Он действительно имеет в виду
то, что говорит, и ожидает, что другие воспримут это
серьезно, - однако с тайной надеждой, что они осоз-
нают глубину его отчаяния и поэтому простят его. Сход-
ное условие имеет место и без какого-либо отчаяния,
если обвинения относятся к тем людям, которых невро-
тик сознательно ненавидит и от которых не ждет ничего
хорошего. Что касается другого условия, к обсуждению
которого мы сейчас приступим, то там отсутствует даже
частица искренности.
Невротик также может с большей или меньшей го-
рячностью высказывать обвинения, если видит, что его
разоблачают и обвиняют, или чувствует такую опас-
ность. Опасность расстроить других людей может пред-
ставляться тогда меньшим злом по сравнению с опасно-
стью получить неодобрение. Он чувствует, что находит-
ся в критической ситуации, и переходит в контратаку,
подобно трусливому животному, которое само не напа-
дает, однако переходит в наступление, когда ему грозит
опасность. Пациенты могут бросать в лицо аналитику
гневные обвинения в тот момент, когда больше всего
опасаются обнаружения какой-то тайны или когда зара-
нее знают, что совершенное ими не будет одобрено.
В отличие от обвинений, выносимых под влиянием
отчаяния, нападки такого рода делаются безрассудно.
Они высказываются без какой-либо убежденности в их
справедливости, поскольку возникают из острого чув-
ства необходимости отвести от себя непосредственную
угрозу, независимо от использованных средств. Иногда
среди них могут быть и упреки, которые ощущаются
как искренние, однако в основном являются преувели-
ченными и фантастичными. По всей вероятности, не-
вротик и сам в них не верит и не ждет, что они будут
воприняты всерьез. И, очевидно, сильно удивится, если
произойдет обратное, например подвергаемый напад-
кам человек начнет всерьез рассматривать его аргумен-
тацию или обнаружит признаки обиды.
Когда мы осознаём наличие страха обвинения, кото-
рый неотъемлемо присутствует в структуре невроза, и
когда мы к тому же осознаём, каким образом пытаются
преодолеть этот страх, тогда мы можем понять, почему
внешняя картина в этом отношении часто противоречи-
ва. Невротик часто неспособен высказывать обоснован-
ную критику, даже если его переполняют сильнейшие
обвинения. Например, потеряв что-то, он будет <гре-
шить> на ближнего, но не сможет предъявить ему об-
винения. Те обвинения, которые он все-таки высказы-
вает, часто имеют свойство некоторой оторванности от
реальности. Они, как правило, высказываются не по де-
лу, имеют оттенок фальши, являются необоснованными
или совершенно фантастическими. Будучи пациентом,
невротик может бросать в лицо аналитику дикое обви-
нение в том, что тот разоряет его, но не может выска-
зать искреннее замечание по поводу сигарет, предпочи-
таемых аналитиком.
Эти попытки открыто выразить свои обвинения
обычно недостаточны, чтобы разрядить все сдерживае-
мое негодование. Для этого необходимы косвенные пу-
ти, дающие невротику возможность выражать свое не-
годование без осознания этого. Некоторые из них он
находит случайно, в некоторых из этих путей происхо-
дит сдвиг с тех лиц, которых он действительно намере-
вается обвинить, на сравнительно индифферентных
лиц. Например, женщина может <сорваться> на горнич-
ной из-за скандала с мужем или просто из-за плохого
настроения. Это предохранительные клапаны, которые
сами по себе не характерны для неврозов. Специфиче-
ски невротический способ косвенно, не осознавая это-
го, высказать свои обвинения опирается на механизм
страдания. Путем страдания невротик может предстать
в виде живого укора. Жена, которая заболевает, пото-
му что ее муж приходит домой поздно, выражает таким
образом свое недовольство более эффективно, чем с
помощью сцен, а также получает дополнительное пре-
имущество, представая в собственных глазах невинной
жертвой.
