Скажите, что она воспарит на небо и будет находиться среди ангелов.
– Будет исполнено. Вторая просьба?
– Передайте лорду Бастону, что я люблю его и однажды мы с ним встретимся.
– Конечно. А теперь вы хотели бы произнести со мной молитву?
– Нет. Я обращусь к Богу по дороге на эшафот.
Я не собиралась молиться с этим лицемером, выдававшим себя за священника.
Он торопливо покинул камеру.
Прозвучала первая из трех труб, возвещая о том, что священник ушел от меня и что казнь близка. За порогом камеры ожидал другой человек в сутане.
– У нее были последние просьбы? – спросил он.
Я услышала голос священника:
– Нет.
Чтобы подготовить меня, были приглашены две служительницы. Меня одели в чистое платье из муслина. Одна из женщин тщательно причесала меня.
– Спасибо. Должно быть, у меня ужасный вид.
Она мягко улыбнулась, чтобы заверить меня в обратном, но мы обе знали, что я пробыла в тюрьме достаточно долго, чтобы утратить румянец. Я пропиталась зловонием стен Ньюгейтской тюрьмы, ужасом, разлитым в этом воздухе, не оставлявшими меня в покое призраками.
– У вас красивые волосы, – мягко проговорила женщина.
Мне хотелось поверить ей. Хотелось поверить, что после всего пережитого я еще сохранила красоту.
Мои лицо и руки были отмыты от грязи. На меня надели черный колпак с прорезями для глаз и носа.
Закончив, служительницы удалились, проронив обо мне слезу. Это были милые молодые создания, и хотя служили в тюрьме, их сердца были далеки от царившей там жестокости.
Прибыли охранники, чтобы проводить нас с Мари к месту казни. Трубы пропели второй раз, возвещая о начале процессии. Мари шла передо мной. На ней тоже был колпак.
Нам потребовалось минут пять, чтобы добраться до места. Место напоминало скорее сцену, чем помост, потому что происходящее казалось мне чем-то нереальным, подобным трагической пьесе. Я шла и думала.
Ощущает ли Господь мучения тех из нас, кому предназначена ужасная смерть? Ощущает ли он холод, когда река крови прекращает течение по нашим венам?
Или он плачет обо всех нас и ожидает нас с раскрытыми объятиями, поднимая наши души и помещая в раю рядом с собой?
А если так, может быть, мне просто поискать его руки, чтобы протянуть к нему свои? Где я смогу отдохнуть, где он даст мне приют? Объяснит ли он мне, почему цена любви столь высока? Почему я должна заплатить за нее жизнью?
Глава 36
Капюшоны, канаты и ужас
Альфред был сзади. Многие охранники оставили свои посты, чтобы смешаться с возбужденной толпой. Представление должно было вот-вот начаться, охранники не хотели его пропустить.
Альфред молился, когда перед ним появились женщины в колпаках. Он коснулся их с любовью.
– Благослови вас Господь.
Он склонил голову.
– Я не могу присутствовать.
Женщины коснулись его щек и продолжили путь в сопровождении двух мрачных охранников. Процессия двигалась сквозь ликующую толпу, их толкали, в них бросали гнилые фрукты.
– Слушайте! Слушайте! Королевский гвардеец зачитал приговор.
Две женщины в колпаках стояли на помосте вместе с палачом и другими служащими.
– Поскольку Великобритания выяснила, что Николетта Карон признана виновной в убийстве трех человек – Оливера Дэвиса, Фредерика Бодема и Дентона Брикмана, она приговорена к обезглавливанию этим утром за совершенные преступления. Мы также считаем Мари Туччи виновной в пособничестве и сокрытии убийства Дентона Брикмана. Она будет повешена сегодня, в пятницу, 25 сентября 1891 года.
– Мари, хочешь ли ты сказать что-нибудь перед казнью? Женщина в колпаке покачала головой.
– Николетта Карон, хочешь ли ты что-нибудь сказать перед казнью?
Женщина в колпаке покачала головой.
Альфред сидел у пустой камеры Николетты, молитвенно склонив голову.
В коридоре кто-то появился.
– Сэр, поторопитесь. Ее дверь открыта.
Я не знала, что происходит вокруг. Я знала, что должна идти к гильотине, но кто-то занял мое место, а я находилась где-то в стороне. Появился какой-то мужчина. Это поразило меня до глубины души.
– Николетта, идем. Поторопитесь. Соблюдайте тишину. Приготовьтесь скакать на лошади, как никогда раньше.
– А как же Мари?
– Она здесь.
