Себастьян отметил про себя, какая мощная и сильная шея у этого человека, как выпукло проступают жилы на его лбу. Да, длинный путь прошел он: от раба на плантации в Южной Каролине до владельца собственной таверны в Смитфилде.
– Так я понимаю, ханжеское племя эти американцы.
Чернокожий расхохотался глубоким грудным смехом, сотрясаясь всем телом.
– Ханжеское? Да, лучше не скажешь. Им нравится считать себя славной, благочестивой нацией, это точно, они сравнивают себя с горящим маяком на скале, который выведет все человечество из темноты тирании на свет. Только взгляните, как они поступают. Перебили всех индейцев, украли их земли, потом понавезли из Африки нашего брата, чтобы мы выполняли всю тяжелую работу, а им, белым людям, даже не пришлось бы пачкать свои белоснежные ручки. Э-хе-хэ.
– Сквайр Лоренс всегда говорит, что американцы только потому и затеяли свою революцию, что король не позволил им признать недействительными договоры с индейцами.
– Похоже, ваш сквайр Лоренс умен.
Себастьян наклонился к стойке, словно собираясь поделиться тайной.
– Буду с вами откровенным, сквайр прислал меня в Лондон, чтобы я кое-что разузнал для него. Осторожно н авел справки, – добавил Себастьян, прокашлялся и поспешно оглянулся вокруг, словно желая удостовериться, не подслушивает ли кто. – Видите ли, речь идет о его сестре. На прошлой неделе она покинула родной дом. Мы полагаем, кто-то из жителей деревни довез ее до Смитфилда, и я надеюсь, она заходила сюда. Искала комнату. Огромный африканец остался невозмутимым.
– К нам не часто захаживают дамы. Попробуйте разузнать в таверне «Станфорд», она находится на Сноу-Хилл.
– Там я уже спрашивал. Дело в том, видите ли, что мне сказали, будто как раз в прошлую среду в «Герб Норфолка» заходила дама. Молодая особа с темными волосами в красном платье. Насколько мне известно, мисс Элинор уехала в зеленом платье, но волосы у нее определенно темные, к тому же она могла купить себе новую накидку, разве нет? – Себастьян умолк, делая вид, что ему не хочется раскрывать все карты. – Право не знаю, стоит ли об этом говорить, но мы опасаемся, что здесь, вероятно, замешан мужчина.
Хозяин таверны провел тряпкой по стойке, пестрящей круглыми следами.
– Так говорите, в прошлую среду?
– Да, – живо откликнулся Себастьян, – вы ее видели?
– Не-а. Не знаю, кто сказал вам такую глупость, но дамочки сюда не заходят. Должно быть, он увидел какую-нибудь фермерскую женушку, приехавшую на прошлой неделе с товаром на рынок.
Хозяин ушел, а Себастьян продолжал потягивать эль и разглядывать окружающих. Хотя «Герб Норфолка» и располагался возле рынка Смитфилд, его клиентуру в основном составляли вовсе не погонщики скота и не рыночные торговцы. Двое сынов Израиля, тихо беседовавших возле окна, вероятно, могли бы несколько раз купить и продать короля Англии, а за столиком возле двери небольшая компания распивала бутылку бренди.
«Отличный французский бренди», – заметил Себастьян и прищурился. Один из них, с чернильными пятнами на руках, вероятно, служил клерком, а остальные походили на стряпчих и адвокатов из ближайшего суда. Пока Себастьян их разглядывал, самый старший из компании, с седой прядью в волосах и мощным выпирающим подбородком, поднял стакан и провозгласил тост.
– За короля!
Слова были сказаны тихо; так тихо, что любой другой на месте Себастьяна, обладавшего тонким слухом, ни за что бы их не расслышал. Остальные тоже подняли стаканы, забормотав: «Да, да, за короля», и, прежде чем сделать глоток, чокнулись стаканами над графином с водой.
Себастьян от изумления так и замер, не донеся кружку до рта. Их жест означал, что они пьют за короля, находящегося за морями. Старый тост, которому было лет сто или больше, уловка, с помощью которой мужчины могли выпить якобы за здоровье правящего монарха из династии Ганноверов, тогда как на самом деле выражали свою верность другому королю, свергнутому Стюарту, королю Якову II и его потомкам, обреченным на жизнь в изгнании.
За морями.
