Риитта-Майя приканчивала уже вторую булочку, когда позвонил Оксанен.В возбуждении он рассказал о двух типах. Первый побывал в доме во время его отсутствия, а второй почти силой хотел купить его дом.Наконец-то я смог с гордостью сокрушить всю чушь фактами. Я сказал, что нам известен этот покупатель, он написал нам по электронной почте письмо, которое явно относится к категории непечатных. Оксанен успокоился, но снова разошелся, когда стал говорить о незаконном вторжении в дом. Я пообещал напомнить полиции об этом, ведь очень может быть, что незваный гость тот же, кто написал письмо. Оксанен потребовал имя и адрес, но я не дал.В итоге – просто счастье, что этот тип наконец-то и добровольно вышел из кустов. Надо признаться, что я испытываю какое-то сочувствие по отношению к этому чудаку. Он является представителем среднего класса, без которого эта страна превратилась бы в Албанию. Могу представить, как тоскливо жить в давно выплаченной квартире многоэтажки и думать, сколько же еще лет мне надо проверять качество молочных продуктов, прежде чем я попаду в собственный дом недалеко от Центрального парка. Сколько еще вечеров я буду, выгуливая собаку, проходить мимо этих домов и считать, считать, считать, и никак цифры на моем калькуляторе не образуют то прекрасное сочетание, какое надо бы…Я так погрузился в сознание Каарло, что решил позвонить ему после того, как вся неразбериха с его участием прояснится. Кто знает, может, мы найдем для него небольшой, нуждающийся в ремонте домишко по приемлемой цене.Жертва обстоятельств при удачном расположении звезд может легко стать платежеспособным клиентом. Они Когда я открыл дверь в квартиру, я просто обязан был сбежать по лестнице вниз и остановить Леену. Опустив пакеты с покупками на землю, она побледнела.– Что случилось?Я рассказал о запахе.Леена пошатнулась. Я взял пакеты и подвел ее к скамейке-качалке.Мы сели.– Дорогая, ты сейчас посидишь здесь. Самое важное теперь – выдержка и правильные решения.Зайдясь плачем, Леена принялась всхлипывать в полный голос и проклинать нашу деятельность в отношении курильщика. Она считала, что мы потерпели самое грубое поражение. Мы старались выкурить его вон, и каков результат: теперь дым в нашей квартире.Было обидно, досадно и стыдно одновременно. Смесь получилась убойной.Мне нужно было добиться, чтоб жена замолчала, а квартира не воняла дымом.Мне нужно было узнать, побывал ли он сам в квартире или только дым.Леену трясло.– Что теперь будет с бифштексами, они испортятся в такую жару, что нам делать, Каарло?В голову пришли ужасные мысли, захотелось схватить это мясо с кровью и засунуть Леене в глотку, чтобы она хоть на минуту умолкла. Мы посреди двора, из окон трех домов прекрасный обзор, я член правления кондоминиума. Только три этих железных аргумента заставили меня подавить желание.Я быстро составил план действий.– Ты останешься здесь. Я пойду в квартиру. Если он там – убегу, если нет – позвоню в полицию.Леена снова зашлась слезами, подвывая высоким голосом.– Прекрати сейчас же, или я…– Что ты?– Ничего, я пошел.Я поднялся по лестнице, сердце готово было выскочить наружу.Я открыл дверь, вонь ударила в нос, я прислушался.Холодильник урчал. Я осторожно прошел в гостиную, ковер был смят. Первые следы курения я заметил на ковре – три проженных дыры. Я пробрался в кабинет, компьютер работал.Я ругнулся. Матерщина очистила комнату, сделала ее снова нашей. Выключив компьютер, я прошел на кухню.Вид не поддается описанию.Эта скотина беспардонно пообедала у нас на кухне, кто знает, может, их было несколько – жестоких, равнодушных ко всему курильщиков.В горле сдавило, в глазах защипало. Я не выронил ни одной слезинки после 1995 года, когда наша хоккейная сборная принесла нам долгожданные золотые медали и тем самым положила конец мукам на международных соревнованиях. В глубине души, не сдерживая слез, я отождествлял себя с легендарным защитником, а на тот момент главным тренером сборной Хейкки Риихиранта. Он выглядел большим пунцовым финном, из которого выжали все соки.