Эффективность выражения обвинений посредством
страдания зависит от внутренних запретов на высказы-
вание обвинений. Там, где страх не слишком силен,
страдание может демонстрироваться в драматической
форме, с открыто высказываемыми упреками общего
типа: <Смотри, как ты заставил меня страдать>. Это на
самом деле и есть третье условие, при котором могут
высказываться обвинения, потому что страдание прида-
195
ет обвинениям оправданный вид. Здесь также имеет ме-
сто тесная связь с методами, используемыми для дости-
жения любви и расположения, которые мы уже обсуж-
дали; обвиняющее страдание служит в то же самое вре-
мя мольбой о жалости и вымогательством благ в каче-
стве возмещения за причиненное зло. Чем труднее вы-
сказывать обвинения, тем менее демонстративно стра-
дание. Это может зайти столь далеко, что невротик пе-
рестанет привлекать внимание других к тому, что он
страдает. В общем, мы находим крайнюю вариабель-
ность форм Демонстрации им своего страдания.
Вследствие страха, который обступает его со всех
сторон, невротик постоянно мечется между обвинения-
ми и самообвинениями. Единственным результатом это-
го будет постоянная и безнадежная неуверенность,
прав он или не прав, критикуя или считая себя обижен-
ным. Он отмечает или по опыту знает, что очень часто
его обвинения вызваны не реальным положением дел,
а собственными иррациональными реакциями. Это зна-
ние делает для него затруднительным осознание истин-
ности причиненного ему зла и не дает возможности за-
нять твердую позицию.
Наблюдатель склонен принимать или интерпретиро-
вать все эти манифестации как проявления особо ост-
рого чувства вины. Это не означает, что наблюдатель
является невротиком, однако это означает, что его мыс-
ли и чувства, так же как и мысли и чувства невротика,
подвержены влияниям культуры. Чтобы понять влияния
культуры, которые определяют наше отношение к чув-
ству вины, нам пришлось бы затронуть исторические,
культурные и философские вопросы, которые намного
превзошли бы объем данной книги. Но даже полностью
обходя данную проблему, необходимо по крайней мере
упомянуть о влиянии христианского учения на вопросы
морали.
Подобное рассмотрение чувства вины может быть
очень кратко изложено следующим образом. Когда не-
вротик обвиняет себя или указывает на наличие чувства
вины того или иного рода, первым вопросом должен
быть не вопрос о том, в чем он на самом деле чувствует
свою вину, а вопрос о том, каковы могут быть функции
такого самообвинения. Основные функции, которые мы
обнаружили, таковы: проявление страха неодобрения;
защита от этого страха; защита от высказывания обви-
нений.
Когда Фрейд, а вместе с ним и большинство анали-
тиков рассматривали чувство вины в качестве первич-
ной мотивации, они отражали мышление своего време-
ни. Фрейд признавал, что чувство вины вырастает из
страха, ибо он считал, что страх участвует в образова-
нии Супер-Эго, которое обусловливает чувство вины.
Но он склонен был считать, что требования совести и
чувства вины, однажды установившиеся, действуют в
качестве первичной силы. Дальнейший анализ показы-
вает, что даже после того, как мы научились реагиро-
вать ощущением вины на угрызения совести и приняли
моральные нормы, мотивом, стоящим за всеми этими
чувствами - хотя это может быть показано лишь тон-
кими и косвенными путями, - является прямой страх
последствий. Если допустить, что чувства вины не явля-
ются сами по себе первичной мотивационной системой,
становится необходимым пересмотреть некоторые ана-
литические теории, которые были основаны на предпо-
ложении, что чувства вины - в особенности чувства
вины смутного характера, которые Фрейд в предвари-
тельном плане назвал бессознательными чувствами ви-
ны, - имеют первостепенное значение в порождении
невроза. Я упомяну лишь о трех наиболее важных тео-
риях: о теории <негативной терапевтической реакции>,
которая утверждает, что пациент предпочитает оста-
ваться больным вследствие его бессознательного чувст-
ва вины; о теории Супер-Эго как внутренней инстан-
ции, которая налагает наказания на <Эго>; и о теории
морального мазохизма, которая объясняет причиняе-
мые себе человеком страдания как результат потребно-
сти в наказании.