ГЛАВА 27
Покинув «Герб Норфолка», Себастьян порадовался тому, как хорошо видят его кошачьи глаза, как называла их Кэт Болейн. Примерно с час назад темный день мгновенно превратился в ночь, а тяжелые тучи, без устали проливавшиеся дождем, полностью закрыли луну и звезды. Здесь не было аккуратных рядов фонарей, как в Мэйфер, где вечером фонарщик с помощником-мальчишкой забираются по лестницам на каждый столб и зажигают масляные чаши. Лавки были закрыты, и узкая улочка, по которой все еще сновали толпы людей, была едва освещена.
Но если после захода солнца мир для большинства людей окрашивался в серые тона, Себастьян никогда не терял способности различать цвета. Вечером он видел не хуже, чем днем, – а иногда даже лучше, ибо временами, если день выдавался особенно ярким, свет причинял ему невыносимую боль.
Поэтому он сразу заметил тень, когда из темного переулка, который он миновал, выскользнула девушка и пошла за ним.
– Пс-ст, – прошипела она. – Сэр, я насчет той дамы…
Себастьян резко обернулся, и она от испуга шарахнулась. Это была необычно высокая особа, к тому же молодая. Вглядываясь в ее лицо, он решил, что она еще подросток, самое большее, лет четырнадцати – пятнадцати. У нее были гладкие щеки, маленький носик и удивительно светлые глаза, придававшие ей почти неземной вид.
Себастьян ловко ухватил ее за предплечье и крепко сжал.
– Так что насчет дамы?
Девочка охнула.
– Только не бейте, прошу вас. – В его железных тисках она вдруг стала очень хрупкой. – Я слышала, как вы расспрашивали о даме, которая приходила в таверну на прошлой неделе. Дама в красном платье.
Он вгляделся в нее повнимательнее, не врет ли, но прочел в глазах лишь страх и настороженность.
– Ты ее видела? Знаешь, с кем она встречалась?
Бросив встревоженный взгляд через плечо, она втянула воздух, дрожа всем своим худеньким телом.
– Здесь я не могу говорить. Меня могут увидеть.
Себастьян тихо рассмеялся.
– Хочешь меня провести? Думаешь заманить в темный угол, где поджидают твои дружки, чтобы обчистить мои карманы?
Она выпучила глаза.
– Нет!
Толпа вокруг них редела. Мимо прошел музыкант, наигрывая на флейте знакомую мелодию, за ним вышагивал и трое ржущих погонщиков, от которых несло джином, они обнимали друг друга за плечи, выводя пьяными голосами слова старинной баллады: «Отец, мой отец, вырой мне могилку, вырой мне могилку глубокую и узкую, мой милый Уильям умер за меня сегодня, а я умру за него завтра».
Один из погонщиков, рыжий здоровяк со сломанным носом, подпрыгнул и стукнул каблуками, изображая джигу под одобрительное гиканье приятелей, но они сразу освистали его, стоило ему покачнуться на краю сточной канавы. Источая тяжелые пары джина и сырого лука, он упал на Себастьяна, толкнув его при этом, так что девочке удалось выскользнуть. Она бросилась в глухую улочку, мелькая босыми пятками, грязные светлые волосы разметались по ее плечам.
Разумеется, это была ловушка. Себастьян это знал. И все же последовал за девчонкой.
Он оказался в кривом переулке с немощеным тротуаром, по которому струились помои, огибая кучи мусора и расколотые бочки. Здесь стояли облупленные старые тюдоровские дома из кирпича, пахло сырой известью, в воздухе держался неистребимый запах крови, доносящийся из ближайшей мясной лавки.
Пробежав сотню ярдов, девчонка нырнула под низкий козырек дверной ниши, и в ту же секунду из-за горы ящиков поднялись трое молодцев и перегородили узкий проход.
Одеты они были плохо, но, как заметил Себастьян, не в лохмотья.
– Похоже, ты ошибся, – произнес один из громил, тот, который был повыше остальных и одет получше: в черном сюртуке и безукоризненно завязанном накрахмаленном белом галстуке. Его лицо с длинным аристократическим носом показалось Себастьяну смутно знакомым, но имени он не припомнил. – Что скажешь, парень?
Себастьян обернулся. В конце переулка, в дымке от факела, вырисовывались еще два силуэта. Ловушка захлопнулась.
ГЛАВА 28
Видимо, к его встрече готовились основательно, и это немало удивило Себастьяна. Он ожидал, что встретит одного, максимум двух. Его расспросы явно задели больной нерв. Опускаясь на корточки, он понял, что дело тут не только в смерти одной молодой женщины.
За голенищем сапога он заранее припрятал кинжал, и теперь прохладная гладкая рукоять незаметно оказалась у него в руке. Страха он не испытывал. Страх приходит, когда есть время поразмышлять или когда уже нет сил отражать атаку. Теперь же он ощущал огромный прилив энергии.