Я выглянул во двор.Леена покачивалась на качелях, прижав обеими руками к груди пакеты с продуктами. В своем прогулочном костюме она напоминала сыр «Эдам» в красной упаковке.Моя жена.Наш дом.Наша кухня.Я убрал остатки пиршества, взял себя в руки и позвонил в полицию.– С вами говорит Каарло Рехунен…– Хорошо, что вы позвонили сами. Мы как раз собирались вам позвонить. Старший констебль Каллиолахти.– А почему, собственно?…– Вы придете в отделение сами, или за вами приехать?– Что за чертовщина?…– Ну, не совсем так, но все же есть вопросы.– В мою квартиру кто-то вломился, здесь жрали и курили. Моя жена сидит во дворе в глубоком потрясении. А вам лишь бы шутить!– За такую зарплату мне не до шуток. Перед тем вы послали электронную почту, содержание которой можно предварительно рассматривать как признание.Трубка выпала из рук на кухонный стол. Покачавшись с секунду, она устремилась на пол и, повиснув на проводе, сделала десяток поворотов.Вероятно, я спустился во двор.По-видимому, сел на качели.Может быть, я взял Леену за руку.Почти уверен, что дышал, почти уверен, что плакал. Но не помню, в какой очередности.Земля кружилась, качели качались.Вероятно. Матти Я наблюдал из окна, как они качались.Хотелось бы покачаться вместе с ними.Йи-а-а-а.Йи-а-а-а.Женщина слегка отталкивалась левой ногой, несильно, только чтоб качели не останавливались. Мужчина почти уронил голову на колени, временами он приподнимал ее, тогда я мог видеть, что на щеках и вокруг глаз блестело. Он или плакал, или смотрел прямо на солнце.Сине-белая машина въехала во двор спокойно, с выключенной «мигалкой».Женщина остановила качели.Двое полицейских вышли из машины. Направились к качелям. Голосов не было слышно, возникло ощущение, что я смотрю немое кино. Полицейские говорили с притихшими людьми. Женщина что-то им отвечала, мужчина бессильно крутил головой.Полицейский протянул мужчине руку, тот оттолкнул ее прочь.Вспомнилась Сини. Совсем недавно Сини шлепнула меня ладошкой по щеке на этих же качелях. Я вспомнил, какой мягкой была ручонка.Второй полицейский сказал что-то женщине. Женщина достала из сумки пакет соку, открыла его и протянула своему мужу. Тот пил прямо из пакета, руки тряслись, сок стекал на грудь, он больше напоминал младенца с неустоявшейся моторикой. Полицейские посмотрели на дом, один из них показал пальцем на окна. Отпрянув к стене, я осторожно выглянул в просвет между шторами. Полицейские приподняли мужчину под руки, он совершенно обмяк. Женщина подняла пакеты с покупками, один из полицейских предложил свою помощь, женщина оттолкнула его. Они направились к дому.Я взял исписанный мною желтый листочек-наклейку, прицепил его к своей двери и сбежал по лестнице в подвал. Я успел закрыть двери до того, как процессия приковыляла к подъезду. Приоткрыв дверь, я прислушался к гулким голосам.Женщина плакала, мужчина бормотал.Полицейские говорили спокойно, на официальном языке, подчеркивая, что, к счастью, никто не пострадал, и на первый раз нарушитель домашнего покоя получит самое большее штраф. Я услышал, как мужчина постарался вырваться, он выкрикивал мое имя и барабанил в мою дверь. Где-то наверху хлопали двери.Я дождался тишины в подъезде.Поднявшись к себе наверх, я поднял с пола сорванный листок и вошел внутрь.Чтобы не слышать голосов с верхнего этажа, я включил радио, нашел канал классической музыки, Голоса пробивались сквозь звуки смычковых и духовых инструментов. Выключив радио, я сосредоточился на спектакле, который превратился в радиопьесу. Главный герой совершенно не мог сдержаться, хотя как режиссер я считаю, что ярость надо дозировать, а чувства доводить до готовности. Не столь долго, как сыр, но почти. Такой пожар чувств и безликое проявление ярости говорят лишь о неуверенности главного героя в своих репликах.Полицейские считали так же. Один из них прокричал длинную фразу так громко и ясно, что после этого наступила тишина.