Ср.: К. X орн и. The Problem of the Negative Therapeutic
Reaction. - Psychoanatylic Quarterly, vol. 5, 1936, p. 29-45.
Глава 14
Смысл невротического
страдания
(Проблема мазохизма)
Мы видели, что в борьбе со своими конфликтами невро-
тик переносит много страданий, что, кроме того, он ча-
сто использует страдание в качестве средства достиже-
ния определенных целей, которых вследствие сущест-
вующих затруднительных положений нелегко достичь
другим способом. Хотя мы способны осознавать в каж-
дой отдельной ситуации те причины, по которым ис-
пользуется страдание, и те результаты, которые долж-
ны быть достигнуты с его помощью, все же возникает
вопрос, почему люди готовы платить столь непомерную
цену. Это выглядит так, будто чрезмерное использова-
ние страдания и готовность уходить от активного пре-
одоления жизненных трудностей вырастают из лежа-
щего в их основе побуждения, которое в первом при-
ближении может быть описано как тенденция делать
себя слабее, а не сильнее, несчастнее, а не счастливее.
Так как эта тенденция вступает в противоречие с
общими представлениями о человеческой природе, она
была и остается великой загадкой, по сути дела, камнем
преткновения для психологии и психиатрии. В действи-
тельности она является базисной проблемой мазохизма.
Термин <мазохизм> первоначально имел отношение к
сексуальным перверсиям и фантазиям, в которых сек-
суальное удовлетворение достигается посредством
страдания, с помощью избиений, пыток, изнасилования,
порабощения, унижения. Фрейд пришел к мысли о том,
что эти сексуальные перверсии и фантазии родственны
общим тенденциям к страданию, то есть таким тенден-
198
циям, которые не имеют явной сексуальной основы: эти
последние тенденции были отнесены к разделу <мо-
ральный мазохизм>. Так как в сексуальных перверсиях
и фантазиях страдание стремится к определенному
удовлетворению, то отсюда было выведено заключе-
ние, что все невротическое страдание обусловлено
стремлением к удовлетворению, или, проще говоря, до-
бровольным желанием невротика страдать. Считается,
что различие между сексуальной перверсией и так на-
зываемым <моральным мазохизмом> связано с различи-
ем в осознании. При перверсиях и стремление к удов-
летворению, и само удовлетворение осознаются: при
мазохизме оба они бессознательны.
Проблема получения удовлетворения посредством
страдания является сложной даже в перверсиях, но она
становится еще более озадачивающей при общих тен-
денциях к страданию.
Предпринимались многочисленные попытки объяс-
нить явление мазохизма. Наиболее яркой из них являет-
ся гипотеза Фрейда об инстинкте смерти . В ней, корот-
ко говоря, утверждается, что внутри человека действуют
две основные биологические силы: инстинкт жизни и ин-
стинкт смерти. Когда сила инстинкта смерти, который на-
правлен на саморазрушение, соединяется с либидиозны-
ми влечениями, результатом будет феномен мазохизма.
Вызывающий огромный интерес вопрос, который я
хочу здесь поднять, - это вопрос о том, можно ли по-
нять стремление к страданию психологически, не при-
бегая к помощи биологической гипотезы.
Для начала нам придется разобраться с ошибочным
пониманием, суть которого заключается в смешении
действительного страдания со стремлением к нему. Нет
никакого основания делать поспешное заключение о
том, что раз страдание имеет место, то должна иметь
место тенденция навлекать его на себя или даже извле-
кать из него удовольствие. Например, мы не можем,
как это делает Е. Дейч, интерпретировать тот факт, что
S. F re li d. Beyond the Pleasure Principle. - The International
Psycho-Analytical Library, №4.
Psychoanalytic
H. D eutsc h. Motherhood and sexuality.
Quarterly, vol. 2 (1933), p. 476 - 488.
