Я промерзла до костей.
– Я не собираюсь спускать с вас глаз даже на мгновение.
– Джексон, мне надо согреться. Иначе я умру от пневмонии. И лондонцы не увидят моей казни. Не хотите же вы лишить их такого зрелища?
Джексон промолчал.
– Пиви? Уилкокс? Мы остановимся в следующем городке.
Через полчаса мы прибыли в Бристоль. Там была небольшая гостиница.
Джексон подошел к стойке, ведя меня прикованной к себе, другие ожидали снаружи под наблюдением Пивй и Уилкокса.
– Добрый день. Я инспектор Лэнг из Скотланд-Ярда. Можно арендовать у вас две горячие ванны и полотенца?
– Сколько вам понадобится времени?
– Думаю, полчаса, не больше.
– Разумеется, – ответил портье. – Вам это будет стоить полфунта.
Джексон уплатил.
– Можно получить комнаты с видом на улицу?
– Комнаты номер два и номер три свободны. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячую воду. Что-нибудь еще, сэр?
– Да, пригласите доктора по поводу травмы головы. Пришлите его в комнату номер два.
– Будет сделано.
– Какой-нибудь галантерейный магазин еще открыт?
– Тот, что находится через дорогу.
– Уилкокс, последи за ними. Я скоро вернусь.
Джексон пересек улицу быстрее, чем я могла за ним угнаться, поэтому он тянул меня вперед, а я его – назад. Мы вошли в магазин.
– У вас есть женская одежда?
– Прошу прощения, сэр. У нас галантерея для мужчин.
– У вас есть что-нибудь для нее?
Он купил все необходимое для меня и Мари всего за две минуты.
Мы вернулись на другую сторону улицы, не говоря ни слова. Лэнг вручил Пиви для Мари облегающие черные брюки для верховой езды, белую блузку и пару коричневых сапог для верховой езды. То же самое у него было для меня. Мари была бледна, ее била дрожь. Вид у нее был слабый и болезненный. Я волновалась, она заметила это.
– Николетта, все будет хорошо. Не волнуйся обо мне, – сказала она.
Я кивнула.
Джексон приказал Уилкоксу наблюдать за обоими мужчинами, стоявшими в прихожей гостиницы. Он сменил наручники так, что Блейк и Бертрум оказались прикованы левой рукой к правому, а правой – к левому столбику у входа. Уилкокс положил на столик пистолет и газету. Одним глазом он читал детективные истории, другим – наблюдал за преступниками.
– Пиви, должно хватить от пятнадцати до тридцати минут. Встретимся здесь.
Вчетвером мы поднялись по узкой лестнице в один пролет. Мари и Пиви отправились в комнату номер два, а Джексон и я – в комнату номер три.
В комнате стояли кровать, стул и туалетный столик. Окно с прозрачными занавесками выходило на улицу.
В дверь постучали и внесли большую металлическую ванну. Двое мужчин начали наполнять ее горячей водой. Мыло и полотенца положили на кровать.
– Джексон, надеюсь, вы поведете себя по-джентльменски, когда я буду входить и выходить из ванны.
– А что бы сделал в этом случае джентльмен?
– Как – что? Разумеется, отвернулся бы.
– Так поступил бы только глупец.
– Почему?
– Во-первых, Николетта, потому, что вы преступница. Мой долг – отвезти вас в Лондон на суд. Если я отвернусь, вы сбежите.
– Не сбегу.
– Николетта, вы уже не раз сбегали. Почему я должен верить вам сейчас? Вторая причина. Отвернуться, когда вы принимаете ванну? Тогда на моём месте должен был быть мужчина, который не хотел бы видеть вас обнаженной. Я к таким мужчинам не отношусь.
– Хорошо, Джексон.
Мужчины вернулись и подлили в ванну воды, наполнив ее доверху.
– Когда освободится комната, сообщите. Нам нужно приготовить ее для постояльцев.
– У вас есть соли для ванны? – поинтересовалась я.
– Нет, мисс. Прошу прощения.
Я повернулась к Джексону:
– Вы раньше делали это с другими женщинами?
– Что именно?
– Смотрели, как они принимают ванну?
– Никогда.
Сняв ботинки, я погрузила в воду пальцы.
– Слишком горячо.
Я знала, что придется подождать, прежде чем лезть в ванну, так что торопиться было незачем.
– Джексон, вы не могли бы расстегнуть мне платье?
– Конечно.
Он был весьма привлекательным, одежда не могла скрыть развитой мускулатуры. В другой ситуации мне бы это понравилось. Но сейчас мне было не до мужчины. Я знала, что меня ждет.
