Кроме пытки <подгото-
вительной>, до допроса, существовала еще пытка <предва-
рительная>. которой подвергался присужденный к смерт-
ной казни для того, чтобы хотя бы после приговора
добиться от него сознания пли вынудить его назвать имена
соучастников> .
Приговор выносился после доклада судьи-докладчика.
допроса обвиняемого п рассмотрения судом всех мате1риа-
Н. П о .-1 я нс к пн. Судебное зконодатсльство Учредитель-
ного п Законодательного собраний л эпоху первой французской ре-
волюции (1789-1792 гг.). <Советское государство и право>. 1939.
5, стр. 74-75.
ордела. В основе оценки доказательств лежала теория
формальных доказательств. Судебное заседание было
строго секретным, в отсутствии прокурора, адвоката, сви-
детелей.
Во французском дореволюционном суде судебные дол-
жности продавались п покупались. Суды извлекали из
своей деятельности значительные доходы. Суд был чужд
и враждебен народу. Во французском уголовном процессе
полностью отсутствовали какие бы то ни было гарантии
личности обвиняемого.
Все перечисленные характерные черты французского
дореволюционного уголовного процесса непосредственно
вытекали из законодательных норм. Практика применения
этих норм еще более усугубляла неправосудие, сословно-
классовое неравенство, беззащитность личности, жесто-
кость репрессии. Для французского дореволюционного суда
характерны были три линии карательной политики: в отно-
шении духовенства, п отношении дворянства и в отноше-
нии третьего сословия.
Привилегированное положение духовенства очень ярко
проявлялось в сфере уголовного права. Уже в VIII в.
духовенство получило привилегию судиться своим судом,
причем не только по делам церковным, но и по общеуго-
ловным делам. Исходя из насквозь лживого, чисто фари-
сейского положения о том, что церковь не может проливать
крови, церковные суды не применяли тяжких наказаний
в отношении церковнослужителей, совершавших тягчай-
шие преступления.
Эти привилегни распространялись па самые различные
категории лиц, имевших иногда весьма отдаленное отно-
шение к официальным церковнослужителям.
Будучи весьма снисходительной к церковнослужите-
лям. совершившим тягчайшие преступленшя против лич-
постп. нравственности или собственности, церковная юсти-
ция была беспощадна к нарушителям религиозной ор-
тодоксии.
Столь же ярко в уголовном праве проявлялось и приви-
легированное положение дворянства. В период расцвета
феодализма, <когда королевская власть почти потеряла
всякое значенше, сеньоры не имели над собою верховной
пласти и совершали преступления безнаказанно. Это было
время ,улачтлин1.м11и"и1х-чярц.1би.ь, абижиЦ п убийств,
совершаемыл сваепраидрд
ФАЛИНА
тем как в это же время почти весь народ бы
в рабство и отвечал жизнью за большое нресту
лый проступок п даже ничтожную вину> .
В последующий период, когда укрепилась королевская
власть и права сеньоров были до некоторой степени огра-
ничены, изъятие дел дворян из-под уголовной юрисдикции
было еще широко [распространено. Как указывает Кистя-
ковский, <при определении наказания всегда имелось Б
виду звание совершившего преступление и звание жертвы;
таким образом преступление, совершенное дворянином
над крестьянином или духовным над светским, наказыва-
лось несравненно снисходительнее, чем преступление кре-
стьянина над дворянином или светского над духовным. Чем
выше было звание преступника и ниже жертвы его наси-
лия, тем меньше и само преступление, и наоборот> Боль-
шой фактический материал по этому вопросу приводит
Пасторе ". Но, пожалуй, наиболее существенным являлось
широкое применение королевской властью помилования
даже тех немногих дворян, которые подвергались осужде-
нию. По этому поводу Дюлор, автор ряда монографий по
истории Франции, замечает, что царствование Людовиков
XIII, XIV и XV представляло собой целую цпь помило-
ваний, которые давались ворам, убийцам и другим пре-
ступникам из дворянского сословия
Стоит привести очень яркую характеристику распрост-
раненности смертной казни, данную Бонмером в работе с
праве охоты:
<При обилии поводов для предания казни крестьян
казни были очень часты и многочисленны. Каждый сеньо]:
для удовлетворения этой потребности имел у себя висели-
цу. Этот атрибут сеньоральной власти был так важен и та1
существен, что число столбов и крючков на виселицах
выражало ту или другую степень, которую феодал зани-
мал в иерархической лестнице. Герцог, занимавший пер-
вое место после короля, мог выстроить виселицу о шести
столбах, или как он хотел. За ним следовал ба1рон, который
мог иметь виселицу только о четырех столбах; шателеп
только о трех: простой оеньор... о двух столбах, со связями
А. Ф. Кистяковский. Исследование о смертной казни
Киев, 1867, стр. 148.