в нашей культуре женщины рожают детей в муках, как
доказательство того, что женщины тайно мазохистски
наслаждаются этими болями, даже если это в исключи-
тельных случаях может быть вполне справедливо. Ко-
лоссальные страдания при неврозах не имеют ничего
общего с желанием страдать, но представляют собой
лишь неизбежное следствие существующих конфлик-
тов. Страдание возникает таким же самым образом, как
возникает боль при переломе ноги. В обоих случаях
боль появляется независимо от того, желает ли ее че-
ловек или нет, и он не получает никакой выгоды от ис-
пытываемого им страдания. Выраженная тревожность,
порожденная существующими конфликтами, является
заметным, но не единственным примером такого рода
страдания при неврозах. Аналогично следует понимать
другие виды невротического страдания, такие, как стра-
дание, сопровождающее осознание нарастающего рас-
хождения между потенциальными возможностями и
фактическими достижениями, ощущение того, что ты
беспомощно запутался в некоторых затруднительных
ситуациях, сверхчувствительность к малейшим претен-
зиям и презрение к себе за свой невроз. Этой частью
невротического страдания, поскольку она абсолютно не
бросается в глаза, часто полностью пренебрегают, ког-
да данная проблема обсуждается на основе гипотезы,
что невротик желает стадать. После этого не приходит-
ся удивляться, до какой степени неспециалисты и даже
некоторые психиатры бессознательно разделяют то
презрительное отношение, которое питает сам невро-
тик к своему неврозу.
Исключив те невротические страдания, которые не
вызываются потребностями в страдании, мы перехо-
дим теперь к рассмотрению тех невротических страда-
ний, которые вызываются такими потребностями и ко-
торые, следовательно, попадают в категорию мазохи-
стских влечений. Во всех них на первый взгляд невро-
тик страдает больше, чем это оправдано реальностью,
Точнее, он производит впечатление, что нечто внутри
него жадно хватается за каждую возможность стра-
дать, что он может умудряться обращать в нечто бо-
лезненное даже благоприятные обстоятельства, что он
абсолютно не желает отказываться от страдания. Но
здесь можно в очень большой степени объяснить по-
00
1
>
ведение, создающее такое впечатление, теми функци-
ями, которые выполняет невротическое страдание для
данного человека.
Что касается функций невротического страдания, я
могу кратко изложить то, что мы рассмотрели в преды-
дущих главах. Для невротика страдание может иметь
ценность прямой защиты и часто может быть единст-
венным способом, которым он способен защитить себя
от грозящей опасности. Посредством самобичевания он
избегает обвинений и в свою очередь обвиняет других;
представая больным или несведущим, он избегает упре-
ков; принижая себя, он избегает опасности соперниче-
ства. Но то страдание, которое он таким образом навле-
кает на себя, является в то же самое время формой
защиты.
Страдание является для него также способом дости-
жения желаемого, эффективной реализации требова-
ний и придания этим требованиям законной основы. От-
носительно своих жизненных стремлений невротик
стоит перед дилеммой. Его желания имеют (иди уже
приобрели) властный и безусловный характер отчасти
потому, что они обусловлены тревожностью, отчасти
потому, что они не ограничены каким-либо реальным
принятием в расчет других людей. Но, с другой сторо-
ны, сама его способность отстаивать свои требования
крайне ослаблена вследствие отсутствия у него естест-
венного самоутверждения, или, проще говоря, вследст-
вие базального ощущения им своей беспомощности. Ре-
зультатом этой дилеммы является ожидание им того,
чтобы другие позаботились об осуществлении его же-
ланий. Он убежден, что другие ответственны не только
за его жизнь, но и за все, что в этой жизни происходит.
В то же время это убеждение сталкивается с его уве-
ренностью, что никто добровольно ничего для него не
сделает, поэтому он должен принудить других выпол-
нять его желания. Именно здесь ему на помощь прихо-
дит страдание, Страдание и беспомощность становятся
для него мощными средствами получения любви и рас-
положения, помощи, контроля и в то же самое время
дают ему возможность избегать требований, предъяв-
ляемых к нему другими людьми.
Наконец, страдание выполняет функцию выражения
обвинений в адрес других людей замаскированным, но
действенным образом. Именно эту функцию мы доволь-
но подробно обсуждали в предыдущей главе.
