Но по глазам Реджины он понял, что она неправильно его поняла, и вся его злость и возражения сразу исчезли.
– Я не вижу смысла завязывать какие-то отношения с ней сейчас, – сдержанно сказал он.
– Потому что она тебе не нужна.
Он не мог позволить себе в ком-то нуждаться.
– Не нужна.
Реджина встретилась с ним взглядом, и он с удивлением прочел сочувствие в ее темных выразительных глазах.
– А тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, ты ей нужен?
В висках у него стучало.
– У нее есть Калеб. И наш отец.
– И этого достаточно, – насмешливо сказала она.
Это больше, чем было у него самого. Но он не мог, не должен был позволять себе признавать это. «Я селки», – почти с отчаянием подумал он. Он сделал свой выбор более двадцати лет назад.
– Не похоже, чтобы она от этого страдала, – сказал он.
– Откуда ты знаешь? В кухне ты даже не смотрел в ее сторону.
Дилан нахмурился. Действительно, не смотрел. Все его внимание было сосредоточено на Маргред. Когда он смотрел на сестру, когда он только пытался посмотреть на нее, его взгляд тут же уходил в сторону. Она была словно ледяная скульптура, тусклая и бесцветная.
– Она мне не интересна.
– А тебе не кажется, что это несколько странно?
– Только по человеческим меркам. – Хотя на брата он мог смотреть. – Когда я вижу ее… а иногда когда только думаю о ней, у меня начинает болеть голова, – признался он. Он и сейчас чувствовал это – странное давление, нарастающее внутри черепа, как головная боль, заставлявшая его отвести взгляд, сфокусировать его на чем-то другом. – Это почти как волшебство.
– Что?
– Это можно назвать магией. – Во рту у него пересохло. – Которая заставляет тебя смотреть в сторону. Но здесь – что-то другое.
Реджина наморщила лоб.
– А может быть, что твоя сестра – селки?
Внутри у него все переворачивалось. В висках гулко пульсировала кровь. Все в нем возмущалось при одной только мысли об этом.
– Нет, – уверенно сказал он.
– А почему нет?
Он откинул голову назад, как загарпуненный зверь.
– Я бы знал. Мой народ знал бы об этом.
– Но ты ведь сам только что сказал, что почти не знаешь ее, – рассудительно заметила Реджина. – Возможно, пока ты здесь, ты мог бы часть времени проводить с…
– Нет.
– Почему нет? – снова спросила она.
Упрямая. Сильная. Оптимистичная. Человек. При виде ее Дилан чувствовал, как в груди разрастается трещина, такая же глубокая и болезненная, как и диссонанс в его голове.
– Потому что мы здесь надолго не задержимся. – Он повернулся к ней лицом, и губы его превратились в тонкую суровую линию. – Я забираю тебя в Убежище.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Реджина смотрела на жесткий разрез рта мужчины, которого любила, и чувствовала, как в ней нарастает злость. Хотя выбор сделала его мать, когда ему было всего лишь тринадцать.
– Бегство – это не выход, – сказала она.
– Я не убегаю. – Голос его был бесстрастным, но в глазах бушевала буря. – Я просто увожу тебя туда, где ты будешь в безопасности.
– В Убежище, – сказала она.
В ответ он просто кивнул, словно не был уверен, что сможет сказать это словами или что она сможет его услышать. В животе у Реджины что-то кольнуло, словно предупреждая ее. Он не должен был давать ей чего-то такого, о чем она не просила. Ни информации, ни чего-либо еще. Даже прошлой ночью она фактически уговорила его заняться любовью.
Что ж, это нужно менять. Возможно, он и не любит ее, но он ее хочет. А у нее, в конце концов, есть своя гордость.
Она сжала зубы.
– Где это?
– Это остров, относящийся к Гебридам. У берегов Шотландии, – объяснил он. – Там ты будешь в безопасности. И ты, и ребенок.
– Его зовут Ник.
На его жестко очерченных скулах выступил румянец, и ей это понравилось.
– Я имею в виду ребенка, которого ты носишь.
Правильно. Тот ребенок – потенциальный суперселки.
Она вдруг ощутила обиду. Реджина не могла позволить растущему к Дилану чувству ослепить себя в отношении его истинных приоритетов.
– Я не могу уехать просто так, – возразила она. – У меня есть… – В голове пронесся вихрь разных образов и повседневных забот: Ник, ее мать, ресторан. – …своя жизнь.
– Я бы хотел, чтобы она у тебя осталась.
Страх тонким перышком щекотал ее нервы, мешал дышать. Она тряхнула головой, чтобы прогнать его.
– У меня есть обязательства.