Джексон нервничал. Выражение его зеленых глаз было настороженным. Куда девалась его самоуверенность?
Пальцы его дрожали, когда он расстегивал мне платье. Я проявила терпение. Временное ограничение было забыто. Я решила, что это наше с Джексоном время. Слуга закона и преступница вдруг превратились в мужчину и женщину.
Все ясно. Он посвятил жизнь работе. Он довольно-таки много путешествовал и, видимо, пожертвовал браком и сексуальной жизнью ради должности.
Джексон оказался неопытным любовником. Но по его глазам я видела, что он меня желает.
Если бы он не устоял, я получила свободу, так или иначе. Он освободил бы меня или умер в моих объятиях. Возможно, я заблуждаюсь на его счет, но попытаться можно.
Я выскользнула из платья и осталась в мокрых шароварах и бюстгальтере.
Одежда прилипла к коже, замерзшей от морской воды. Сквозь ткань были отчетливо видны затвердевшие соски.
Я сняла чулки и шаровары, обернула полотенце вокруг талии и сняла бюстгальтер. Джексон не мог отвести глаз от моих женских прелестей.
Я снова попробовала воду. Температура была подходящей.
– Джексон, что вы видите?
– Много чего.
– Например?
– Я вижу Афродиту.
– Спасибо.
– Женщину и соблазн.
– Это вас пугает?
– Я вижу нечто большее.
– Да?
– Я вижу убийцу и преступницу.
Я посмотрела ему в глаза.
– Я вижу мужчину, Джексон.
Он промолчал. Видимо, утратил дар речи, когда я сбросила полотенца и вошла в воду. Наклонившись к нему, я медленно провела пальцем по воде, потом опустила обе ноги. Я прикрыла грудь скрещенными руками и наклонилась так, чтобы не видно было неуказанного места. Джексон выпрямился, не отрывая взгляда от моих бедер и колен.
Каждый раз, когда я совершала изящное движение, он двигался. Он двигался на стуле несколько раз, пытаясь найти лучшую точку наблюдения за мной.
Надо взять ситуацию под контроль, насколько это возможно, поскольку шансы на спасение жизни невелики.
– Где мыло? – поинтересовалась я. – Ах, оно на кровати.
– Я принесу.
Он приподнялся со стула.
– Не беспокойтесь, Джексон, я сама.
Я подняла полотенца, но заворачиваться в них не стала. Не испытывая ни малейшего стыда, я отнесла их на кровать – туда, где лежало мыло. Я не торопилась, даже остановилась на мгновение и провела пальцами по волосам.
– Пожалуй, я расчешу волосы перед мытьем.
Джексон не отрывал от меня глаз.
– Джексон, за вами лежит щетка. Вы не могли бы ее подать?
Я неторопливо направилась к нему без полотенец, нисколько не смущаясь.
– Конечно.
Он не пошевелился. Я была слишком близко. Его глаза были на уровне моей груди, когда я потянулась за щеткой, лежавшей на туалетном столике за ним. Если бы я взяла заряженный пистолет, оставленный предыдущим жильцом, он не заметил бы.
Взяв щетку, я протянула ее Джексону и распустила волосы.
– Джексон, вы не могли бы расчесать мне волосы?
– Да, – прошептал он.
Присев ему на колени, я перебросила волосы на спину. Джексон принялся их расчесывать. Очень нежно.
– Джексон, я не такая хрупкая, можете причесывать сильнее.
Движения его стали энергичнее.
Джексон занимался любовью с моими волосами. Пока он причесывал меня, я осторожно ерзала на коленях и чувствовала его крайнее возбуждение и давление на мои ягодицы. Когда я медленно двигалась, он двигался также медленно вместе со мной. В тишине мы двигались, почти симулируя слияние. Эти мягкие движения были моей последней надеждой на освобождение.
Человек с неподвижным лицом немного смягчился, я подумала, что наступил подходящий момент выяснить, возможно ли, как-то рассчитывать на его помощь.
– Джексон…
Я повернулась к нему вполоборота. Глаза его были полны желания, а когда я повернулась, он стал рассматривать мое тело.
– Хочет ли какая-то часть вас освободить меня?
– Затрудняюсь сказать.
Он долго молчал, потом вздохнул:
– Николетта, пора заканчивать с ванной.
– Конечно.
Я легла в ванну, но она была мелкой, и Джексон продолжал меня рассматривать. Вода прогрела меня, я была благодарна за это простое удовольствие.
Джексон придвинул стул и помог мне вымыть голову. Взбив немного пены, он начал намыливать мои волосы небольшими кругами. Его прикосновения были чувственными, я закрыла глаза и откинула голову почти ему на колени, но оперлась о край ванны. Я закрыла глаза, чтобы дать понять, что получаю удовольствие. А еще – для того, чтобы дать ему взглянуть на мое тело.