Когда осознаются функции невротического страда-
ния, данная проблема отчасти лишается своего загадоч-
ного характера, но все еще остается не полностью раз-
решенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
то, что говорит, и ожидает, что другие воспримут это
серьезно, - однако с тайной надеждой, что они осоз-
нают глубину его отчаяния и поэтому простят его. Сход-
ное условие имеет место и без какого-либо отчаяния,
если обвинения относятся к тем людям, которых невро-
тик сознательно ненавидит и от которых не ждет ничего
хорошего. Что касается другого условия, к обсуждению
которого мы сейчас приступим, то там отсутствует даже
частица искренности.
Невротик также может с большей или меньшей го-
рячностью высказывать обвинения, если видит, что его
разоблачают и обвиняют, или чувствует такую опас-
ность. Опасность расстроить других людей может пред-
ставляться тогда меньшим злом по сравнению с опасно-
стью получить неодобрение. Он чувствует, что находит-
ся в критической ситуации, и переходит в контратаку,
подобно трусливому животному, которое само не напа-
дает, однако переходит в наступление, когда ему грозит
опасность. Пациенты могут бросать в лицо аналитику
гневные обвинения в тот момент, когда больше всего
опасаются обнаружения какой-то тайны или когда зара-
нее знают, что совершенное ими не будет одобрено.
В отличие от обвинений, выносимых под влиянием
отчаяния, нападки такого рода делаются безрассудно.
Они высказываются без какой-либо убежденности в их
справедливости, поскольку возникают из острого чув-
ства необходимости отвести от себя непосредственную
угрозу, независимо от использованных средств. Иногда
среди них могут быть и упреки, которые ощущаются
как искренние, однако в основном являются преувели-
ченными и фантастичными. По всей вероятности, не-
вротик и сам в них не верит и не ждет, что они будут
воприняты всерьез. И, очевидно, сильно удивится, если
произойдет обратное, например подвергаемый напад-
кам человек начнет всерьез рассматривать его аргумен-
тацию или обнаружит признаки обиды.
Когда мы осознаём наличие страха обвинения, кото-
рый неотъемлемо присутствует в структуре невроза, и
когда мы к тому же осознаём, каким образом пытаются
преодолеть этот страх, тогда мы можем понять, почему
внешняя картина в этом отношении часто противоречи-
ва. Невротик часто неспособен высказывать обоснован-
ную критику, даже если его переполняют сильнейшие
обвинения. Например, потеряв что-то, он будет <гре-
шить> на ближнего, но не сможет предъявить ему об-
винения. Те обвинения, которые он все-таки высказы-
вает, часто имеют свойство некоторой оторванности от
реальности. Они, как правило, высказываются не по де-
лу, имеют оттенок фальши, являются необоснованными
или совершенно фантастическими. Будучи пациентом,
невротик может бросать в лицо аналитику дикое обви-
нение в том, что тот разоряет его, но не может выска-
зать искреннее замечание по поводу сигарет, предпочи-
таемых аналитиком.
Эти попытки открыто выразить свои обвинения
обычно недостаточны, чтобы разрядить все сдерживае-
мое негодование. Для этого необходимы косвенные пу-
ти, дающие невротику возможность выражать свое не-
годование без осознания этого. Некоторые из них он
находит случайно, в некоторых из этих путей происхо-
дит сдвиг с тех лиц, которых он действительно намере-
вается обвинить, на сравнительно индифферентных
лиц. Например, женщина может <сорваться> на горнич-
ной из-за скандала с мужем или просто из-за плохого
настроения. Это предохранительные клапаны, которые
сами по себе не характерны для неврозов. Специфиче-
ски невротический способ косвенно, не осознавая это-
го, высказать свои обвинения опирается на механизм
страдания. Путем страдания невротик может предстать
в виде живого укора. Жена, которая заболевает, пото-
му что ее муж приходит домой поздно, выражает таким
образом свое недовольство более эффективно, чем с
помощью сцен, а также получает дополнительное пре-
имущество, представая в собственных глазах невинной
жертвой.