Пока мы торопливо проходились сквозь камеры тюрьмы, Бертрум выгружал остатки жареного поросенка. Мари залезла в коляску и легла за оловянными тарелками. Бертрум закрыл ее, сложил тарелки рядом с поросенком и медленно тронулся с места.
Мужчина взял меня за руку и вывел по тайному туннелю за пределы Ньюгейтской тюрьмы в мир, окутанный пеленой тумана.
– Приготовьтесь скакать так быстро, как только сможете, – сказал мужчина.
Вдруг мои ноги налились силой – они были свободны и готовы мчаться на лошади.
У выхода меня ждала лошадь. Кто-то помог мне сесть на нее. Лошадь вырвалась вперед, а мой героический спаситель устремился следом.
Двор заполнили зрители, туман был настолько плотным, что угрожал скрыть казнь от любопытных взоров. Образы терялись в густом тумане уже на расстоянии пятнадцати футов.
– Пора, – объявила королева Виктория.
Сказав это, она вдруг почувствовала, что каблук застрял между досками.
Королева с трудом наклонилась, мешал живот, но виду не подала. Глядя вниз, она не могла видеть помост, где стояли приговоренные женщины.
Палач был ростом более шести футов и весил, как двое мужчин обычного роста. Гигант подошел к первой женщине и поднял колпак, чтобы проверить состояние узницы. Толпа зашумела.
– Это не Мари Туччи, – заметил слуга.
– Это мать, которая не сделала ребенку прививку! – крикнул кто-то в толпе.
– Повесьте меня. Пожалуйста, повесьте меня. Умоляю! – крикнула Абигейл Морс.
Палач взглянул на нее, смутился, потом повернулся к другой узнице и поднял колпак.
– Это тоже не та женщина! – крикнул он. – Ваше величество, как мне быть?
Толпа начинала волноваться.
Премьер-министр Созлбури, находившийся рядом, воспользовался представившейся возможностью. Королева все еще стояла наклонившись, однако никто не понял, почему она не в состоянии выпрямиться.
– Жители, города, решите, сами. Голосуйте – смерть или жизнь? – крикнул Созлбури, провоцируя толпу.
– Повесить их! – раздались возгласы.
– Это Кэрри Макмарри! – крикнул кто-то.
Когда новость распространилась, двое всадников проехали неподалеку от стен Ньюгейтской тюрьмы.
– Вот она! – крикнул охранник у порот башни, указывая на дорогу.
– Она на лошади!
– За ней!
Вооруженный отряд отправился и погоню за Николеттой.
Палач взглянул на королеву Викторию.
– Ваше величество, что делать с этими женщинами?
Королева уже собиралась распустить людей, но Созлбури, не подозревавший о происходящем, взял на себя смелость отдать приказ:
– Казнить их! Казнить за содействие. Казнить за безрассудство. Палач, тебе не заплатят, если не будешь выполнять работу.
Часть толпы отнеслась к этим словам с одобрением. Абигейл решительно шагнула вперед с поднятой головой.
– Тори, сынок, мама найдет тебя, – проговорила она, глядя на небеса. – Мы встретимся в раю.
На шею Абигейл надели веревку, под ней упал помост. Она закачалась и повисла. Толпа наблюдала за происходящим.
Кэрри опустилась на колени перед гильотиной. Палач отвязал лезвие, но лезвие застряло, не опустившись на шею девушки.
Палач взглянул на королеву, прикидывая, не вмешалось ли в происходящее божественное провидение. Королева взглянула на месье Делажа, переминавшегося с ноги на ногу, и отвернулась.
Великан взял веревку и накинул петлю Кэрри на шею. Потянув за длинный деревянный рычаг, палач открыл люк. Кэрри упала сквозь люк и повисла, раскачиваясь из стороны в сторону. Ноги ее задергались, будто в танце.
Женщины висели по обе стороны эшафота, какое-то время они дергались, а потом затихли.
– Что они сделали? – спросил кто-то в толпе.
Ответил охранник:
– Глухая женщина была кокаинисткой. Она украла лошадь и добралась до Гластонбери, прежде чем ее поймали. Вторая не сделала прививку своему ребенку. Обе они провели в тюрьме несколько месяцев и умоляли о смерти.
– Созлбури, о чем вы думали?
– Ваше величество, о том, что толпа может разбушеваться, если не увидит казнь.
Королева повернулась к королевскому чиновнику, чьей обязанностью было вести отчет о событиях. Он сидел рядом с пером в руке, готовый засвидетельствовать казнь женщин.
– Этого не было. История не может сохранить такое событие.
– Да, ваше величество.
Грива моей лошади развевалась по ветру. Галоп ее был непревзойденным. Я скакала не просто на белой лошади, я скакала на Пегасе. Мой сообщник скакал за мной на темной лошади Пиви. На помощь мне пришел не кто иной, как Джексон Лэнг, арестовавший меня.