" Там же, стр. 149.
М. Де Разноге 1,. Пев 1о1х рёпа1е8, уо1. 2, р. 62, 64, 68
" <Н1в1о1ге сгШдие Де 1а поЫезве>. Р., 1790, р. 224, 225, 230-232
все ивниз и и вне; господин со ср . ютици-
ей двух ел ез связей извне> ".
Кцстяковс] -дующим образом хара ризует ка-
рательную ло; - :ку французских судов п )тношению
к крестьянам: <...не должно забывать, ч до конца
XVIII ст.- во Франции до переворота 1789 г.- власть
господина над крестьянином имела еще большой объем;
отношения господина над крестьянином и феодальный
взгляд на сего последнего в большей или меньшей степени
оказывают влияние на уголовную юстицию. Таким обра-
зом, хотя с XIV ст. сеньор теряет (1е ]игв неограниченное
право жизни и сме1ртп над своим рабом, но с1е 1ас1о зави-
симое положение крепостного и решительное влияние
сеньора на уголовную юстицию служат обильным источ-
ником смертных казней. Взгляд на крепостного как на су-
щество низшее остается в значительной степени тот же:
пропитанные этим взглядом, тогдашние судьи с такою же,
или почти такою же, легкостью произносили смертные
приговоры над крепостным, с какой легкостью сеньор каз-
нил его по своему личному усмотрению. Вполне .зависимое
экономическое положение, те чрезвычайно тяжелые повин-
ности, которые крестьяне отбывали в пользу сеньоров,
служили неистощимым источником столкновений и тем
или другим путем доводили крестьянина до смертных
казней> .
Открыто классовый, террористический характер фео-
дальной репрессии был ясен многим прогрессивным авто-
рам XVII-XVIII вв. Пасторе упоминает о правиле фео-
дальной юстиции: <В тех случаях, когда по приговору суда
крестьянин лишается жизни или членов своего тела, дво-
рянин теряет только че(уп>> ". В сцредине XVII в. Дюлор
писал: <Бедные жители деревень, без защиты, преданные
ужасной тирании своих сеньоров, которых жестокость в
деревнях равнялась низости при дворе, были безжалостно
оскорбляемы, их грабили, секли, уродовали, убивали и
повергали в самую ужасную зависимость>. Бриссо в <Тео-
рии уголовных законов> отмечал, что <тяжесть наказаний
падает главным образом на народ> . Филипон де ла Мад
" Воппетег е. ТгаИё с1и ДгоН йе сЬавве, 1;. II, р, 189-204.
А. Ф. Кпстяковский. Исследование о смертной казни, стр. 121
" М. с1е Р а 81 о ге 1. Вея 1о1х рёпа1е8, уо1. 2, р. 62.
" 1. Р. В 118801 йе \Уагу111е. 111601-10 с1е? 1"1х сг1тше11е
уо1. 1. Р., 1881, р. 122.
IV
Характеризуя феодальное уголовное право, необходим
сказать о тайных приказах короля об аресте.
Тайные приказы короля об аресте были одной из форм
борьбы королевской власти с неугодными ей лицами п эле-
ментами. Точных данных о применении тайных приказов
об аресте нет. Некоторые авторы сообщают отрывочные
и нередко противоречивые сведения. Так. Гранвилль ука-
зывал, что за тот период, когда герцог де ла Врильера за-
нимал ноет министра, было выдано около 200 тыс. тайных
приказов об аресте; Гийо определял число тайных прика-
зов, подписанных Людовиком XV. в 150 тыс., а Людовиком
XVI - в 14 тыс.; Буасси дАнглас определял число тайных
приказов, подписанных Людовиком XV, в 50 тыс., а Дюфей
указывал на 80 тыс. тайных приказов при Ришелье; те же
80 тыс. тайных приказов упоминает Кере, относя эту циф-
ру к .периоду царствования Людовика XIV
При всей противоречивости приведенных данных они.
