Он медленно машет ею в во
здухе, из стороны в сторону, как бы перекрывая путь всякому, кто попытаетс
я шагнуть через порог. Здесь вдоль стен нет спящих, коридор пуст. Слепец у
двери продолжает помахивать дубинкой, кажется, он никогда не устанет от
этих однообразных движений, но нет, через несколько минут переложил ее и
з руки в руку и начал снова. Жена доктора прижалась к противоположной сте
не, чтобы не задело. Но дуга, которую прочерчивает в воздухе дубинка, не до
стигает и середины коридора, и женщине хочется сказать часовому, что ору
жие его разряжено. Она стоит прямо напротив него и может заглянуть в пала
ту. Там заняты не все кровати. Сколько же их, подумала она. Сделала еще шаг в
перед, рискуя попасть под маятниковый размах дубинки, и снова остановила
сь, а слепец повернул к ней голову, словно почуял что-то необычное, какое-т
о колебание воздуха или уловил ее дыхание. Рослый, с крупными ручищами, он
сначала вытянул руку с дубинкой в пустоту перед собой, сделал несколько
взмахов, потом шагнул вперед, и на миг жене доктора показалось, что он види
т ее и просто примеривается, как сподручней нанести удар. Эти глаза не мог
ут быть слепыми, в испуге подумала она. Да могут, могут, глаза как глаза, так
ие же, как у всех, кто заключен в эти стены, помещен под этот кров, у всех, у вс
ех, кроме нее. Тихо, почти беззвучно слепец спросил: Кто здесь, нет, не оклик
нул, как положено: Стой, кто идет, чтобы услышать в ответ: Свои, и отозваться
: Стой, обойти вправо, здесь устав караульной службы не действует, и потому
лишь покачал головой, словно говоря себе: Что за дурь такая, никого здесь
нет и быть не может, все спят. Ощупывая воздух свободной рукой, чуть попяти
лся к двери и, успокоенный собственными словами, опустил дубинку. Его кло
нило в сон, он уже давно ждал, когда кто-нибудь из товарищей придет ему на с
мену, но для этого нужно было, чтобы кто-нибудь из товарищей этих, разбуже
нный внутренним голосом долга, проснулся сам, ибо нет здесь ни будильник
ов, ни возможности пользоваться ими. Жена доктора неслышно приблизилась
к двери с другой стороны, заглянула в палату. Да, не заполнена и наполовину
. Быстро прикинула и получилось Ц человек девятнадцать-двадцать. В глуб
ине громоздились коробки с продуктами, другие были сложены на кроватях.
Копят еду, не раздают все, что получают, подумала жена доктора. Часовой сно
ва словно обеспокоился, но никаких действий не предпринял. Минуты шли. Кт
о-то раскатился сильным кашлем курильщика. Часовой обрадованно заверте
л головой, может, теперь его сменят и он пойдет спать. Но никто из лежавших
не вставал. Тогда он медленно, словно боясь, что его застигнут на месте пре
ступления, выразившегося в нарушении единым махом всех пунктов, регламе
нтирующих поведение часового на посту, присел на край кровати, перекрыва
вшей вход в палату. Поклевал немного носом, а потом нырнул в реку сна и, пог
ружаясь в нее с головой, подумал, наверно: Ничего, все равно никто не видит.
