– Джоуи, если ты сию секунду не уберешься отсюда к черту, я утоплю тебя в этой кадке, как щенка. Ты понял меня?
Джоанна не стала ждать, пока он повторит свою угрозу. Она рванулась к двери и распахнула ее, перепугав до смерти Беатрис, которая стояла, прижав ухо к тяжелой дубовой двери. Позади Беатрис стояли Мод и Эбби.
Джоанна быстро закрыла за собой дверь и прижала палец к губам, приказывая им сохранять тишину.
– Как ты могла? – возмущенно прошипела Беатрис.
Она уперла руки в бедра и придвинулась ближе к Джоанне.
– Как ты могла оставаться там так долго наедине с этим распутником? Как можно быть такой безрассудной, чтобы так испытывать судьбу? А если бы он разоблачил тебя? Что тогда?
– С тобой все в порядке, дитя мое? – беспокойным шепотом спросила Мод.
Джоанна между тем пыталась скрыть раздражение от того, что Маклин выгнал ее из комнаты и она не увидела самое интересное.
– Я в порядке, – заявила она, независимо вздернув подбородок.
Эбби теребила в руках конец своего фартука, ее карие глаза наполнились слезами.
– Что он с вами сделал, миледи?
– Да ничего, черт возьми, – резко ответила Джоанна. – И никакую судьбу я не испытывала. Маклин относится ко мне как к младшему брату.
Служанка испуганно прижала к губам ладонь, таких выражений от своей госпожи она никогда еще не слышала.
– Как к младшему брату? – с недоверием повторила она.
– Слава тебе господи, – крестясь, пробормотала Беатрис.
Мод промолчала, но, прищурившись, глянула на Джоанну. От этого испытующего, проницательного взгляда щеки Джоанны запылали румянцем. Она вдруг поняла, насколько близка была к тому, чтобы увидеть могучего главу клана Маклинов абсолютно голым. Джоанна застыла, не в силах пошевельнуться.
Боже правый! О чем она, ради всех святых, думала? Она ведь могла выдать себя и все испортить.
А ей необходимо было носить маску Джои до приезда Эвина. Она отвечала за своих людей и должна была оправдать их доверие. Ведь она – глава клана!
– Пойдемте, – слабо улыбаясь, предложила она. – Как бы Морской Дракон не передумал и не позвал меня обратно, чтобы я потерла ему его чешуйчатую спину.
Рори расстегнул ремень, и его килт упал на пол. Затем он взял кружку с элем и шагнул к бадье. Он опустился в теплую воду, застонав от наслаждения. Боже правый, он чувствовал себя как жеребец в охоте, которого не пускают в загон с двадцатью кобылицами. Такой боли в чреслах он не испытывал с пятнадцати лет, с тех пор как тискал в сене молодую бесстыжую служанку.
Рори поднял оловянную кружку, салютуя рыцарю на гобелене.
– Ты выиграл этот поединок, ты, слюнявый сукин сын, – насмешливо обратился он к рыцарю. – Но имей в виду, что своим смазливым лицом и слащавыми манерами ты можешь произвести впечатление только на ту прекрасную даму, которая стоит на балконе. На леди Джоанну твои чары больше не подействуют.
Рори не был силен в риторике. Он не умел плести интриги и придумывать сложные ходы, чтобы привлечь внимание какой-нибудь леди. Он не раздавал заведомо ложных обещаний, чтобы затащить женщину в постель. Для всего этого просто не было необходимости.
Глава клана Маклин гордился своим честным, прямым отношением к жизни, и женщины, с которыми он делил постель, были столь же откровенны в своих желаниях. Как правило, это была чистая страсть, ни к чему не обязывающий зов плоти.
Через несколько дней в Кинлохлевен прибудет его семья, и тогда Лаклан сможет научить его ухаживать за благородной леди. Он потрясающе умеет ухаживать. Его младший брат играл на скрипке, на клавесине и на лютне; сочинял стихи и баллады; он мог любой девушке с непостижимой легкостью заморочить голову и обвести ее вокруг пальца.
Конечно, Лаклан был гораздо привлекательнее своего старшего брата. Стройнее, изящнее, да и лицо почти такое же красивое, как у рыцаря на гобелене. Что же касалось его способов ухаживания, то по сравнению с ним Рори чувствовал себя огромным, неуклюжим медведем.