несомненно, дают общее представление о широте примене-
ния тайных приказов об аресте.
Тайные приказы об аресте применялись к различных г
категориям лиц, чаще всего к политическим противникам
и к нарушителям публичного порядка.
<К первой категории принадлежали: участники заго-
воров, виновные в открытом сопротивлении королевской
воле (например, члены парламентов, отказавшие в реги-
страции правительственных законопроектов), авторы и
распространители враждебных существующему порядку
памфлетов, не в меру усердные защитники местных прав и
привилегий против посягновений центральной власти, на-
конец, религиозные сектанты, - словом, те, проступки в
правонарушения которых относились к обширной, но мало
определенной группе так называемых Де1йз роИйдиез>.
Виновные этой категории вербовались, по преимуществу.
из высших слоев общества, из среды духовенства или лите-
" Цит. по: А. Ф. К II с т я к о вс к II и. Исследование о смерт-
ной казня, стр. 152 (примечание).
А. Боровой. История личной свободы во Франции, т. 1
ч. 1. М" 1910, стр. 71-7
рат ых кругов. Высокопоставленных .т представи-
тел высшей магистратуры обычно отправ и в изгна-
ддр _ в родовые поместья или какой-нибудь провинци-
альный город,- остальных рассылали по государственным
тюрьмам .
Вторую категорию лиц, к которым применялись тай-
ные королевские приказы об аресте, составляли проститут-
ки, сутенеры, посетители игорных домов, мошенники,
а также лица без определенных занятий и местожительства.
В качестве меры наказания, кроме высылки или изг-
нания, чаще всего применялись различные виды лишения
свободы. Лишению свободы подвергались главным образом
следующие четыре группы лиц: 1) репрессированные по
политическим соображениям, 2) репрессированные по хо-
датайству семей, 3) лица, которым было смягчено более
тяжкое наказание, 4) лица, которым смертная казнь за-
менялась пожизненным лишением свободы.
Система тайных приказов об аресте являлась не толь-
ко орудием королевской власти в борьбе с ее политически-
ми противниками, но и средством сведения счетов между
различными более или менее влиятельными элементами
высшего общества, которые всегда могли получить и даже
просто купить тайный приказ об аресте своего противни-
ка . В сохранившихся архивах Бастилии были обнаруже-
ны <основания> заключения в эту тюрьму отдельных лиц.
Ленге в своих <Мемуарах о Бастилии> приводит следую-
щие примеры: аббат Дюбуа был заключен как <дурной
человек и сутяга>, Винсент - как не внушающий доверия
и интриган, мадам Бенуа - как злая женщина и дерзкая
на язык, Эрми - как подозреваемый, Рюллан - как свя-
занный с дьяволом и т. д.
Если приказ об аресте испрашивали родственники, что-
бы изолировать какого-либо члена семьи, то в этом случае
подавалось прошение яа имя министра, подписываемое
" А. Боровой. История личной свободы во Франции, т. 1,
ч. 1, стр. 82.
Один из выдающихся деятелей первого периода француз-
ской революции 1789 г. Мираоо опубликовал специальный труд
о тайных приказах об аресте, сыгравший важную роль в борь
с атой стороной феодального деспотизма. Интересно отмети]
что сам Мирабо заключался в тюрьму по тайному приказу
аресте, который исхлопотал у короля отец Мирабо. находивший!
; сыном в неприязненных отношениях. М1гаЬеаи. Оечугез. ]
1911, р. 126-181.
всеми заннтересованными лпцами из данной семьи. По рас-
смотрении заявления, если ходатайство представлялось
заслуживающим внимания, выдавался тайный приказ об
аресте, который немедленно и исполнялся.
Характеристика карательной политики XVII-XVIII вв.
была бы неполной, если бы не было сказано об эвокациях
и грамотах о помиловании, которые выдавались королем.
Эвокация - это требование о переносе рассмотрения су-
дебного дела из одной юрисдикции в другую, рассмотре-
ние дела в парижском суде. Такая передача дела обеспе-
чивала в наибольшей степени интересы короля, его при-
ближенных и всех тех лиц, которые, используя свои связи
в высших сферах, могли реально рассчитывать на наиболее
благоприятный для них исход рассмотрения дела. Эвока-
ция могла быть сделана королем по любому делу, рассмат-
риваемому в любом суде.
