Сэра взглянула на Таера и сразу отвела взгляд, чтобы он не заметил. Она найдет Черного, молча поклялась она. Найдет и позаботится, чтобы он больше никогда не беспокоил ее и ее близких. Сегодня Таер ехал впереди один. Он почти не разговаривал, и хотя Сэра знала, что молча он чувствует себя так же уверенно, как общаясь с окружающими, она тревожилась за него. Однако понимала, что ее заботливая суета скорее навредит ему, чем поможет, и поэтому позволила ему избегать себя.
Звериная тропа, по которой они двигались, привела к широкому плоскому лугу в пол-лиги шириной и, насколько могла судить Сэра, в три или больше лиг длиной. Лошадь Сэры сделала несколько шагов по лугу и остановилась. Сэра поняла, что сама ее остановила, но не могла понять, почему.
– Я знаю это место, – сказал Джес, который шел рядом с Хенной сразу за матерью.
Следующим подъехал Форан и остановился за Сэрой. Он быстро развернул Блейда и посмотрел на деревья, как будто ожидал увидеть наступающую армию. Но ничего не было, только мягкий ветерок шевелил вершины вечнозеленых деревьев.
Таер оглянулся и увидел, что они остановились. Он повернул Скью и поехал назад.
– Падение Тени, – сказал Иелиан благоговейно, когда Таер подъехал.
– Где-то впереди есть развалины зданий, – сказал Таер. – Не знаю, проедем ли достаточно близко, чтобы увидеть их. Согласно карте, наш путь лежит прямо через эту долину. Когда я был здесь в первый раз, пришел прямо с севера примерно в двух лигах отсюда и повернул домой, не заехав глубоко.
– Это всего лишь луг, – чуть разочарованно сказал Кисел. – Хотя он больше, чем я думал.
– После пятисот лет мало что остается, – сказал Тоарсен. – Кожа гниет, а сталь ржавеет.
Он прав, но что-то звало Сэру. Она спешилась и прошла несколько шагов вперед. На самом деле это не магия. Просто что-то взывает к ней из прошлого. Наклонившись, она провела рукой по земле и подняла золотое кольцо. На нем был след, какой может оставить на более мягком металле нож или меч. И как только она его коснулась, много других предметов воззвало к ней. Она всегда считала, что чтение прошлого предметов – это пассивное занятие, но эти остатки давней битвы хотели, чтобы она прочла их.
– Они зовут меня. – Ей казалось, что сам воздух, которым она дышит, отяжелел. – Все вещи, которые лежат здесь, чья история здесь кончилась. – Она сжала кольцо в руке. – Он был слишком стар, чтобы сражаться, но никого не осталось. Никого, кроме стариков, женщин и детей. Плечо у него отказало из-за артрита, и он взял меч в левую руку. Первая жена, возлюбленная его молодости, дала ему это кольцо, когда мир был другим, и у него был преуспевающий сын… что-то вроде торговца тканями, но ткани, которыми он торговал, привозили из-за моря.
Она уронила кольцо и снова села на лошадь.
– Пяти столетий недостаточно, чтобы очистить Падение Тени. Я не хочу задерживаться здесь.
Джес, который переступал с ноги на ногу, неожиданно, когда они двинулись назад, сел на лошадь за Хенной.
– Не могу идти по этой земле, – сказал он.
Гура, поджав хвост, не отходила от лошади Ринни и не бегала по сторонам, как обычно.
– Лежат ли еще здесь их кости? – сказал негромко Таер, когда они ехали по полю древней битвы. – Кости Рыжего Эрнава и Безымянного короля. Похоронили ли останки героя или испугались тела мертвого Черного? Были ли стервятники? Волки, и горные кошки, и другие твари, которые служили Черному, как тролль, которого убила Сэра.
– Я бы оставил мертвых лежать, – ответил ехавший рядом с ним Руфорт. – У выживших было слишком много дел, им нужно было думать о себе. Было бы плохой наградой погибшему Эрнаву и все остальным, если бы они потратили время на погребение и загубили бы свое будущее. Я слышал, что через месяц после битвы поле сражения так же опасно, как во время битвы.
– Болезни, – сказал Таер. – Я с тобой согласен. Лучше спасти живых и оставить мертвых лежать. Вспоминать их в песнях и рассказах – это лучший памятник, чем могильная плита.
Они увидели остатки здания, хотя близко не подъезжали и разглядели только несколько больших каменных блоков, размером не меньше их лошадей.
