Теплым и душным. Он опутывал его, словно рыбацкая сеть, сдавливал легкие, перекрывал горло. Дилану было трудно дышать. В нем поднималось бешеное желание уйти, убежать, вернуться на свободу, в море.
Он не шевелясь стоял на камнях, пока эта женщина, Реджина, теребила свои туфли.
– Ну ладно. – Она выпрямилась и широко улыбнулась. – Желаю тебе хорошо провести время на острове.
– Я уезжаю сегодня ночью.
Улыбка ее поблекла.
– А-а-а… Тогда, думаю, я тебя уже не увижу.
Случайное движение, нежное невольное прикосновение к его бедру обожгло Дилана, словно раскаленное клеймо. Дети моря ни к кому так не прикасаются. Они или сражаются, или спариваются.
Его руки сжались в кулаки.
– Нет, – сказал он.
Не говоря больше ни слова, она отвернулась. Он остался на месте, а она побрела по берегу, в сторону света и музыки, бросив его одного.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Башня Кэйр Субая была очень старой, и камни ее скрепили туманы и волшебные чары. Принц, изнуренный долгими годами и ответственностью, был еще старше. Но пока он находился в башне на острове селки, в их Убежище, он не старел. И он не умрет.
Конн ап Ллир, принц морского народа, Повелитель моря, смотрел из окна на запад и слушал, как внизу, разбиваясь о камни, поют волны, а северный ветер, словно острый нож, прорезывает скалы. Он мог узнать демона даже на другом конце земли, и сейчас это чувство, расплываясь как темное губительное нефтяное пятно, охватывало остров, который люди называют Краем Света.
Конн не стал бы проклинать демонов, если бы они покорили людей и остров погрузился в морскую пучину. Тысячелетиями дети моря поддерживали с демонами непростой мир, на скорую руку залатанный компромиссами и нарушенными обещаниями, мир, подвергавшийся ударам гордыни и корысти. Он верил, что этот мир будет сохранен и в дальнейшем.
Верил, пока шесть недель назад демон не убил одного из подданных Конна на Краю Света.
Он взялся за край письменного стола – массивной плиты из резного орехового дерева и железа, которую удалось поднять с испанского галеона, потерпевшего крушение у берегов Корнуэлла. Все, что пребывало в море или на его дне, все, что поглотила морская пучина, принадлежало ему и находилось в его распоряжении. Его владения охватывали девять десятых поверхности земли. Не демон все же ускользнул от него.
Мысли его, разлетаясь, кружились в темноте в поисках источника тревоги, в поисках угрозы. Но с таким же успехом он мог бы попытаться отделить от стремительно несущегося потока одну каплю. Демон выскользнул из его рук и исчез в постоянно движущемся океане людей.
Конн опустил голову. Во рту был горький вкус поражения. Спавшая у его ног гончая вздрогнула во сне и жалобно заскулила. Под окнами башни билось море, неукротимое, широкое и глубокое. Он не мог дотянуться до него, и оно насмехалось над его слабостью.
Были времена – о них и сейчас поют киты, – когда власть Повелителя моря была полной и всеобъемлющей, когда морской народ жил в гармонии со всеми существами в воде и над водой, когда они могли повелевать ледниками и переноситься вместе со струями дождя. Даже отец Конна, Ллир, прежде чем отказался от человеческого обличья и всех своих обязанностей…
Но Конн не мог думать о самоустранившемся короле без злости, и злость была тем, чему он научился, чтобы отречься от себя. Он неторопливо развел руки в стороны и опустил их на карту на столе.
По мере того как сокращалась численность морского народа, уменьшалась и волшебная сила правителей. И теперь задача Конна заключалась в том, чтобы, используя все средства и инструменты, сохранить оставшееся.
На лестнице послышались шаги. Конн поднял глаза.
На пороге, почти касаясь головой арки из грубо отесанного камня, стоял Дилан.
Это был как раз один из таких инструментов. Скорее, орудие. Дилан, сын морской ведьмы Атаргатис и человека, был честолюбив и изобретателен, и после ее смерти Конн взял мальчика под личную опеку. Дилану еще предстояло продемонстрировать какие-то способности сверх тех, что присущи всем селки, – сексуальной привлекательности и легкого колдовства по поводу погоды. Но он уже доказал свою отвагу и преданность, а в данной ситуации приходилось использовать то, что имелось под рукой.
– Вы посылали за мной? – спросил Дилан.