Мы проскакали несколько миль и добрались до крутого утеса с видом на океан. На самой круче Лэнг остановил мою лошадь, сказав всего лишь слово.
Я спешилась, он тоже.
– Джексон, не знаю, как вас благодарить.
Он взглянул на меня.
– Снимите платье, – приказал он. – Сейчас?
– Николетта, снимайте платье. За нами погоня, дорога тут одна.
– Но…
– Повторяю, тут одна дорога.
Я сняла платье. Лэнг забрал его и сел на Пегаса. Тут я поняла, что он задумал.
– Джексон, пожалуйста, не делайте этого!
Я попыталась помешать, втиснувшись между ним и Пегасом.
– Николетта, это единственная возможность спасти тебя.
Блейк поднялся на утес и остановился, наблюдая за нами.
– Ах, Джексон, умоляю, не делайте этого!
Джексон погладил шею Пегаса и взглянул ему в глаза, потом оттолкнул меня и сел верхом. Я пыталась закричать, чтобы отговорить его, но не смогла произнести ни слова. Я лишь могла наблюдать за тем, как Лэнг начал подниматься по утесу.
Красивая сильная лошадь легко шла галопом, подчиняясь хозяину.
Джексон спрыгнул на самом краю утеса, ухватившись за выступ. Соскочив, он отдал приказ: Пегас отправился в полет и сорвался с утеса. Он повел себя словно артист, откинув в полете задние ноги.
Мое платье, лежавшее на седле развевалось, словно воздушный змей, прикрепленный к великолепному жеребцу. В смертельном полете Пегас сохранил горделивую осанку, словно совершал одно из обычных па, за которым должны последовать аплодисменты. Вместо этого раздался звук удара о каменистый берег.
Мое платье покачивалось на поверхности воды, указывая на то место, где упал Пегас. Я услышала топот копыт. Это был Блейк. Он спешился, чтобы помочь Лэнгу. Я подбежала к ним.
Пегас громко заржал.
– Джексон, почему? Почему? Подошла бы любая лошадь. Почему Пегас?
– Николетта, если возникнут подозрения, что я способствовал вашему побегу, только смерть Пегаса может заставить всех поверить в несчастный случай. Пришлось пожертвовать Пегасом.
– О Господи, Джексон! Лучше бы я умерла.
Я не могла смотреть вниз. Я слышала, как бьется Пегас. Может, он старался подняться, а может, приближал смерть.
– Джексон, вы должны, – сказал Блейк.
Джексон не мог пошевелиться.
– У него нет шансов. Он в агонии. Вы должны ему помочь, или это сделаю я.
Джексон вернулся к утесу.
– Джексон, – поторопил Блейк.
Джексон застыл.
Лорд Бастон вынул пистолет.
– Джексон, я выстрелю вместе с вами. Ваше животное заслуживает вашей любви.
Джексон не вынул пистолета.
– Джексон, вы меня слышите? Вы годами будете мучиться от того, что не помогли своей лошади. Будьте мужчиной.
Пегас снова заржал, но уже тише.
Я подбежала кДжексону, вынула пистолет и вложила ему в руку.
– Пожалуйста, Джексон, сделайте это для меня. Пожалуйста.
Я положила руку поверх его руки и сжала.
– Застрелите его. Пожалуйста.
Джексон взглянул на меня через плечо. На его лице была мука. Он был похож на мальчика, влюбленного в лошадь. На ребенка, узнавшего, что любимое животное умирает.
Я сжала его руку.
Блейк и Джексон выстрелили одновременно, лошадь затихла.
Джексон в отчаянии упал на колени.
Я посмотрела ему в глаза.
– Вам пора. Времени на прощание нет. Лорд Бастон, забирайте ее. – Он не мог скрыть своих чувств ко мне.
Блейк сел верхом и поднял меня. Я крепко обняла его за талию и через плечо посмотрела на Джексона.
Мне никогда не забыть страдания в его взгляде. А также любовь и нежность, которые я ощутила к человеку, арестовавшему меня.
Глава 37
Печаль
Когда подъехали Пиви и Уилкокс, Лэнг сидел на краю утеса и смотрел вниз. Свежие следы копыт помогли найти Джексона, горевавшего об огромной потере.
– Вы видели Николетту? – спросил Пиви.
– Она разбилась о скалы, но ее смыло волной. Там сильное подводное течение, я видел, как она исчезла в волнах. – Он указал на воду, туда, где на поверхности покачивалось платье Николетты. На скалах Пиви и Уилкокс увидели труп Пегаса.