Письма о -помиловании, выдававшиеся королем, были
нескольких видов.
Описанная система уголовного права, судоустройства,
уголовного процесса, как и система карательной политики,
просуществовала по существу без изменений до револю-
ции 1789 г. Правда, в 1788 г. Людовик XVI издал эдикт
о предстоящей реформе уголовного судопроизводства, при-
чем в этом эдикте было уже сказано об отмене допроса
подсудимого на позорной скамье, о запрещении выносить
приговор без изложения мотивов, об отмене предваритель-
ной пытки, об установлении обязательного большинства
трех голосов для вынесения приговора о смертной казни и
об обязательности опубликования окончательного оправда-
тельного пригово1ра. Однако практически эдикт 1788 г. не
был осуществлен.
Из приведенных материалов видно, что уголовное пра-
во, уголовный процесс, суды, их карательная политика в
дореволюционной Франции представляли собой один из
оплотов феодализма. Не будет преувеличением сказать, что
в феодальной карательной машине Франции особенно на-
глядно и конкретно воплощались пороки и преступления,
которые были характерны для всей системы феодальных
общественных отношений. Неудивительно, что передовые
мыслители XVIII в.. к-рптпкуя феодальный строй, разобла-
чая разъедающие его язвы. пороки и несправедливости, в
первую очередь обличали уголовное право, процесс, су,.)
карательную политику.
Глава II
ПРОСВЕТИТЕЛЫЮ-ГУМАННСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
ЗАКОННОСТИ И ПРАВОСУДИЯ
1. Монтескье
Прогрессивные философские и политические учения
Франции XVIII в., которые развивали идеологи идущей к
власти буржуазии, включают и новую теорию законности
и правосудия.
Эти учения способствовали разоблачению, расшатыва-
нию устоев и полной ликвидации феодального права и фео-
дальной карательной машины. Они создавали идейные ос-
новы нового правосудия, новой законности, в соответствии
с классовыми интересами буржуазии. В определенных
конкретно-исторических условиях эти учения использовали
II идеологи широких народных масс, чтобы выработать
основы революционно-демократического уголовного права,
процесса, суда.
Обращаясь к исследованию прогрессивно-гуманистиче-
ского учения о законности и правосудии во Франции в
XVIII в., необходимо предпослать ему краткие предвари-
тельные замечания.
Классическую характеристику французских полити-
ческих учений XVIII в. дал Энгельс:
<Великие люди, которые во Франции просвещали го-
ловы для приближавшейся революции, сами выступали
крайне революционно. Никаких внешних авторитетов ка-
кого бы то ни было рода они не признавали. Религия, по-
нимание природы, общество, государственный прядок -
все было подвергнуто самой беспощадной критике; все
лжно было предстать цред судом разума цддоо-оярав-
ть свое существование, либо отказаться от него. Мысля-
щий рассудок стал единственным мерилом всего сущест-
2 А. А. Герцензон 1 ,
вующего... Все прежние формы общества и государства,
все традиционные представления были признаны нера-
зумными II отброшены, как старый хлам: мир до сих пор
руководился одними иредрассудками, и все его щрошлое
достойно лишь сожаления и презрения. Теперь впервые
"взошло солнце [наступило царство разума], и с этих пор
суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение дол-
жны уступить место вечной истине, вечной справедливо-
сти, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъ-
емлемым правам человека> .
Раскрывая социальное содержание идей мыслителей
XVIII в., Энгельс указывает, что этот <разум был в дейст-
вительности лишь идеализированным рассудком среднего
бюргера, как раз в то время развившегося в буржуа>
а сами <мыслители XVIII века, как и все их предшествен-
ники, не могли выйти за пределы, которые ставила им тог-
дашняя эпоха>.
Но, раскрывая классовую ограниченность идей мы-
слителей XVIII в., было бы ошибкой умалять их прогрес-
сивность и [революционность в борьбе с феодальным об-
ществом.
Характеризуя французскую прогрессивную политиче-
скую и философскую мысль XVIII в., академик В. П. Вол-
гин пишет: <Подходя к решительным боям с феодально-
абсолютистским порядком и вырабатывая необходимую для
предстоящей борьбы идеологию, буржуазия как бы синте-
зирует достижения предыдущих веков, разрывая радикаль-
но с мировоззрением старого, феодального общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
вительной>, до допроса, существовала еще пытка <предва-
рительная>. которой подвергался присужденный к смерт-
ной казни для того, чтобы хотя бы после приговора
добиться от него сознания пли вынудить его назвать имена
соучастников> .
