Однако он ни в малейшей степени не посягает на инсти-
тут частной собственности, а стремится здесь, как п вез-
де, проводить принцип <умеренности>. Он считает, что
государство обязано обеспечить всех граждан средствами
к жизни, пищей, одеждой и создать такие условия жизни,
которые не вредили бы здоровью. Выясняя причины бед-
ности, Монтескье видит их в том, что бедняк не работает:
кто, не имея имущества, работает, тот живет не хуже того,
кто имеет доход, но не работает.
Большой интерес представляет разработанная Мон-
тескье классификация преступлений, имеющая целью
установить соответствие между природой преступления и
природой наказания.
<Е?Д.5тыр?.).ода преступлений: к первому роду при-
надлежат преступления против религии, ко второму -
преступления против нравов, к третьему - преступления
против общественного спокойствия, к четвертому - пре-
ступления против безопасности граждан. Налагаемые за
них наказания должны .вытекать из природы каждого рода
преступлений> (стр. 318).
Критикуя устои феодального уголовного права, Мон-
тескье наиболее подробно останавливается на так назы-
ваемых религиозных преступлениях. Он не отрицает са-
мого понятия религиозного преступления, созданного
церковью и являющегося составной частью религии. Но
считает, что все религиозные преступления, как и все ре-
лигиозные наказания, находятся за пределами уголовного
права, за пределами человеческого законодательства, вне
сферы воздействия человеческого правосудия. Монтескье
подробно развивает мысль о необходимости отказаться от
уголовно-правового преследования так называемых рели-
гиозных преступлений и освободить уголовное право от ре-
лигиозных наслоений.
<Я отношу к разряду преступлений против религии
только те, которые затрагивают религию непосредственно,
каково, например, всякое святотатство. Так как преступ-
ления. нарушающие исповедание религии, по природе
своей принадлежат к тем. которые нарушают спокойствие
и безопасность граждан, они должны быть причислены к
последнему разряду> (стр. 318). Этот тезис Монтескье по-
сягал па устои уголовного права XVII- XVIII вв. Трудно
переоценить его революционизирующее значение, как бы
осторожно и умеренно нп формулировал своп взгляды
Монтескье.
Развивая основную мысль о соответствии наказания
природе преступления, Монтескье пишет далее: <Чтобы
наказание за святотатство проистекало из природы пре-
ступления, оно должно заключаться в лишенпп всех до-
ставляемых религией преимуществ: в изгнании из храмов,
в отлучении от общества верных на время или навсегда, в
том. чтобы избегать присутствия преступника, выражать
по отношению к нему чувства омерзения, отвращения,
отчуждения.
В делах, нарушающих спокойствие пли безопасность
государства, тайные действия подлежат ведению челове-
ческого правосудия;/но в преступлениях против божества,
там, где нет публичного действия, пет и материала для
иоеступления: вое происходит между человеком и богом,
который знает время и меру своего отмщения. Если же
судья, не обратив внимания на это различие, станет разы-
скивать п скрытое святотатство, то он внесет иск в область
таких деяний, где в нем пет никакой необходимости, оп
разрушит свободу граждан, вооружив против них рели-
гиозное рвение и робких, и смелых душ.
Зло произошло от представления, что надо мстить за
божество. Но божество надо почитать, и никогда не сле-
дует мстить за него. В самом дел
ководствоваться этим последни
наступил бы конец казням? Г
должны будут мстить за суще
дут сообразоваться с бесконе
со слабостями, невежествоу
ской природы> (стр. 319).
Монтескье считал, чт"
ческое правосудие и ввод
говорить о неискупимы
ны, именно потому, чт
ственные религиозны
испия уголовных зат-
Развивая эту мысль
ческого духа обна
наказаний, котор
бы люди стали ру-
то когда же
" законы
бу-
.
"
>- "
етьих
.
-ймрбленпя ве-
д .. ования за сати-
широко развили все
Четверти XVIII в.