– Как жаль, Джексон. Ведь это был твой жеребец, да?
– Да.
– Может быть, поискать тело Николетты?
– Напрасный труд. Оставьте его морским обитателям. Внизу его будет трудно доставать, а для лодки берег слишком каменист.
– Пожалуй, вы правы, сэр.
Лэнг сел верхом позади Уилкокса и отправился в город. Он радовался, что ни один из помощников не видит его лица.
Лэнг нанял десятерых грузчиков, чтобы те спустились по утесу к тому месту, где разбилась лошадь, и соорудили из бревен и канатов временный плот. Рабочие погрузили останки Пегаса на плот, Лэнг отрезал на память прядь гривы.
Лошадь и плот облили маслом для ламп и подожгли. Плот оттолкнули от берега на закате, чтобы сжечь его в море, словно короля викингов. Пламя не утихало несколько часов.
Джексон отпустил грузчиков, а сам остался на берегу и смотрел, как горит в море его конь.
Мы с Блейком находились в потайной комнатке у воды. Бертрум и Мари присоединились к нам точно по плану. Мы были в безопасности. Я выглянула из окна и увидела огонь на воде рядом с местом гибели Пегаса и поняла, как поступил Джексон с останками. Как я могла жить, когда у меня на руках кровь других существ? Умерли красивые мужчины, а теперь ради меня пожертвовала жизнью красивая лошадь.
Конюх принес провизию и рассказал мне о смерти Абигейл и Кэрри. Бертрум Навестил Кэрри в тюрьме и знал, что она хотела умереть. Она испытывала в тюрьме мучения и умоляла Бертрума позволить ей занять место Николетты на виселице, а когда спросили Абигейл, та принялась умолять занять место Мари. В обмен лорд Бастон позаботился о том, чтобы их семьи получили богатое пожертвование от неизвестного благодетеля.
Мысль о том, чтобы заменить Мари и меня, принадлежала им. Я была против. Я сказала, что не позволю им это сделать. Удостоверившись в моей непреклонности, они сказали, что их всего лишь вернут в камеры. Они ненадолго займут наши места и дадут нам с Мари возможность бежать.
Я перешептывалась с ними через стены ночью, когда в тюрьме затихал шум. Я настаивала на том, чтобы они оставили попытки занять мое место, поскольку опасалась за их жизнь. Они обещали, что не будут этого делать. Обещали. Мне неоткуда было узнать, что эти женщины решили пойти на смерть. Господи, помоги мне!
Я заплакала и не могла остановиться. Все переживания от пребывания в заточении, от преследования призраков, от спасения, от ужасных жертв, привели меня в состояние, близкое к безумию. Блейк крепко обнимал меня, а я плакала далеко за полночь. В конце концов, я в полном изнеможении заснула в его объятиях.
Глава 38
Клеймо
На следующий день после побега Николетты в комнату для допросов вошел начальник полиции. Джексона Лэнга охраняли двое.
– Оставьте нас, – распорядился сэр Барт.
Лэнг сидел, глядя в пол. Без наручников. С понурым видом.
– Мы знаем, что прошлым вечером ты отсутствовал. Ночью тебя не нашли в пансионе. Где ты был, Джексон?
Лэнг молчал.
– Мы знаем, что неизвестный входил вчера в камеру Николетты, обнимал ее. Твоя лошадь находилась у ближайшего входа в тюрьму.
Лэнг продолжал хранить молчание.
– Джексон, помоги мне. Опровергни мои обвинения.
Лэнг готов был провалиться сквозь землю. Всю жизнь он посвятил праведному делу, изобличал преступников, пользовался уважением, получал награды. Он дал клятву защищать законы Англии. И стал предателем. Если его не повесят, ад до него не дотянется, но совесть будет мучить до конца дней.
– Мы не нашли ее тела, только платье, скорее всего она сбежала. Но я одного не могу понять, Джексон. Всем известно, как сильно ты любил свою лошадь. Как же ты мог, пожертвовать Пегасом ради женщины, которая никогда не стала бы твоей, не говоря уже о том, что она убийца и ты сам ее арестовал.
Джексон отвернулся, не желая, чтобы начальник видел выражение его лица.
– Джексон, ты лучший в Скотланд-Ярде. Ты пытался помочь ей на суде. Если ты помог ей бежать… – Сэр Барт наклонился, и лицо его оказалось в паре сантиметров от лица Джексона. – Значит, ты влюбился в эту женщину.
Лэнг промолчал.
– Ты был моим братом, помощником, другом, я доверял тебе больше, чем кому бы то ни было. А теперь… представление тебя к рыцарскому званию отозвано. А ведь ты о нем мечтал. – Сэр Барт с силой ударил рукой по столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Будет исполнено. Вторая просьба?