Я чувствовала на себе его взгляд, почти слышала биение его сердца и ощущала, как трется о меня ткань его брюк. Он хотел меня, но не отваживался сделать последний шаг.
Мной тоже овладело возбуждение. Я была объектом его желания. Нагота возбуждала его так, будто я прикасалась к его мужскому достоинству.
Он нагнулся, провел мылом по волосам, затем вокруг груди. Меня дразнили его прикосновения. Я не отвергала его ласки, глаза у меня были закрыты. Джексону были позволены вольности, он позволял себе новые.
Передвинув стул, он продолжал заниматься волосами, теперь спереди. Затем провел мылом по моему животу, приближаясь к неуказанному месту. Я не шелохнулась, не открыла глаз, не издала ни звука.
– Вам больно?
– Нет, очень приятно. Не возражала бы, если бы меня так купали каждый день.
Джексон немного раздвинул мне ноги, потер мылом внутреннюю часть бедра, проник в мое лоно пальцем.
Я хотела этого мужчину. Он скользил пальцем внутрь и наружу, я двигалась вверх и вниз, пытаясь заставить его проникнуть глубже.
Он наслаждался, разглядывая мое тело. Продолжая доставлять мне удовольствие, Джексон не изменил положения. А потом я задрожала и вскрикнула, взлетев на вершину блаженства.
Джексон наклонился и крепко обнял меня. Некоторое время я просидела в воде, потом мы принялись болтать.
О чем только мы ни говорили, Джексон не отрывал от меня взгляда.
Когда вода остыла, я поднялась. Его глаза все еще фиксировали каждую деталь моего тела.
– Джексон, вы не подадите мне полотенца?
Он сходил за полотенцами, обернул мне плечи и начал медленно вытирать меня.
– Джексон, вы – моя последняя возможность побыть с мужчиной. Вы хотели бы этого?
– Нет, Николетта, я не готов умереть.
– Джексон, это жестоко. Вы уже судили и приговорили меня?
Скользнув руками по моей спине, он взял меня за ягодицы, якобы вытирая, но полотенца у него не было.
Джексон скользнул руками по моей груди, по бедрам. Затем, стоя у меня за спиной, накрыл грудь ладонями и стал сжимать. Я молчала, испытывая ни с чем несравнимое наслаждение.
Покидать комнату Джексон не собирался. Мне тоже не хотелось ее покидать. Кое-кто может осудить меня за соблазн полицейского в то время, как любовник томится из-за меня в наручниках под окном.
Отношения между мужчинами и женщинами бывают разные. Нас с Блейком связывает сексуальное и духовное влечение. Джексона и меня – умственное. Наше влечение подобно игре кошки с мышью. Кошка играет с мышью, пока мышь не начинает играть с кошкой.
Однако наше время пришло и прошло. Я оделась в то, что купил мне Джексон: белую романтическую блузу с кружевными манжетами и галстуком, обтягивающие брюки для верховой езды и коричневые сапоги, не доходившие до колен. Мокрые вещи взяла с собой.
Снаружи было темно. Атмосфера была напряженной, даже враждебной.
У Блейка были ко мне вопросы. Пиви и Уилкокс волновались – мы отсутствовали более двух часов.
– После ванны она заснула, я дал ей поспать, – объяснил Джексон.
Взгляд Уилкокса был пронзительным.
– Джексон, все в порядке?
Господи, да! Знали бы вы, что только что вынес ваш коллега.
– Нет, она просто отключилась от переутомления.
– Николетта, это правда? – спросил Блейк.
– Да, я хорошо себя чувствую.
– Надеюсь, ты не спала с ним? Он не домогался тебя?
– Блейк, разумеется, нет.
Мы снова сели на лошадей, я вместе с Джексоном, и поскакали в ночь.
– Проститутка!
– Шлюха!
Восемь часов спустя после отъезда из бристольской гостиницы мы въехали в Лондон. Улицы были запружены народом.
– Она любовница дьявола!
– Мерзавка!
– На проститутке мужские брюки. Что она за женщина?
Я изо всех сил старалась не обращать внимания на разъяренную толпу и высоко держала голову, однако не могла сдержать слез.
Проведя много времени в сельской местности, я забыла о смоге, от которого участилось дыхание. Или это от страха?
Год назад я попала в тюрьму Ниццы по подозрению в убийстве бывших любовников. Я знала, что заточение будет ужасной прелюдией смерти.