Эффективность выражения обвинений посредством
страдания зависит от внутренних запретов на высказы-
вание обвинений. Там, где страх не слишком силен,
страдание может демонстрироваться в драматической
форме, с открыто высказываемыми упреками общего
типа: <Смотри, как ты заставил меня страдать>. Это на
самом деле и есть третье условие, при котором могут
высказываться обвинения, потому что страдание прида-
195
ет обвинениям оправданный вид. Здесь также имеет ме-
сто тесная связь с методами, используемыми для дости-
жения любви и расположения, которые мы уже обсуж-
дали; обвиняющее страдание служит в то же самое вре-
мя мольбой о жалости и вымогательством благ в каче-
стве возмещения за причиненное зло. Чем труднее вы-
сказывать обвинения, тем менее демонстративно стра-
дание. Это может зайти столь далеко, что невротик пе-
рестанет привлекать внимание других к тому, что он
страдает. В общем, мы находим крайнюю вариабель-
ность форм Демонстрации им своего страдания.
Вследствие страха, который обступает его со всех
сторон, невротик постоянно мечется между обвинения-
ми и самообвинениями. Единственным результатом это-
го будет постоянная и безнадежная неуверенность,
прав он или не прав, критикуя или считая себя обижен-
ным. Он отмечает или по опыту знает, что очень часто
его обвинения вызваны не реальным положением дел,
а собственными иррациональными реакциями. Это зна-
ние делает для него затруднительным осознание истин-
ности причиненного ему зла и не дает возможности за-
нять твердую позицию.
Наблюдатель склонен принимать или интерпретиро-
вать все эти манифестации как проявления особо ост-
рого чувства вины. Это не означает, что наблюдатель
является невротиком, однако это означает, что его мыс-
ли и чувства, так же как и мысли и чувства невротика,
подвержены влияниям культуры. Чтобы понять влияния
культуры, которые определяют наше отношение к чув-
ству вины, нам пришлось бы затронуть исторические,
культурные и философские вопросы, которые намного
превзошли бы объем данной книги. Но даже полностью
обходя данную проблему, необходимо по крайней мере
упомянуть о влиянии христианского учения на вопросы
морали.
Подобное рассмотрение чувства вины может быть
очень кратко изложено следующим образом. Когда не-
вротик обвиняет себя или указывает на наличие чувства
вины того или иного рода, первым вопросом должен
быть не вопрос о том, в чем он на самом деле чувствует
свою вину, а вопрос о том, каковы могут быть функции
такого самообвинения. Основные функции, которые мы
обнаружили, таковы: проявление страха неодобрения;
защита от этого страха; защита от высказывания обви-
нений.
Когда Фрейд, а вместе с ним и большинство анали-
тиков рассматривали чувство вины в качестве первич-
ной мотивации, они отражали мышление своего време-
ни. Фрейд признавал, что чувство вины вырастает из
страха, ибо он считал, что страх участвует в образова-
нии Супер-Эго, которое обусловливает чувство вины.
Но он склонен был считать, что требования совести и
чувства вины, однажды установившиеся, действуют в
качестве первичной силы. Дальнейший анализ показы-
вает, что даже после того, как мы научились реагиро-
вать ощущением вины на угрызения совести и приняли
моральные нормы, мотивом, стоящим за всеми этими
чувствами - хотя это может быть показано лишь тон-
кими и косвенными путями, - является прямой страх
последствий. Если допустить, что чувства вины не явля-
ются сами по себе первичной мотивационной системой,
становится необходимым пересмотреть некоторые ана-
литические теории, которые были основаны на предпо-
ложении, что чувства вины - в особенности чувства
вины смутного характера, которые Фрейд в предвари-
тельном плане назвал бессознательными чувствами ви-
ны, - имеют первостепенное значение в порождении
невроза. Я упомяну лишь о трех наиболее важных тео-
риях: о теории <негативной терапевтической реакции>,
которая утверждает, что пациент предпочитает оста-
ваться больным вследствие его бессознательного чувст-
ва вины; о теории Супер-Эго как внутренней инстан-
ции, которая налагает наказания на <Эго>; и о теории
морального мазохизма, которая объясняет причиняе-
мые себе человеком страдания как результат потребно-
сти в наказании.