– Да. – Из-за недовольства он ответил излишне резко, но тут же взял себя в руки. – Я должен тебе кое-что показать.
Дилан окинул взглядом карту, закрывавшую весь стол.
– С каких это пор мы зависим от человеческих карт?
– Она годится для осуществления моей цели, – сказал Конн.
– Какой цели?
Вместо ответа Конн развел на столе руки и сконцентрировался, добавляя небольшие подробности к той информации, которая уже содержалась на карте. Постепенно изображение на ней ожило, мерцающие цветные точки стали напоминать звезды на ночном небе, из которых образовывались потоки и сгустки света.
Брови Дилана удивленно взлетели вверх.
– Впечатляет. Что это?
Конн сжал кулаки, игнорируя легкую головную боль, которая всегда сопровождала его занятия магией. Карта пульсировала, переливаясь разными красками.
– Серый цвет, вот эти широкие полосы, показывает места обитания людей. Голубым отмечен наш народ.
Мало, слишком мало, всего какая-то тысяча точек света, затерянных в необъятных океанах.
– Дети земли находятся здесь. – Палец Конна, постукивая по священным местам сидхе, двигался по зеленой линии вдоль горной цепи. – Демоны здесь.
Он показал места расположения детей огня, словно кровь проступавшие через разломы земной коры и на сложных формах рельефа.
Дилан подошел ближе и прищурился.
– Я не вижу на вашей карте детей воздуха.
– Потому что их здесь нет. Вмешательство ангелов встречается гораздо реже, чем считает большинство людей. И чем хотело бы, – сухо ответил Конн. – Кроме того, беспокоит меня все-таки активность демонов.
– Это из-за Гвинет?
Ярость Конна медленно закипала. Шесть недель назад демон в обличье человека выманил селки Гвинет из Гиорта на сушу, забрал ее шкуру, пытал, а затем убил.
– Из-за того, что они убили одного из нас, – согласился Конн, – и из-за того, что попытались во всем обвинить людей. Я не позволю провести себя и втянуть в войну демонов с Небесами и человечеством.
Дилан хмурился, глядя на карту. Темнота, которую Конн почувствовал еще раньше, исходила от красного пятна на побережье острова в штате Мэн.
– У вас может не оказаться выбора. Если демоны нарушат равновесие…
– Маргред восстановила равновесие, когда утащила убийцу Гвинет в море.
Дилан приподнял бровь.
– Жизнь за жизнь?
– После Обращения.
Элементали бессмертны. Селки возродится в море, а демон попал в вечное заключение. С точки зрения Кона, размен справедливый.
– Но действия Маргред могут вызвать определенные последствия…
– Вы думаете, она в опасности? – быстро спросил Дилан.
– Я думаю, что это вполне возможно.
– Месть?
Конн задумался. Демоны понимают, что такое справедливость, но они ею не руководствуются. Месть определенно будет иметь место, но при этом ими управляют гораздо более практичные соображения.
– Скажем так, демонстрация силы может подвергнуть Маргред риску.
– Зачем вы говорите мне все это?
– Она вышла замуж за твоего брата.
Губы Дилана раздвинулись, обнажив зубы.
– К несчастью. Теперь она человек. А это означает, что ее судьба меня больше не касается. Или вас… – Эти недосказанные слова как будто повисли в воздухе.
– Пока она не носит ребенка от твоего брата, – бесцветным голосом заметил Конн.
Бледное лицо Дилана стало совсем белым. А здесь замешаны чувства, подумал Конн. Похоже, он без колебаний пойдет к цели.
– Какое это может иметь значение? – спросил Дилан.
– У твоей матери была сильная кровь. Ее дар был очень могучим. Существуют песни…
«Интересно, пророчество это или выдумка?» – подумал Конн. Из песен китов ничего понять нельзя. Эти крупные млекопитающие еще в меньшей степени, чем селки, обладают чувством времени.
– Существуют предания, что дочь из рода Атаргатис может навсегда изменить баланс сил и судьбу своего народа.
– Дочь… – Глаза Дилана были непроницаемо черными. – Не сын?
Конну понравилось его разочарование. Для них обоих было бы лучше, если бы могущество Атаргатис перешло к ее сыну. К Дилану.
– В песнях говорится о дочери.
– Тогда… – Дилан нахмурился, по-прежнему глядя на карту, где остров Мэн был окрашен красным. – Тогда моя сестра.
Конн покачал головой.