В Скотланд-Ярде нас поместили в комнату для допросов и приковали к стульям. Металл впивался в запястья. Мари оправилась от раны лишь частично. Она была бледна, устала от восьмичасовой поездки верхом и очень боялась допроса.
Вошел начальник Скотланд-Ярда.
– Четверо? Слишком много.
Он освободил лорда Бастона.
– Королеве известно о вашем аресте. Ее величество сказала, что вы барристер, уважаемый человек. Что она желает вам успехов на профессиональном поприще. Вы свободны.
– Я уйду только вместе с остальными.
– Лорд Бастон, выйдите в коридор.
Мы слышали разговор через открытую дверь.
– Лорд Бастон, все вы были арестованы за убийство или содействие убийству. Вас могли повесить, но освободили. Завтра утром мы опубликуем обвинения.
– Барт, я не могу жить без этой женщины.
– Если останетесь здесь, вам вообще не жить, – заявил Джексон, вмешавшийся в разговор.
– Тогда отпустите Бертрума и Мари.
– Нет, только вас, – заявил начальник.
Блейку потребовалось пять минут, чтобы выторговать свободу Бертруму.
Нам с Мари предстояло остаться в тюрьме до суда.
– Позвольте мне поговорить с Николеттой.
– Нет. Я освобожу Бертрума вслед за вами.
Блейк промолчал. В открытую дверь я увидела, что он не двинулся места.
– Лорд Бастон, не делайте глупостей, не губите свою жизнь, – уговаривал его начальник. – Пиви и Уилкокс, приведите Бертрума.
Те сняли с Бертрума наручники и вывели его в коридор.
– Проводите этих двоих к лошадям и не поддавайтесь на уговоры, – распорядился начальник.
– Николетта! Я помогу тебе, клянусь! – крикнул Блейк.
Детективы стали выталкивать Блейка, но тот ударил Пиви в левый глаз и швырнул Уилкокса на Джексона. Блейк воспользовался моментом, вернулся и схватил меня за руку.
– Николетта, обещаю, я вытащу тебя. Чего бы то ни стоило, ты будешь свободна.
Ворвались Джексон с помощниками и выдворили Блейка в коридор.
– Будьте добры уйти и больше не позорьте свою профессию, лорд Бастон. Мы проявляем великодушие по отношению к вам. Не злоупотребляйте своими привилегиями, – заявил Джексон.
– Как я выгляжу? – поинтересовался Пиви, когда Блейк и Бертрум ушли. Он подмигнул Уилкоксу подбитым глазом.
– По-моему, завтра у тебя будет синяк.
– Видимо, да. Я собирался выпить чай с Милисентой. Что она подумает?
– Наверняка она обрадуется твоему появлению. Улисс, вид у тебя суровый. Некоторым женщинам это нравится.
– Это попадет в мое дело?
– Не думаю – ты тут ни при чем. Рука у этого парня тяжелая. По-моему, ему следовало бы радоваться, что его не повесили.
Глава 29
Суд над Николеттой
– Я слышал, она ходила по городу в облегающих брюках.
– Такая женщина заслуживает наказания.
– Я слышал, она пила их кровь, когда они умирали.
– Нет, она калечила их, словно вервольф.
– О Господи!
Дела об убийствах и других серьезных преступлениях рассматривались в Центральном уголовном суде. Судьей был Джордж Таритон, прослуживший в судебной системе дольше прочих. Ему было семьдесят девять лет, и он придерживался консервативных взглядов.
Двери зала суда распахнулись под напором толпы. Те, кому удалось вырваться в зал, делились услышанным с теми, кто остался на улице.
– Говорят, она прелюбодействовала несколько раз в день, как правило, с чужими мужьями.
– Я слышал, она очаровывала женатых мужчин.
– Женатых мужчин? Тогда ее надо повесить за вопиющий адюльтер.
– Повесить ее!
Когда судья Таритон вошел, зрители встали. Старик медленно шел, держа золотой молоток, больше похожий на скипетр. Он страдал одышкой, парик съехал набок, охрана помогла ему добраться до места и поправила парик. Было странно, что у человека со столь безупречной репутацией подкрашены губы и нарумянены щеки.
Таритон был беспощаден к убийцам и выносил им смертный приговор. Судья очень ценил Джексона Лэнга и сейчас приветствовал его и его помощников, сидевших со стороны истца.
Заняв свое место, судья призвал собравшихся к тишине. С того момента, как раздался удар молотка, лишь раз зашуршал носовой платок. Затихла даже толпа на улице, ожидая сведений из зала.
Мужчины на улице с нетерпением ожидали возможности взглянуть на соблазнительницу столь прекрасную, что ей явно суждено было стать легендой. Женщины на улице готовы были повесить Николетту и без суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Я не собираюсь спускать с вас глаз даже на мгновение.
