Ощупью
сделал несколько шагов, наткнулся на стену. Протянул руку, потом вторую и
наконец нашел дверь. Услышал шаркающие, спотыкающиеся шаги, кто-то, навер
но, тоже искал сортир, и: Где же он, черт бы его, пробормотанное до того бесст
растно, словно в глубине души спрашивавшему было это решительно безразл
ично. Он прошел в полуметре от доктора, не почувствовав присутствия еще о
дного человека, но это не имело значения, ситуация не успела стать неприс
тойной, хоть и несомненно могла бы, еще бы, мужчина в столь жалком виде, есл
и бы в последний момент доктор в порыве стыдливости не подтянул штаны. По
том, сочтя, что остался один, снова спустил, не ко времени и не к месту оказа
лась эта его стыдливость, он знал, что грязен, грязен, в жизни еще не бывал т
ак грязен. Существует много способов превратиться в животное, подумал он
, это всего лишь первый. Впрочем, особенно плакаться не стоит Ц у него хот
ь есть кому подмыть его, не придавая этому никакого значения.
Улегшись на койки, слепцы ожидали, когда сон сжалится над их скорбями. Жен
а доктора еще некоторое время назад незаметно для других, хотя жалкое зр
елище было недоступно их незрячим взорам, помогла мужу привести себя в о
тносительный порядок. Теперь в палате стояла та особенная больничная ти
шина, какая бывает только там, где люди спят и страдают во сне. Бессонно и з
ряче оглядывала жена доктора ряды коек, бесформенные очертания фигур по
д одеялами, бледное лицо, шевельнувшуюся во сне руку. И спрашивала себя, не
ужели и она когда-нибудь ослепнет и по каким непостижимым причинам не сл
училось этого до сих пор. Устало поднесла руки к лицу, чтобы отбросить наз
ад волосы, и подумала: Скоро от всех нас будет скверно пахнуть. В этот миг с
тали слышаться вздохи, постаныванья, приглушенные поначалу вскрики, как
ой-то невнятный лепет и бормотанье, которые казались, да, наверно, и были с
ловами, только смысл их терялся в бурном крещендо, обращавшем их в крик, в
рев, в хрип, подобный предсмертному. Вот ведь свиньи, негодующе сказал кто
-то из глубины палаты. Но это были не свиньи, а всего лишь люди: слепой мужчи
на и слепая женщина, которые, кроме этих двух обстоятельств, вероятней вс
его, никогда ничего друг о друге не узнают.
Известное дело, недоешь, так и недоспишь. Иные из слепцов открыли глаза, ко
гда до утра было еще далеко, и в данном случае даже не голод был виноват, а п
росто из-за сбившихся биоритмов, или как там их еще принято называть, они
вообразили, что за окном уже белый день, вот и подумали: Хватит спать, и тут
же осознали свою ошибку, услышав, как, не допуская двоякого толкования, со
нно дышат их соседи по койкам. Да ну, это из книжек, а вот и нет, скорей уж из о
пыта прожитой жизни известно, что тот, кто просыпается на заре по своей во
ле или же по необходимости должен вставать спозаранку, плохо переносит,
если другие в его присутствии продолжают, что называется, дрыхнуть без з
адних ног, и вдвойне справедливо это наше наблюдение в данном конкретном
случае, ибо огромна разница между слепым, который спит, и слепым, которому
совершенно незачем держать глаза открытыми. Все эти психологистически
е рассуждения, несуразно изысканные рядом с чудовищным масштабом бедст
вия, которое тщимся мы и силимся представить в нашем повествовании, имею
т целью всего лишь объяснить, почему так рано и все разом проснулись слеп
цы: и если одних, как было сказано в самом начале, пробудили требования жел
удка, то других вырвало из объятий сна нервное нетерпение ранних пташек,
не посчитавших нужным вести себя тише, чем это неизбежно и терпимо среди
обитателей казармы или больницы. Ведь здесь оказались не только приличн
ые, воспитанные люди, имеются и вполне неотесанные мужланы, которые, не гл
ядя, есть ли кто рядом, отхаркиванием и пусканием ветров освобождаются п
оутру от ночных тягостей, хоть, справедливости ради, заметим, что схожим о
бразом поступают они и во все остальное время суток, отчего дух в помещен
ии стоит тяжелый, впору топор вешать, и ничего с этим не поделаешь, проветр
ить можно, разве что дверь открыв, потому что окна, как уж было сказано, выс
око, не дотянешься.