Мысль о том, что Джоанна может обнаружить сходство между Лакланом и ее придуманным героем, заставила Рори нахмуриться. Он отхлебнул эля из кружки и уставился на гобелен в грустной задумчивости. Да, внешне брат Рори походил на рыцаря с гобелена, но Лаклан был настоящим воином, отважным и решительным, и многочисленные шрамы на его теле были тому подтверждением. Мало кто знал, что шрамы были не только на теле Лаклана, но и в его душе. Несмотря на его обходительность с женским полом, он не избежал потерь и разочарований. Просто он хорошо это скрывал.
Поскольку Джоанна была невестой Рори, Лаклан бы и думать не стал о том, чтобы поухаживать за ней. Здесь Рори мог быть спокоен. Но ему совсем не хотелось, чтобы Джоанна уделяла больше внимания утонченному, галантному Лаклану, чем своему нетерпеливому жениху.
Сегодня вечером она была близка к тому, чтобы в полной мере оценить его нетерпение. Он улыбнулся, вспомнив выражение ее лица, когда она задала ему вопрос, возмутивший его до глубины души.
Ну, ничего. Когда настанет их брачная ночь, он покажет ей, какие «братские» чувства испытывает к ней.
Рори закинул назад голову и коротко хохотнул.
– Ах, Джоанна, – сказал он вслух, салютуя кружкой даме на балконе, – совсем скоро ты узнаешь, каким романтичным и обходительным может быть глава клана Маклинов, когда он этого захочет!
Двумя днями позже Рори встречал гостей, прибывающих под звуки волынки и бой барабанов. Джоанна сидела на главной башне между зубцами и наблюдала за процессией.
Король Джеймс ехал на великолепном скакуне, покрытом роскошной попоной, по левую руку от него ехала красивая женщина. Джоанна решила, что это леди Эмма Макнейл, вдовствующая мать Маклина. Справа от короля был надменный и амбициозный Арчибальд Кэмпбелл, второй граф Аргилл, которого Джоанна однажды видела в Эдинбурге издалека. Прямо позади них держались джентльмен среднего возраста и два более молодых дюжих воина, которые не могли быть никем, кроме как дядей и братьями Маклина.
Вслед за ними в ворота въехала уйма народа. Похоже, весь шотландский двор явился на свадьбу к Маклину. Кроме богато одетых лордов и леди, в свите короля находились личные слуги короля, весьма знатного происхождения, цирюльник, портной, сокольничий – король был страстный любитель соколиной охоты. Музыканты, певцы, танцоры, акробаты, мимы и менестрели текли непрерывным потоком во двор замка. Даже дюжина монахов-францисканцев из близлежащего монастыря и небольшая группа паломников, которые примкнули к королевской процессии, чтобы часть пути пройти без помех.
Двадцать воинов из клана Макдональдов, которые присягнули на верность королю, тоже возвращались в Кинлохлевен вместе с королем и его свитой. Сердце Джоанны болезненно сжалось, когда она увидела среди воинов своего дядю Эвина Макдональда, его брата Годфри и шестнадцатилетнего сына Эвина, Эндрю, своего нареченного жениха.
Эндрю поднял свои красивые карие глаза вверх, на башню, на которой сидела Джоанна, но увидел только дворового мальчишку, глазеющего на прибывающих гостей. После этого, как оно всегда бывало, его взгляд в ожидании распоряжений тут же устремился на отца.
Резкая боль в животе заставила Джоанну согнуться. Она прижала руки к животу, успокаивая себя тем, что на нее просто произвело впечатление количество сопровождающих короля лиц. Интересно, о чем думал Маклин, приглашая сюда столько народу?
В прошлое воскресенье отец Томас во время мессы по распоряжению Маклина огласил имена вступающих в брак. Бедная Иден, побледнев, вжалась в скамью, сама не своя от страха. Джоанна еще раз заверила кузину, что не допустит, чтобы Маклин принудил ее вступить с ним в брак. Она объяснила несчастной перепуганной Иден, что, как только Эвин прибудет в Кинлохлевен, он тут же объявит, что Иден – его дочь, и Маклину придется признать, что его провели.
Поприветствовав короля, Маклин помог своей матери спешиться. Нисколько не смущаясь присутствием высокопоставленных лиц, она обняла сына и что-то прошептала ему на ухо. Маклин весело рассмеялся. Затем он, приветливо улыбаясь, пожал руки прибывшим джентльменам. Его братья, обрадованные встречей, с такой силой хлопали его по спине, что любой другой на его месте не устоял бы на ногах. Разговаривая, они оживленно жестикулировали, и Джоанна поняла, что они поздравляют его с предстоящим венчанием.