– Твои брат и сестра люди. До сих пор демоны считали, что на них не стоит обращать внимание. Но если у твоего брата будет ребенок…
– Или если он будет у меня.
– Да. Я надеялся… – Конн осекся. Он больше не позволял себе надеяться, осталась только злость. – Сочетание крови твоей матери и дара Маргред может принести пользу нашему народу. Или угрозу со стороны демонов.
– Так чего же вы хотите от меня? Чтобы я попросил брата не спать с женой?
Конн тоже думал об этом.
– А он тебя послушается?
– Нет.
Конн пожал плечами.
– Тем лучше. Нас становится все меньше. Нам необходимы дети. Нам необходим этот ребенок.
Дилан ухмыльнулся.
– При условии, что Маргред сможет забеременеть от него.
– При условии, что их ребенок будет селки. И девочкой. Тогда – да.
– Слишком много условий.
Губы Конна скривились в редкой для него улыбке.
– Верно. – Очень немногие могли позволить себе говорить ему правду. – И все же что-то притягивает демонов на Край Света. Я хочу, чтобы ты выяснил, что именно.
Дилан пристально смотрел на своего повелителя. Стук сердца гулко отдавался в ушах. На мгновение ему даже показалось, что он неправильно расслышал Конна.
– Но это работа хранителя.
Взгляд принца был чистым и светлым, как морозный воздух, глубоким и бескрайним, как море.
– Ты отказываешь мне?
– Я… Нет, мой повелитель. – Он был напуган, но не глуп. – Но почему бы вам не послать туда одного из них?
Хранители были приближенными Конна, его элитой. Избранные за преданность и силу своего дара, они обеспечивали принцу мир, защищая его царство от уничтожения людьми и демонами.
С четырнадцати лет Дилан горел желанием стать одним из них и носить на шее знак хранителя.
Но, как бы горько это не было, ему пришлось признать, что он слишком близок к людям, чтобы обладать такой силой и пользоваться доверием принца.
– У них нет твоего знания острова, – сказал Конн. – И твоей связи с ним.
Перед глазами Дилана вдруг возник образ колючей женщины с татуировкой на запястье и телом, переполненным энергией.
Мы никак не связаны, подумал он. Это был всего лишь секс. А такое у него было со многими женщинами.
И он отогнал воспоминание о том, как она сказала: «Ты у меня первый… ох, за очень долгое время ».
Конн, должно быть, принял его молчание за недовольство.
– Ты ведь там вырос.
Мысли Дилана снова вернулись в башню, к теме разговора.
– Это было много лет назад.
– Там живет твоя семья.
Это был болезненный момент.
– Они больше не моя семья. Теперь я селки.
Конн смотрел на него холодными светлыми глазами.
– У тебя там есть человеческое жилье не более чем в трех милях к востоку от их дома.
Дилан покраснел. Как много он знает? И сколько информации у Конна против него?
– Это был остров моей матери.
– Дом построил твой отец.
Он этого не знал. Он уговаривал себя, что это не имеет значения.
– Это просто место, где можно остановиться, только и всего, – сказал Дилан.
– Оно как раз и пригодится, – согласился Конн. – Тебе может понадобиться пожить среди них некоторое время.
Внутри у Дилана все оборвалось.
– После более чем двадцатилетнего отсутствия мое внезапное повторное появление, скорее всего, вызовет вопросы у местных жителей.
– Не такое уж оно и внезапное, – заметил Конн. – Ты ведь был на свадьбе брата.
Как раз об этом Дилан сейчас жалел.
– Это совсем другое дело. Тогда мне не нужно было разговаривать с ними. И с отцом. И с сестрой.
На верхней губе у него выступил пот.
– Они захотят узнать, зачем я здесь.
– У людей есть для этого подходящая история. О блудном сыне.
– Не думаю, чтобы мой брат… – Мой старший брат и хороший сын, который остался с отцом! –…принял такое объяснение моего возвращения.
– Тогда придется предложить ему другое, – холодно ответил Конн. – Ты наверняка сможешь придумать оправдание, которое его удовлетворит.
Неожиданно в его голове снова всплыл образ той женщины в лунном свете: подбородок задран, рука сжимает скомканные трусики…
– Да, – медленно ответил Дилан, – смогу.