Шестилетний опыт, добытый в горах Португалии, Италии и Вест-Индии, не прошел даром: Себастьян мгновенно оценил грозящую опасность. Он мог оставаться на месте, позволив громилам окружить его со всех сторон и завязать драку со всеми пятью одновременно. Или он мог атаковать одну из двух групп и попытаться бежать, прежде чем они успеют соединить свои силы. Три человека впереди и только двое блокируют отход на главную улицу – выбор прост.
Вначале обе группы противника предпочитали сохранять дистанцию.
– Кто тебя сюда послал? – спросил один из двух, блокировавших выход из тупика, – темноволосый мужчина средних лет с округлившейся талией и тяжелым подбородком. Он держал дубинку – приличный кусок дерева – и угрожающе похлопывал своим орудием по ладони свободной руки. Его рыжий приятель – огромный, со сломанным носом, абсолютно трезвый – вооружился ножом. Чуть раньше, когда они шли по улице, их было трое, вспомнил Себастьян. Это означало, что где-то его поджидал еще один – погонщик и, возможно, флейтист.
Облизнув губы нарочито нервно, Себастьян ответил гонким дрожащим голоском:
– Сквайр Лоренс из Лестершира…
– Угу, – хмыкнул громила с дубинкой. – А теперь подумай вот о чем: можно умереть быстро, а можно и медленно, моля о милосердии и сожалея о том дне, когда появился на свет. Выбор за тобой.
Себастьян мрачно улыбнулся.
– «Отец, мой отец, вырой мне могилку», – сказал он и бросился вперед.
Он выбрал того, который стоял справа, рыжеволосого громилу, ловкого танцора с ножом в руке – нож убивал быстрее, чем дубинка. Рыжий не отступил, держал нож наготове, чтобы отразить атаку Себастьяна. Но в последнее мгновение Себастьян перекинул кинжал в левую руку, а правую подставил под атакующее лезвие и подбросил вверх веснушчатую руку, державшую его, тем самым получив возможность всадить кинжал по самую рукоять в могучую грудь погонщика.
Он оказался так близко, что Себастьян разглядел поры на его лице, испарину на лбу, вновь почувствовал запах джина, которым пропитался сюртук из грубой шерсти. Громила булькнул, из его рта хлынула кровь со слюной, глаза закатились. Выдернув лезвие, Себастьян быстро развернулся к нападавшему с дубиной.
Оказалось, недостаточно быстро. Удар, нацеленный в затылок Себастьяна, пришелся на плечо. Нестерпимая боль пронзила ключицу, перешла в левую руку. Себастьян рухнул на одно колено, застонал сквозь стиснутые зубы. Над ним замаячила тень. Увернувшись, Себастьян заметил перекошенную от гнева физиономию, оскал желтых кривых зубов: громила решительно занес дубину, чтобы снова нанести удар.
Себастьян ударил кинжалом прямо в живот противника.
Тот закричал, потом закричал снова, когда Себастьян попытался выдернуть лезвие, но оно застряло. Вокруг поднялся шум. Он услышал топот бегущих ног, когда с другого конца улицы к ним ринулась троица.
Бросив кинжал, Себастьян вскочил. Выход из переулка был совсем рядом, очерченный тенями каменных стен. Он сделал шаг, второй, но тут в узком проходе между домов прогремел пистолетный выстрел и разнесся эхом по всему переулку. Он увидел желто-белую вспышку горящего пороха, почувствовал острый запах серы.
Огонь проложил обжигающую борозду по его виску.
ГЛАВА 29
Себастьян спотыкался, но продолжал бежать.
Ему удалось выскочить из переулка на Гилтспер-стрит. Шляпу он где-то потерял. По лицу текла кровь, влажный ночной воздух только усиливал ее острый запах. Красное пятно растеклось по пальто и жилетке, но только это была не его кровь.
Прохожие оборачивались на него. Женщины, бледнея, шарахались в стороны, испуганно глядя на него вытаращенными глазами. Он понимал, что они, должно быть, слышали пистолетный выстрел, но никто не шагнул к нему, чтобы помочь. Здесь он был чужаком. В отличие от его преследователей.
Теплая струйка крови залила глаза. Его качнуло в сторону с узкого тротуара. Откуда-то из темноты вырвались лошадиные головы с раздувающимися ноздрями. Себастьян услышал свист кнута, окрик, позвякивание упряжи и едва успел отскочить, чтобы не угодить под копыта, когда мимо по дороге промчался огромный пивной фургон, грохоча подбитыми железом колесами.