Лежа рядом с мужем, приникнув к нему тесней некуда, что объясняется не тол
ько тем, что койка узка, но и простой тягой друг к другу, так что один бог зна
ет, какого труда стоило им ночью сохранить приличия, не уподобиться тем, к
ого обозвали свиньями, жепа доктора взглянула на часы. Два двадцать три. С
фокусировала взгляд и увидела, что секундная стрелка не движется. Забыла
завести часы, будь они прокляты, они или она, то есть я, даже такую малость н
е смогла выполнить всего-то через три дня после того, как оказалась взапе
рти. Не в силах сдержаться, вдруг разрыдалась так, словно только что стряс
лась горчайшая из бед. Доктор, подумав, что жена ослепла и случилось то, че
го он так боялся, чуть было не спросил вслух: Не видишь, и лишь в самый после
дний момент услышал, как она прошептала ему на ухо: Нет-нет, это не то, а пот
ом, с головою укрывшись и мужа укрыв одеялом, произнесла медленно и едва с
лышно: Я такая дура, забыла завести часы, и вновь заплакала горько и безуте
шно. Девушка в темных очках поднялась со своей койки, стоявшей напротив, ч
ерез проход, вытянув руки, двинулась на звук рыданий. Что случилось, что с
вами, повторяла она на ходу, пока не наткнулась обеими руками на два приль
нувших друг к другу тела. Скромность потребовала немедленно отдернуть р
уки, и мозг, без сомнения, отдал этот приказ, однако руки не послушались, ра
зве что прикосновения их стали нежнее, легче, мимолетней, и самые-самые ко
нчики пальцев водят теперь по колючему, сыровато-теплому одеялу. Может, я
могу чем-нибудь, спросила девушка, и вот теперь только руки отстранились,
поднялись, сгинули в бесплодной белизне. Жена доктора, все еще плача, подн
ялась с кровати, обняла девушку: Ничего, это я так, вдруг грустно стало. Есл
и уж вы, такая сильная, пали духом, то, значит, и вправду нет нам спасения, жа
лобно сказала та. Успокойся, подумала жена доктора, разглядывая ее лицо, к
онъюнктивит прошел бесследно, как жаль, что нельзя сказать тебе об этом, т
ы бы обрадовалась. Да уж наверно обрадовалась, хоть это и глупо, и не потом
у глупо, что слепая, а потому, что все вокруг такие же, и зачем нужны здоровы
е, красивые глаза, если некому в них смотреть. Жена доктора сказала: У кажд
ого случаются минуты слабости, хорошо еще, что мы способны лить слезы, пор
ой это просто спасение, иногда, если не поплачешь, умереть можно. Нет нам с
пасения, повторила девушка в темных очках. Эта болезнь ни на что не похожа
, может быть, как возникла, так и исчезнет. Мертвых не вернешь. Все мы когда-
нибудь умрем. Но я-то убила человека. Не вините себя, обстоятельства так с
ложились, все мы здесь и виновны, и не виноваты, солдаты, которые нас сторо
жат, натворили куда больших бед, но ведь и они могут найти себе оправдание
, самое сильное из всех, какие есть на свете, сказать, что ими двигал страх. И
из-за чего только я взбеленилась тогда, подумаешь, облапил меня этот несч
астный, ну и пусть, велика важность, неужели убудет от меня, а он зато был бы
жив. Не думайте больше об этом, прилягте, постарайтесь заснуть. Она довела
ее до кровати. Вот, ложитесь. Вы такая добрая, сказала девушка в темных очк
ах и потом, понизив голос, добавила: Не знаю, как быть, кажется, месячные нач
инаются, а тампонов нет. Я дам, у меня есть. Девушка в темных очках ищуще рас
топырила пальцы, потянулась к ней, и жена доктора, перехватив, сжала ее рук
и в своих. Успокойся, успокойся. Девушка закрыла глаза, полежала так около
минуты и, наверно, заснула бы, не случись тут ссоры, внезапно вспыхнувшей и
з-за того, что один из слепцов отправился в уборную, а когда вернулся, обна
ружил, что кровать его занял другой, но, надо признать, безо всякого злого
умысла, просто встал по такой же надобности, и в проходе они даже столкнул
ись, и, разумеется, никто из них не сказал: Смотри, не ошибись коечкой, когда
вернешься. Жена доктора, поднявшись, смотрела, как спорят эти двое, и замеч
ала, что они не жестикулируют да и вообще почти неподвижны, и как же быстро
они поняли, что прок и толк есть теперь только от речи и слуха, да, конечно,
вполне могло бы и до рук, как говорится, и дойти, благо у обоих они на месте,
так что есть чем саданугь, врезать, треснуть, но ошибкой занятая койка тог
о не стоила, дай нам бог б о льших бед не знать, и вот они уже приш
ли к согласию: Значит, моя вторая, твоя третья, так тому отныне и быть, уразу
мел. Этого бы не случилось, не будь мы с тобой слепы. Твоя правда, очень плох
о быть слепым. Жена доктора сказала мужу: Здесь, внутри, Ц весь мир.