– Твое главное обязательство – это твой ребенок.
Сердце ее забилось чаще.
– У меня двое детей, – напомнила она.
– Тебе не придется оставлять Ника.
На этот раз он, по крайней мере, не забыл назвать ее сына то имени.
– Чертовски откровенно, – сказала она.
– Он может поехать вместе с тобой… – сказал Дилан.
– …в Шотландию, – продолжила Реджина.
– В Убежище.
– Нет. Это исключено. Я не могу отрывать его от родных мест. Здесь его дом, друзья, школа… Все, что он знает в этой жизни.
– Он еще маленький. Он приспособится.
– Как ты?
Какое-то мгновение он колебался.
– Да.
Но она не сдавалась.
– Тебе было тринадцать. И ты был селки, как сам любишь подчеркивать. А в этом вашем Убежище есть другие люди? Другие дети?
Дилан неопределенно повел плечами, глядя на покосившиеся надгробья.
– Их там немного.
Уф, понятно!
– Хоть один есть? – настаивала она.
Он с трудом сдерживался, глаза его еще больше потемнели.
– Он будет там в безопасности, – сказал он, хоть это и не было ответом на ее вопрос.
– Но ведь нет никаких оснований считать, что он в опасности здесь?
Дилан молчал.
Сердце ее начало тревожно биться.
– Или все-таки есть?
Лицо его напряглось.
– Я обязан защитить тебя. Тебя и твоего ребенка. Твоих детей, – быстро добавил он, прежде чем она успела его поправить.
Сердце ее сжалось от боли. Того, что он признал Ника, было недостаточно. Он сказал «защитить», о любви не было произнесено ни слова. Он не любит ее. Она и не могла на это рассчитывать. Если бы он любил…
Это ничего не изменило бы. У нее есть свои жизненные приоритеты.
Но он, по крайней мере, пошел дальше. Это было больше, чем то, что предлагал ей Алэн.
Подбородок Реджины решительно задрался.
– Тогда лучше подумай, как защитить нас здесь. Потому что мы остаемся.
Эта женщина была невозможной.
То, о чем она просила, было… невозможно.
Дилан смотрел, как она тяжело поднимается по склону холма: ее грациозная походка стала прихрамывающей из-за забинтованных пальцев на ногах. В вырезе майки на шее виднелось кольцо кровоподтеков. Взгляд ее был напряжен и подернут тенями. Но, казалось, ничто не сможет долго сдерживать ее.
Смелая девушка. Отваги у нее было больше, чем у большинства мужчин, она обладала такой же жаждой жизни, как селки, а сила воли и твердость духа… Что ж, такого Дилан еще ни у кого не встречал.
Но она по-прежнему оставалась всего лишь человеком. И она могла умереть.
Страх и восхищение сплелись внутри Дилана в горячий клубок.
– Ты очень трогательно, если можно так сказать, веришь в мою способность спасти тебя.
Она оглянулась и посмотрела на него. Солнце блестело на ее темных волосах и придавало ее коже цвета слоновой кости теплый золотистый оттенок.
– Ты уже спасал меня раньше.
– Но раньше я не сталкивался при этом с демоном.
– Испугался?
Несмотря на насмешливый тон, глаза ее были удивительно серьезны.
Он был в ужасе. В ужасе оттого, что обманет ее ожидания, что потеряет ее. Руки его сами собой сжались в кулаки.
– Меня… не учили этому специально, – с трудом произнес он. – Тебе нужен кто-то… – Лучше меня. Сильнее меня. –…еще.
– Я так не думаю. – Они шли мимо садов, обсаженных лилейником, и дворов, уставленных ржавеющими автомобилями и ловушками для лобстеров. – У тебя, по крайней мере, есть поддержка в этих делах.
Поддержка?
Он смотрел на нее, не веря собственным глазам. Так вот как она называет этот болезненный груз ответственности, это вызывающее агонию осознание того, что ты не соответствуешь ожиданиям, не подходишь, что ты виноват…
– Должен же быть кто-то, с кем ты мог бы посоветоваться, – продолжала она, не замечая бури, которая бушевала у него внутри.
Он заставил себя сосредоточиться на ее словах и унять приступ тошноты.
– Конечно, – ответил он. – Это принц.
– Так у вас есть свой принц? Разумеется, есть, – ответила она сама себе. – А то до сих пор ситуация была недостаточно нереальной.
Он с горечью подумал, что не знает, как убедить ее.
– Конн ап Ллир, повелитель Убежища, принц морского народа. Он взял меня под свое покровительство после смерти матери.
– Вместо… отца?
Дилан представил себе надменного таинственного правителя селки, уединившегося в башне в Кэйр Субае.