Реджина считала двадцатки у стойки кассового аппарата. Сорок, шестьдесят, восемьдесят…
Приток посетителей закончился, туристы отправились на паром, отходивший на материк в два тридцать. Косые лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь выцветший красный навес ресторана, нагревая виниловую обивку кабинок и поцарапанный деревянный пол. За зеркальным стеклом окна виднелась яркая синева гавани и лодки на спокойной воде.
Движения Маргред, которая переставляла бокалы с пустого стола в мойку, были медлительны и грациозны, как у кошки. Они с Калебом вчера вернулись после двух ночей, проведенных в Портленде.
– Ладно. – Реджина надела резинку на пачку купюр. – Как ваш медовый месяц?
Маргред медленно и удовлетворенно улыбнулась, блеснув зубами.
– Слишком короткий.
Реджина рассмеялась, хотя на душе было тоскливо.
– Это все, на что ты могла рассчитывать, выходя за единственного полицейского на острове в разгар сезона. Если бы ты подождала до сентября, он смог бы повезти тебя в настоящее свадебное путешествие. Может быть, на Гавайи. Или в Париж.
– Я не хочу в Париж. – Улыбка Маргред стала еще шире. – А Калеб не хотел ждать.
Реджина поборола приступ зависти. А была ли она когда-нибудь так счастлива? Так желанна? Так… уверена?
– Я удивилась, когда увидела на свадьбе его брата, – сказала Реджина.
– Дилана? – Маргред насторожилась и, продолжая вытирать стол, подняла голову. – Он тебе понравился?
– Я перекинулась с ним едва ли парой слов.
Это правда: у нее всего лишь был с ним секс на берегу. Действительно замечательный секс. А вот разговора не получилось. Лицо ее горело.
Впрочем, я ничего подобного и не искала, напомнила себе Реджина. И он, очевидно, тоже. По крайней мере с ней.
– Что ты сказала?
Звякнул колокольчик над дверью. В ресторан вошла Джейн Айви, хозяйка магазина сувениров на острове. На ней был мешковатый кардиган, и выглядела она решительно – как женщина, исполняющая свой долг.
– Что вам будет угодно? – спросила Реджина.
– А вот и невеста! – воскликнула Джейн, словно эти слова относились не к ней. – Вы, милочка, в субботу выглядели просто потрясающе.
– Спасибо, – сказала Маргред.
– Да и вся свадьба… Все было очень мило, – сказала Джейн.
Маргред улыбнулась.
– Это заслуга Реджины.
Джейн кивнула, отчего колечки ее туго завитых каштановых волос дрогнули.
– Ну, я это знаю. Поэтому и зашла. В сентябре на день рождения Фрэнка приедут мои девочки, – сказала она, обращаясь уже к Реджине.
– Это… прекрасно, – ответила та.
Хотя что, собственно, прекрасно? Насколько она помнила, Джейн прекрасно обходилась без своих детей. Сыновья ее остались на острове, унаследовав бизнес отца по промыслу лобстеров, и даже купили собственные лодки. А дочери уехали на материк в поисках образования, мужей и своего шанса в жизни.
Иногда они возвращались сюда.
– После того случая с Фрэнком, зимой, мы и не надеялись, что он дотянет до шестидесяти пяти, – сказала Джейн, щелкнув замком сумочки. – А он смог это сделать, старый плут! Так или иначе, но они все приезжают. У нас будет большой званый обед. И я хочу, чтобы вы все там организовали.
Эти слова доставили Реджине огромное удовольствие – сродни тому, как кусаешь свежеиспеченную сдобу, теплую и мягкую. Хотя она и так знала, что готовит вкусно. Но у нее было не так много возможностей продемонстрировать это.
– На самом деле я не…
– Мы не занимаемся обслуживанием вечеринок, – заявила Антония из кухни. – Мы готовим еду на вынос. Вы можете выбрать в меню все, что захотите.
– Ох… – Джейн погрустнела. – Ну, тогда…
– Сколько будет гостей? – спросила Реджина.
– Не знаю, человек тридцать, – наугад сказала Джейн.
Реджина подумала, что с таким количеством гостей она запросто справится, и ее охватило радостное возбуждение. Она сможет накормить тридцать человек даже в полусонном состоянии! И если Маргред согласна помочь с сервировкой…
– Поговорите в гостинице, – сказала Антония. – Возможно, тамошний шеф-повар может…
– Я уже была в гостинице. Он хочет по сорок восемь долларов с человека и по двадцать четыре с детей, которые все равно не будут есть ничего, кроме шоколадного молока и хотдогов. – Мягкий подбородок Джейн решительно приподнялся. – Я хочу, чтобы этим занялись вы!