Приговор выносился после доклада судьи-докладчика.
допроса обвиняемого п рассмотрения судом всех мате1риа-
Н. П о .-1 я нс к пн. Судебное зконодатсльство Учредитель-
ного п Законодательного собраний л эпоху первой французской ре-
волюции (1789-1792 гг.). <Советское государство и право>. 1939.
5, стр. 74-75.
ордела. В основе оценки доказательств лежала теория
формальных доказательств. Судебное заседание было
строго секретным, в отсутствии прокурора, адвоката, сви-
детелей.
Во французском дореволюционном суде судебные дол-
жности продавались п покупались. Суды извлекали из
своей деятельности значительные доходы. Суд был чужд
и враждебен народу. Во французском уголовном процессе
полностью отсутствовали какие бы то ни было гарантии
личности обвиняемого.
Все перечисленные характерные черты французского
дореволюционного уголовного процесса непосредственно
вытекали из законодательных норм. Практика применения
этих норм еще более усугубляла неправосудие, сословно-
классовое неравенство, беззащитность личности, жесто-
кость репрессии. Для французского дореволюционного суда
характерны были три линии карательной политики: в отно-
шении духовенства, п отношении дворянства и в отноше-
нии третьего сословия.
Привилегированное положение духовенства очень ярко
проявлялось в сфере уголовного права. Уже в VIII в.
духовенство получило привилегию судиться своим судом,
причем не только по делам церковным, но и по общеуго-
ловным делам. Исходя из насквозь лживого, чисто фари-
сейского положения о том, что церковь не может проливать
крови, церковные суды не применяли тяжких наказаний
в отношении церковнослужителей, совершавших тягчай-
шие преступления.
Эти привилегни распространялись па самые различные
категории лиц, имевших иногда весьма отдаленное отно-
шение к официальным церковнослужителям.
Будучи весьма снисходительной к церковнослужите-
лям. совершившим тягчайшие преступленшя против лич-
постп. нравственности или собственности, церковная юсти-
ция была беспощадна к нарушителям религиозной ор-
тодоксии.
Столь же ярко в уголовном праве проявлялось и приви-
легированное положение дворянства. В период расцвета
феодализма, <когда королевская власть почти потеряла
всякое значенше, сеньоры не имели над собою верховной
пласти и совершали преступления безнаказанно. Это было
время ,улачтлин1.м11и"и1х-чярц.1би.ь, абижиЦ п убийств,
совершаемыл сваепраидрд
ФАЛИНА
тем как в это же время почти весь народ бы
в рабство и отвечал жизнью за большое нресту
лый проступок п даже ничтожную вину> .
В последующий период, когда укрепилась королевская
власть и права сеньоров были до некоторой степени огра-
ничены, изъятие дел дворян из-под уголовной юрисдикции
было еще широко [распространено. Как указывает Кистя-
ковский, <при определении наказания всегда имелось Б
виду звание совершившего преступление и звание жертвы;
таким образом преступление, совершенное дворянином
над крестьянином или духовным над светским, наказыва-
лось несравненно снисходительнее, чем преступление кре-
стьянина над дворянином или светского над духовным. Чем
выше было звание преступника и ниже жертвы его наси-
лия, тем меньше и само преступление, и наоборот> Боль-
шой фактический материал по этому вопросу приводит
Пасторе ". Но, пожалуй, наиболее существенным являлось
широкое применение королевской властью помилования
даже тех немногих дворян, которые подвергались осужде-
нию. По этому поводу Дюлор, автор ряда монографий по
истории Франции, замечает, что царствование Людовиков
XIII, XIV и XV представляло собой целую цпь помило-
ваний, которые давались ворам, убийцам и другим пре-
ступникам из дворянского сословия
Стоит привести очень яркую характеристику распрост-
раненности смертной казни, данную Бонмером в работе с
праве охоты:
<При обилии поводов для предания казни крестьян
казни были очень часты и многочисленны. Каждый сеньо]:
для удовлетворения этой потребности имел у себя висели-
цу. Этот атрибут сеньоральной власти был так важен и та1
существен, что число столбов и крючков на виселицах
выражало ту или другую степень, которую феодал зани-
мал в иерархической лестнице. Герцог, занимавший пер-
вое место после короля, мог выстроить виселицу о шести
столбах, или как он хотел. За ним следовал ба1рон, который
мог иметь виселицу только о четырех столбах; шателеп
только о трех: простой оеньор... о двух столбах, со связями
А. Ф. Кистяковский. Исследование о смертной казни
Киев, 1867, стр. 148.