– Мне никогда и в голову не приходило назвать его папой, – сказал он, и это была чистая правда.
Реджина какое-то мгновение рассматривала его. В ее глазах что-то мелькнуло, какая-то тень понимания, заставившая его смутиться. Сочувствие, разбередившее старые раны и наполовину затянувшиеся шрамы… Он напрягся. Он уже давно не был четырнадцатилетним мальчиком, который плачет по своей маме. Он был селки. Ему не нужна была ее жалость.
Но она не стала развивать эту мысль, заметив только:
– Тут я спорить не могу. Мой отец смылся, когда мне было три. – Ему показалось, что она вздохнула. – Должно быть, у нас это семейная традиция.
Как будто он тоже должен был бросить ее. Он уже собирался это сделать. Но…
– Неужели?
Он услышал свой голос как бы со стороны и затаил дыхание в ожидании ее ответа. Она криво усмехнулась.
– Надеюсь, мы это еще выясним.
Это раздражало его. Он не нуждался в ее сочувствии. Но не стал бы возражать, если бы она признала, что он ей нужен. На тротуаре возле больницы она остановилась.
– Не хочешь пообщаться со своим принцем, пока я буду на приеме у врача?
Он покачал головой.
– Это не похоже на то, как если бы я звонил ему по мобильному телефону. Я должен выйти на берег.
– Тогда иди.
Он открыл входную дверь.
– Я пойду с тобой.
– Нет, не пойдешь. Я не хочу, чтобы ты был в комнате, когда меня разложат под бумажной простыней для вагинального обследования.
Представив нарисованную ею картину, он почувствовал себя неуютно и сжал зубы. Но все равно сказал:
– Я видел тебя, когда на тебе было и того меньше.
– Забудь.
Он подозрительно прищурился. Она действительно покраснела, или ему показалось?
– Тогда я тебя подожду.
– Как хочешь. Но… – Она вдруг резко замолчала.
К ним через комнату ожидания направлялся худой бородатый мужчина в грязной спортивной куртке с капюшоном. Дилан узнал в нем одного из сидевших вокруг костра в лагере для бездомных.
Реджина дрожала.
Дилан инстинктивно обнял ее одной рукой. Мужчина, опустив глаза, прошел мимо. Дилан оглядел комнату. Что-то здесь, в этом воздухе было не так. Но когда он снова вдохнул, то не почувствовал ничего, кроме абрикосового запаха шампуня Реджины.
– Это не Иерихон, – тихо сказал он ей.
– Я знаю. Калеб сказал, что вчера привез еще одного пациента. – Она с трудом сглотнула. – То есть позавчера.
Она провела в пещерах почти сутки. Сидевшая за стойкой женщина в блузке из набивной ткани подняла на них глаза и улыбнулась.
– Привет, Реджина. Доктор уже готова тебя принять.
А он должен ее отпустить.
Реджина села, натянув бумажную простыню на бедра и обернувшись ею вокруг пояса. Слава богу, все уже закончилось.
Донна Тома тщательно терла руки над крошечным умывальником.
– Похоже, все у тебя идет нормально. Я бы сказала, что срок приблизительно пять недель.
В небе кружатся звезды, скалы раскачиваются. Толстый и горячий пенис Дилана входит в нее…
– Четыре, – поправила Реджина.
Донна взглянула на нее через плечо.
– Срок рассчитывается начиная с последнего цикла. Мы не можем абсолютно точно указать дату зачатия.
А она могла. Щеки ее вспыхнули.
– Хочешь поговорить? – осторожно спросила Донна.
– О чем?
– Об имеющихся вариантах. Если тебе неудобно обсуждать это со мной, в Рокланде есть клиника планирования семьи…
– Ах…
Потом до нее дошел смысл сказанного. Ах…
На какой-то миг она позволила себе поддаться искушению, почувствовала возможность вдохнуть полной грудью. Ее старая жизнь возвращается. Оказывается, у нее есть варианты…
– Нет. – Их взгляды встретились. – И дело не в том, что раньше я никогда такого не делала.
– Хм… – Доктор локтем закрыла кран. – Ну, если ты уверена…
Реджина потерла голую кожу чуть ниже ключицы.
– Уверена.
Донна вытерла руки бумажным полотенцем.
– Тогда ладно. Нэнси возьмет у тебя анализы мочи и крови. Тебе нужно будет попринимать кое-какие пренатальные витамины. Давай одевайся, а я дам тебе несколько штук для пробы, чтобы ты начала уже прямо сейчас.
– Спасибо.