– Тогда выберите из меню, – сказала Антония.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Он не шевелясь стоял на камнях, пока эта женщина, Реджина, теребила свои туфли.
– Ну ладно. – Она выпрямилась и широко улыбнулась. – Желаю тебе хорошо провести время на острове.
– Я уезжаю сегодня ночью.
Улыбка ее поблекла.
– А-а-а… Тогда, думаю, я тебя уже не увижу.
Случайное движение, нежное невольное прикосновение к его бедру обожгло Дилана, словно раскаленное клеймо. Дети моря ни к кому так не прикасаются. Они или сражаются, или спариваются.
Его руки сжались в кулаки.
– Нет, – сказал он.
Не говоря больше ни слова, она отвернулась. Он остался на месте, а она побрела по берегу, в сторону света и музыки, бросив его одного.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Башня Кэйр Субая была очень старой, и камни ее скрепили туманы и волшебные чары. Принц, изнуренный долгими годами и ответственностью, был еще старше. Но пока он находился в башне на острове селки, в их Убежище, он не старел. И он не умрет.
Конн ап Ллир, принц морского народа, Повелитель моря, смотрел из окна на запад и слушал, как внизу, разбиваясь о камни, поют волны, а северный ветер, словно острый нож, прорезывает скалы. Он мог узнать демона даже на другом конце земли, и сейчас это чувство, расплываясь как темное губительное нефтяное пятно, охватывало остров, который люди называют Краем Света.
Конн не стал бы проклинать демонов, если бы они покорили людей и остров погрузился в морскую пучину. Тысячелетиями дети моря поддерживали с демонами непростой мир, на скорую руку залатанный компромиссами и нарушенными обещаниями, мир, подвергавшийся ударам гордыни и корысти. Он верил, что этот мир будет сохранен и в дальнейшем.
Верил, пока шесть недель назад демон не убил одного из подданных Конна на Краю Света.
Он взялся за край письменного стола – массивной плиты из резного орехового дерева и железа, которую удалось поднять с испанского галеона, потерпевшего крушение у берегов Корнуэлла. Все, что пребывало в море или на его дне, все, что поглотила морская пучина, принадлежало ему и находилось в его распоряжении. Его владения охватывали девять десятых поверхности земли. Не демон все же ускользнул от него.
Мысли его, разлетаясь, кружились в темноте в поисках источника тревоги, в поисках угрозы. Но с таким же успехом он мог бы попытаться отделить от стремительно несущегося потока одну каплю. Демон выскользнул из его рук и исчез в постоянно движущемся океане людей.
Конн опустил голову. Во рту был горький вкус поражения. Спавшая у его ног гончая вздрогнула во сне и жалобно заскулила. Под окнами башни билось море, неукротимое, широкое и глубокое. Он не мог дотянуться до него, и оно насмехалось над его слабостью.
Были времена – о них и сейчас поют киты, – когда власть Повелителя моря была полной и всеобъемлющей, когда морской народ жил в гармонии со всеми существами в воде и над водой, когда они могли повелевать ледниками и переноситься вместе со струями дождя. Даже отец Конна, Ллир, прежде чем отказался от человеческого обличья и всех своих обязанностей…
Но Конн не мог думать о самоустранившемся короле без злости, и злость была тем, чему он научился, чтобы отречься от себя. Он неторопливо развел руки в стороны и опустил их на карту на столе.
По мере того как сокращалась численность морского народа, уменьшалась и волшебная сила правителей. И теперь задача Конна заключалась в том, чтобы, используя все средства и инструменты, сохранить оставшееся.
На лестнице послышались шаги. Конн поднял глаза.
На пороге, почти касаясь головой арки из грубо отесанного камня, стоял Дилан.
Это был как раз один из таких инструментов. Скорее, орудие. Дилан, сын морской ведьмы Атаргатис и человека, был честолюбив и изобретателен, и после ее смерти Конн взял мальчика под личную опеку. Дилану еще предстояло продемонстрировать какие-то способности сверх тех, что присущи всем селки, – сексуальной привлекательности и легкого колдовства по поводу погоды. Но он уже доказал свою отвагу и преданность, а в данной ситуации приходилось использовать то, что имелось под рукой.
– Вы посылали за мной? – спросил Дилан.
– Да. – Из-за недовольства он ответил излишне резко, но тут же взял себя в руки. – Я должен тебе кое-что показать.