– Передайте лорду Бастону, что я люблю его и однажды мы с ним встретимся.
– Конечно. А теперь вы хотели бы произнести со мной молитву?
– Нет. Я обращусь к Богу по дороге на эшафот.
Я не собиралась молиться с этим лицемером, выдававшим себя за священника.
Он торопливо покинул камеру.
Прозвучала первая из трех труб, возвещая о том, что священник ушел от меня и что казнь близка. За порогом камеры ожидал другой человек в сутане.
– У нее были последние просьбы? – спросил он.
Я услышала голос священника:
– Нет.
Чтобы подготовить меня, были приглашены две служительницы. Меня одели в чистое платье из муслина. Одна из женщин тщательно причесала меня.
– Спасибо. Должно быть, у меня ужасный вид.
Она мягко улыбнулась, чтобы заверить меня в обратном, но мы обе знали, что я пробыла в тюрьме достаточно долго, чтобы утратить румянец. Я пропиталась зловонием стен Ньюгейтской тюрьмы, ужасом, разлитым в этом воздухе, не оставлявшими меня в покое призраками.
– У вас красивые волосы, – мягко проговорила женщина.
Мне хотелось поверить ей. Хотелось поверить, что после всего пережитого я еще сохранила красоту.
Мои лицо и руки были отмыты от грязи. На меня надели черный колпак с прорезями для глаз и носа.
Закончив, служительницы удалились, проронив обо мне слезу. Это были милые молодые создания, и хотя служили в тюрьме, их сердца были далеки от царившей там жестокости.
Прибыли охранники, чтобы проводить нас с Мари к месту казни. Трубы пропели второй раз, возвещая о начале процессии. Мари шла передо мной. На ней тоже был колпак.
Нам потребовалось минут пять, чтобы добраться до места. Место напоминало скорее сцену, чем помост, потому что происходящее казалось мне чем-то нереальным, подобным трагической пьесе. Я шла и думала.
Ощущает ли Господь мучения тех из нас, кому предназначена ужасная смерть? Ощущает ли он холод, когда река крови прекращает течение по нашим венам?
Или он плачет обо всех нас и ожидает нас с раскрытыми объятиями, поднимая наши души и помещая в раю рядом с собой?
А если так, может быть, мне просто поискать его руки, чтобы протянуть к нему свои? Где я смогу отдохнуть, где он даст мне приют? Объяснит ли он мне, почему цена любви столь высока? Почему я должна заплатить за нее жизнью?
Глава 36
Капюшоны, канаты и ужас
Альфред был сзади. Многие охранники оставили свои посты, чтобы смешаться с возбужденной толпой. Представление должно было вот-вот начаться, охранники не хотели его пропустить.
Альфред молился, когда перед ним появились женщины в колпаках. Он коснулся их с любовью.
– Благослови вас Господь.
Он склонил голову.
– Я не могу присутствовать.
Женщины коснулись его щек и продолжили путь в сопровождении двух мрачных охранников. Процессия двигалась сквозь ликующую толпу, их толкали, в них бросали гнилые фрукты.
– Слушайте! Слушайте! Королевский гвардеец зачитал приговор.
Две женщины в колпаках стояли на помосте вместе с палачом и другими служащими.
– Поскольку Великобритания выяснила, что Николетта Карон признана виновной в убийстве трех человек – Оливера Дэвиса, Фредерика Бодема и Дентона Брикмана, она приговорена к обезглавливанию этим утром за совершенные преступления. Мы также считаем Мари Туччи виновной в пособничестве и сокрытии убийства Дентона Брикмана. Она будет повешена сегодня, в пятницу, 25 сентября 1891 года.
– Мари, хочешь ли ты сказать что-нибудь перед казнью? Женщина в колпаке покачала головой.
– Николетта Карон, хочешь ли ты что-нибудь сказать перед казнью?
Женщина в колпаке покачала головой.
Альфред сидел у пустой камеры Николетты, молитвенно склонив голову.
В коридоре кто-то появился.
– Сэр, поторопитесь. Ее дверь открыта.
Я не знала, что происходит вокруг. Я знала, что должна идти к гильотине, но кто-то занял мое место, а я находилась где-то в стороне. Появился какой-то мужчина. Это поразило меня до глубины души.
– Николетта, идем. Поторопитесь. Соблюдайте тишину. Приготовьтесь скакать на лошади, как никогда раньше.
– А как же Мари?
– Она здесь.
Пока мы торопливо проходились сквозь камеры тюрьмы, Бертрум выгружал остатки жареного поросенка. Мари залезла в коляску и легла за оловянными тарелками. Бертрум закрыл ее, сложил тарелки рядом с поросенком и медленно тронулся с места.
