме-
ром такой возможности. Здесь перед нами человек, ко-
торый явно хочет представить правдивую картину само-
го себя и делает это в умеренной степени. Но на протя-
жении всей книги он сохраняет <зоны слепоты> отно-
сительно своего тщеславия и своей неспособности лю-
бить (упомянем лишь два явно бросающихся в глаза
фактора), которые являются настолько чрезмерно вы-
раженными, что кажутся нам сегодня гротескными.
Руссо вполне откровенен в том, чего ждет и что получа-
ет от других, но интерпретирует возникающую в ре-
зультате этого зависимость как <любовь>. Он осознает
свою уязвимость, но относит ее на счет своего <чувст-
вительного сердца>. Он осознает свои чувства враждеб-
ности, но они всегда оказываются у него оправданными.
Он видит собственные неудачи, но ответственность за
них всегда ложится на других.
Конечно же, <Исповедь> Руссо не является самоана-
лизом. И все же, перечитывая эту книгу в последние
годы, я часто вспоминала друзей и пациентов, чьи ана-
литические попытки не слишком отличались от нее. Эта
книга и в самом деле заслуживает самого внимательно-
го и критического изучения. Попытку самоанализа, да-
же если она и будет более утонченной, вполне может
ожидать подобная участь. Человек, оснащенный боль-
шим психологическим знанием, может быть просто бо-
лее искусным в попытках оправдать и приукрасить свои
действия и мотивы.
Есть, однако, один пункт, в котором Руссо честен, -
это его сексуальные особенности. Такая откровенность
должна, безусловно, высоко цениться. Но его откровен-
ность в сексуальных вопросах помогает ему удержи-
ваться от осознания, как мало он, в сущности, видит дру-
гие свои проблемы. В этом отношении тот урок, который
мы все же можем получить у Руссо, также стоит упоми-
нания. Так как сексуальность является важной сферой
нашей жизни, важно быть так же непреклонно честным
в этой сфере, как и во всем другом. Но тот односторон-
ний подход, при котором Фрейд особо выделял сексу-
альные факторы, может соблазнить многих людей выде-
лять эти факторы за счет других, как это сделал Руссо.
Быть правдивым в сексуальных вопросах необходимо,
но быть правдивым только в них недостаточно.
Другим вариантом одностороннего подхода является
устойчивая тенденция рассматривать затруднение, име-
ющее место в данный момент, как статичное повторе-
ние определенного инфантильного переживания. Когда
человек хочет понять себя, то, вне всякого сомнения,
важно, чтобы он понимал те силы, которые участвовали
в его развитии, и одним из самых выдающихся откры-
тий Фрейда является осознание того влияния, которое
оказывают переживания первых лет жизни на развитие
личности. Но формированию нашей теперешней струк-
туры всегда содействовала общая сумма всех пережи-
ваний на ранних этапах жизни. И поэтому бесполезно
стремиться обнаружить изолированные связи между
тем или иным расстройством в данное время и опреде-
ленным воздействием в раннем возрасте. Имеющие ме-
сто в настоящем особенности могут быть поняты только
как выражение общего взаимодействия сил, действую-
щих в личности в данное время. Например, те особен-
ности развития, которые имели место во взаимоотноше-
ниях Клары со своей матерью, имели определенную
связь с ее зависимостью от мужчин. Но если бы Клара
видела только сходство между старым и новым типами
взаимоотношений, она не смогла бы осознать основные
движущие силы, принуждавшие ее фиксировать этот
тип поведения. Она могла бы понять, что подчинила се-
бя Питеру так же, как ранее подчинила себя матери;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60