Дилан окинул взглядом карту, закрывавшую весь стол.
– С каких это пор мы зависим от человеческих карт?
– Она годится для осуществления моей цели, – сказал Конн.
– Какой цели?
Вместо ответа Конн развел на столе руки и сконцентрировался, добавляя небольшие подробности к той информации, которая уже содержалась на карте. Постепенно изображение на ней ожило, мерцающие цветные точки стали напоминать звезды на ночном небе, из которых образовывались потоки и сгустки света.
Брови Дилана удивленно взлетели вверх.
– Впечатляет. Что это?
Конн сжал кулаки, игнорируя легкую головную боль, которая всегда сопровождала его занятия магией. Карта пульсировала, переливаясь разными красками.
– Серый цвет, вот эти широкие полосы, показывает места обитания людей. Голубым отмечен наш народ.
Мало, слишком мало, всего какая-то тысяча точек света, затерянных в необъятных океанах.
– Дети земли находятся здесь. – Палец Конна, постукивая по священным местам сидхе, двигался по зеленой линии вдоль горной цепи. – Демоны здесь.
Он показал места расположения детей огня, словно кровь проступавшие через разломы земной коры и на сложных формах рельефа.
Дилан подошел ближе и прищурился.
– Я не вижу на вашей карте детей воздуха.
– Потому что их здесь нет. Вмешательство ангелов встречается гораздо реже, чем считает большинство людей. И чем хотело бы, – сухо ответил Конн. – Кроме того, беспокоит меня все-таки активность демонов.
– Это из-за Гвинет?
Ярость Конна медленно закипала. Шесть недель назад демон в обличье человека выманил селки Гвинет из Гиорта на сушу, забрал ее шкуру, пытал, а затем убил.
– Из-за того, что они убили одного из нас, – согласился Конн, – и из-за того, что попытались во всем обвинить людей. Я не позволю провести себя и втянуть в войну демонов с Небесами и человечеством.
Дилан хмурился, глядя на карту. Темнота, которую Конн почувствовал еще раньше, исходила от красного пятна на побережье острова в штате Мэн.
– У вас может не оказаться выбора. Если демоны нарушат равновесие…
– Маргред восстановила равновесие, когда утащила убийцу Гвинет в море.
Дилан приподнял бровь.
– Жизнь за жизнь?
– После Обращения.
Элементали бессмертны. Селки возродится в море, а демон попал в вечное заключение. С точки зрения Кона, размен справедливый.
– Но действия Маргред могут вызвать определенные последствия…
– Вы думаете, она в опасности? – быстро спросил Дилан.
– Я думаю, что это вполне возможно.
– Месть?
Конн задумался. Демоны понимают, что такое справедливость, но они ею не руководствуются. Месть определенно будет иметь место, но при этом ими управляют гораздо более практичные соображения.
– Скажем так, демонстрация силы может подвергнуть Маргред риску.
– Зачем вы говорите мне все это?
– Она вышла замуж за твоего брата.
Губы Дилана раздвинулись, обнажив зубы.
– К несчастью. Теперь она человек. А это означает, что ее судьба меня больше не касается. Или вас… – Эти недосказанные слова как будто повисли в воздухе.
– Пока она не носит ребенка от твоего брата, – бесцветным голосом заметил Конн.
Бледное лицо Дилана стало совсем белым. А здесь замешаны чувства, подумал Конн. Похоже, он без колебаний пойдет к цели.
– Какое это может иметь значение? – спросил Дилан.
– У твоей матери была сильная кровь. Ее дар был очень могучим. Существуют песни…
«Интересно, пророчество это или выдумка?» – подумал Конн. Из песен китов ничего понять нельзя. Эти крупные млекопитающие еще в меньшей степени, чем селки, обладают чувством времени.
– Существуют предания, что дочь из рода Атаргатис может навсегда изменить баланс сил и судьбу своего народа.
– Дочь… – Глаза Дилана были непроницаемо черными. – Не сын?
Конну понравилось его разочарование. Для них обоих было бы лучше, если бы могущество Атаргатис перешло к ее сыну. К Дилану.
– В песнях говорится о дочери.
– Тогда… – Дилан нахмурился, по-прежнему глядя на карту, где остров Мэн был окрашен красным. – Тогда моя сестра.
Конн покачал головой.
– Твои брат и сестра люди. До сих пор демоны считали, что на них не стоит обращать внимание. Но если у твоего брата будет ребенок…
– Или если он будет у меня.