" Там же, стр. 149.
М. Де Разноге 1,. Пев 1о1х рёпа1е8, уо1. 2, р. 62, 64, 68
" <Н1в1о1ге сгШдие Де 1а поЫезве>. Р., 1790, р. 224, 225, 230-232
все ивниз и и вне; господин со ср . ютици-
ей двух ел ез связей извне> ".
Кцстяковс] -дующим образом хара ризует ка-
рательную ло; - :ку французских судов п )тношению
к крестьянам: <...не должно забывать, ч до конца
XVIII ст.- во Франции до переворота 1789 г.- власть
господина над крестьянином имела еще большой объем;
отношения господина над крестьянином и феодальный
взгляд на сего последнего в большей или меньшей степени
оказывают влияние на уголовную юстицию. Таким обра-
зом, хотя с XIV ст. сеньор теряет (1е ]игв неограниченное
право жизни и сме1ртп над своим рабом, но с1е 1ас1о зави-
симое положение крепостного и решительное влияние
сеньора на уголовную юстицию служат обильным источ-
ником смертных казней. Взгляд на крепостного как на су-
щество низшее остается в значительной степени тот же:
пропитанные этим взглядом, тогдашние судьи с такою же,
или почти такою же, легкостью произносили смертные
приговоры над крепостным, с какой легкостью сеньор каз-
нил его по своему личному усмотрению. Вполне .зависимое
экономическое положение, те чрезвычайно тяжелые повин-
ности, которые крестьяне отбывали в пользу сеньоров,
служили неистощимым источником столкновений и тем
или другим путем доводили крестьянина до смертных
казней> .
Открыто классовый, террористический характер фео-
дальной репрессии был ясен многим прогрессивным авто-
рам XVII-XVIII вв. Пасторе упоминает о правиле фео-
дальной юстиции: <В тех случаях, когда по приговору суда
крестьянин лишается жизни или членов своего тела, дво-
рянин теряет только че(уп>> ". В сцредине XVII в. Дюлор
писал: <Бедные жители деревень, без защиты, преданные
ужасной тирании своих сеньоров, которых жестокость в
деревнях равнялась низости при дворе, были безжалостно
оскорбляемы, их грабили, секли, уродовали, убивали и
повергали в самую ужасную зависимость>. Бриссо в <Тео-
рии уголовных законов> отмечал, что <тяжесть наказаний
падает главным образом на народ> . Филипон де ла Мад
" Воппетег е. ТгаИё с1и ДгоН йе сЬавве, 1;. II, р, 189-204.
А. Ф. Кпстяковский. Исследование о смертной казни, стр. 121
" М. с1е Р а 81 о ге 1. Вея 1о1х рёпа1е8, уо1. 2, р. 62.
" 1. Р. В 118801 йе \Уагу111е. 111601-10 с1е? 1"1х сг1тше11е
уо1. 1. Р., 1881, р. 122.
IV
Характеризуя феодальное уголовное право, необходим
сказать о тайных приказах короля об аресте.
Тайные приказы короля об аресте были одной из форм
борьбы королевской власти с неугодными ей лицами п эле-
ментами. Точных данных о применении тайных приказов
об аресте нет. Некоторые авторы сообщают отрывочные
и нередко противоречивые сведения. Так. Гранвилль ука-
зывал, что за тот период, когда герцог де ла Врильера за-
нимал ноет министра, было выдано около 200 тыс. тайных
приказов об аресте; Гийо определял число тайных прика-
зов, подписанных Людовиком XV. в 150 тыс., а Людовиком
XVI - в 14 тыс.; Буасси дАнглас определял число тайных
приказов, подписанных Людовиком XV, в 50 тыс., а Дюфей
указывал на 80 тыс. тайных приказов при Ришелье; те же
80 тыс. тайных приказов упоминает Кере, относя эту циф-
ру к .периоду царствования Людовика XIV
При всей противоречивости приведенных данных они.