Ср.: К. X орн и. The Problem of the Negative Therapeutic
Reaction. - Psychoanatylic Quarterly, vol. 5, 1936, p. 29-45.
Глава 14
Смысл невротического
страдания
(Проблема мазохизма)
Мы видели, что в борьбе со своими конфликтами невро-
тик переносит много страданий, что, кроме того, он ча-
сто использует страдание в качестве средства достиже-
ния определенных целей, которых вследствие сущест-
вующих затруднительных положений нелегко достичь
другим способом. Хотя мы способны осознавать в каж-
дой отдельной ситуации те причины, по которым ис-
пользуется страдание, и те результаты, которые долж-
ны быть достигнуты с его помощью, все же возникает
вопрос, почему люди готовы платить столь непомерную
цену. Это выглядит так, будто чрезмерное использова-
ние страдания и готовность уходить от активного пре-
одоления жизненных трудностей вырастают из лежа-
щего в их основе побуждения, которое в первом при-
ближении может быть описано как тенденция делать
себя слабее, а не сильнее, несчастнее, а не счастливее.
Так как эта тенденция вступает в противоречие с
общими представлениями о человеческой природе, она
была и остается великой загадкой, по сути дела, камнем
преткновения для психологии и психиатрии. В действи-
тельности она является базисной проблемой мазохизма.
Термин <мазохизм> первоначально имел отношение к
сексуальным перверсиям и фантазиям, в которых сек-
суальное удовлетворение достигается посредством
страдания, с помощью избиений, пыток, изнасилования,
порабощения, унижения. Фрейд пришел к мысли о том,
что эти сексуальные перверсии и фантазии родственны
общим тенденциям к страданию, то есть таким тенден-
198
циям, которые не имеют явной сексуальной основы: эти
последние тенденции были отнесены к разделу <мо-
ральный мазохизм>. Так как в сексуальных перверсиях
и фантазиях страдание стремится к определенному
удовлетворению, то отсюда было выведено заключе-
ние, что все невротическое страдание обусловлено
стремлением к удовлетворению, или, проще говоря, до-
бровольным желанием невротика страдать. Считается,
что различие между сексуальной перверсией и так на-
зываемым <моральным мазохизмом> связано с различи-
ем в осознании. При перверсиях и стремление к удов-
летворению, и само удовлетворение осознаются: при
мазохизме оба они бессознательны.
Проблема получения удовлетворения посредством
страдания является сложной даже в перверсиях, но она
становится еще более озадачивающей при общих тен-
денциях к страданию.
Предпринимались многочисленные попытки объяс-
нить явление мазохизма. Наиболее яркой из них являет-
ся гипотеза Фрейда об инстинкте смерти . В ней, корот-
ко говоря, утверждается, что внутри человека действуют
две основные биологические силы: инстинкт жизни и ин-
стинкт смерти. Когда сила инстинкта смерти, который на-
правлен на саморазрушение, соединяется с либидиозны-
ми влечениями, результатом будет феномен мазохизма.
Вызывающий огромный интерес вопрос, который я
хочу здесь поднять, - это вопрос о том, можно ли по-
нять стремление к страданию психологически, не при-
бегая к помощи биологической гипотезы.
Для начала нам придется разобраться с ошибочным
пониманием, суть которого заключается в смешении
действительного страдания со стремлением к нему. Нет
никакого основания делать поспешное заключение о
том, что раз страдание имеет место, то должна иметь
место тенденция навлекать его на себя или даже извле-
кать из него удовольствие. Например, мы не можем,
как это делает Е. Дейч, интерпретировать тот факт, что
S. F re li d. Beyond the Pleasure Principle. - The International
Psycho-Analytical Library, №4.
Psychoanalytic
H. D eutsc h. Motherhood and sexuality.
Quarterly, vol. 2 (1933), p. 476 - 488.