Пауза великолепно подчеркнула ритм радиоспектакля.Одновременно главному герою дали время успокоиться. Однако он не сделал выводов, а продолжил скандал. До меня долетали отдельные слова.Мерзавец… Курильщик… Паскудство… Вы невинного человека… Это дерьмо… Там… Тут…Главный герой повторялся. Так и не осознал значения выдержки.Наконец он затих.Или его заставили замолчать.Радиоспектакль прервался.Я знал, что скоро он продолжится в моей квартире. Ветеран Буду я убирать! Листья сгребать во дворе. Лопаты в другое место переставлять. Из прихожей старый ковер вытаскивать. И пепельницу оставлю на подоконнике. А если будут приставать, черпну из печки золы и насыплю им на крыльцо.Сын приходил с женой, высказал свое мнение о том, в каком виде дом перед смотринами должен быть. Словно здесь дворец продается.У всех свои мнения.У Марты тоже было свое. С этим мнением она прожила семьдесят четыре года. Она так считала, что, если мужика оставлять в покое на три часа в день, он всегда будет в боевой готовности. Хорошее мнение, и не надо посреди жизни его менять.Не понимаю, почему должно быть так много мнений. Я тоже могу их напридумывать и пойти высказать сыну и его жене, да что толку. У меня есть два мнения. Одно я высказал Марте, другое – Рейно.Марте я сказал в пятьдесят первом году, когда разбивали огород, что, если в течение года каждый день есть лук, никаких болезней не будет.Рейно я в конце шестидесятых годов сказал, что увлекайся молодежь бегом на длинные дистанции так же самозабвенно, как коммунизмом, у нас проблем бы не было на международных соревнованиях. Лассе Вирен, Лассе Вирен – выдающийся финский легкоатлет-стайер, примкнувший после спортивной карьеры к Национальной коалиционной партии (правая партия).
правда, в политику подался, как свое отбегал, это Рейно не преминул мне напомнить.Но с луком-то я точно заметил.Отправив сына с женой домой, я сказал, что все останется так, как хотела Марта. Она всегда поднимала шум, если я в ее отсутствие переставлял чашки и плошки, с чего бы вдруг сейчас что-то менять. Сын считает, скелет «Лады» надо все же из-за сарая убрать, он бы с приятелями по работе сделал это. Я не разрешил. Никакой это не скелет. Рейно говорит, что русские туристы за колеса пару сотен дадут, если поместить объявление в газету. Систему обогрева продать в технический музей в память о временах, когда в машине был любой мороз нипочем.Звонил агент по продаже, спрашивал, где я буду в воскресенье в 13.30. Я поинтересовался, сколько ему лет.– Какое это имеет отношение к делу, – спросил молокосос.– Имеет. Если ты старше меня, у тебя есть право спрашивать, куда я иду и откуда.Послушный оказался паренек, он хотел только напомнить о договоре, по которому мне в это время надо быть в другом месте. Я согласился, а про себя решил, что никуда я из дому не уйду, особенно теперь, когда они этого сумасшедшего повязали.Тот самый человек и здесь побывал, это точно. Говорят, что при должности, да еще и при хорошей. В этом мире все перепуталось. В прежнем было яснее. Теперь невозможно распознать врага. Все одеваются одинаково, эти бегуны и гуляющие в парке, толстосум от работяги ничем не отличается.Рейно Вики мне привел – в приятели и для защиты. Я сначала был против. А потом подумал, собака-то меня знает, почему бы нет. Рейно сам придет в воскресенье, а после смотрин уведет собаку домой.Снова сны снятся.Не люблю я их, вранье все это. По той же причине не люблю кино и сериалы смотреть по телевизору. Когда заранее знаешь, что кто-то сидел за пишущей машинкой и сочинял все это.Марта их очень ждала. В полседьмого или в полвосьмого. Некоторые заканчивались, когда новости уже шли, я об этом аккуратно напоминал. Не могу понять, что среди этих выдумщиков есть даже мужчины, сочиняют, черт побери. Если б мой сын выбрал эту профессию, я б его по воскресеньям на кофе не приглашал, это уж точно.Они и войну придумали. Тот, кто там действительно побывал, не станет это смотреть. Раз я написал туда в телевизор, пришлите-ка имена тех, кто сочинил эту сказку, но не прислали, испугались, наверное, что мы с Рейно сходим их поприветствовать.