Мужчина взял меня за руку и вывел по тайному туннелю за пределы Ньюгейтской тюрьмы в мир, окутанный пеленой тумана.
– Приготовьтесь скакать так быстро, как только сможете, – сказал мужчина.
Вдруг мои ноги налились силой – они были свободны и готовы мчаться на лошади.
У выхода меня ждала лошадь. Кто-то помог мне сесть на нее. Лошадь вырвалась вперед, а мой героический спаситель устремился следом.
Двор заполнили зрители, туман был настолько плотным, что угрожал скрыть казнь от любопытных взоров. Образы терялись в густом тумане уже на расстоянии пятнадцати футов.
– Пора, – объявила королева Виктория.
Сказав это, она вдруг почувствовала, что каблук застрял между досками.
Королева с трудом наклонилась, мешал живот, но виду не подала. Глядя вниз, она не могла видеть помост, где стояли приговоренные женщины.
Палач был ростом более шести футов и весил, как двое мужчин обычного роста. Гигант подошел к первой женщине и поднял колпак, чтобы проверить состояние узницы. Толпа зашумела.
– Это не Мари Туччи, – заметил слуга.
– Это мать, которая не сделала ребенку прививку! – крикнул кто-то в толпе.
– Повесьте меня. Пожалуйста, повесьте меня. Умоляю! – крикнула Абигейл Морс.
Палач взглянул на нее, смутился, потом повернулся к другой узнице и поднял колпак.
– Это тоже не та женщина! – крикнул он. – Ваше величество, как мне быть?
Толпа начинала волноваться.
Премьер-министр Созлбури, находившийся рядом, воспользовался представившейся возможностью. Королева все еще стояла наклонившись, однако никто не понял, почему она не в состоянии выпрямиться.
– Жители, города, решите, сами. Голосуйте – смерть или жизнь? – крикнул Созлбури, провоцируя толпу.
– Повесить их! – раздались возгласы.
– Это Кэрри Макмарри! – крикнул кто-то.
Когда новость распространилась, двое всадников проехали неподалеку от стен Ньюгейтской тюрьмы.
– Вот она! – крикнул охранник у порот башни, указывая на дорогу.
– Она на лошади!
– За ней!
Вооруженный отряд отправился и погоню за Николеттой.
Палач взглянул на королеву Викторию.
– Ваше величество, что делать с этими женщинами?
Королева уже собиралась распустить людей, но Созлбури, не подозревавший о происходящем, взял на себя смелость отдать приказ:
– Казнить их! Казнить за содействие. Казнить за безрассудство. Палач, тебе не заплатят, если не будешь выполнять работу.
Часть толпы отнеслась к этим словам с одобрением. Абигейл решительно шагнула вперед с поднятой головой.
– Тори, сынок, мама найдет тебя, – проговорила она, глядя на небеса. – Мы встретимся в раю.
На шею Абигейл надели веревку, под ней упал помост. Она закачалась и повисла. Толпа наблюдала за происходящим.
Кэрри опустилась на колени перед гильотиной. Палач отвязал лезвие, но лезвие застряло, не опустившись на шею девушки.
Палач взглянул на королеву, прикидывая, не вмешалось ли в происходящее божественное провидение. Королева взглянула на месье Делажа, переминавшегося с ноги на ногу, и отвернулась.
Великан взял веревку и накинул петлю Кэрри на шею. Потянув за длинный деревянный рычаг, палач открыл люк. Кэрри упала сквозь люк и повисла, раскачиваясь из стороны в сторону. Ноги ее задергались, будто в танце.
Женщины висели по обе стороны эшафота, какое-то время они дергались, а потом затихли.
– Что они сделали? – спросил кто-то в толпе.
Ответил охранник:
– Глухая женщина была кокаинисткой. Она украла лошадь и добралась до Гластонбери, прежде чем ее поймали. Вторая не сделала прививку своему ребенку. Обе они провели в тюрьме несколько месяцев и умоляли о смерти.
– Созлбури, о чем вы думали?
– Ваше величество, о том, что толпа может разбушеваться, если не увидит казнь.
Королева повернулась к королевскому чиновнику, чьей обязанностью было вести отчет о событиях. Он сидел рядом с пером в руке, готовый засвидетельствовать казнь женщин.
– Этого не было. История не может сохранить такое событие.
– Да, ваше величество.
Грива моей лошади развевалась по ветру. Галоп ее был непревзойденным. Я скакала не просто на белой лошади, я скакала на Пегасе. Мой сообщник скакал за мной на темной лошади Пиви. На помощь мне пришел не кто иной, как Джексон Лэнг, арестовавший меня.