только вспомнить о религиозных гонениях в Японии, ког-
да жестокие казни вызывали более сильное негодование,
чем медленно действующие наказания, которые более
утомляют чувство, чем возмущают его. и которые, однако,
труднее переносятся именно потому, что кажутся менее
тяжелыми. Словом, в истории мы находим достаточно
доказательств тому, что карательные законы в данном
случае достигали только одного результата - физическо-
го истребления> (стр. 554-555).
Таким образом, в уголовно-правовой теории Монтескье
по существу нет места ни религиозным преступленпям,
ни религиозным наказаниям. Тем самым он окончательно
порывает с теологическим обосноваппем п теологическим
наслоеппем уголовного права и уголовного процесса. Пра-
восудие становится исключительно делом самих людей, а
богу и его <земным представителям> предоставляется ка-
рать религиозные преступления религиозными же нака-
заниями.
Значение этих положений Монтескье можно оценить,
лишь учитывая конкретпо-псторическую обстановку сере-
дины XVIII в., когда религия все еще господствовала в об-
ласти отправления правосудия, когда впереди еще было
столько процессов над <еретиками>, безжалостно приго-
варивающимися к мучительным казням за совершенные
ими <преступления> против религип.
Большое место в трактате <О духе законов> занимает
критика понятия преступления <оскорблепие величества>.
Монтескье отмечает прежде всего произвольный характер
и расплывчатость понятия <оскорбление величества>. Бла-
годаря этому <любое действие может послужить предло-
гом для того, чтобы лишить жизни какого угодно человека
и истребить какое угодно семейство> (стр. 323). Приводя
примеры произвольного понимания оскорбления величе-
ства в законе и в судебной практике, Монтескье приходит
к выводу, что <одно из жесточайших злоупотреблений за-
ключается в том, что иногда определение ,.оско1рблсния ве-
личества" относят к действиям, которые не заключают в
себе этого преступления> (стр. 323).
Данная Монтескье критика понятия <оскорбление ве-
личества> подрывала один из устоев феодального уголов-
ного права: <оскорбление величества> было всеобъемлю-
щим лопятием для всех государственных преступлений и
множества других, соприкасающихся с ними. Не отвергая
полностью этого понятия. Монтескье стремится макси-
мально сузить его, внести в него вместе с тем возможную
юридическую точность.
Развивая мысль о произволыгости этого понятия. Мон-
тескье останавливается на <нескромных словах>. Он по-
следовательно проводит мысль о том, что <слова нс входят
в состав преступления, они остаются в сфере мысли>
(стр. 326). Не отказываясь от наказуемости оскорбитель-
ных слов, Монтескье считает, что в этих случаях можно
говорить о применении лишь исправительного наказания,
но не о смертной казни. Он проводит точное разграничение
между словами, содержащими лишь оскорбление, п слова-
ми, образующими часть преступного действия. <Слова,
сопровождающиеся действием, получают свой смысл от
этого действия. Так, человек, призывающий подданных на
площади к восстанию, виновен в оскорблении величества,
потому что слова его сопровождаются действием и состав-
ляют часть этого действия. В таком случае карают не за
слова, а за совершенное действие, при котором эти слова
употребляются. Слова становятся преступлением лишь
тогда, когда они подготовляют преступное деяние, сопро-
вождают его или следуют за ним. Но делать из слов пре-
ступление, подлежащее смертной казни, вместо того, что-
бы видеть в них один из признаков такого преступления,
значит все извратить и перепутать> (стр. 326).
Рассматривая вопрос о сатирических литературных
произведениях,- направленных против государей, Мон-
тескье считает, что <литературные произведения пред-
ставляют собой нечто более прочное, чем устное слово;
по если они не подготавливают к преступлению оскорбле-
ния величества, то и не являются материалом для этого
преступления> (стр. 327). Указывая на различие в отно-
шении к сатирическим литературным произведениям в
государства:; деспотических, монархических и демократи-
ческих, Монтескье отмечает, что в пе1рвых такие произведе-
ния вообще неизвестны в силу придавленности и невежест-
ва населения; во вторых они запрещены, но чаще с ними
борются мерами полицейскими, а не уголовными; в третьих
же они не запрещены.