несомненно, дают общее представление о широте примене-
ния тайных приказов об аресте.
Тайные приказы об аресте применялись к различных г
категориям лиц, чаще всего к политическим противникам
и к нарушителям публичного порядка.
<К первой категории принадлежали: участники заго-
воров, виновные в открытом сопротивлении королевской
воле (например, члены парламентов, отказавшие в реги-
страции правительственных законопроектов), авторы и
распространители враждебных существующему порядку
памфлетов, не в меру усердные защитники местных прав и
привилегий против посягновений центральной власти, на-
конец, религиозные сектанты, - словом, те, проступки в
правонарушения которых относились к обширной, но мало
определенной группе так называемых Де1йз роИйдиез>.
Виновные этой категории вербовались, по преимуществу.
из высших слоев общества, из среды духовенства или лите-
" Цит. по: А. Ф. К II с т я к о вс к II и. Исследование о смерт-
ной казня, стр. 152 (примечание).
А. Боровой. История личной свободы во Франции, т. 1
ч. 1. М" 1910, стр. 71-7
рат ых кругов. Высокопоставленных .т представи-
тел высшей магистратуры обычно отправ и в изгна-
ддр _ в родовые поместья или какой-нибудь провинци-
альный город,- остальных рассылали по государственным
тюрьмам .
Вторую категорию лиц, к которым применялись тай-
ные королевские приказы об аресте, составляли проститут-
ки, сутенеры, посетители игорных домов, мошенники,
а также лица без определенных занятий и местожительства.
В качестве меры наказания, кроме высылки или изг-
нания, чаще всего применялись различные виды лишения
свободы. Лишению свободы подвергались главным образом
следующие четыре группы лиц: 1) репрессированные по
политическим соображениям, 2) репрессированные по хо-
датайству семей, 3) лица, которым было смягчено более
тяжкое наказание, 4) лица, которым смертная казнь за-
менялась пожизненным лишением свободы.
Система тайных приказов об аресте являлась не толь-
ко орудием королевской власти в борьбе с ее политически-
ми противниками, но и средством сведения счетов между
различными более или менее влиятельными элементами
высшего общества, которые всегда могли получить и даже
просто купить тайный приказ об аресте своего противни-
ка . В сохранившихся архивах Бастилии были обнаруже-
ны <основания> заключения в эту тюрьму отдельных лиц.
Ленге в своих <Мемуарах о Бастилии> приводит следую-
щие примеры: аббат Дюбуа был заключен как <дурной
человек и сутяга>, Винсент - как не внушающий доверия
и интриган, мадам Бенуа - как злая женщина и дерзкая
на язык, Эрми - как подозреваемый, Рюллан - как свя-
занный с дьяволом и т. д.
Если приказ об аресте испрашивали родственники, что-
бы изолировать какого-либо члена семьи, то в этом случае
подавалось прошение яа имя министра, подписываемое
" А. Боровой. История личной свободы во Франции, т. 1,
ч. 1, стр. 82.
Один из выдающихся деятелей первого периода француз-
ской революции 1789 г. Мираоо опубликовал специальный труд
о тайных приказах об аресте, сыгравший важную роль в борь
с атой стороной феодального деспотизма. Интересно отмети]
что сам Мирабо заключался в тюрьму по тайному приказу
аресте, который исхлопотал у короля отец Мирабо. находивший!
; сыном в неприязненных отношениях. М1гаЬеаи. Оечугез. ]
1911, р. 126-181.
всеми заннтересованными лпцами из данной семьи. По рас-
смотрении заявления, если ходатайство представлялось
заслуживающим внимания, выдавался тайный приказ об
аресте, который немедленно и исполнялся.
Характеристика карательной политики XVII-XVIII вв.
была бы неполной, если бы не было сказано об эвокациях
и грамотах о помиловании, которые выдавались королем.
Эвокация - это требование о переносе рассмотрения су-
дебного дела из одной юрисдикции в другую, рассмотре-
ние дела в парижском суде. Такая передача дела обеспе-
чивала в наибольшей степени интересы короля, его при-
ближенных и всех тех лиц, которые, используя свои связи
в высших сферах, могли реально рассчитывать на наиболее
благоприятный для них исход рассмотрения дела. Эвока-
ция могла быть сделана королем по любому делу, рассмат-
риваемому в любом суде.