Доктор вышла из комнаты, а Реджина спрыгнула на пол, поморщившись от боли в ногах. Прежде чем она успела одеться, дверь снова открылась. Она быстро схватила брюки, испытывая странную неловкость перед доктором, которая застала ее в нижнем белье, хотя перед этим видела ее вообще голой. Какая глупость!
Донна тоже почему-то выглядела взволнованной. Когда она ставила маленький бумажный стаканчик с лекарством рядом со столом для осмотра, лицо ее горело.
– Вот.
Реджина протянула руку за витаминами. Они были маленькими. Как желтые таблетки аспирина.
– Три?
– Одну сейчас, а еще две – на потом, – вкрадчиво сказала доктор, не глядя ей в глаза. Она набрала в чашку воды. – Это на случай, если ты не захочешь давать в аптеке почву для сплетен. Воды?
Реджина взяла чашку. Запивая лекарство, она чувствовал на себе взгляд доктора.
– Хорошо, – сказала Донна, выливая остатки воды. Она сложила остальные витамины в маленький закрывающийся пластиковый пакетик. – Не забудь взять это с собой.
И скажи Нэнси, чтобы она записала тебя на прием через пару дней.
– Так скоро? – удивилась Реджина. Когда она была беременна Ником, они с доктором встречались примерно каждые шесть недель, не чаще. Но тогда она была в Бостоне совсем одна, с трудом сводила концы с концами и на прием ходила в бесплатную больницу.
– После всего, что тебе в последнее время пришлось пережить… Лучше подстраховаться.
У нее перехватило дыхание.
Но ты же сказала, что все идет нормально.
– Все действительно идет хорошо, – заверила ее Донна. – У тебя есть какие-то вопросы? Тебя что-то беспокоит?
Реджина подавила приступ неуместного смеха. Своими настоящими заботами она с ней поделиться не могла.
– А есть какой-нибудь способ установить пол младенца уже сейчас?
– Я могу записать тебя на УЗИ в середине второго триместра беременности. Скажем, на восемнадцатой неделе. – Донна на царапала предписание и вручила его Реджине. – Ты хочешь еще одного мальчика? Или на этот раз надеешься на девочку?
На мгновение Реджина почувствовала, как ребенок тянет ее грудь, ощутила теплую тяжесть у себя в руках, увидела шапку мягких темных волос и веер ресниц на фоне гладкой румяной щечки.
Мальчик или девочка? Дочь из семьи Атаргатис, которая изменит баланс сил между Небесами и Адом?
Или черноглазый мальчик, который сбежит в море и разобьет ее сердце?
Хоть какой-то выбор.
Она облизнула губы.
– Знаешь, как люди говорят. Лишь бы ребенок здоровеньким был…
И в безопасности.
Словно железный кулак сжал ее сердце. Прошу тебя, Господи, пусть ребенку ничего не угрожает!
Калеб сдвинул стопку бумаг на столе на сантиметр влево и нервно забарабанил пальцами по верхнему листу.
Сердце Реджины билось в ритме с его пальцами.
– Если я покажу это окружному прокурору, он решит, что ты врешь или сошла с ума. Или и то и другое вместе, – сказал Калеб.
Внутри у Реджины все оборвалось. Она задрала подбородок.
– Дилан сказал, что ты мне поверишь. Из-за Маргред.
– Я-то верю… – Голос Калеба был тверд, глаза смотрели на нее по-доброму. – Поэтому и предлагаю тебе пересмотреть свои показания, прежде чем их подписывать.
Реджина доверяла Калебу. Всегда. Но при определенных обстоятельствах…
– Я хочу поговорить с Диланом, – заявила она.
Калеб нахмурился, затем с трудом поднялся из-за стола и, подойдя к двери, выглянул в приемную.
– Эдит, не могла бы ты…
Он еще не закончил свою просьбу, как в комнату вошел Дилан – губы сжаты в тонкую линию, взгляд прикован к Реджине.
Она сделала вдох, только теперь заметив, что до этого сидела затаив дыхание.
– Все это достаточно затянулось, – сказал он, растягивая слова. – Или мне уже имеет смысл начать ревновать?
– Твой брат считает, что окружному прокурору мой рассказ не понравится, – сказала Реджина.
Калеб закрыл дверь перед Эдит Пейн, топтавшейся в приемной.
– Некоторые его моменты. Садись, – сказал он Дилану.
Дилан приподнял бровь, но все же уселся на стул рядом с Реджиной. В небольшом тесном кабинете она почувствовала, что, несмотря на невозмутимый вид, от него буквально исходит жар.
– Тогда не сообщай об этом прокурору. Не выдвигай обвинений, или как вы там это называете.