Мы проскакали несколько миль и добрались до крутого утеса с видом на океан. На самой круче Лэнг остановил мою лошадь, сказав всего лишь слово.
Я спешилась, он тоже.
– Джексон, не знаю, как вас благодарить.
Он взглянул на меня.
– Снимите платье, – приказал он. – Сейчас?
– Николетта, снимайте платье. За нами погоня, дорога тут одна.
– Но…
– Повторяю, тут одна дорога.
Я сняла платье. Лэнг забрал его и сел на Пегаса. Тут я поняла, что он задумал.
– Джексон, пожалуйста, не делайте этого!
Я попыталась помешать, втиснувшись между ним и Пегасом.
– Николетта, это единственная возможность спасти тебя.
Блейк поднялся на утес и остановился, наблюдая за нами.
– Ах, Джексон, умоляю, не делайте этого!
Джексон погладил шею Пегаса и взглянул ему в глаза, потом оттолкнул меня и сел верхом. Я пыталась закричать, чтобы отговорить его, но не смогла произнести ни слова. Я лишь могла наблюдать за тем, как Лэнг начал подниматься по утесу.
Красивая сильная лошадь легко шла галопом, подчиняясь хозяину.
Джексон спрыгнул на самом краю утеса, ухватившись за выступ. Соскочив, он отдал приказ: Пегас отправился в полет и сорвался с утеса. Он повел себя словно артист, откинув в полете задние ноги.
Мое платье, лежавшее на седле развевалось, словно воздушный змей, прикрепленный к великолепному жеребцу. В смертельном полете Пегас сохранил горделивую осанку, словно совершал одно из обычных па, за которым должны последовать аплодисменты. Вместо этого раздался звук удара о каменистый берег.
Мое платье покачивалось на поверхности воды, указывая на то место, где упал Пегас. Я услышала топот копыт. Это был Блейк. Он спешился, чтобы помочь Лэнгу. Я подбежала к ним.
Пегас громко заржал.
– Джексон, почему? Почему? Подошла бы любая лошадь. Почему Пегас?
– Николетта, если возникнут подозрения, что я способствовал вашему побегу, только смерть Пегаса может заставить всех поверить в несчастный случай. Пришлось пожертвовать Пегасом.
– О Господи, Джексон! Лучше бы я умерла.
Я не могла смотреть вниз. Я слышала, как бьется Пегас. Может, он старался подняться, а может, приближал смерть.
– Джексон, вы должны, – сказал Блейк.
Джексон не мог пошевелиться.
– У него нет шансов. Он в агонии. Вы должны ему помочь, или это сделаю я.
Джексон вернулся к утесу.
– Джексон, – поторопил Блейк.
Джексон застыл.
Лорд Бастон вынул пистолет.
– Джексон, я выстрелю вместе с вами. Ваше животное заслуживает вашей любви.
Джексон не вынул пистолета.
– Джексон, вы меня слышите? Вы годами будете мучиться от того, что не помогли своей лошади. Будьте мужчиной.
Пегас снова заржал, но уже тише.
Я подбежала кДжексону, вынула пистолет и вложила ему в руку.
– Пожалуйста, Джексон, сделайте это для меня. Пожалуйста.
Я положила руку поверх его руки и сжала.
– Застрелите его. Пожалуйста.
Джексон взглянул на меня через плечо. На его лице была мука. Он был похож на мальчика, влюбленного в лошадь. На ребенка, узнавшего, что любимое животное умирает.
Я сжала его руку.
Блейк и Джексон выстрелили одновременно, лошадь затихла.
Джексон в отчаянии упал на колени.
Я посмотрела ему в глаза.
– Вам пора. Времени на прощание нет. Лорд Бастон, забирайте ее. – Он не мог скрыть своих чувств ко мне.
Блейк сел верхом и поднял меня. Я крепко обняла его за талию и через плечо посмотрела на Джексона.
Мне никогда не забыть страдания в его взгляде. А также любовь и нежность, которые я ощутила к человеку, арестовавшему меня.
Глава 37
Печаль
Когда подъехали Пиви и Уилкокс, Лэнг сидел на краю утеса и смотрел вниз. Свежие следы копыт помогли найти Джексона, горевавшего об огромной потере.
– Вы видели Николетту? – спросил Пиви.
– Она разбилась о скалы, но ее смыло волной. Там сильное подводное течение, я видел, как она исчезла в волнах. – Он указал на воду, туда, где на поверхности покачивалось платье Николетты. На скалах Пиви и Уилкокс увидели труп Пегаса.
– Как жаль, Джексон. Ведь это был твой жеребец, да?