Не весь. Еда, к примеру, поступает извне, да еще и с опозданием. По нескольку
человек из каждой палаты отправляются в вестибюль, занимают там позицию
, ждут. Переминаются в нетерпении с ноги на ногу. Знают, что, когда громкого
воритель прокрякает, надо будет спуститься во двор и забрать коробки, ко
торые солдаты во исполнение обещанного оставят на полдороге от ворот до
крыльца, знают, но опасаются какого-нибудь пакостного трюка, засады, лову
шки. Откуда известно, что они не перестреляют нас. После того, что уже натв
орили, с них станется. Им доверять нельзя. Не пойду я никуда. И я тоже. Но кто-
то же должен идти, есть-пить надо. А может, лучше уж сразу помереть от пули,
чем дохнуть с голоду. Я пойду. И я. Всем вместе нельзя, не надо. Солдатам это
может не понравиться. А то еще испугаются, подумают, что мы собрались бежа
ть, из-за этого-то вроде бы и застрелили того, с больной ногой. Ну так надо р
ешать. Осторожность никогда не помешает, вспомните-ка, что вчера было, дев
ять трупов, ни больше ни меньше. Солдаты нас боятся. А я их боюсь. А вот хотел
ось бы знать, они тоже должны ослепнуть. Кто они. Ну, солдаты. По моему разум
ению, самыми первыми. Все согласились с этим и даже не спросили почему, не
нашлось среди них такого, кто указал бы причину: Потому что тогда они не см
огут стрелять. Время шло да шло, а громкоговоритель молчал. Ну что, вы-то св
оих похоронили, так, для разговора, спросил слепец из первой палаты. Нет по
ка. Они уж смердеть начинают, заразят тут все кругом. По мне так пусть смер
дят, пусть заражают, пальцем о палец не ударю, покуда поесть не дадут, неда
ром же сказал один мудрец, что кашку слопал Ц миску об пол, именно в таком
порядке. Не знаю, кто это сказал, да только неверно это, едят и пьют на помин
ках, а их прежде похорон не устраивают. Значит, у меня вот как раз наоборот.