– Я почти вижу это, – глухо сказал Форан. – Дым и крики. Ужасное сражение с врагом, который ожесточенно сопротивляется.
Но даже такое больше поле битвы, как Падение Тени, когда-нибудь кончается. Впереди показались деревья, обозначая границу между полем и началом холмов, когда Сэра снова остановила лошадь.
– Подождите, – сказала она. – Здесь что-то есть.
– Да, – согласилась Хенна. Она немного отъехала в сторону, где один поверх другого лежали три неровных блока. Они слегка погрузились в почву. Хенна передала повод Джесу, перебросила ногу через спину кобылы и спешилась, оставив Джеса сидеть верхом. Присела, чтобы получше разглядеть камни.
– Доверг Эрнав атрехт венабихаек, – прочла она и перевела: – Рыжий Эрнав защищал нас и погиб здесь.
– Значит, все-таки оставили памятник, – сказал Таер. Он осмотрелся, потом медленно повернул лошадь кругом, и на лице его появилось выражение растущего удивления. Он недоверчиво рассмеялся. – Точно как я это рисовал, – сказал он. – Интересно, сколько правды в рассказах о Падении Тени.
– Мне здесь не нравится, – сказала Ринни. – И скоро будет дождь. Не хочу здесь находиться, когда не будет светить солнце. Не думаю, чтобы это было приятно.
Хенна отряхнула пыль. Джес дал ей руку, и она на этот раз села за ним.
– Я тоже так не думаю, – сказала Сэра дочери. Ей хотелось уйти от этих взывающих к ней рассказов из далекого прошлого.
Но в конце поля им все-таки пришлось остановиться, потому что карты говорили, что здесь должна быть дорога, но никакой дороги не было.
Руфорт слез с лошади и потянулся, пока Таер и женщины сопоставляли старые карты и современный рельеф. Он воспользовался возможностью рассмотреть ровную, поросшую пожелтевшей травой поверхность.
Падение Тени.
Как он, Руфорт Бездельник, попал в такое приключение? Третий сын пятого сына септа Бендит Кипа, Руфорт сражался за все, что имел, непрерывно дрался с родными и двоюродными братьями, пока его не сослали в Таэлу.
Когда ему предложили, он присоединился к Воробышкам, надеясь найти свое место, где его будут ценить. Да, Путь ценил его. Он не глуп. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что Воробышки – это пушечное мясо в игре, которой руководят мастера Пути, но к тому времени он также понял, что выхода отсюда, кроме смерти, нет. Но у него не было ради чего жить, а Путь помог ему найти выход нараставшему гневу.
Потребовалось два обстоятельства, чтобы он пересмотрел свое отношение. Во-первых, избиение, которое показало, что каким бы рослым и сильным ты ни был, всегда найдется кто-нибудь выше и сильнее. А второе произошло однажды ночью в коридоре у его комнаты в почти забытом уголке дворца, когда он увидел тело убитого Воробышка и решил, что не хочет умирать.
Руфорт был из числа тех, кто умеет выживать.
Он посмотрел на Форана, который снял со своей лошади седло и рассматривал место на коже, натертое во время похода по горам. Кто бы мог подумать, что Руфорт из Бендит Кипа будет участвовать в приключениях с императором, и каким императором!
Руфорт искренне считал, что в императорской гвардии он будет всего лишь охранником, почетным слугой – что, конечно, гораздо лучше, чем быть мертвым. Но Форан никогда не обращался с ним как со слугой: ни на тренировках до этого путешествия, ни в самом путешествии. Форан спрашивал у него совета и следовал ему – или объяснял, почему не следует.
О, Руфорт знал, что говорят о Форане. Он не раз видел императора в пьяном забвении. Видел, каким жестоким может он быть от скуки и неудовлетворенности. Но разве сам Руфорт не поступал так же и по тем же причинам?
Но все это изменилось. Руфорт не вполне понимал, как и почему изменилось; он знал только, что среди Воробышков появился Таер, фермер из Редерна и Бард, и навсегда изменил жизнь Руфорта. Теперь у Руфорта есть свое место, есть положение, которым он гордится, и есть достойные люди, с которыми вместе он служит и которым подчиняется.
Тоарсен и Кисел – люди, за которыми можно идти. Он посмотрел на них: они негромко разговаривали. Мужчины – оба больше не мальчики, и он тоже мужчина – с начала лета. Они люди, которые сами направляют свою судьбу, а не пляшут под чужую дудку.