– Джексон, мне надо согреться. Иначе я умру от пневмонии. И лондонцы не увидят моей казни. Не хотите же вы лишить их такого зрелища?
Джексон промолчал.
– Пиви? Уилкокс? Мы остановимся в следующем городке.
Через полчаса мы прибыли в Бристоль. Там была небольшая гостиница.
Джексон подошел к стойке, ведя меня прикованной к себе, другие ожидали снаружи под наблюдением Пивй и Уилкокса.
– Добрый день. Я инспектор Лэнг из Скотланд-Ярда. Можно арендовать у вас две горячие ванны и полотенца?
– Сколько вам понадобится времени?
– Думаю, полчаса, не больше.
– Разумеется, – ответил портье. – Вам это будет стоить полфунта.
Джексон уплатил.
– Можно получить комнаты с видом на улицу?
– Комнаты номер два и номер три свободны. Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячую воду. Что-нибудь еще, сэр?
– Да, пригласите доктора по поводу травмы головы. Пришлите его в комнату номер два.
– Будет сделано.
– Какой-нибудь галантерейный магазин еще открыт?
– Тот, что находится через дорогу.
– Уилкокс, последи за ними. Я скоро вернусь.
Джексон пересек улицу быстрее, чем я могла за ним угнаться, поэтому он тянул меня вперед, а я его – назад. Мы вошли в магазин.
– У вас есть женская одежда?
– Прошу прощения, сэр. У нас галантерея для мужчин.
– У вас есть что-нибудь для нее?
Он купил все необходимое для меня и Мари всего за две минуты.
Мы вернулись на другую сторону улицы, не говоря ни слова. Лэнг вручил Пиви для Мари облегающие черные брюки для верховой езды, белую блузку и пару коричневых сапог для верховой езды. То же самое у него было для меня. Мари была бледна, ее била дрожь. Вид у нее был слабый и болезненный. Я волновалась, она заметила это.
– Николетта, все будет хорошо. Не волнуйся обо мне, – сказала она.
Я кивнула.
Джексон приказал Уилкоксу наблюдать за обоими мужчинами, стоявшими в прихожей гостиницы. Он сменил наручники так, что Блейк и Бертрум оказались прикованы левой рукой к правому, а правой – к левому столбику у входа. Уилкокс положил на столик пистолет и газету. Одним глазом он читал детективные истории, другим – наблюдал за преступниками.
– Пиви, должно хватить от пятнадцати до тридцати минут. Встретимся здесь.
Вчетвером мы поднялись по узкой лестнице в один пролет. Мари и Пиви отправились в комнату номер два, а Джексон и я – в комнату номер три.
В комнате стояли кровать, стул и туалетный столик. Окно с прозрачными занавесками выходило на улицу.
В дверь постучали и внесли большую металлическую ванну. Двое мужчин начали наполнять ее горячей водой. Мыло и полотенца положили на кровать.
– Джексон, надеюсь, вы поведете себя по-джентльменски, когда я буду входить и выходить из ванны.
– А что бы сделал в этом случае джентльмен?
– Как – что? Разумеется, отвернулся бы.
– Так поступил бы только глупец.
– Почему?
– Во-первых, Николетта, потому, что вы преступница. Мой долг – отвезти вас в Лондон на суд. Если я отвернусь, вы сбежите.
– Не сбегу.
– Николетта, вы уже не раз сбегали. Почему я должен верить вам сейчас? Вторая причина. Отвернуться, когда вы принимаете ванну? Тогда на моём месте должен был быть мужчина, который не хотел бы видеть вас обнаженной. Я к таким мужчинам не отношусь.
– Хорошо, Джексон.
Мужчины вернулись и подлили в ванну воды, наполнив ее доверху.
– Когда освободится комната, сообщите. Нам нужно приготовить ее для постояльцев.
– У вас есть соли для ванны? – поинтересовалась я.
– Нет, мисс. Прошу прощения.
Я повернулась к Джексону:
– Вы раньше делали это с другими женщинами?
– Что именно?
– Смотрели, как они принимают ванну?
– Никогда.
Сняв ботинки, я погрузила в воду пальцы.
– Слишком горячо.
Я знала, что придется подождать, прежде чем лезть в ванну, так что торопиться было незачем.
– Джексон, вы не могли бы расстегнуть мне платье?
– Конечно.
Он был весьма привлекательным, одежда не могла скрыть развитой мускулатуры. В другой ситуации мне бы это понравилось. Но сейчас мне было не до мужчины. Я знала, что меня ждет.