Фургон, выкрашенный красной и зеленой краской, возвышался над Себастьяном фута на три, если не больше. Звонкий топот ног, бегущих по мощенному плиткой тротуару, раздавался все ближе. Не оглядываясь, Себастьян прыгнул на задний откидной борт фургона, стараясь ухватиться за него обеими руками. Но оказалось, что удар дубинкой все-таки вывел из строя его плечо. Левая рука соскользнула с шершавой доски и безжизненно повисла. Но правая рука нашла опору и вцепилась в нее, приняв на себя всю тяжесть тела.
За спиной раздался хриплый крик:
– Вот он! Держи его!
Заскрежетав зубами и болтаясь в воздухе, Себастьян изо всех сил старался подтянуться на одной руке. Но, стоило ему перенести локоть через борт, как один из громил, подпрыгнув, схватил Себастьяна за ноги.
Виконт почувствовал, что его стаскивают вниз прямо на мелькающую перед глазами дорогу. Развернувшись, он успел заметить, несмотря на боль, грубую физиономию с толстыми прямыми бровями и тонким носом. Оскалившись, громила прорычал:
– Попался, сукин сын.
Выдернув одну ногу, Себастьян поджал ее и с силой ударил сапогом прямо в ненавистную физиономию. Под каблуком захрустели кости и хрящи, брызнула кровь; противник был отброшен назад.
Еще секунду он яростно цеплялся за вторую ногу Себастьяна, но тут с нее соскользнул сапог, и громила, стукнувшись о землю, полетел в канаву, по-прежнему сжимая в руке, как трофей, грубый деревенский сапог секретаря сквайра Лоренса.
– Однажды, – приговаривала Кэт Болейн, прикладывая к его виску тряпочку, смоченную в соке лещины, – кто-нибудь стрельнет в тебя и уже не промахнется.
Себастьян втянул воздух через стиснутые от боли зубы.
– Да они и на этот раз не совсем промахнулись. Он сидел на низкой табуретке перед кухонным столом в доме Кэт на Харвич-стрит. Вся немногочисленная прислуга, включая Элспет, разошлась по своим каморкам, оставив дом погруженным в темноту и тишину. Откуда-то издалека доносился едва слышный скорбный похоронный звон.
Себастьян ощупал открытую рану над ухом и тут же получил шлепок по руке.
– Не трогай. – Кэт отвлеклась на секунду, готовя из растертых листьев мазь, потом сказала: – Ты ведь знал, что это ловушка. Зачем в нее полез?
– Я наделся хоть что-то узнать. Никак не ожидал, что их окажется пятеро, да еще с пистолетом.
– И что ты узнал? Что твои расспросы кому-то досаждают? Это было и так ясно. Вот уже несколько дней, как за тобой следят.
– Думаю, моей тени среди тех громил не было.
– Ты разве узнал бы его, если бы увидел?
– Нет. Но те люди не знали, кто я. Иначе мой приятель с дубинкой не стремился бы выяснить, кто меня прислал.
Кэт смазала открытую рану и принялась готовить компресс из смеси тертого сырого картофеля и холодного молока.
– Ты расскажешь об этом сэру Генри?
Себастьян стянул через голову рубаху.
– Лавджою? Да ни черта он не сумеет сделать.
Кэт подошла и прилепила холодный компресс на посиневшее плечо.
– Он мог бы прислать кого-нибудь в «Герб Норфолка» и учинить там расследование.
– Только этого мне и не хватало, – сказал Себастьян, придерживая компресс рукой. – Явится какой-нибудь тупоголовый полицейский, начнет задавать вопросы в лоб, всех распугает. Самый лучший способ ничего не узнать.
Он поймал встревоженный взгляд красивых голубых глаз.
– Тебе нельзя снова там появляться.
Он тронул кончиками пальцев ее лицо, нежно погладил щеку.
– Осторожно, мисс Болейн, иначе вы рискуете проявить почти супружескую заботу о моем здоровье.
Он ожидал, что она тут же возразит, а потом заговорит о другом. Но вместо этого она прислонилась к нему и обняла за шею.
– Если эти люди замешаны в заговоре против регента и считают при этом, что ты вышел на их след, они без колебаний тебя убьют. Сам знаешь.
Он зарылся лицом в мягкую грудь.
– Нам известно, что компания за столиком в общем зале таверны «Герб Норфолка» испытывает романтическую привязанность к умершему в изгнании королю. Это вовсе не означает, что вся округа повинна в заговоре против династии Ганноверов.
Кэт отстранилась от него и начала убирать различные мази и снадобья, которыми его пользовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31