Руфорт выбрал службу императору. Он с радостью подчиняется Тоарсену и Киселу как своим капитанам. Но Форан – Форан человек, ради которого Руфорт из Бендит Кипа, Руфорт Выживающий, готов отдать жизнь.
Он негромко рассмеялся своим перевозбужденным (хотя и верным) мыслям. Осмотрелся и увидел недалеко место, окруженное ивами, которые казались карликами на фоне хвойных деревьев. «Вероятно, ручей», – подумал он. Мехи и кувшины заполнили водой утром; но он вырос в засушливой местности и научился никогда не проходить мимо воды.
Оставив лошадь с остальными, он отправился на разведку.
Иелиан нашел его на берегу почти пересохшего ручья.
– Все еще решают, каким путем двигаться дальше, – сказал Иелиан. – Карты расходятся.
Руфорт хмыкнул.
– Что ты видишь, когда смотришь сюда?
– Камни и грязь, – небрежно ответил Иелиан, как человек, выдержавший слишком много розыгрышей. Быть Воробышком означало постоянно ждать подвоха.
– Я не хочу перемещаться, чтобы не утратить перспективу, – сказал Руфорт. – Пожалуйста, приведи…
– Кого? Таера? Тоарсена или Кисела?
– Лера. Приведешь?
Иелиан кивнул и побежал туда, откуда пришел. Остальные были недалеко, поэтому он вскоре вернулся с Лером.
– В чем дело? – спросил Лер.
– Что ты видишь? – снова спросил Руфорт, кивком показывая на ручей.
Лер посмотрел, а когда он присел, Руфорт понял, что не ошибся.
– Ты тоже это видишь? – спросил он.
Лер кивнул, отошел, спустился вниз по течению и встал на высохшее дно ручья. Посмотрел в одну сторону, в другую. Опустил руку в вяло текущую воду и извлек плоский квадратный камень, который отнес к Руфорту.
– Отличное зрение, – сказал Лер.
– Что это?
Иелиан уставился на камень.
– Булыжник, – ответил Руфорт, хлопая Иелиана по спине. – Булыжник, уложенный на дорогу, чтобы не было грязи. Ручьи извиваются, мой городской друг, а этот прямой, как стрела. Прямой, как дорога.
Лер улыбнулся.
– Руфорт нашел дорогу в Колосс.
Ринни была права, пошел дождь. Следующие четыре дня с неба непрерывно лилась вода, словно сейчас весна, а не конец лета.
– Слишком много воды, чтобы удержаться в тучах, – сказала Ринни матери. – И буря движется в нашем направлении. Лучше пусть пройдет сейчас, пока она еще не сильная. Если я буду ее сдерживать, нас затопит.
На второй день все их имущество отсырело. Так как после Падения Тени они двигались на север, Сэра решила, что им повезет, если до прихода в Колосс они снова не столкнутся со снегом.
В некоторых местах найденная Руфортом дорога так заросла, что невозможно было отличить ее от девственного леса: исчезнув под толстым слоем почвы, дорога через полмили снова появлялась. Когда лес становился гуще и видимость сокращалась до ста ярдов в любом направлении, находить дорогу было еще трудней. В середине четвертого дня дождей Джес, который с Гурой отправился вперед на разведку, вернулся и сообщил:
– Впереди река. Дорога идет прямо через нее.
– Мы не можем стать более мокрыми, – с улыбкой сказал Форан. – Надеюсь только, что она мельче той, через которую мы переправлялись в прошлый раз. Не хотелось бы, чтобы меня унесло течением, когда мы зашли так далеко.
Сэра внимательно посмотрела на Джеса, который промок больше всех. Собака, счастливо пыхтевшая у его ног, тоже была насквозь мокрой.
– Ты пытался переправиться, Джес? Он кивнул.
– Река быстрая. Но для лошадей неглубокая.
– Можно было бы послать одну лошадь вперед, – пожаловалась Хенна. – У нас не осталось сухой одежды.
Сэра, которая тоже собиралась пожаловаться, закрыла рот. Джес посмотрел на себя и встряхнулся.
– Это только вода, Хенна. Мы все мокрые.
– Подожди, пока мокрая одежда натрет тебе все нежные места, – ответила Хенна. Потом добавила: – Вечером, когда не будет дождя, попробую кое-что высушить.
Сэра про себя улыбнулась.