Джексон нервничал. Выражение его зеленых глаз было настороженным. Куда девалась его самоуверенность?
Пальцы его дрожали, когда он расстегивал мне платье. Я проявила терпение. Временное ограничение было забыто. Я решила, что это наше с Джексоном время. Слуга закона и преступница вдруг превратились в мужчину и женщину.
Все ясно. Он посвятил жизнь работе. Он довольно-таки много путешествовал и, видимо, пожертвовал браком и сексуальной жизнью ради должности.
Джексон оказался неопытным любовником. Но по его глазам я видела, что он меня желает.
Если бы он не устоял, я получила свободу, так или иначе. Он освободил бы меня или умер в моих объятиях. Возможно, я заблуждаюсь на его счет, но попытаться можно.
Я выскользнула из платья и осталась в мокрых шароварах и бюстгальтере.
Одежда прилипла к коже, замерзшей от морской воды. Сквозь ткань были отчетливо видны затвердевшие соски.
Я сняла чулки и шаровары, обернула полотенце вокруг талии и сняла бюстгальтер. Джексон не мог отвести глаз от моих женских прелестей.
Я снова попробовала воду. Температура была подходящей.
– Джексон, что вы видите?
– Много чего.
– Например?
– Я вижу Афродиту.
– Спасибо.
– Женщину и соблазн.
– Это вас пугает?
– Я вижу нечто большее.
– Да?
– Я вижу убийцу и преступницу.
Я посмотрела ему в глаза.
– Я вижу мужчину, Джексон.
Он промолчал. Видимо, утратил дар речи, когда я сбросила полотенца и вошла в воду. Наклонившись к нему, я медленно провела пальцем по воде, потом опустила обе ноги. Я прикрыла грудь скрещенными руками и наклонилась так, чтобы не видно было неуказанного места. Джексон выпрямился, не отрывая взгляда от моих бедер и колен.
Каждый раз, когда я совершала изящное движение, он двигался. Он двигался на стуле несколько раз, пытаясь найти лучшую точку наблюдения за мной.
Надо взять ситуацию под контроль, насколько это возможно, поскольку шансы на спасение жизни невелики.
– Где мыло? – поинтересовалась я. – Ах, оно на кровати.
– Я принесу.
Он приподнялся со стула.
– Не беспокойтесь, Джексон, я сама.
Я подняла полотенца, но заворачиваться в них не стала. Не испытывая ни малейшего стыда, я отнесла их на кровать – туда, где лежало мыло. Я не торопилась, даже остановилась на мгновение и провела пальцами по волосам.
– Пожалуй, я расчешу волосы перед мытьем.
Джексон не отрывал от меня глаз.
– Джексон, за вами лежит щетка. Вы не могли бы ее подать?
Я неторопливо направилась к нему без полотенец, нисколько не смущаясь.
– Конечно.
Он не пошевелился. Я была слишком близко. Его глаза были на уровне моей груди, когда я потянулась за щеткой, лежавшей на туалетном столике за ним. Если бы я взяла заряженный пистолет, оставленный предыдущим жильцом, он не заметил бы.
Взяв щетку, я протянула ее Джексону и распустила волосы.
– Джексон, вы не могли бы расчесать мне волосы?
– Да, – прошептал он.
Присев ему на колени, я перебросила волосы на спину. Джексон принялся их расчесывать. Очень нежно.
– Джексон, я не такая хрупкая, можете причесывать сильнее.
Движения его стали энергичнее.
Джексон занимался любовью с моими волосами. Пока он причесывал меня, я осторожно ерзала на коленях и чувствовала его крайнее возбуждение и давление на мои ягодицы. Когда я медленно двигалась, он двигался также медленно вместе со мной. В тишине мы двигались, почти симулируя слияние. Эти мягкие движения были моей последней надеждой на освобождение.
Человек с неподвижным лицом немного смягчился, я подумала, что наступил подходящий момент выяснить, возможно ли, как-то рассчитывать на его помощь.
– Джексон…
Я повернулась к нему вполоборота. Глаза его были полны желания, а когда я повернулась, он стал рассматривать мое тело.
– Хочет ли какая-то часть вас освободить меня?
– Затрудняюсь сказать.
Он долго молчал, потом вздохнул:
– Николетта, пора заканчивать с ванной.
– Конечно.
Я легла в ванну, но она была мелкой, и Джексон продолжал меня рассматривать. Вода прогрела меня, я была благодарна за это простое удовольствие.
Джексон придвинул стул и помог мне вымыть голову. Взбив немного пены, он начал намыливать мои волосы небольшими кругами. Его прикосновения были чувственными, я закрыла глаза и откинула голову почти ему на колени, но оперлась о край ванны. Я закрыла глаза, чтобы дать понять, что получаю удовольствие. А еще – для того, чтобы дать ему взглянуть на мое тело.