Письма о -помиловании, выдававшиеся королем, были
нескольких видов.
Описанная система уголовного права, судоустройства,
уголовного процесса, как и система карательной политики,
просуществовала по существу без изменений до револю-
ции 1789 г. Правда, в 1788 г. Людовик XVI издал эдикт
о предстоящей реформе уголовного судопроизводства, при-
чем в этом эдикте было уже сказано об отмене допроса
подсудимого на позорной скамье, о запрещении выносить
приговор без изложения мотивов, об отмене предваритель-
ной пытки, об установлении обязательного большинства
трех голосов для вынесения приговора о смертной казни и
об обязательности опубликования окончательного оправда-
тельного пригово1ра. Однако практически эдикт 1788 г. не
был осуществлен.
Из приведенных материалов видно, что уголовное пра-
во, уголовный процесс, суды, их карательная политика в
дореволюционной Франции представляли собой один из
оплотов феодализма. Не будет преувеличением сказать, что
в феодальной карательной машине Франции особенно на-
глядно и конкретно воплощались пороки и преступления,
которые были характерны для всей системы феодальных
общественных отношений. Неудивительно, что передовые
мыслители XVIII в.. к-рптпкуя феодальный строй, разобла-
чая разъедающие его язвы. пороки и несправедливости, в
первую очередь обличали уголовное право, процесс, су,.)
карательную политику.
Глава II
ПРОСВЕТИТЕЛЫЮ-ГУМАННСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
ЗАКОННОСТИ И ПРАВОСУДИЯ
1. Монтескье
Прогрессивные философские и политические учения
Франции XVIII в., которые развивали идеологи идущей к
власти буржуазии, включают и новую теорию законности
и правосудия.
Эти учения способствовали разоблачению, расшатыва-
нию устоев и полной ликвидации феодального права и фео-
дальной карательной машины. Они создавали идейные ос-
новы нового правосудия, новой законности, в соответствии
с классовыми интересами буржуазии. В определенных
конкретно-исторических условиях эти учения использовали
II идеологи широких народных масс, чтобы выработать
основы революционно-демократического уголовного права,
процесса, суда.
Обращаясь к исследованию прогрессивно-гуманистиче-
ского учения о законности и правосудии во Франции в
XVIII в., необходимо предпослать ему краткие предвари-
тельные замечания.
Классическую характеристику французских полити-
ческих учений XVIII в. дал Энгельс:
<Великие люди, которые во Франции просвещали го-
ловы для приближавшейся революции, сами выступали
крайне революционно. Никаких внешних авторитетов ка-
кого бы то ни было рода они не признавали. Религия, по-
нимание природы, общество, государственный прядок -
все было подвергнуто самой беспощадной критике; все
лжно было предстать цред судом разума цддоо-оярав-
ть свое существование, либо отказаться от него. Мысля-
щий рассудок стал единственным мерилом всего сущест-
2 А. А. Герцензон 1 ,
вующего... Все прежние формы общества и государства,
все традиционные представления были признаны нера-
зумными II отброшены, как старый хлам: мир до сих пор
руководился одними иредрассудками, и все его щрошлое
достойно лишь сожаления и презрения. Теперь впервые
"взошло солнце [наступило царство разума], и с этих пор
суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение дол-
жны уступить место вечной истине, вечной справедливо-
сти, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъ-
емлемым правам человека> .
Раскрывая социальное содержание идей мыслителей
XVIII в., Энгельс указывает, что этот <разум был в дейст-
вительности лишь идеализированным рассудком среднего
бюргера, как раз в то время развившегося в буржуа>
а сами <мыслители XVIII века, как и все их предшествен-
ники, не могли выйти за пределы, которые ставила им тог-
дашняя эпоха>.
Но, раскрывая классовую ограниченность идей мы-
слителей XVIII в., было бы ошибкой умалять их прогрес-
сивность и [революционность в борьбе с феодальным об-
ществом.
Характеризуя французскую прогрессивную политиче-
скую и философскую мысль XVIII в., академик В. П. Вол-
гин пишет: <Подходя к решительным боям с феодально-
абсолютистским порядком и вырабатывая необходимую для
предстоящей борьбы идеологию, буржуазия как бы синте-
зирует достижения предыдущих веков, разрывая радикаль-
но с мировоззрением старого, феодального общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43