Как и сказал Джес, река выходила к самой реке, и берег полого уходил в воду. Выше и ниже по течению, где ее окружали горы, река была узкой и быстрой, но здесь становилась вдвое шире.
– Здесь, должно быть, был мост, – сказал Таер, ехавший рядом с Сэрой. – Весной здесь вообще невозможно будет переправиться. Не хотел бы я даже сейчас пытаться переправить фургон.
– Похоже, здесь давно никого не было, – сказал ехавший сразу за ним Иелиан.
– Я тоже это чувствую, – согласилась Сэра. – Даже то, что сделано людьми – дорога и прочее – построено здесь так давно, что очистились от человеческих прикосновений.
– Найдем хорошее плоское место для лагеря, – сказал Таер Сэре, когда Джес, дожидавшийся, пока все не переправятся, появился с улыбкой; с него потоками стекала вода. Продолжая говорить, Таер начал подниматься от реки: – Если Ринни сможет на несколько часов задержать дождь, я что-нибудь сооружу, чтобы развешать одежду у костра…
Он неожиданно смолк и остановил лошадь.
Сэра тоже остановила лошадь и посмотрела на открывшуюся перед ними долину. Зрелище было достойно молчания Барда.
Колосс.
Глава 13
Если путешествие чему-либо и научило Хенну, так это власти времени. Пяти столетий оказалось достаточно, чтобы погрести Падение Тени – место, где погибли десятки, а может, и сотни тысяч людей: Хенна забыла, сколько именно. Она сама видела, что дорога, построенная магами, самыми могущественными с начала времен, и рассчитанная на тысячелетия, через тысячу лет все же исчезла. Прошло достаточно времени, чтобы превратить могучий город в груду щебня.
Сотни раз за время пути она представляла себе, что они найдут на месте города колдунов. И готова была ко всему, кроме того, что они увидели.
На расстоянии примерно в лигу, занимая почти четверть долины, поднимался холм с крутыми склонами и плоской вершиной. Город покрывал всю эту вершину и выходил и на долину внизу, такой же совершенный, как в тот день, когда колдуны уничтожили его, чтобы спасти мир от собственного неблагоразумия. Весь город окружала стена розового камня, защищая от захватчиков, которые так и не пришли.
Даже с такого удаления город казался пустым и ожидающим.
– Кто угодно мог его найти, – сказал Иелиан.
Хенна повернула голову и посмотрела на самого низкорослого из охранников Форана.
– Нет, – сказала она. – Только Странники.
– И только если город захотел быть найденным, – странным голосом добавил Джес. Это говорил не Защитник.
Ворота города колдунов из полированной меди и высотой почти такие же, как стены. Выглядели они так же, как в тот день, много столетий назад, когда колдун Хиннум запечатал их своим заклятием. На левой стороне ворот на языке колдунов Колосса были вытиснены прозаические слова: «Нижние Врата».
Хенна взглянула на высокие башни по обе стороны ворот, и ей почти показалось, что оттуда на них смотрят какие-то лица.
В империи мало городов старше Колосса, да и за ее пределами их тоже немного: когти Безымянного короля вонзались далеко за границами его государства. Предполагалось, что древнейший район Таэлы построен первым Фораном, и этот район свидетельствовал, что даже каменные здания за долгое время могут измениться или передвинуться. Камни стен Колосса лежали один на другом, и казалось, их так положили только вчера.
Хенна вздрогнула, и Джес обнял ее теплой рукой; это движение уже стало привычным.
– Замерзла?
– Нет, не в этом дело, – ответила она. – Что-то здесь не так. Где трещины в стенах? Почему медь все так же блестит: ведь натирать ее некому?
Она чувствовала силу, но та казалась страшно далекой – скорее воспоминание о магии, а не подлинная магия.
– Иллюзия? – спросила Сэра, спешившись. – Не похоже, хотя здесь есть магия.
Она прикоснулась к воротам и отскочила: ворота начали раскрываться. Створки не поворачивались наружу или внутрь, как в большинстве городов, и не поднимались, как ворота небольших крепостей. Эти створки, стоявшие на промасленных роликах внизу, под поверхностью дороги, уходили прямо в стены, и вскоре единственным напоминанием о них остались медные стержни в ладонь шириной, виднеющиеся в стене.
Прямо перед ними, на расстоянии в фургон, находилась вторая стена. Она преграждала доступ в город, так что входящим приходилось поворачивать направо или налево. По обе стороны, между наружной городской стеной и внутренней, находились деревянные ворота, какие могут быть на ферме в загоне для скота. Одни ворота были открыты, другие нет.