Я чувствовала на себе его взгляд, почти слышала биение его сердца и ощущала, как трется о меня ткань его брюк. Он хотел меня, но не отваживался сделать последний шаг.
Мной тоже овладело возбуждение. Я была объектом его желания. Нагота возбуждала его так, будто я прикасалась к его мужскому достоинству.
Он нагнулся, провел мылом по волосам, затем вокруг груди. Меня дразнили его прикосновения. Я не отвергала его ласки, глаза у меня были закрыты. Джексону были позволены вольности, он позволял себе новые.
Передвинув стул, он продолжал заниматься волосами, теперь спереди. Затем провел мылом по моему животу, приближаясь к неуказанному месту. Я не шелохнулась, не открыла глаз, не издала ни звука.
– Вам больно?
– Нет, очень приятно. Не возражала бы, если бы меня так купали каждый день.
Джексон немного раздвинул мне ноги, потер мылом внутреннюю часть бедра, проник в мое лоно пальцем.
Я хотела этого мужчину. Он скользил пальцем внутрь и наружу, я двигалась вверх и вниз, пытаясь заставить его проникнуть глубже.
Он наслаждался, разглядывая мое тело. Продолжая доставлять мне удовольствие, Джексон не изменил положения. А потом я задрожала и вскрикнула, взлетев на вершину блаженства.
Джексон наклонился и крепко обнял меня. Некоторое время я просидела в воде, потом мы принялись болтать.
О чем только мы ни говорили, Джексон не отрывал от меня взгляда.
Когда вода остыла, я поднялась. Его глаза все еще фиксировали каждую деталь моего тела.
– Джексон, вы не подадите мне полотенца?
Он сходил за полотенцами, обернул мне плечи и начал медленно вытирать меня.
– Джексон, вы – моя последняя возможность побыть с мужчиной. Вы хотели бы этого?
– Нет, Николетта, я не готов умереть.
– Джексон, это жестоко. Вы уже судили и приговорили меня?
Скользнув руками по моей спине, он взял меня за ягодицы, якобы вытирая, но полотенца у него не было.
Джексон скользнул руками по моей груди, по бедрам. Затем, стоя у меня за спиной, накрыл грудь ладонями и стал сжимать. Я молчала, испытывая ни с чем несравнимое наслаждение.
Покидать комнату Джексон не собирался. Мне тоже не хотелось ее покидать. Кое-кто может осудить меня за соблазн полицейского в то время, как любовник томится из-за меня в наручниках под окном.
Отношения между мужчинами и женщинами бывают разные. Нас с Блейком связывает сексуальное и духовное влечение. Джексона и меня – умственное. Наше влечение подобно игре кошки с мышью. Кошка играет с мышью, пока мышь не начинает играть с кошкой.
Однако наше время пришло и прошло. Я оделась в то, что купил мне Джексон: белую романтическую блузу с кружевными манжетами и галстуком, обтягивающие брюки для верховой езды и коричневые сапоги, не доходившие до колен. Мокрые вещи взяла с собой.
Снаружи было темно. Атмосфера была напряженной, даже враждебной.
У Блейка были ко мне вопросы. Пиви и Уилкокс волновались – мы отсутствовали более двух часов.
– После ванны она заснула, я дал ей поспать, – объяснил Джексон.
Взгляд Уилкокса был пронзительным.
– Джексон, все в порядке?
Господи, да! Знали бы вы, что только что вынес ваш коллега.
– Нет, она просто отключилась от переутомления.
– Николетта, это правда? – спросил Блейк.
– Да, я хорошо себя чувствую.
– Надеюсь, ты не спала с ним? Он не домогался тебя?
– Блейк, разумеется, нет.
Мы снова сели на лошадей, я вместе с Джексоном, и поскакали в ночь.
– Проститутка!
– Шлюха!
Восемь часов спустя после отъезда из бристольской гостиницы мы въехали в Лондон. Улицы были запружены народом.
– Она любовница дьявола!
– Мерзавка!
– На проститутке мужские брюки. Что она за женщина?
Я изо всех сил старалась не обращать внимания на разъяренную толпу и высоко держала голову, однако не могла сдержать слез.
Проведя много времени в сельской местности, я забыла о смоге, от которого участилось дыхание. Или это от страха?
Год назад я попала в тюрьму Ниццы по подозрению в убийстве бывших любовников. Я знала, что заточение будет ужасной прелюдией смерти.