– Да.
– Может быть, поискать тело Николетты?
– Напрасный труд. Оставьте его морским обитателям. Внизу его будет трудно доставать, а для лодки берег слишком каменист.
– Пожалуй, вы правы, сэр.
Лэнг сел верхом позади Уилкокса и отправился в город. Он радовался, что ни один из помощников не видит его лица.
Лэнг нанял десятерых грузчиков, чтобы те спустились по утесу к тому месту, где разбилась лошадь, и соорудили из бревен и канатов временный плот. Рабочие погрузили останки Пегаса на плот, Лэнг отрезал на память прядь гривы.
Лошадь и плот облили маслом для ламп и подожгли. Плот оттолкнули от берега на закате, чтобы сжечь его в море, словно короля викингов. Пламя не утихало несколько часов.
Джексон отпустил грузчиков, а сам остался на берегу и смотрел, как горит в море его конь.
Мы с Блейком находились в потайной комнатке у воды. Бертрум и Мари присоединились к нам точно по плану. Мы были в безопасности. Я выглянула из окна и увидела огонь на воде рядом с местом гибели Пегаса и поняла, как поступил Джексон с останками. Как я могла жить, когда у меня на руках кровь других существ? Умерли красивые мужчины, а теперь ради меня пожертвовала жизнью красивая лошадь.
Конюх принес провизию и рассказал мне о смерти Абигейл и Кэрри. Бертрум Навестил Кэрри в тюрьме и знал, что она хотела умереть. Она испытывала в тюрьме мучения и умоляла Бертрума позволить ей занять место Николетты на виселице, а когда спросили Абигейл, та принялась умолять занять место Мари. В обмен лорд Бастон позаботился о том, чтобы их семьи получили богатое пожертвование от неизвестного благодетеля.
Мысль о том, чтобы заменить Мари и меня, принадлежала им. Я была против. Я сказала, что не позволю им это сделать. Удостоверившись в моей непреклонности, они сказали, что их всего лишь вернут в камеры. Они ненадолго займут наши места и дадут нам с Мари возможность бежать.
Я перешептывалась с ними через стены ночью, когда в тюрьме затихал шум. Я настаивала на том, чтобы они оставили попытки занять мое место, поскольку опасалась за их жизнь. Они обещали, что не будут этого делать. Обещали. Мне неоткуда было узнать, что эти женщины решили пойти на смерть. Господи, помоги мне!
Я заплакала и не могла остановиться. Все переживания от пребывания в заточении, от преследования призраков, от спасения, от ужасных жертв, привели меня в состояние, близкое к безумию. Блейк крепко обнимал меня, а я плакала далеко за полночь. В конце концов, я в полном изнеможении заснула в его объятиях.
Глава 38
Клеймо
На следующий день после побега Николетты в комнату для допросов вошел начальник полиции. Джексона Лэнга охраняли двое.
– Оставьте нас, – распорядился сэр Барт.
Лэнг сидел, глядя в пол. Без наручников. С понурым видом.
– Мы знаем, что прошлым вечером ты отсутствовал. Ночью тебя не нашли в пансионе. Где ты был, Джексон?
Лэнг молчал.
– Мы знаем, что неизвестный входил вчера в камеру Николетты, обнимал ее. Твоя лошадь находилась у ближайшего входа в тюрьму.
Лэнг продолжал хранить молчание.
– Джексон, помоги мне. Опровергни мои обвинения.
Лэнг готов был провалиться сквозь землю. Всю жизнь он посвятил праведному делу, изобличал преступников, пользовался уважением, получал награды. Он дал клятву защищать законы Англии. И стал предателем. Если его не повесят, ад до него не дотянется, но совесть будет мучить до конца дней.
– Мы не нашли ее тела, только платье, скорее всего она сбежала. Но я одного не могу понять, Джексон. Всем известно, как сильно ты любил свою лошадь. Как же ты мог, пожертвовать Пегасом ради женщины, которая никогда не стала бы твоей, не говоря уже о том, что она убийца и ты сам ее арестовал.
Джексон отвернулся, не желая, чтобы начальник видел выражение его лица.
– Джексон, ты лучший в Скотланд-Ярде. Ты пытался помочь ей на суде. Если ты помог ей бежать… – Сэр Барт наклонился, и лицо его оказалось в паре сантиметров от лица Джексона. – Значит, ты влюбился в эту женщину.
Лэнг промолчал.
– Ты был моим братом, помощником, другом, я доверял тебе больше, чем кому бы то ни было. А теперь… представление тебя к рыцарскому званию отозвано. А ведь ты о нем мечтал. – Сэр Барт с силой ударил рукой по столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26