Жена доктора снова пересчитала обитателей палаты: Вместе С часовым двад
цать человек, что ж, по крайней мере, она добыла достоверные сведения, ночн
ая вылазка не прошла впустую. Но неужели я только за ним сюда пришла, спрос
ила она себя и ответа не получила. Часовой спал, прижавшись щекой к косяку
, выпавшая из его руки дубинка чуть слышно стукнулась об пол, и перед женой
доктора был просто безоружный слепец. Она принуждала себя думать, что эт
от человек украл еду, что отнял у других законное, но праву принадлежащее
им достояние, что из-за него будут голодать дети, но, даже и вспомнив все эт
о, не сумела вызвать в себе ни злости, ни даже легкого раздражения, а чувст
вовала только странную жалость при виде обмякшего тела, откинутой назад
головы, длинной, со вздувшимися жилами шеи. Впервые за все это время ее вдр
уг пробрала дрожь, показалось, что каменные плиты пола, как льдом, обжигаю
т босые ступни. Только еще простыть не хватало, подумала она. Да нет, это не
жар, а просто бесконечная усталость, желание свернуться, спрятаться в са
мое себя, да, и глаза, особенно глаза, глаза пусть обернутся внутрь, еще, еще
, еще, чтобы различить наконец внутренность собственного мозга, где разн
ица между способностью и неспособностью видеть становится на вид невид
имой. Медленно, еще медленней прежнего, протащила она свое тело назад, на п
оложенное ему место, миновав сомнамбулически бредущих слепцов, которые,
наверно, и ее принимали за лунатичку, так что даже не нужно было притворят
ься слепой. Двое влюбленных уже не держались больше за руки, а спали на бок
у, прильнув друг к другу, чтобы сохранить тепло, и ее тело было заключено к
ак бы в раковину, образованную его телом, и, всмотревшись, жена доктора пон
яла, что ошиблась: нет, они все-таки держались за руки, он обхватил ее сверх
у, и пальцы были переплетены. В палате слепая, которая тогда не могла уснут
ь, по-прежнему сидела в кровати, дожидаясь, когда усталость тела станет та
кою, что сломит упрямое сопротивление духа. Все остальные вроде бы спали,
причем кое-кто укрылся с головой, словно продолжая искать недостижимую
тьму. На тумбочке у кровати девушки в темных очках стоял пузырек с каплям
и. Глаза у нее уже выздоровели, только она об этом не знала.

Если бы слепец, которому поручено регистрировать незаконные поборы, про
изводимые разбойничьей палатой, решился бы под внезапным воздействием
некоего озарения, осветившего потемки его сомнительной души, перебрать
ся в правый флигель со своими письменными принадлежностями, то есть желе
зным пюпитром, толстой бумагой, иголкой, то, безо всякого сомнения, он был
бы занят теперь сочинением поучительного и прискорбного повествования
скверном и скудном питании и многих других тяготах, переносимых, причем
Ц с места на место, его новыми, как липка ободранными, дочиста обобранным
и товарищами. И начал бы с того, что там, откуда он пришел, захватчики не тол
ько выкинули вон из своей палаты прежних, добропорядочных ее обитателей
, дабы полноправно править, самовластно владеть всем этим пространством
, но еще и воспретили насельникам двух других палат левого крыла доступ в
соответствующие места общего пользования. И продолжил бы тем, что такое
бессовестное и подлое бесчинство немедленно привело к наплыву всех эти
х обездоленных в сортиры правого крыла, и последствия такового нашестви
я легко представит себе читатель, не успевший еще забыть, в каком состоян
ии пребывали эти заведения прежде. И отметил бы, что на заднем дворе тепер
ь шагу не ступить, чтоб не наткнуться на слепцов, претерпевающих скорби п
отуг, которые принято именовать тщетными, ибо сулят много, но но увенчива
ются, в сущности, ничем, или, напротив, слепцов, исходящих поносом, и, будучи
по природе своей склонен к сопоставлению природных явлений, не смог бы н
е удивиться, кстати, вопиющему противоречию между скудостью поглощенно
го и обилием выделенного, что, вероятно, навело бы его на мысль о том, что до
верять пресловутой, столько раз помянутой выше логике причинно-следств
енной связи, по крайней мере в аспекте количественном, можно не всегда. И е
ще занес бы в свои летописи, что, пока третья, разбойничья палата буквальн
о ломится от продовольствия, все остальные обездолены и в самим скором в
ремени принуждены будут подбирать с загаженной земли крошки. И, верно, не
преминул бы слепой счетовод осудить, пребывая в двойном качестве участн
ика событий и историографа их, совершенно преступное поведение слепых б