Таер спешился, наклонился к медному краю створки и принюхался.
– Если это и иллюзия, то совершенная, – сказал он. – Свежая смазка пахнет маслом.
– Здесь есть люди, – сказал Кисел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Звериная тропа, по которой они двигались, привела к широкому плоскому лугу в пол-лиги шириной и, насколько могла судить Сэра, в три или больше лиг длиной. Лошадь Сэры сделала несколько шагов по лугу и остановилась. Сэра поняла, что сама ее остановила, но не могла понять, почему.
– Я знаю это место, – сказал Джес, который шел рядом с Хенной сразу за матерью.
Следующим подъехал Форан и остановился за Сэрой. Он быстро развернул Блейда и посмотрел на деревья, как будто ожидал увидеть наступающую армию. Но ничего не было, только мягкий ветерок шевелил вершины вечнозеленых деревьев.
Таер оглянулся и увидел, что они остановились. Он повернул Скью и поехал назад.
– Падение Тени, – сказал Иелиан благоговейно, когда Таер подъехал.
– Где-то впереди есть развалины зданий, – сказал Таер. – Не знаю, проедем ли достаточно близко, чтобы увидеть их. Согласно карте, наш путь лежит прямо через эту долину. Когда я был здесь в первый раз, пришел прямо с севера примерно в двух лигах отсюда и повернул домой, не заехав глубоко.
– Это всего лишь луг, – чуть разочарованно сказал Кисел. – Хотя он больше, чем я думал.
– После пятисот лет мало что остается, – сказал Тоарсен. – Кожа гниет, а сталь ржавеет.
Он прав, но что-то звало Сэру. Она спешилась и прошла несколько шагов вперед. На самом деле это не магия. Просто что-то взывает к ней из прошлого. Наклонившись, она провела рукой по земле и подняла золотое кольцо. На нем был след, какой может оставить на более мягком металле нож или меч. И как только она его коснулась, много других предметов воззвало к ней. Она всегда считала, что чтение прошлого предметов – это пассивное занятие, но эти остатки давней битвы хотели, чтобы она прочла их.
– Они зовут меня. – Ей казалось, что сам воздух, которым она дышит, отяжелел. – Все вещи, которые лежат здесь, чья история здесь кончилась. – Она сжала кольцо в руке. – Он был слишком стар, чтобы сражаться, но никого не осталось. Никого, кроме стариков, женщин и детей. Плечо у него отказало из-за артрита, и он взял меч в левую руку. Первая жена, возлюбленная его молодости, дала ему это кольцо, когда мир был другим, и у него был преуспевающий сын… что-то вроде торговца тканями, но ткани, которыми он торговал, привозили из-за моря.
Она уронила кольцо и снова села на лошадь.
– Пяти столетий недостаточно, чтобы очистить Падение Тени. Я не хочу задерживаться здесь.
Джес, который переступал с ноги на ногу, неожиданно, когда они двинулись назад, сел на лошадь за Хенной.
– Не могу идти по этой земле, – сказал он.
Гура, поджав хвост, не отходила от лошади Ринни и не бегала по сторонам, как обычно.
– Лежат ли еще здесь их кости? – сказал негромко Таер, когда они ехали по полю древней битвы. – Кости Рыжего Эрнава и Безымянного короля. Похоронили ли останки героя или испугались тела мертвого Черного? Были ли стервятники? Волки, и горные кошки, и другие твари, которые служили Черному, как тролль, которого убила Сэра.
– Я бы оставил мертвых лежать, – ответил ехавший рядом с ним Руфорт. – У выживших было слишком много дел, им нужно было думать о себе. Было бы плохой наградой погибшему Эрнаву и все остальным, если бы они потратили время на погребение и загубили бы свое будущее. Я слышал, что через месяц после битвы поле сражения так же опасно, как во время битвы.
– Болезни, – сказал Таер. – Я с тобой согласен. Лучше спасти живых и оставить мертвых лежать. Вспоминать их в песнях и рассказах – это лучший памятник, чем могильная плита.
Они увидели остатки здания, хотя близко не подъезжали и разглядели только несколько больших каменных блоков, размером не меньше их лошадей.
– Я почти вижу это, – глухо сказал Форан. – Дым и крики. Ужасное сражение с врагом, который ожесточенно сопротивляется.
Но даже такое больше поле битвы, как Падение Тени, когда-нибудь кончается. Впереди показались деревья, обозначая границу между полем и началом холмов, когда Сэра снова остановила лошадь.