Как Марта ушла, я раз в пять в неделю сны видел. Потом перерыв наступил. Сны снова появились, когда эти завороты с домом начались. Все снится этот момент, когда мы с Мартой в торговом центре, а я не могу разъединить тележки и просунуть монетку в маленькую щелку на замке. Я всегда просыпаюсь оттого, что охранник торгового центра теребит меня за плечо и говорит, что нельзя тележки силой отрывать друг от друга.Убил бы эти сны.Я так решил, что они если еще раз приснятся, я не буду спать. Буду бодрствовать, пока они не устанут. С каким-то сном я справлюсь, раз уж фронт прошел. Невестка говорит, что сны даются человеку во благо, очищают подсознание. А у меня, простого человека, подсознания нет. У тех, кто учился, есть, и бог с ними. Чем меньше деталей в голове, тем легче жить.Я сидел, накинув плед Марты на плечи, и вдыхал ее запах. Полиция Надо заблудиться, только тогда откроется тебе долгожданная лесная тропинка. Эта усталая меланхоличная фраза вырвалась у меня в патрульной машине с полчаса назад. Кохонен фыркнул, он ведь воплощает окаменевшую деловитость и не склоняется ни перед чем человеческим. На мгновение стало грустно без Луома, который в отпуске. Кохонен хотел упрятать за решетку обоих мужиков, хотя один из них, однозначно, в своей жизни не делал ничего другого, как только дышал.После таких выездов я всегда пребываю в состоянии непонятной усталости. Мы встретили двух мужчин, которые живут в одном подъезде друг над другом. Один выражался поэтическим языком, другой нес околесицу.В работе полицейского я больше всего ценю ясность, но на этот раз мир стал Зазеркальем, в которое мне пришлось таращиться сорок пять минут.В первые пятнадцать во всей этой истории было ничего не понятно, во вторые пятнадцать пришлось успокаивать, и только в третьи пятнадцать заниматься тем, что я умею делать хорошо, чему меня научили: размышлять логически.Случай номер один: Рехунен.Если у представителя среднего класса поехала крыша, то – мама не горюй! С рецидивистами всегда проще, они в основном подлецы, такая у них профессия. А дилетанты ну очень трудны. Мужик использовал весь свой словарный запас, доказывая, что он ничего плохого в жизни не совершал, будто нам это интересно.К тому же это неправда, кто бы это ни заявлял. Пока Кохонен занимался дамой и поплывшим на жаре мясом, мне удалось втолковать, что нас интересует не его порядочность, а только то, отправлял он электронную почту в агентство или нет. Никогда, ни за что, ни в коем случае. За всем этим якобы стоит нижний сосед-курильщик, который, если верить Рехунену, новый Чикатило.Нам пришлось выслушать довольно длинную тираду о вреде табакокурения, пока Кохонен не оборвал лекцию, заорав, что если тот не заткнется, мы задымим всю квартиру.Мужик пустился в объяснения, женщина заплакала.Мне не хотелось, чтобы все началось сначала, поэтому пришлось пообещать, что мы побеседуем с жильцом из нижней квартиры. Хозяин собрался с нами. Кохонен поднял руку, от этого жеста хозяин осел на стул. Мы записали все данные и разъяснили, как и что сделаем. Хозяин непрерывно выдавал нам все новые детали о нижнем соседе. Велели ему замолчать, но оставаться в поле нашего зрения для дальнейших действий.Чудак с нижнего этажа открыл дверь слишком быстро, словно ждал нашего прихода.Зрелище жуткое. Мебели нет, что-то типа массажного стола посреди гостиной, стены залеплены фотографиями домов, женщины с ребенком, телефонными номерами, на полу валяются библиотечные книги, кроссовки и грязные футболки, исписанные листы, всякий хлам.На двери спальни висит коллаж, весьма похожий на тот, что стал причиной выезда в многоэтажку. Но я себя ничем не выдаю. Мы только излагаем факты. Он выражает сожаление, такие хорошие люди и попали такой переплет. Я не верю ни одному слову. На вопрос, где он был предыдущие три часа, мужчина предъявил чек тренажерного зала, опять очень быстро. Покажите руки! – чистые, недавно мытые. Мы попросили разрешения осмотреть балкон.