– Я не могу этого сделать. – Калеб поерзал, усаживаясь поудобнее за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Я не вижу смысла завязывать какие-то отношения с ней сейчас, – сдержанно сказал он.
– Потому что она тебе не нужна.
Он не мог позволить себе в ком-то нуждаться.
– Не нужна.
Реджина встретилась с ним взглядом, и он с удивлением прочел сочувствие в ее темных выразительных глазах.
– А тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, ты ей нужен?
В висках у него стучало.
– У нее есть Калеб. И наш отец.
– И этого достаточно, – насмешливо сказала она.
Это больше, чем было у него самого. Но он не мог, не должен был позволять себе признавать это. «Я селки», – почти с отчаянием подумал он. Он сделал свой выбор более двадцати лет назад.
– Не похоже, чтобы она от этого страдала, – сказал он.
– Откуда ты знаешь? В кухне ты даже не смотрел в ее сторону.
Дилан нахмурился. Действительно, не смотрел. Все его внимание было сосредоточено на Маргред. Когда он смотрел на сестру, когда он только пытался посмотреть на нее, его взгляд тут же уходил в сторону. Она была словно ледяная скульптура, тусклая и бесцветная.
– Она мне не интересна.
– А тебе не кажется, что это несколько странно?
– Только по человеческим меркам. – Хотя на брата он мог смотреть. – Когда я вижу ее… а иногда когда только думаю о ней, у меня начинает болеть голова, – признался он. Он и сейчас чувствовал это – странное давление, нарастающее внутри черепа, как головная боль, заставлявшая его отвести взгляд, сфокусировать его на чем-то другом. – Это почти как волшебство.
– Что?
– Это можно назвать магией. – Во рту у него пересохло. – Которая заставляет тебя смотреть в сторону. Но здесь – что-то другое.
Реджина наморщила лоб.
– А может быть, что твоя сестра – селки?
Внутри у него все переворачивалось. В висках гулко пульсировала кровь. Все в нем возмущалось при одной только мысли об этом.
– Нет, – уверенно сказал он.
– А почему нет?
Он откинул голову назад, как загарпуненный зверь.
– Я бы знал. Мой народ знал бы об этом.
– Но ты ведь сам только что сказал, что почти не знаешь ее, – рассудительно заметила Реджина. – Возможно, пока ты здесь, ты мог бы часть времени проводить с…
– Нет.
– Почему нет? – снова спросила она.
Упрямая. Сильная. Оптимистичная. Человек. При виде ее Дилан чувствовал, как в груди разрастается трещина, такая же глубокая и болезненная, как и диссонанс в его голове.
– Потому что мы здесь надолго не задержимся. – Он повернулся к ней лицом, и губы его превратились в тонкую суровую линию. – Я забираю тебя в Убежище.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Реджина смотрела на жесткий разрез рта мужчины, которого любила, и чувствовала, как в ней нарастает злость. Хотя выбор сделала его мать, когда ему было всего лишь тринадцать.
– Бегство – это не выход, – сказала она.
– Я не убегаю. – Голос его был бесстрастным, но в глазах бушевала буря. – Я просто увожу тебя туда, где ты будешь в безопасности.
– В Убежище, – сказала она.
В ответ он просто кивнул, словно не был уверен, что сможет сказать это словами или что она сможет его услышать. В животе у Реджины что-то кольнуло, словно предупреждая ее. Он не должен был давать ей чего-то такого, о чем она не просила. Ни информации, ни чего-либо еще. Даже прошлой ночью она фактически уговорила его заняться любовью.
Что ж, это нужно менять. Возможно, он и не любит ее, но он ее хочет. А у нее, в конце концов, есть своя гордость.
Она сжала зубы.
– Где это?
– Это остров, относящийся к Гебридам. У берегов Шотландии, – объяснил он. – Там ты будешь в безопасности. И ты, и ребенок.
– Его зовут Ник.
На его жестко очерченных скулах выступил румянец, и ей это понравилось.
– Я имею в виду ребенка, которого ты носишь.
Правильно. Тот ребенок – потенциальный суперселки.
Она вдруг ощутила обиду. Реджина не могла позволить растущему к Дилану чувству ослепить себя в отношении его истинных приоритетов.
– Я не могу уехать просто так, – возразила она. – У меня есть… – В голове пронесся вихрь разных образов и повседневных забот: Ник, ее мать, ресторан. – …своя жизнь.
– Я бы хотел, чтобы она у тебя осталась.
Страх тонким перышком щекотал ее нервы, мешал дышать. Она тряхнула головой, чтобы прогнать его.
– У меня есть обязательства.
– Твое главное обязательство – это твой ребенок.