– Подождите, – сказала она. – Здесь что-то есть.
– Да, – согласилась Хенна. Она немного отъехала в сторону, где один поверх другого лежали три неровных блока. Они слегка погрузились в почву. Хенна передала повод Джесу, перебросила ногу через спину кобылы и спешилась, оставив Джеса сидеть верхом. Присела, чтобы получше разглядеть камни.
– Доверг Эрнав атрехт венабихаек, – прочла она и перевела: – Рыжий Эрнав защищал нас и погиб здесь.
– Значит, все-таки оставили памятник, – сказал Таер. Он осмотрелся, потом медленно повернул лошадь кругом, и на лице его появилось выражение растущего удивления. Он недоверчиво рассмеялся. – Точно как я это рисовал, – сказал он. – Интересно, сколько правды в рассказах о Падении Тени.
– Мне здесь не нравится, – сказала Ринни. – И скоро будет дождь. Не хочу здесь находиться, когда не будет светить солнце. Не думаю, чтобы это было приятно.
Хенна отряхнула пыль. Джес дал ей руку, и она на этот раз села за ним.
– Я тоже так не думаю, – сказала Сэра дочери. Ей хотелось уйти от этих взывающих к ней рассказов из далекого прошлого.
Но в конце поля им все-таки пришлось остановиться, потому что карты говорили, что здесь должна быть дорога, но никакой дороги не было.
Руфорт слез с лошади и потянулся, пока Таер и женщины сопоставляли старые карты и современный рельеф. Он воспользовался возможностью рассмотреть ровную, поросшую пожелтевшей травой поверхность.
Падение Тени.
Как он, Руфорт Бездельник, попал в такое приключение? Третий сын пятого сына септа Бендит Кипа, Руфорт сражался за все, что имел, непрерывно дрался с родными и двоюродными братьями, пока его не сослали в Таэлу.
Когда ему предложили, он присоединился к Воробышкам, надеясь найти свое место, где его будут ценить. Да, Путь ценил его. Он не глуп. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что Воробышки – это пушечное мясо в игре, которой руководят мастера Пути, но к тому времени он также понял, что выхода отсюда, кроме смерти, нет. Но у него не было ради чего жить, а Путь помог ему найти выход нараставшему гневу.
Потребовалось два обстоятельства, чтобы он пересмотрел свое отношение. Во-первых, избиение, которое показало, что каким бы рослым и сильным ты ни был, всегда найдется кто-нибудь выше и сильнее. А второе произошло однажды ночью в коридоре у его комнаты в почти забытом уголке дворца, когда он увидел тело убитого Воробышка и решил, что не хочет умирать.
Руфорт был из числа тех, кто умеет выживать.
Он посмотрел на Форана, который снял со своей лошади седло и рассматривал место на коже, натертое во время похода по горам. Кто бы мог подумать, что Руфорт из Бендит Кипа будет участвовать в приключениях с императором, и каким императором!
Руфорт искренне считал, что в императорской гвардии он будет всего лишь охранником, почетным слугой – что, конечно, гораздо лучше, чем быть мертвым. Но Форан никогда не обращался с ним как со слугой: ни на тренировках до этого путешествия, ни в самом путешествии. Форан спрашивал у него совета и следовал ему – или объяснял, почему не следует.
О, Руфорт знал, что говорят о Форане. Он не раз видел императора в пьяном забвении. Видел, каким жестоким может он быть от скуки и неудовлетворенности. Но разве сам Руфорт не поступал так же и по тем же причинам?
Но все это изменилось. Руфорт не вполне понимал, как и почему изменилось; он знал только, что среди Воробышков появился Таер, фермер из Редерна и Бард, и навсегда изменил жизнь Руфорта. Теперь у Руфорта есть свое место, есть положение, которым он гордится, и есть достойные люди, с которыми вместе он служит и которым подчиняется.
Тоарсен и Кисел – люди, за которыми можно идти. Он посмотрел на них: они негромко разговаривали. Мужчины – оба больше не мальчики, и он тоже мужчина – с начала лета. Они люди, которые сами направляют свою судьбу, а не пляшут под чужую дудку.
Руфорт выбрал службу императору. Он с радостью подчиняется Тоарсену и Киселу как своим капитанам. Но Форан – Форан человек, ради которого Руфорт из Бендит Кипа, Руфорт Выживающий, готов отдать жизнь.