Осмотр водосточной трубы ничего не дал.Услышав мой вопрос о том, как ему удалось отмыть и руки и водосточную трубу, он рассмеялся и сказал, что понимает Рехунена. Тяжелая работа инспектора по качеству требует много сил, особенно сейчас, когда директивы ЕС обязывают следить за поверхностью «Эдама» пристальнее, чем за гладью озера во время августовской рыбалки.На вопрос, что означает текст желтого листочка на его двери «Сделаю массаж Леене, когда будет свободное время», он сказал, что по совместительству работает массажистом и обещал по-соседски помочь, посмотреть разболевшиеся мышцы шеи и плеч.Ругнувшись, Кохонен вышел на кухню, мне же было интересно познакомиться с мужчиной, известным по рекомендациям его жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
правда, в политику подался, как свое отбегал, это Рейно не преминул мне напомнить.Но с луком-то я точно заметил.Отправив сына с женой домой, я сказал, что все останется так, как хотела Марта. Она всегда поднимала шум, если я в ее отсутствие переставлял чашки и плошки, с чего бы вдруг сейчас что-то менять. Сын считает, скелет «Лады» надо все же из-за сарая убрать, он бы с приятелями по работе сделал это. Я не разрешил. Никакой это не скелет. Рейно говорит, что русские туристы за колеса пару сотен дадут, если поместить объявление в газету. Систему обогрева продать в технический музей в память о временах, когда в машине был любой мороз нипочем.Звонил агент по продаже, спрашивал, где я буду в воскресенье в 13.30. Я поинтересовался, сколько ему лет.– Какое это имеет отношение к делу, – спросил молокосос.– Имеет. Если ты старше меня, у тебя есть право спрашивать, куда я иду и откуда.Послушный оказался паренек, он хотел только напомнить о договоре, по которому мне в это время надо быть в другом месте. Я согласился, а про себя решил, что никуда я из дому не уйду, особенно теперь, когда они этого сумасшедшего повязали.Тот самый человек и здесь побывал, это точно. Говорят, что при должности, да еще и при хорошей. В этом мире все перепуталось. В прежнем было яснее. Теперь невозможно распознать врага. Все одеваются одинаково, эти бегуны и гуляющие в парке, толстосум от работяги ничем не отличается.Рейно Вики мне привел – в приятели и для защиты. Я сначала был против. А потом подумал, собака-то меня знает, почему бы нет. Рейно сам придет в воскресенье, а после смотрин уведет собаку домой.Снова сны снятся.Не люблю я их, вранье все это. По той же причине не люблю кино и сериалы смотреть по телевизору. Когда заранее знаешь, что кто-то сидел за пишущей машинкой и сочинял все это.Марта их очень ждала. В полседьмого или в полвосьмого. Некоторые заканчивались, когда новости уже шли, я об этом аккуратно напоминал. Не могу понять, что среди этих выдумщиков есть даже мужчины, сочиняют, черт побери. Если б мой сын выбрал эту профессию, я б его по воскресеньям на кофе не приглашал, это уж точно.Они и войну придумали. Тот, кто там действительно побывал, не станет это смотреть. Раз я написал туда в телевизор, пришлите-ка имена тех, кто сочинил эту сказку, но не прислали, испугались, наверное, что мы с Рейно сходим их поприветствовать.Как Марта ушла, я раз в пять в неделю сны видел. Потом перерыв наступил. Сны снова появились, когда эти завороты с домом начались. Все снится этот момент, когда мы с Мартой в торговом центре, а я не могу разъединить тележки и просунуть монетку в маленькую щелку на замке. Я всегда просыпаюсь оттого, что охранник торгового центра теребит меня за плечо и говорит, что нельзя тележки силой отрывать друг от друга.Убил бы эти сны.Я так решил, что они если еще раз приснятся, я не буду спать. Буду бодрствовать, пока они не устанут. С каким-то сном я справлюсь, раз уж фронт прошел. Невестка говорит, что сны даются человеку во благо, очищают подсознание. А у меня, простого человека, подсознания нет. У тех, кто учился, есть, и бог с ними. Чем меньше деталей в голове, тем легче жить.