Маклин улыбался так, как будто ему не о чем было беспокоиться. А ведь скоро ему придется объяснять всем этим людям, что жених-то готов и ждет с нетерпением свадьбы, а вот невеста… Невесты, кроме Иден, которая никак не годилась ему в жены, нигде не будет видно. Эта мысль заставила Джоанну съежиться. Непонятно почему, но она чувствовала себя виноватой перед Маклином.
Когда король Шотландии под звуки фанфар прошел под главной башней, Джоанна поняла, что не может больше прохлаждаться. Ей необходимо спуститься и проверить, как идут дела в кухне у Этель и Пег. Она молилась, чтобы ее деятельная повариха при виде королевских виночерпиев, поваров и поварят, кухарок и другого народа, выполняющего различные обязанности на кухне, не начала бы для поднятия духа опять прикладываться к бутылке со спиртным. Джоанне надо было посмотреть, соответствует ли статусу гостей убранство спален на четвертом этаже – за это отвечал Дэвид. Да и размеры спален имели значение. Ведь если у Джеймса Стюарта спальня будет хоть чуточку меньше, чем у кого-то из его подчиненных, то головы неминуемо полетят с плеч. И первой будет голова управляющего.
Представив себе количество проблем, которые возникли у нее из-за этого упрямца Маклина, Джоанна нахмурилась и стала слезать с башни.
Она повернулась и почти уткнулась носом в широкую грудь Фичера, который стоял позади нее. Она не слышала, как он подошел, но почти не удивилась, увидев его. Он часто бесшумно появлялся рядом с ней, как будто у него не было другого занятия, кроме как составлять компанию слуге своего командира.
– О чем Маклин думал, когда приглашал такое количество народу? – сердито поинтересовалась она, спускаясь по ступеням рядом с Фичером.
Широкая улыбка осветила бородатое лицо могучего воина.
– По-видимому, парень, он думал о том, как он будет гордиться своей красавицей-невестой.
– Ну да, – фыркнула Джоанна. – А я думаю, что леди Джоанне повезет, если в замке останется хоть крошка съестного, после того как они все уедут.
– Вот об этом-то как раз леди Джоанне беспокоиться не стоит, – заверил ее Фичер. – Ее жених очень богат. Он может кормить всю эту толпу целый месяц без всякого ущерба для себя.
Джоанна остановилась на каменной ступеньке и с ужасом уставилась на Фичера:
– Месяц! Ты хочешь сказать, что они будут здесь торчать целый месяц?
Фичер сложил губы трубочкой и поскреб свою густую светлую бороду.
– Как тебе сказать, – задумчиво протянул он. – Я думаю, что они пробудут здесь несколько дней, не больше. Но я в течение нескольких лет сражался бок о бок с Маклином и знаю, что если он чего-то захочет, то за ценой не постоит.
– О господи! О чем это ты? – раздраженно воскликнула Джоанна.
Фичер ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул:
– Ни одна крепость, которую он вознамерился взять, не могла и месяца выстоять под натиском его пушек.
Джоанна вздохнула и стала спускаться по лестнице дальше.
– Крепости и пушки, пушки и крепости, – ворчала она себе под нос. – Интересно, они могут думать о чем-нибудь еще?
8
Рори смог пообщаться со своей семьей только после полудня, после долгого разговора с королем. Он нашел свою мать в одной из комнат на женской половине замка. Леди Эмма стояла перед натянутым на деревянную раму незаконченным гобеленом, который был повернут к свету, падавшему из высокого узкого окна.
Когда Рори вошел, леди Эмма улыбнулась ему и снова обратила взор на гобелен.
– Довольно необычный рисунок, не правда ли? – заметила она, обращаясь к сыну.
Раньше Рори не бывал на женской половине, где обычно за рукоделием и разговорами проводили время дамы. И у него, конечно же, не было никакого желания сидеть с леди Беатрис и Иден и слушать их болтовню. Он подошел к матери, ожидая увидеть еще одного блистательного рыцаря, обольщающего прекрасную даму.
Однако на почти готовом гобелене было изображено нечто другое. Старинный корабль с ужасной драконьей головой на носу рассекал пенящиеся волны. На палубе в ряд стояли воины, глядящие вдаль на скалистый берег. На берегу сидели русалки с обнаженной грудью и расчесывали свои длинные шелковистые волосы.