Он негромко рассмеялся своим перевозбужденным (хотя и верным) мыслям. Осмотрелся и увидел недалеко место, окруженное ивами, которые казались карликами на фоне хвойных деревьев. «Вероятно, ручей», – подумал он. Мехи и кувшины заполнили водой утром; но он вырос в засушливой местности и научился никогда не проходить мимо воды.
Оставив лошадь с остальными, он отправился на разведку.
Иелиан нашел его на берегу почти пересохшего ручья.
– Все еще решают, каким путем двигаться дальше, – сказал Иелиан. – Карты расходятся.
Руфорт хмыкнул.
– Что ты видишь, когда смотришь сюда?
– Камни и грязь, – небрежно ответил Иелиан, как человек, выдержавший слишком много розыгрышей. Быть Воробышком означало постоянно ждать подвоха.
– Я не хочу перемещаться, чтобы не утратить перспективу, – сказал Руфорт. – Пожалуйста, приведи…
– Кого? Таера? Тоарсена или Кисела?
– Лера. Приведешь?
Иелиан кивнул и побежал туда, откуда пришел. Остальные были недалеко, поэтому он вскоре вернулся с Лером.
– В чем дело? – спросил Лер.
– Что ты видишь? – снова спросил Руфорт, кивком показывая на ручей.
Лер посмотрел, а когда он присел, Руфорт понял, что не ошибся.
– Ты тоже это видишь? – спросил он.
Лер кивнул, отошел, спустился вниз по течению и встал на высохшее дно ручья. Посмотрел в одну сторону, в другую. Опустил руку в вяло текущую воду и извлек плоский квадратный камень, который отнес к Руфорту.
– Отличное зрение, – сказал Лер.
– Что это?
Иелиан уставился на камень.
– Булыжник, – ответил Руфорт, хлопая Иелиана по спине. – Булыжник, уложенный на дорогу, чтобы не было грязи. Ручьи извиваются, мой городской друг, а этот прямой, как стрела. Прямой, как дорога.
Лер улыбнулся.
– Руфорт нашел дорогу в Колосс.
Ринни была права, пошел дождь. Следующие четыре дня с неба непрерывно лилась вода, словно сейчас весна, а не конец лета.
– Слишком много воды, чтобы удержаться в тучах, – сказала Ринни матери. – И буря движется в нашем направлении. Лучше пусть пройдет сейчас, пока она еще не сильная. Если я буду ее сдерживать, нас затопит.
На второй день все их имущество отсырело. Так как после Падения Тени они двигались на север, Сэра решила, что им повезет, если до прихода в Колосс они снова не столкнутся со снегом.
В некоторых местах найденная Руфортом дорога так заросла, что невозможно было отличить ее от девственного леса: исчезнув под толстым слоем почвы, дорога через полмили снова появлялась. Когда лес становился гуще и видимость сокращалась до ста ярдов в любом направлении, находить дорогу было еще трудней. В середине четвертого дня дождей Джес, который с Гурой отправился вперед на разведку, вернулся и сообщил:
– Впереди река. Дорога идет прямо через нее.
– Мы не можем стать более мокрыми, – с улыбкой сказал Форан. – Надеюсь только, что она мельче той, через которую мы переправлялись в прошлый раз. Не хотелось бы, чтобы меня унесло течением, когда мы зашли так далеко.
Сэра внимательно посмотрела на Джеса, который промок больше всех. Собака, счастливо пыхтевшая у его ног, тоже была насквозь мокрой.
– Ты пытался переправиться, Джес? Он кивнул.
– Река быстрая. Но для лошадей неглубокая.
– Можно было бы послать одну лошадь вперед, – пожаловалась Хенна. – У нас не осталось сухой одежды.
Сэра, которая тоже собиралась пожаловаться, закрыла рот. Джес посмотрел на себя и встряхнулся.
– Это только вода, Хенна. Мы все мокрые.
– Подожди, пока мокрая одежда натрет тебе все нежные места, – ответила Хенна. Потом добавила: – Вечером, когда не будет дождя, попробую кое-что высушить.
Сэра про себя улыбнулась.
Как и сказал Джес, река выходила к самой реке, и берег полого уходил в воду. Выше и ниже по течению, где ее окружали горы, река была узкой и быстрой, но здесь становилась вдвое шире.
– Здесь, должно быть, был мост, – сказал Таер, ехавший рядом с Сэрой. – Весной здесь вообще невозможно будет переправиться. Не хотел бы я даже сейчас пытаться переправить фургон.