Сердце ее забилось чаще.
– У меня двое детей, – напомнила она.
– Тебе не придется оставлять Ника.
На этот раз он, по крайней мере, не забыл назвать ее сына то имени.
– Чертовски откровенно, – сказала она.
– Он может поехать вместе с тобой… – сказал Дилан.
– …в Шотландию, – продолжила Реджина.
– В Убежище.
– Нет. Это исключено. Я не могу отрывать его от родных мест. Здесь его дом, друзья, школа… Все, что он знает в этой жизни.
– Он еще маленький. Он приспособится.
– Как ты?
Какое-то мгновение он колебался.
– Да.
Но она не сдавалась.
– Тебе было тринадцать. И ты был селки, как сам любишь подчеркивать. А в этом вашем Убежище есть другие люди? Другие дети?
Дилан неопределенно повел плечами, глядя на покосившиеся надгробья.
– Их там немного.
Уф, понятно!
– Хоть один есть? – настаивала она.
Он с трудом сдерживался, глаза его еще больше потемнели.
– Он будет там в безопасности, – сказал он, хоть это и не было ответом на ее вопрос.
– Но ведь нет никаких оснований считать, что он в опасности здесь?
Дилан молчал.
Сердце ее начало тревожно биться.
– Или все-таки есть?
Лицо его напряглось.
– Я обязан защитить тебя. Тебя и твоего ребенка. Твоих детей, – быстро добавил он, прежде чем она успела его поправить.
Сердце ее сжалось от боли. Того, что он признал Ника, было недостаточно. Он сказал «защитить», о любви не было произнесено ни слова. Он не любит ее. Она и не могла на это рассчитывать. Если бы он любил…
Это ничего не изменило бы. У нее есть свои жизненные приоритеты.
Но он, по крайней мере, пошел дальше. Это было больше, чем то, что предлагал ей Алэн.
Подбородок Реджины решительно задрался.
– Тогда лучше подумай, как защитить нас здесь. Потому что мы остаемся.
Эта женщина была невозможной.
То, о чем она просила, было… невозможно.
Дилан смотрел, как она тяжело поднимается по склону холма: ее грациозная походка стала прихрамывающей из-за забинтованных пальцев на ногах. В вырезе майки на шее виднелось кольцо кровоподтеков. Взгляд ее был напряжен и подернут тенями. Но, казалось, ничто не сможет долго сдерживать ее.
Смелая девушка. Отваги у нее было больше, чем у большинства мужчин, она обладала такой же жаждой жизни, как селки, а сила воли и твердость духа… Что ж, такого Дилан еще ни у кого не встречал.
Но она по-прежнему оставалась всего лишь человеком. И она могла умереть.
Страх и восхищение сплелись внутри Дилана в горячий клубок.
– Ты очень трогательно, если можно так сказать, веришь в мою способность спасти тебя.
Она оглянулась и посмотрела на него. Солнце блестело на ее темных волосах и придавало ее коже цвета слоновой кости теплый золотистый оттенок.
– Ты уже спасал меня раньше.
– Но раньше я не сталкивался при этом с демоном.
– Испугался?
Несмотря на насмешливый тон, глаза ее были удивительно серьезны.
Он был в ужасе. В ужасе оттого, что обманет ее ожидания, что потеряет ее. Руки его сами собой сжались в кулаки.
– Меня… не учили этому специально, – с трудом произнес он. – Тебе нужен кто-то… – Лучше меня. Сильнее меня. –…еще.
– Я так не думаю. – Они шли мимо садов, обсаженных лилейником, и дворов, уставленных ржавеющими автомобилями и ловушками для лобстеров. – У тебя, по крайней мере, есть поддержка в этих делах.
Поддержка?
Он смотрел на нее, не веря собственным глазам. Так вот как она называет этот болезненный груз ответственности, это вызывающее агонию осознание того, что ты не соответствуешь ожиданиям, не подходишь, что ты виноват…
– Должен же быть кто-то, с кем ты мог бы посоветоваться, – продолжала она, не замечая бури, которая бушевала у него внутри.
Он заставил себя сосредоточиться на ее словах и унять приступ тошноты.
– Конечно, – ответил он. – Это принц.
– Так у вас есть свой принц? Разумеется, есть, – ответила она сама себе. – А то до сих пор ситуация была недостаточно нереальной.
Он с горечью подумал, что не знает, как убедить ее.
– Конн ап Ллир, повелитель Убежища, принц морского народа. Он взял меня под свое покровительство после смерти матери.
– Вместо… отца?
Дилан представил себе надменного таинственного правителя селки, уединившегося в башне в Кэйр Субае.