– Да. Я надеялся… – Конн осекся. Он больше не позволял себе надеяться, осталась только злость. – Сочетание крови твоей матери и дара Маргред может принести пользу нашему народу. Или угрозу со стороны демонов.
– Так чего же вы хотите от меня? Чтобы я попросил брата не спать с женой?
Конн тоже думал об этом.
– А он тебя послушается?
– Нет.
Конн пожал плечами.
– Тем лучше. Нас становится все меньше. Нам необходимы дети. Нам необходим этот ребенок.
Дилан ухмыльнулся.
– При условии, что Маргред сможет забеременеть от него.
– При условии, что их ребенок будет селки. И девочкой. Тогда – да.
– Слишком много условий.
Губы Конна скривились в редкой для него улыбке.
– Верно. – Очень немногие могли позволить себе говорить ему правду. – И все же что-то притягивает демонов на Край Света. Я хочу, чтобы ты выяснил, что именно.
Дилан пристально смотрел на своего повелителя. Стук сердца гулко отдавался в ушах. На мгновение ему даже показалось, что он неправильно расслышал Конна.
– Но это работа хранителя.
Взгляд принца был чистым и светлым, как морозный воздух, глубоким и бескрайним, как море.
– Ты отказываешь мне?
– Я… Нет, мой повелитель. – Он был напуган, но не глуп. – Но почему бы вам не послать туда одного из них?
Хранители были приближенными Конна, его элитой. Избранные за преданность и силу своего дара, они обеспечивали принцу мир, защищая его царство от уничтожения людьми и демонами.
С четырнадцати лет Дилан горел желанием стать одним из них и носить на шее знак хранителя.
Но, как бы горько это не было, ему пришлось признать, что он слишком близок к людям, чтобы обладать такой силой и пользоваться доверием принца.
– У них нет твоего знания острова, – сказал Конн. – И твоей связи с ним.
Перед глазами Дилана вдруг возник образ колючей женщины с татуировкой на запястье и телом, переполненным энергией.
Мы никак не связаны, подумал он. Это был всего лишь секс. А такое у него было со многими женщинами.
И он отогнал воспоминание о том, как она сказала: «Ты у меня первый… ох, за очень долгое время ».
Конн, должно быть, принял его молчание за недовольство.
– Ты ведь там вырос.
Мысли Дилана снова вернулись в башню, к теме разговора.
– Это было много лет назад.
– Там живет твоя семья.
Это был болезненный момент.
– Они больше не моя семья. Теперь я селки.
Конн смотрел на него холодными светлыми глазами.
– У тебя там есть человеческое жилье не более чем в трех милях к востоку от их дома.
Дилан покраснел. Как много он знает? И сколько информации у Конна против него?
– Это был остров моей матери.
– Дом построил твой отец.
Он этого не знал. Он уговаривал себя, что это не имеет значения.
– Это просто место, где можно остановиться, только и всего, – сказал Дилан.
– Оно как раз и пригодится, – согласился Конн. – Тебе может понадобиться пожить среди них некоторое время.
Внутри у Дилана все оборвалось.
– После более чем двадцатилетнего отсутствия мое внезапное повторное появление, скорее всего, вызовет вопросы у местных жителей.
– Не такое уж оно и внезапное, – заметил Конн. – Ты ведь был на свадьбе брата.
Как раз об этом Дилан сейчас жалел.
– Это совсем другое дело. Тогда мне не нужно было разговаривать с ними. И с отцом. И с сестрой.
На верхней губе у него выступил пот.
– Они захотят узнать, зачем я здесь.
– У людей есть для этого подходящая история. О блудном сыне.
– Не думаю, чтобы мой брат… – Мой старший брат и хороший сын, который остался с отцом! –…принял такое объяснение моего возвращения.
– Тогда придется предложить ему другое, – холодно ответил Конн. – Ты наверняка сможешь придумать оправдание, которое его удовлетворит.
Неожиданно в его голове снова всплыл образ той женщины в лунном свете: подбородок задран, рука сжимает скомканные трусики…
– Да, – медленно ответил Дилан, – смогу.
Реджина считала двадцатки у стойки кассового аппарата. Сорок, шестьдесят, восемьдесят…
Приток посетителей закончился, туристы отправились на паром, отходивший на материк в два тридцать. Косые лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь выцветший красный навес ресторана, нагревая виниловую обивку кабинок и поцарапанный деревянный пол. За зеркальным стеклом окна виднелась яркая синева гавани и лодки на спокойной воде.