Я сидел, накинув плед Марты на плечи, и вдыхал ее запах. Полиция Надо заблудиться, только тогда откроется тебе долгожданная лесная тропинка. Эта усталая меланхоличная фраза вырвалась у меня в патрульной машине с полчаса назад. Кохонен фыркнул, он ведь воплощает окаменевшую деловитость и не склоняется ни перед чем человеческим. На мгновение стало грустно без Луома, который в отпуске. Кохонен хотел упрятать за решетку обоих мужиков, хотя один из них, однозначно, в своей жизни не делал ничего другого, как только дышал.После таких выездов я всегда пребываю в состоянии непонятной усталости. Мы встретили двух мужчин, которые живут в одном подъезде друг над другом. Один выражался поэтическим языком, другой нес околесицу.В работе полицейского я больше всего ценю ясность, но на этот раз мир стал Зазеркальем, в которое мне пришлось таращиться сорок пять минут.В первые пятнадцать во всей этой истории было ничего не понятно, во вторые пятнадцать пришлось успокаивать, и только в третьи пятнадцать заниматься тем, что я умею делать хорошо, чему меня научили: размышлять логически.Случай номер один: Рехунен.Если у представителя среднего класса поехала крыша, то – мама не горюй! С рецидивистами всегда проще, они в основном подлецы, такая у них профессия. А дилетанты ну очень трудны. Мужик использовал весь свой словарный запас, доказывая, что он ничего плохого в жизни не совершал, будто нам это интересно.К тому же это неправда, кто бы это ни заявлял. Пока Кохонен занимался дамой и поплывшим на жаре мясом, мне удалось втолковать, что нас интересует не его порядочность, а только то, отправлял он электронную почту в агентство или нет. Никогда, ни за что, ни в коем случае. За всем этим якобы стоит нижний сосед-курильщик, который, если верить Рехунену, новый Чикатило.Нам пришлось выслушать довольно длинную тираду о вреде табакокурения, пока Кохонен не оборвал лекцию, заорав, что если тот не заткнется, мы задымим всю квартиру.Мужик пустился в объяснения, женщина заплакала.Мне не хотелось, чтобы все началось сначала, поэтому пришлось пообещать, что мы побеседуем с жильцом из нижней квартиры. Хозяин собрался с нами. Кохонен поднял руку, от этого жеста хозяин осел на стул. Мы записали все данные и разъяснили, как и что сделаем. Хозяин непрерывно выдавал нам все новые детали о нижнем соседе. Велели ему замолчать, но оставаться в поле нашего зрения для дальнейших действий.Чудак с нижнего этажа открыл дверь слишком быстро, словно ждал нашего прихода.Зрелище жуткое. Мебели нет, что-то типа массажного стола посреди гостиной, стены залеплены фотографиями домов, женщины с ребенком, телефонными номерами, на полу валяются библиотечные книги, кроссовки и грязные футболки, исписанные листы, всякий хлам.На двери спальни висит коллаж, весьма похожий на тот, что стал причиной выезда в многоэтажку. Но я себя ничем не выдаю. Мы только излагаем факты. Он выражает сожаление, такие хорошие люди и попали такой переплет. Я не верю ни одному слову. На вопрос, где он был предыдущие три часа, мужчина предъявил чек тренажерного зала, опять очень быстро. Покажите руки! – чистые, недавно мытые. Мы попросили разрешения осмотреть балкон.Осмотр водосточной трубы ничего не дал.Услышав мой вопрос о том, как ему удалось отмыть и руки и водосточную трубу, он рассмеялся и сказал, что понимает Рехунена. Тяжелая работа инспектора по качеству требует много сил, особенно сейчас, когда директивы ЕС обязывают следить за поверхностью «Эдама» пристальнее, чем за гладью озера во время августовской рыбалки.На вопрос, что означает текст желтого листочка на его двери «Сделаю массаж Леене, когда будет свободное время», он сказал, что по совместительству работает массажистом и обещал по-соседски помочь, посмотреть разболевшиеся мышцы шеи и плеч.Ругнувшись, Кохонен вышел на кухню, мне же было интересно познакомиться с мужчиной, известным по рекомендациям его жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23