– Мне никогда и в голову не приходило назвать его папой, – сказал он, и это была чистая правда.
Реджина какое-то мгновение рассматривала его. В ее глазах что-то мелькнуло, какая-то тень понимания, заставившая его смутиться. Сочувствие, разбередившее старые раны и наполовину затянувшиеся шрамы… Он напрягся. Он уже давно не был четырнадцатилетним мальчиком, который плачет по своей маме. Он был селки. Ему не нужна была ее жалость.
Но она не стала развивать эту мысль, заметив только:
– Тут я спорить не могу. Мой отец смылся, когда мне было три. – Ему показалось, что она вздохнула. – Должно быть, у нас это семейная традиция.
Как будто он тоже должен был бросить ее. Он уже собирался это сделать. Но…
– Неужели?
Он услышал свой голос как бы со стороны и затаил дыхание в ожидании ее ответа. Она криво усмехнулась.
– Надеюсь, мы это еще выясним.
Это раздражало его. Он не нуждался в ее сочувствии. Но не стал бы возражать, если бы она признала, что он ей нужен. На тротуаре возле больницы она остановилась.
– Не хочешь пообщаться со своим принцем, пока я буду на приеме у врача?
Он покачал головой.
– Это не похоже на то, как если бы я звонил ему по мобильному телефону. Я должен выйти на берег.
– Тогда иди.
Он открыл входную дверь.
– Я пойду с тобой.
– Нет, не пойдешь. Я не хочу, чтобы ты был в комнате, когда меня разложат под бумажной простыней для вагинального обследования.
Представив нарисованную ею картину, он почувствовал себя неуютно и сжал зубы. Но все равно сказал:
– Я видел тебя, когда на тебе было и того меньше.
– Забудь.
Он подозрительно прищурился. Она действительно покраснела, или ему показалось?
– Тогда я тебя подожду.
– Как хочешь. Но… – Она вдруг резко замолчала.
К ним через комнату ожидания направлялся худой бородатый мужчина в грязной спортивной куртке с капюшоном. Дилан узнал в нем одного из сидевших вокруг костра в лагере для бездомных.
Реджина дрожала.
Дилан инстинктивно обнял ее одной рукой. Мужчина, опустив глаза, прошел мимо. Дилан оглядел комнату. Что-то здесь, в этом воздухе было не так. Но когда он снова вдохнул, то не почувствовал ничего, кроме абрикосового запаха шампуня Реджины.
– Это не Иерихон, – тихо сказал он ей.
– Я знаю. Калеб сказал, что вчера привез еще одного пациента. – Она с трудом сглотнула. – То есть позавчера.
Она провела в пещерах почти сутки. Сидевшая за стойкой женщина в блузке из набивной ткани подняла на них глаза и улыбнулась.
– Привет, Реджина. Доктор уже готова тебя принять.
А он должен ее отпустить.
Реджина села, натянув бумажную простыню на бедра и обернувшись ею вокруг пояса. Слава богу, все уже закончилось.
Донна Тома тщательно терла руки над крошечным умывальником.
– Похоже, все у тебя идет нормально. Я бы сказала, что срок приблизительно пять недель.
В небе кружатся звезды, скалы раскачиваются. Толстый и горячий пенис Дилана входит в нее…
– Четыре, – поправила Реджина.
Донна взглянула на нее через плечо.
– Срок рассчитывается начиная с последнего цикла. Мы не можем абсолютно точно указать дату зачатия.
А она могла. Щеки ее вспыхнули.
– Хочешь поговорить? – осторожно спросила Донна.
– О чем?
– Об имеющихся вариантах. Если тебе неудобно обсуждать это со мной, в Рокланде есть клиника планирования семьи…
– Ах…
Потом до нее дошел смысл сказанного. Ах…
На какой-то миг она позволила себе поддаться искушению, почувствовала возможность вдохнуть полной грудью. Ее старая жизнь возвращается. Оказывается, у нее есть варианты…
– Нет. – Их взгляды встретились. – И дело не в том, что раньше я никогда такого не делала.
– Хм… – Доктор локтем закрыла кран. – Ну, если ты уверена…
Реджина потерла голую кожу чуть ниже ключицы.
– Уверена.
Донна вытерла руки бумажным полотенцем.
– Тогда ладно. Нэнси возьмет у тебя анализы мочи и крови. Тебе нужно будет попринимать кое-какие пренатальные витамины. Давай одевайся, а я дам тебе несколько штук для пробы, чтобы ты начала уже прямо сейчас.
– Спасибо.