андитов, которые предпочитают, чтобы еда испортилась, нежели досталась т
ем, кто столь остро в ней нуждается, поскольку если иные из этих продуктов
могут на протяжении нескольких недель оставаться пригодными к употреб
лению, то иные, особенно из числа прошедших кулинарную обработку, киснут,
если не съесть их немедленно, тухнут, плесневеют и делаются, следователь
но, опасны для жизни, если, конечно, это можно назвать жизнью. И, сменив пред
мет, но не тему, с душевной болью занес бы он в свои анналы, что цветут здесь
отнюдь не только болезни кишечно-желудочного тракта, проистекшие от нед
остаточного и неправильного питания или скверной, извините за неблагоз
вучие, усвояемости поглощенного, ибо не все доставленные сюда были при в
сей своей слепоте здоровы, хоть и попадались такие, кто мог бы здоровье св
ое продавать, но даже и они теперь, как и другие, простерты на своих убогих
лежаках, страдая от жестокого гриппа, неизвестно кем занесенного в эти с
тены. И ни в одной из пяти палат днем с огнем не сыщешь облатки аспирина, чт
обы сбить температуру, унять жутчайшую головную боль, потому как все, что
было, давно кончилось, и не ищи, не завалилось ли чего за подкладку дамских
сумочек. И, движимый сугубой осторожностью, отказался бы наш хронист про
должать разнообразно скорбный перечень прочих недугов, терзающих мног
их из этих почти трехсот человек, которые мучаются в таком бесчеловечном
карантине, но все же упомянул бы о двух случаях довольно запущенного рак
а, не тронувших сердце властей в час, когда отлавливали и свозили сюда сле
пцов, и они, власти эти, сказали даже, что закон, он, мол, один для всех, а демок
ратия, она, мол, несовместима с какими-то особыми условиями. А врач среди э
того множества людей, не иначе как по особому коварству судьбы, оказался
всего один, да к тому же еще и глазной, то есть именно такой, какого нам мень
ше всего надо. Дойдя до этого места, слепой счетовод, утомясь описывать вс
е беды и злосчастья, бросил бы на стол металлический свой пробойник и дро
жащей рукой принялся бы нашаривать черствый ломоть хлеба, который отлож
ил в сторонку, пока исполнял обязанности летописца конца времен, однако
искомого бы не обрел, ибо его уже нет, украл другой слепец, вы подумайте, ка
к может в этих обстоятельствах пригодиться хорошо развитое обоняние. И т
огда, обругав себя за не к месту возникшее братское чувство, отринув благ
ой порыв солидарности, повлекший его в правое крыло, решит слепой счетов
од, что лучше поскорей вернуться, пока не поздно, в крыло левое, в третью ег
о палату, ибо там, как бы ни пылал праведным негодованием его разум, хотя б
ы голодать не будет.
Насчет голода, кстати, это не метафора. Всякий раз, как посланные за едой в
озвращаются с той ничтожной малостью, которую получили, поднимается в па
латах яростный крик. Непременно находится кто-нибудь, кто предложит про
грамму совместной борьбы, хорошо организованное коллективное выступле
ние, массовую акцию, приведя в качестве самого сокрушительного довода ди
алектическую способность воли, которая обычно лишь служит дополнением
к другой воле, в определенных обстоятельствах умножаться до бесконечно
сти. Однако страсти утихают уже очень скоро, стоит лишь самому благоразу
мному из обитателей палат, в законном стремлении уяснить соотношение вы
год и рисков предложенной акции, напомнить энтузиастам простую и объект
ивную истину, а она в том, что воздействие огнестрельного оружия, как прав
ило, оказывается убийственно эффективным: Те, кто будет в первых рядах, го
ворит благоразумный, должны знать, чт о их ждет, а кто в задних,
пусть даже и не пытаются вообразить себе, чт о только начнется
, едва лишь грянет первый выстрел, а второго и третьего даже и не понадобит
ся, мы все просто передавим друг друга. В качестве полумеры или промежуто
чного решения, принятого в одной из палат и поддержанного другими, приду
мали, что в следующий раз отправят за едой не тех, кого обычно посылали, а у
силенный отряд, человек из десяти-двенадцати, и вот они-то постараются св
одным хором довести до сведения разбойников всю степень всеобщего недо
вольства. Стали вызывать добровольцев, но, вероятно, опасения людей осто
рожных так запали в душу всем, что ни в одной из других палат не нашлось же
лающих идти своей охотой. Слава тебе господи, это очевидное свидетельств
о слабости духа не возымело никакого значения и даже не заставило никого
устыдиться, ибо вскоре, подтверждая пагубность опрометчивых шагов, расп
ространилось известие о том, чем именно окончилась экспедиция, предприн