– Похоже, здесь давно никого не было, – сказал ехавший сразу за ним Иелиан.
– Я тоже это чувствую, – согласилась Сэра. – Даже то, что сделано людьми – дорога и прочее – построено здесь так давно, что очистились от человеческих прикосновений.
– Найдем хорошее плоское место для лагеря, – сказал Таер Сэре, когда Джес, дожидавшийся, пока все не переправятся, появился с улыбкой; с него потоками стекала вода. Продолжая говорить, Таер начал подниматься от реки: – Если Ринни сможет на несколько часов задержать дождь, я что-нибудь сооружу, чтобы развешать одежду у костра…
Он неожиданно смолк и остановил лошадь.
Сэра тоже остановила лошадь и посмотрела на открывшуюся перед ними долину. Зрелище было достойно молчания Барда.
Колосс.
Глава 13
Если путешествие чему-либо и научило Хенну, так это власти времени. Пяти столетий оказалось достаточно, чтобы погрести Падение Тени – место, где погибли десятки, а может, и сотни тысяч людей: Хенна забыла, сколько именно. Она сама видела, что дорога, построенная магами, самыми могущественными с начала времен, и рассчитанная на тысячелетия, через тысячу лет все же исчезла. Прошло достаточно времени, чтобы превратить могучий город в груду щебня.
Сотни раз за время пути она представляла себе, что они найдут на месте города колдунов. И готова была ко всему, кроме того, что они увидели.
На расстоянии примерно в лигу, занимая почти четверть долины, поднимался холм с крутыми склонами и плоской вершиной. Город покрывал всю эту вершину и выходил и на долину внизу, такой же совершенный, как в тот день, когда колдуны уничтожили его, чтобы спасти мир от собственного неблагоразумия. Весь город окружала стена розового камня, защищая от захватчиков, которые так и не пришли.
Даже с такого удаления город казался пустым и ожидающим.
– Кто угодно мог его найти, – сказал Иелиан.
Хенна повернула голову и посмотрела на самого низкорослого из охранников Форана.
– Нет, – сказала она. – Только Странники.
– И только если город захотел быть найденным, – странным голосом добавил Джес. Это говорил не Защитник.
Ворота города колдунов из полированной меди и высотой почти такие же, как стены. Выглядели они так же, как в тот день, много столетий назад, когда колдун Хиннум запечатал их своим заклятием. На левой стороне ворот на языке колдунов Колосса были вытиснены прозаические слова: «Нижние Врата».
Хенна взглянула на высокие башни по обе стороны ворот, и ей почти показалось, что оттуда на них смотрят какие-то лица.
В империи мало городов старше Колосса, да и за ее пределами их тоже немного: когти Безымянного короля вонзались далеко за границами его государства. Предполагалось, что древнейший район Таэлы построен первым Фораном, и этот район свидетельствовал, что даже каменные здания за долгое время могут измениться или передвинуться. Камни стен Колосса лежали один на другом, и казалось, их так положили только вчера.
Хенна вздрогнула, и Джес обнял ее теплой рукой; это движение уже стало привычным.
– Замерзла?
– Нет, не в этом дело, – ответила она. – Что-то здесь не так. Где трещины в стенах? Почему медь все так же блестит: ведь натирать ее некому?
Она чувствовала силу, но та казалась страшно далекой – скорее воспоминание о магии, а не подлинная магия.
– Иллюзия? – спросила Сэра, спешившись. – Не похоже, хотя здесь есть магия.
Она прикоснулась к воротам и отскочила: ворота начали раскрываться. Створки не поворачивались наружу или внутрь, как в большинстве городов, и не поднимались, как ворота небольших крепостей. Эти створки, стоявшие на промасленных роликах внизу, под поверхностью дороги, уходили прямо в стены, и вскоре единственным напоминанием о них остались медные стержни в ладонь шириной, виднеющиеся в стене.
Прямо перед ними, на расстоянии в фургон, находилась вторая стена. Она преграждала доступ в город, так что входящим приходилось поворачивать направо или налево. По обе стороны, между наружной городской стеной и внутренней, находились деревянные ворота, какие могут быть на ферме в загоне для скота. Одни ворота были открыты, другие нет.
Таер спешился, наклонился к медному краю створки и принюхался.
– Если это и иллюзия, то совершенная, – сказал он. – Свежая смазка пахнет маслом.
– Здесь есть люди, – сказал Кисел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42