В Скотланд-Ярде нас поместили в комнату для допросов и приковали к стульям. Металл впивался в запястья. Мари оправилась от раны лишь частично. Она была бледна, устала от восьмичасовой поездки верхом и очень боялась допроса.
Вошел начальник Скотланд-Ярда.
– Четверо? Слишком много.
Он освободил лорда Бастона.
– Королеве известно о вашем аресте. Ее величество сказала, что вы барристер, уважаемый человек. Что она желает вам успехов на профессиональном поприще. Вы свободны.
– Я уйду только вместе с остальными.
– Лорд Бастон, выйдите в коридор.
Мы слышали разговор через открытую дверь.
– Лорд Бастон, все вы были арестованы за убийство или содействие убийству. Вас могли повесить, но освободили. Завтра утром мы опубликуем обвинения.
– Барт, я не могу жить без этой женщины.
– Если останетесь здесь, вам вообще не жить, – заявил Джексон, вмешавшийся в разговор.
– Тогда отпустите Бертрума и Мари.
– Нет, только вас, – заявил начальник.
Блейку потребовалось пять минут, чтобы выторговать свободу Бертруму.
Нам с Мари предстояло остаться в тюрьме до суда.
– Позвольте мне поговорить с Николеттой.
– Нет. Я освобожу Бертрума вслед за вами.
Блейк промолчал. В открытую дверь я увидела, что он не двинулся места.
– Лорд Бастон, не делайте глупостей, не губите свою жизнь, – уговаривал его начальник. – Пиви и Уилкокс, приведите Бертрума.
Те сняли с Бертрума наручники и вывели его в коридор.
– Проводите этих двоих к лошадям и не поддавайтесь на уговоры, – распорядился начальник.
– Николетта! Я помогу тебе, клянусь! – крикнул Блейк.
Детективы стали выталкивать Блейка, но тот ударил Пиви в левый глаз и швырнул Уилкокса на Джексона. Блейк воспользовался моментом, вернулся и схватил меня за руку.
– Николетта, обещаю, я вытащу тебя. Чего бы то ни стоило, ты будешь свободна.
Ворвались Джексон с помощниками и выдворили Блейка в коридор.
– Будьте добры уйти и больше не позорьте свою профессию, лорд Бастон. Мы проявляем великодушие по отношению к вам. Не злоупотребляйте своими привилегиями, – заявил Джексон.
– Как я выгляжу? – поинтересовался Пиви, когда Блейк и Бертрум ушли. Он подмигнул Уилкоксу подбитым глазом.
– По-моему, завтра у тебя будет синяк.
– Видимо, да. Я собирался выпить чай с Милисентой. Что она подумает?
– Наверняка она обрадуется твоему появлению. Улисс, вид у тебя суровый. Некоторым женщинам это нравится.
– Это попадет в мое дело?
– Не думаю – ты тут ни при чем. Рука у этого парня тяжелая. По-моему, ему следовало бы радоваться, что его не повесили.
Глава 29
Суд над Николеттой
– Я слышал, она ходила по городу в облегающих брюках.
– Такая женщина заслуживает наказания.
– Я слышал, она пила их кровь, когда они умирали.
– Нет, она калечила их, словно вервольф.
– О Господи!
Дела об убийствах и других серьезных преступлениях рассматривались в Центральном уголовном суде. Судьей был Джордж Таритон, прослуживший в судебной системе дольше прочих. Ему было семьдесят девять лет, и он придерживался консервативных взглядов.
Двери зала суда распахнулись под напором толпы. Те, кому удалось вырваться в зал, делились услышанным с теми, кто остался на улице.
– Говорят, она прелюбодействовала несколько раз в день, как правило, с чужими мужьями.
– Я слышал, она очаровывала женатых мужчин.
– Женатых мужчин? Тогда ее надо повесить за вопиющий адюльтер.
– Повесить ее!
Когда судья Таритон вошел, зрители встали. Старик медленно шел, держа золотой молоток, больше похожий на скипетр. Он страдал одышкой, парик съехал набок, охрана помогла ему добраться до места и поправила парик. Было странно, что у человека со столь безупречной репутацией подкрашены губы и нарумянены щеки.
Таритон был беспощаден к убийцам и выносил им смертный приговор. Судья очень ценил Джексона Лэнга и сейчас приветствовал его и его помощников, сидевших со стороны истца.
Заняв свое место, судья призвал собравшихся к тишине. С того момента, как раздался удар молотка, лишь раз зашуршал носовой платок. Затихла даже толпа на улице, ожидая сведений из зала.
Мужчины на улице с нетерпением ожидали возможности взглянуть на соблазнительницу столь прекрасную, что ей явно суждено было стать легендой. Женщины на улице готовы были повесить Николетту и без суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26