ятая палатой, где и зародилась эта идея. Восьмерых храбрецов, решившихся
высказать претензии, побили палками и прогнали восвояси, и если правда, ч
то выстрел был всего один, то, не в пример прошлому разу, произведен не в во
здух, ибо жалобщики дружно клялись, будто пуля просвистели у них над само
й головой. О том, имелось ли в виду стрелять на поражение, мы, бог даст, узнае
м в свое время, а пока давайте укроем стрелка под сенью благодетельного с
омнения, а иными словами, изберем одно из двух: либо это и в самом деле было
всего лишь предупреждение, хоть и очень серьезное, но главарь ошибся в от
ношении роста ходатаев, сочтя его меньшим, нежели в действительности, ли
бо Ц и вот это уже внушает тревогу Ц наоборот, взял несколько выше, чем н
ужно, и последний случай следует со всей неизбежностью признать не чем и
ным, как покушением на убийство с заранее обдуманным намерением. Оставив
в стороне эти частные вопросы, перейдем к более общим, то есть затрагиваю
щим интересы большинства, и скажем, что исключительно божьим промыслом м
ожно объяснить заявление ходоков о том, что они представляют палату номе
р такой-то. И потому она одна вынуждена была поститься трое суток, и еще, сч
итай, повезло, могли бы вообще навсегда без еды оставить, что, в общем, спра
ведливо, ибо нечего кусать руку, которая тебя кормит. И обитатели мятежно
й палаты принуждены были все эти трое суток мыкаться от двери к двери и кл
янчить ради всего святого хоть корочку хлебца и, если возможно, с чем-нибу
дь сверху, и с голоду они, конечно, не померли, но уж наслушались вдосталь и
досыта: Так вам п надо, нечего дурью маяться, Страшно подумать, что мы бы ва
с послушались, но хуже всего, когда им говорили: Потерпите, потерпите, нет
слов более невыносимых для слуха, лучше бы уж просто обругали. Когда же ми
нули три дня, отведенные под наказание, и поверилось, будто рождается нов
ый день, оказалось, что несчастная палата, где обитали все сорок бунтарей,
вроде бы все же не прощена, потому что еду, которой раньше едва хватало на
двадцать человек, урезали настолько, что и десять не накормишь. Можете се
бе представить ярость и гнев, но также и, битой собаке только плеть покажи
, страх, объявший прочие палаты, которые уже оказывались в осаде нуждающи
хся и теперь разрывались между классическими догматами человеческой с
олидарности и столетней выдержки предписанием, гласившим, что истинное
милосердие начинается с тебя самого.
Так обстояли дела, когда из третьей палаты поступило требование собрать
и вручить новую дань, поскольку, по логике бандитов, стоимость еды давно п
ревысила первоначальный оброк, который к тому же по их же, бандитов, добро
те и широте душевной оприходован был с большим походом. Палаты удрученно
ответили, что у них нет больше ни единого медного грошика, что ценности вс
е до единой цацки собрали и отдали и что Ц это, честно говоря, был аргумен
т довольно постыдный Ц никак нельзя признать взвешенным и разумным реш
ение намеренно не учитывать разницу между взносами, вовсе не эквивалент
ными друг другу, что в переводе на обычный язык значило: Не пристало праве
днику платить за грешника, и вообще, дружба дружбой, а табачок врозь, и нех
орошо лишать еды тех, кому ты еще остался должен. Никто, разумеется, не зна
л, сколько именно внесли в бандитскую кассу другие, но каждый был уверен, ч
то уж ему-то еда причитается по праву, даже если у соседа по койке кредит д
авно исчерпан. К счастью, затлевшей распре не суждено было разгореться, и
бо злодеи недвусмысленно дали понять, что приказ их относится ко всем бе
з исключения, а разница если и была, то осталась тайной, запрятанной в бухг
алтерских ведомостях слепого счетовода. В палатах шли острые и ожесточе
нные дискуссии, перераставшие иной раз в потасовки. Высказывались обвин
ения в том, что кое-кто себялюбиво и коварно припрятал часть ценностей и,
стало быть, питается за счет людей, все отдавших на благо сообщества. Им от
вечали, используя в личных целях аргументацию, которая до сей поры служи
ла коллективу, что отдали, мол, столько, что могли бы сладко и сытно есть ещ
е много-много дней, а не содержать захребетников и паразитов. Высказанна
я же бандитами угроза произвести ревизию всех палат и покарать укрывате
лей была в конце концов приведена в исполнение. Никаких особых сокровищ
не нашли, однако обнаружили сколько-то часов и колец, причем по большей ча
сти мужских, а не дамских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37