Доктор вышла из комнаты, а Реджина спрыгнула на пол, поморщившись от боли в ногах. Прежде чем она успела одеться, дверь снова открылась. Она быстро схватила брюки, испытывая странную неловкость перед доктором, которая застала ее в нижнем белье, хотя перед этим видела ее вообще голой. Какая глупость!
Донна тоже почему-то выглядела взволнованной. Когда она ставила маленький бумажный стаканчик с лекарством рядом со столом для осмотра, лицо ее горело.
– Вот.
Реджина протянула руку за витаминами. Они были маленькими. Как желтые таблетки аспирина.
– Три?
– Одну сейчас, а еще две – на потом, – вкрадчиво сказала доктор, не глядя ей в глаза. Она набрала в чашку воды. – Это на случай, если ты не захочешь давать в аптеке почву для сплетен. Воды?
Реджина взяла чашку. Запивая лекарство, она чувствовал на себе взгляд доктора.
– Хорошо, – сказала Донна, выливая остатки воды. Она сложила остальные витамины в маленький закрывающийся пластиковый пакетик. – Не забудь взять это с собой.
И скажи Нэнси, чтобы она записала тебя на прием через пару дней.
– Так скоро? – удивилась Реджина. Когда она была беременна Ником, они с доктором встречались примерно каждые шесть недель, не чаще. Но тогда она была в Бостоне совсем одна, с трудом сводила концы с концами и на прием ходила в бесплатную больницу.
– После всего, что тебе в последнее время пришлось пережить… Лучше подстраховаться.
У нее перехватило дыхание.
Но ты же сказала, что все идет нормально.
– Все действительно идет хорошо, – заверила ее Донна. – У тебя есть какие-то вопросы? Тебя что-то беспокоит?
Реджина подавила приступ неуместного смеха. Своими настоящими заботами она с ней поделиться не могла.
– А есть какой-нибудь способ установить пол младенца уже сейчас?
– Я могу записать тебя на УЗИ в середине второго триместра беременности. Скажем, на восемнадцатой неделе. – Донна на царапала предписание и вручила его Реджине. – Ты хочешь еще одного мальчика? Или на этот раз надеешься на девочку?
На мгновение Реджина почувствовала, как ребенок тянет ее грудь, ощутила теплую тяжесть у себя в руках, увидела шапку мягких темных волос и веер ресниц на фоне гладкой румяной щечки.
Мальчик или девочка? Дочь из семьи Атаргатис, которая изменит баланс сил между Небесами и Адом?
Или черноглазый мальчик, который сбежит в море и разобьет ее сердце?
Хоть какой-то выбор.
Она облизнула губы.
– Знаешь, как люди говорят. Лишь бы ребенок здоровеньким был…
И в безопасности.
Словно железный кулак сжал ее сердце. Прошу тебя, Господи, пусть ребенку ничего не угрожает!
Калеб сдвинул стопку бумаг на столе на сантиметр влево и нервно забарабанил пальцами по верхнему листу.
Сердце Реджины билось в ритме с его пальцами.
– Если я покажу это окружному прокурору, он решит, что ты врешь или сошла с ума. Или и то и другое вместе, – сказал Калеб.
Внутри у Реджины все оборвалось. Она задрала подбородок.
– Дилан сказал, что ты мне поверишь. Из-за Маргред.
– Я-то верю… – Голос Калеба был тверд, глаза смотрели на нее по-доброму. – Поэтому и предлагаю тебе пересмотреть свои показания, прежде чем их подписывать.
Реджина доверяла Калебу. Всегда. Но при определенных обстоятельствах…
– Я хочу поговорить с Диланом, – заявила она.
Калеб нахмурился, затем с трудом поднялся из-за стола и, подойдя к двери, выглянул в приемную.
– Эдит, не могла бы ты…
Он еще не закончил свою просьбу, как в комнату вошел Дилан – губы сжаты в тонкую линию, взгляд прикован к Реджине.
Она сделала вдох, только теперь заметив, что до этого сидела затаив дыхание.
– Все это достаточно затянулось, – сказал он, растягивая слова. – Или мне уже имеет смысл начать ревновать?
– Твой брат считает, что окружному прокурору мой рассказ не понравится, – сказала Реджина.
Калеб закрыл дверь перед Эдит Пейн, топтавшейся в приемной.
– Некоторые его моменты. Садись, – сказал он Дилану.
Дилан приподнял бровь, но все же уселся на стул рядом с Реджиной. В небольшом тесном кабинете она почувствовала, что, несмотря на невозмутимый вид, от него буквально исходит жар.
– Тогда не сообщай об этом прокурору. Не выдвигай обвинений, или как вы там это называете.
– Я не могу этого сделать. – Калеб поерзал, усаживаясь поудобнее за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24