Мысли Монтескье о сужении понятия оскорбления ве-
личества, об отказе от уголовного преследования за сати-
рические произведения подхватили п шшроко развили все
прогрессивные юристы последней четверти XVIII в.
Ко второй группе преступлений Монтескье относит
преступления против нравов, <Таковы оскорбления пуб-
личной п частной благопристойности, т. е. установленных
способов пользования чувственными удовольствиями и по-
ловыми сношениями. Здесь наказания тоже должны выте-
кать из природы преступления. Они должны заключаться
в лишении выгод, которые общество связывает с чистотой
нравов, в штрафах, позоре, необходимости скрываться,
публичном посрамлении, в изгнании из города и общества,
наконец, все наказания, относящиеся к области исправи-
тельной юстиции, достаточны для борьбы с распущенно-
стью обоих полов. В самом деле, основание этих преступ-
лений лежит не столько в злой воле, сколько в забвении
своего достоинства я в неуважении к самому себе. Но здесь
идет речь лишь о тех преступлениях, которые касаются
исключительно нравов, а не о тех, которые, кроме того,
нарушают общественную безопасность, каковы изнаси-
лование и похищение. Эти уже принадлежат к четвертому
разряду> (стр. 319-320).
<К преступлениям третьего [разряда,- пишет Мон-
тескье,- относятся те, которые нарушают спокойствие
граждан. Наказания за них должны соответствовать при-
роде преступления, следовательно, они должны быть свя-
заны с общественным спокойствием. Таковы: тюрьма,
ссылка, исправительные меры и другие наказания, кото-
рые укрощают беспокойные умы и возвращают их в гра-
ницы установленного порядка. Преступления против спо-
койствия я отношу к простым нарушениям благочиния,
так как те из этих преступлений, которые, нарушая спо-
койствие, направлены в то же время и против безопасно-
сти, должны быть отнесены к четвертому разряду>
(стр. 320).
К четвертой груише преступлений Монтескье относит
преступления против безопасности граждан. <Наказания
за эти последние преступления состоят в том, что имену-
ется казнью. Это своего рода талион, посредством которо-
го общество лишает безопасности гражданина, лишивше-
го или покушавшегося лишить безопасности других. Это
наказание извлечено из природы вещей, оно почерпнуто
из разума, из самого источника добра и зла. гражданин
заслуживает смерти, если он нарушил безопасность до та-
кой степени, что лишил кого-нибудь жизни или покушал-
ся это сделать. Смертная казнь является тут ка.к бы лекар-
ством для больного общества. Могут быть причины, оправ-
дывающие се применение и к преступлениям, нарушающим
безопасность собственности: по, может быть. было бы луч-
ше и сообразнее с природой, если бы преступления против
собственности наказывались только лишением собствен-
ности. Так II должно бы быть. если бы собственность состо-
яла в общем владении или была. равно распределена. Но
так как всего охотнее покушаются на чужую собственность
те кто не имеет своей, то явилась надобность добавить к
денежному наказанию еще п телеспое> (стр. 320).
Рассмотрев четыре основные группы преступлений и
соразмерив с ними наказания, Монтескье оставляет вне
созданной им системы некоторые виды преступлений. Это
волшебство, ереси, противоестественные преступления, ча-
стично - оскорбление величества, преступные мысли, пре-
ступные слова, преступные литературные произведения.
Свой взгляд на наказуемость волшебства и ереси Мон-
тескье излагает в очень осторожной форме. <Вот важное
правило: надо быть очень осмотрительным в деле пресле-
дования волшебства и ереси. Обвинения в этих преступ-
лениях могут иметь самые пагубные последствия для сво-
боды и породить бесчисленные акты тирании, если законо-
датель не сумеет ввести их в надлежащие границы.