Рори равнодушно смотрел на гобелен, но тут кое-что привлекло его внимание. Он нагнулся ближе и увидел, что в набегающих на берег волнах изображен обнаженный мужчина с зеленым чешуйчатым драконьим хвостом, который заигрывал с пышнотелой русалкой. Его похотливый взгляд ясно говорил о его намерениях.
– По-моему, это что-то из мифологии, – сказал Рори, озадаченно хмурясь. – Бывшая нянька леди Джоанны, Мод Беатон, хорошо разбирается в вышивке, и это, по-видимому, ее работа. Хотя, должен признать, сюжет кажется мне весьма странным.
Кейр и Лаклан, заинтересовавшись, оставили шахматы и подошли к незаконченному гобелену. Глядя на откровенно эротические образы, Лаклан ухмыльнулся:
– Я читал много мифов и другой греческой литературы, но ничего подобного не помню. Это что-то совсем особенное. Хорошо бы услышать мнение ван Артвельда.
Оторвавшись от захватывающего сюжета, Рори взглянул на брата:
– Очень жаль, что маленький фламандец не приехал с вами. Я надеялся, что он напишет портрет Джоанны в свадебном платье.
– Бедняга вынужден был остаться в Стокере. Он простудился и теперь лечит больное горло.
Полгода назад Лаклан привез в Стокер известного фламандского художника Жана ван Артвельда, чтобы тот написал портрет графа Эппина. На борту «Морского Ястреба» эти двое, такие разные и внешне, и по характеру, сошлись на почве любви к изящным искусствам.
– Он все еще пытается овладеть гэльским языком? – спросил Рори.
– Он сделал потрясающие успехи, – с отсутствующим видом ответил Лаклан.
Его внимание было приковано к великолепным синим и зеленым краскам гобелена.
Кейр, смеясь, подошел ближе, чтобы повнимательней рассмотреть фривольную сцену.
– Может, это что-то из истории клана Макдональдов? – многозначительно подмигнув, предположил он. – Если невеста Рори в брачную ночь начнет петь русалочьи песни, то ему придется несладко. Хорошо, если она позволит ему глотнуть воздуха.
Леди Эмма укоризненно покачала головой и поцокала языком. Она не одобряла непристойных шуток младшего сына. Потом она вопросительно глянула на Рори.
– Когда же мы наконец увидим твою невесту? – в третий раз за сегодняшний день спросила она.
Рори больше не стал отговариваться тем, что Джоанна занята и что он познакомит их позже.
– Вы уже видели ее.
Дункан Стюарт, граф Эппин, который до этого момента равнодушно глядел в окно на озеро, резко повернулся:
– Видели?
Родственники Рори недоуменно переглядывались, а его дядя, энергичный мужчина с седоватыми волосами и проницательными глазами, оставил свой пост возле окна и подошел к ним.
Во время роскошного обеда за накрытым в большом зале столом, за которым собрались гости и хозяева замка, Рори ждал, что кто-нибудь узнает в мальчике Джоанну. Она почти все время находилась прямо перед глазами его близких.
Джоанна помогала слугам накрывать на стол. Она сновала от стола к столу, как пчелка, собирающая нектар в цветущем саду. Она не стояла на месте, поэтому ни у кого из гостей не было возможности поговорить с ней. Да и желающих в общем-то не было. О чем можно разговаривать с чумазым дворовым мальчишкой? Никто не обратил на нее никакого внимания.
Семья ждала от Рори ответа. Он кивнул:
– Да, видели. Моя невеста разгуливает по замку, но узнать ее не так-то просто.
Кейр и Лаклан обменялись недоуменными взглядами.
– Но кто она? Какая из девушек? – спросил Кейр.
– Попробуйте угадать сами, – предложил Рори.
Дункан отошел от гобелена и опустился в кресло возле стола, на котором стояла шахматная доска с резными фигурами из слоновой кости.
– Нам говорили, что наследница очень похожа на своего деда, Рыжего Волка из Гленко, – сказал он, подняв брови.
Рори искренне любил своего дядю. Получив после смерти своего скуповатого отца в наследство титул и изрядное богатство, тридцатичетырехлетний Дункан принял своего незаконнорожденного племянника с распростертыми объятиями и взялся содержать его. Когда Рори исполнилось восемь лет и пришло время заняться его воспитанием, граф отослал его к Камеронам, которые были союзниками Стюартов. Позже он оплатил учебу Рори в университете в Париже, а потом финансировал кораблестроительное предприятие своего племянника.
– И вы ожидали увидеть клювообразный нос и курчавые волосы – отличительные приметы Макдональдов, – ответил Рори, с трудом сдерживая улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42