в нашей культуре женщины рожают детей в муках, как
доказательство того, что женщины тайно мазохистски
наслаждаются этими болями, даже если это в исключи-
тельных случаях может быть вполне справедливо. Ко-
лоссальные страдания при неврозах не имеют ничего
общего с желанием страдать, но представляют собой
лишь неизбежное следствие существующих конфлик-
тов. Страдание возникает таким же самым образом, как
возникает боль при переломе ноги. В обоих случаях
боль появляется независимо от того, желает ли ее че-
ловек или нет, и он не получает никакой выгоды от ис-
пытываемого им страдания. Выраженная тревожность,
порожденная существующими конфликтами, является
заметным, но не единственным примером такого рода
страдания при неврозах. Аналогично следует понимать
другие виды невротического страдания, такие, как стра-
дание, сопровождающее осознание нарастающего рас-
хождения между потенциальными возможностями и
фактическими достижениями, ощущение того, что ты
беспомощно запутался в некоторых затруднительных
ситуациях, сверхчувствительность к малейшим претен-
зиям и презрение к себе за свой невроз. Этой частью
невротического страдания, поскольку она абсолютно не
бросается в глаза, часто полностью пренебрегают, ког-
да данная проблема обсуждается на основе гипотезы,
что невротик желает стадать. После этого не приходит-
ся удивляться, до какой степени неспециалисты и даже
некоторые психиатры бессознательно разделяют то
презрительное отношение, которое питает сам невро-
тик к своему неврозу.
Исключив те невротические страдания, которые не
вызываются потребностями в страдании, мы перехо-
дим теперь к рассмотрению тех невротических страда-
ний, которые вызываются такими потребностями и ко-
торые, следовательно, попадают в категорию мазохи-
стских влечений. Во всех них на первый взгляд невро-
тик страдает больше, чем это оправдано реальностью,
Точнее, он производит впечатление, что нечто внутри
него жадно хватается за каждую возможность стра-
дать, что он может умудряться обращать в нечто бо-
лезненное даже благоприятные обстоятельства, что он
абсолютно не желает отказываться от страдания. Но
здесь можно в очень большой степени объяснить по-
00
1
>
ведение, создающее такое впечатление, теми функци-
ями, которые выполняет невротическое страдание для
данного человека.
Что касается функций невротического страдания, я
могу кратко изложить то, что мы рассмотрели в преды-
дущих главах. Для невротика страдание может иметь
ценность прямой защиты и часто может быть единст-
венным способом, которым он способен защитить себя
от грозящей опасности. Посредством самобичевания он
избегает обвинений и в свою очередь обвиняет других;
представая больным или несведущим, он избегает упре-
ков; принижая себя, он избегает опасности соперниче-
ства. Но то страдание, которое он таким образом навле-
кает на себя, является в то же самое время формой
защиты.
Страдание является для него также способом дости-
жения желаемого, эффективной реализации требова-
ний и придания этим требованиям законной основы. От-
носительно своих жизненных стремлений невротик
стоит перед дилеммой. Его желания имеют (иди уже
приобрели) властный и безусловный характер отчасти
потому, что они обусловлены тревожностью, отчасти
потому, что они не ограничены каким-либо реальным
принятием в расчет других людей. Но, с другой сторо-
ны, сама его способность отстаивать свои требования
крайне ослаблена вследствие отсутствия у него естест-
венного самоутверждения, или, проще говоря, вследст-
вие базального ощущения им своей беспомощности. Ре-
зультатом этой дилеммы является ожидание им того,
чтобы другие позаботились об осуществлении его же-
ланий. Он убежден, что другие ответственны не только
за его жизнь, но и за все, что в этой жизни происходит.
В то же время это убеждение сталкивается с его уве-
ренностью, что никто добровольно ничего для него не
сделает, поэтому он должен принудить других выпол-
нять его желания. Именно здесь ему на помощь прихо-
дит страдание, Страдание и беспомощность становятся
для него мощными средствами получения любви и рас-
положения, помощи, контроля и в то же самое время
дают ему возможность избегать требований, предъяв-
ляемых к нему другими людьми.
Наконец, страдание выполняет функцию выражения
обвинений в адрес других людей замаскированным, но
действенным образом. Именно эту функцию мы доволь-
но подробно обсуждали в предыдущей главе.
Когда осознаются функции невротического страда-
ния, данная проблема отчасти лишается своего загадоч-
ного характера, но все еще остается не полностью раз-
решенной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60