Поскольку эти обвинения основываются не непосредствен-
но на действиях гражданина, а скорее на мнении, составив-
шемся о его характере, они становятся тем опаснее, чем
невежественнее народ, и являются вечной угрозой для
гражданина, так как самое безукоризненное в мире пове-
дение, самая чистая нравственность, выполнение всех
обязанностей не могут защитить человека от подозрения в
птих преступлениях> (стр 320-321). В подтверждение
этих мыслей Монтескье приводит ряд исторических приме-
ров. Конечный вывод Монтескье таков: <Я не говорю, что
ересь совсем не надо наказывать, я хочу только сказать,
что ее следует наказывать очень осмотрительно>.)
Конечно, для своего времени Монтескье был очень
смел. когда он подверг критике основу основ феодального
уголовного права - понятие волшебства и колдовства как
тягчайшего преступления и понятие ереси как преступле-
ния, одно подозрение в котором влекло за собой мучитель-
нейшую казнь. Но вместе с тем, Монтескье не мог выйти
за пределы общих воззрений своего времени и, видимо,
совершенно сознательно сформулировал свои в значи-
тельной мере атеистические выводы в очень осторожной
форме.
Выделяя противоестественные преступления, Мон-
тескье подчеркивает, что он не собирается ослабить ужас
к этим преступлениям, осуждаемым религией, нравствен-
ностью и политикой. Но это преступление не столь уже
опасно для общества, оно не столь уже распространено,
всегда тщательно скрывается. <Не создавайте благоприят-
ных условий для развития этого преступления, пресле-
дуйте его строго определенными полицейскимп мерами
наравне с прочими нарушениями правил нравственности,
и вы скоро увидите, что сама природа встанет на защиту
своих прав или вернет их себе> (стр. 322-323).
Критикуя феодальное уголовное право п карательную
политику той эпохи, Монтескье пишет: <Замечательно,
что три преступления: волшебство, ересь и преступление
против естества, из коих о первом можно сказать, что онэ
вовсе пе существует, о втором, что оно подлежит множе-
ству различений, истолкований п ограничений, а о треть-
ем, что его часто очень трудно оцредслить,- что все эти
три преступления одинаково наказывались у нас сожже-
нием на костре> (стр. 322).
Мы увидим в дальнейшем, что данная Монтескье клас-
сификация преступлений с теми или иными уточнениями
широко была воспринята криминалистами второй полови-
ны XVIII в. Ее придерживались авторы <Энциклопедии>;
она была использована Бриссо, Маратом, Лепелетье и
многими другими.
Вторая Г1руппа вопросов уголовного права - это цели
наказания и необходимость соразмерять его с характером
преступления. Как известно, это один из излюбленнейших
вопросов просветителей XVIII в. и прогрессивных крими-
налистов того времени. Ему уделила большое внимание
<Энциклопедия>; он был последовательно решен Мара-
том в его <Плане уголовного законодательства>, а Бриссо
посвятил соразмерности преступления п наказания даже
ряд специальных таблиц, в которых попытался найти
пропорциональность наказания тяжести отдельных видов
преступления.
Мысль о соответствии природы наказания природе пре-
ступления подробно развивается Монтескье. <Свобода
торжествует, когда уголовные законы налагают кары в
соответствии со специфической природой ирестунлоиий:
Здесь нет места произволу: наказание зависит уже не от
каприза законодателя, но от существа дела. и оно пере-
стает быть насилием человека над человеком> (стр. 318)-
Одну из глав своего труда Монтескье посвящает рас-
смотрению вопроса <о точном соответствии между нака-
занием и преступлением>. Его основной тезис сформули-
рован следующим образом: <Необходимо, чтобы между
наказаниями существовала взаимная гармония: законода-
тель должен стремиться к тому, чтобы в первую очередь не
совершалось крупных преступлений, которые наносят об-
ществу больший вред, чем менее серьезные> (стр. 238).
Этот тезис Монтескье подкрепляет целым рядом приме-
ров из карательной практики и законодательства Турции,
Лнглии. Китая, Росс-ии. Из этих примеров может быть
сделан один основной вывод, имеющий большое значение
для взглядов Монтескье: там. где одинаково карают тяж-
кие и менее тяжкие преступления, чаще всего соверши
;от наиболее тяжкие из них.
Монтескье подробно рассматривает вопрос относи-
тельно суровости наказания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43