Движения Маргред, которая переставляла бокалы с пустого стола в мойку, были медлительны и грациозны, как у кошки. Они с Калебом вчера вернулись после двух ночей, проведенных в Портленде.
– Ладно. – Реджина надела резинку на пачку купюр. – Как ваш медовый месяц?
Маргред медленно и удовлетворенно улыбнулась, блеснув зубами.
– Слишком короткий.
Реджина рассмеялась, хотя на душе было тоскливо.
– Это все, на что ты могла рассчитывать, выходя за единственного полицейского на острове в разгар сезона. Если бы ты подождала до сентября, он смог бы повезти тебя в настоящее свадебное путешествие. Может быть, на Гавайи. Или в Париж.
– Я не хочу в Париж. – Улыбка Маргред стала еще шире. – А Калеб не хотел ждать.
Реджина поборола приступ зависти. А была ли она когда-нибудь так счастлива? Так желанна? Так… уверена?
– Я удивилась, когда увидела на свадьбе его брата, – сказала Реджина.
– Дилана? – Маргред насторожилась и, продолжая вытирать стол, подняла голову. – Он тебе понравился?
– Я перекинулась с ним едва ли парой слов.
Это правда: у нее всего лишь был с ним секс на берегу. Действительно замечательный секс. А вот разговора не получилось. Лицо ее горело.
Впрочем, я ничего подобного и не искала, напомнила себе Реджина. И он, очевидно, тоже. По крайней мере с ней.
– Что ты сказала?
Звякнул колокольчик над дверью. В ресторан вошла Джейн Айви, хозяйка магазина сувениров на острове. На ней был мешковатый кардиган, и выглядела она решительно – как женщина, исполняющая свой долг.
– Что вам будет угодно? – спросила Реджина.
– А вот и невеста! – воскликнула Джейн, словно эти слова относились не к ней. – Вы, милочка, в субботу выглядели просто потрясающе.
– Спасибо, – сказала Маргред.
– Да и вся свадьба… Все было очень мило, – сказала Джейн.
Маргред улыбнулась.
– Это заслуга Реджины.
Джейн кивнула, отчего колечки ее туго завитых каштановых волос дрогнули.
– Ну, я это знаю. Поэтому и зашла. В сентябре на день рождения Фрэнка приедут мои девочки, – сказала она, обращаясь уже к Реджине.
– Это… прекрасно, – ответила та.
Хотя что, собственно, прекрасно? Насколько она помнила, Джейн прекрасно обходилась без своих детей. Сыновья ее остались на острове, унаследовав бизнес отца по промыслу лобстеров, и даже купили собственные лодки. А дочери уехали на материк в поисках образования, мужей и своего шанса в жизни.
Иногда они возвращались сюда.
– После того случая с Фрэнком, зимой, мы и не надеялись, что он дотянет до шестидесяти пяти, – сказала Джейн, щелкнув замком сумочки. – А он смог это сделать, старый плут! Так или иначе, но они все приезжают. У нас будет большой званый обед. И я хочу, чтобы вы все там организовали.
Эти слова доставили Реджине огромное удовольствие – сродни тому, как кусаешь свежеиспеченную сдобу, теплую и мягкую. Хотя она и так знала, что готовит вкусно. Но у нее было не так много возможностей продемонстрировать это.
– На самом деле я не…
– Мы не занимаемся обслуживанием вечеринок, – заявила Антония из кухни. – Мы готовим еду на вынос. Вы можете выбрать в меню все, что захотите.
– Ох… – Джейн погрустнела. – Ну, тогда…
– Сколько будет гостей? – спросила Реджина.
– Не знаю, человек тридцать, – наугад сказала Джейн.
Реджина подумала, что с таким количеством гостей она запросто справится, и ее охватило радостное возбуждение. Она сможет накормить тридцать человек даже в полусонном состоянии! И если Маргред согласна помочь с сервировкой…
– Поговорите в гостинице, – сказала Антония. – Возможно, тамошний шеф-повар может…
– Я уже была в гостинице. Он хочет по сорок восемь долларов с человека и по двадцать четыре с детей, которые все равно не будут есть ничего, кроме шоколадного молока и хотдогов. – Мягкий подбородок Джейн решительно приподнялся. – Я хочу, чтобы этим занялись вы!
– Тогда выберите из меню, – сказала Антония.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24