По прошествии еще нескольких минут сказал один из слепцов: Я тут вот о чем
подумал. Ну. Как мы будем делить еду. Да как и раньше, мы знаем, сколько нас, п
одсчитаем порции, каждый получает свою, самый простой и честный способ. Д
а вот не работает он, твой способ, одним ни крошки не достается. А другие жр
ут за двоих. Значит, неправильно поделили. Так всегда будет, пока не научим
ся порядок уважать и соблюдать. Эх, нам бы сюда такого, кто хоть чуточку бы
видел. Сейчас сбегаю, приведу тебе иностраночку какую-нибудь, она так раз
даст, что все тебе достанется. Недаром опять же сказал мудрец, что в стране
слепых одноглазый Ц король. Даром, недаром, надоел ты мне с этим своим му
дрецом. Это уже другой. Нет, тут бы и одноглазый не потянул. Насколько я пон
имаю, наилучшим решением было бы выделить продовольствие в равной пропо
рции всем палатам, с тем чтобы потом каждая из них распределяла полученн
ое между своими пациентами. Это кто сказал. Я. Кто я. Ну, я, я. Я, я, трели соловь
я, тебя спрашивают, из какой ты палаты. Из второй. Оно и видно, здорово приду
мал, у вас там народу меньше, значит, еды на каждого выйдет больше, чем у нас
, а у нас все койки заняты. Недаром же сказал мудрец, что кто делит, не оставл
яя лучшей доли себе, либо дурак, либо делить не умеет. Ох, мать, допек уже муд
рецами, просили же тебя по-хорошему, заткнись, не доводи. А я так смекаю, над
о бы всю жратву снести в столовую, каждая палата выделяет троих, они и буду
т считать-делить, и друг за другом следить, чтобы никто не мухлевал. А как у
знать, правда ли это, когда скажут, что нас, мол, в этой палате столько-то. А м
ы честных подберем. А на это мудрец опять же сказал. Нет уж, позволь, я скажу
: Многоуважаемый, не знаю, сколько здесь честных, но все хотят жрать.
И в ту же минуту, словно дождавшись, когда прозвучит наконец кодовое слов
о, ударная, под занавес, реплика и прочий сезам, откройся, раздался наконец
голос в громкоговорителе: Внимание, внимание, проходящим карантин разре
шается выйти и забрать доставленное продовольствие, в случае приближен
ия к воротам будет дано устное предупреждение, в случае неповиновения Ц
открыт огонь. Слепцы медленно двинулись в путь, причем наиболее самонад
еянные избрали тот, который, по их расчетам, должен был прямиком привести
к выходу, а другие, не столь уверенные в своих новообретенных способност
ях ориентироваться, пошли вдоль стеночки, что уменьшало риск забрести не
туда, ибо стоит лишь дойти до угла, а потом свернуть под прямым углом, и вот
она, дверь. Громкоговоритель повторил призыв требовательно и нетерпели
во. И эта настойчивость, показавшаяся бы странноватой даже тем, кому нече
го было опасаться, испугала слепых. Один заявил: Не пойду никуда, выманят н
аружу да и кокнут всех. И я не пойду, подхватил другой. И я, поддержал третий
. И они замерли в нерешительности, и страх передался всем. Снова загремел г
олос: Если через три минуты не выйдете, унесем коробки. Угроза не то чтобы
одолела страх, но оттеснила его в какие-то дальние логовища сознания, где
он притаился загнанным зверем, чтобы улучить момент и напасть. Слепцы бо
язливо, стараясь спрятаться друг за друга, вышли на площадку. Они не могли
видеть, что коробки стоят вовсе не там, где они рассчитывали их найти, то е
сть у нижней ступени крыльца, и не могли знать, что солдаты, боясь заразить
ся, отказались донести их даже до того места, где начиналась веревка, а сло
жили примерно там, где жена доктора вчера подобрала лопату. Шевелись, шев
елись, прикрикнул сержант. Слепцы, неуклюже тычась друг в друга, попытали
сь было выстроиться цепочкой, чтобы двигаться не вразброд, но сержант не
дал: Там коробок нет, отпустили веревку, отпустили, я сказал, и пошли праве
й, да не туда, направо же, от вас направо, олухи, неужто без глаз не знаете, гд
е у вас правая рука, где левая. Приказ прозвучал своевременно, ибо те из сл
епцов, кто отличался наиболее косным умом, поняли слова сержанта букваль
но, раз направо, то, значит, направо от говорящего, и потому могли, отойдя от
веревки, удалиться в поисках коробок бог знает куда. Уморительное зрелищ
е являли они собой, и в иных обстоятельствах самый неулыбчивый наблюдате
ль обхохотался бы до колик, животики, как говорится, надорвал при виде тог
о, как одни слепцы ползают на карачках, почти бороздя носом землю и напоми
ная опять же свиней, причем каждый выставленной вперед рукой водит по во
здуху, а другие, опасаясь, должно быть, затеряться в открытом, не ограничен
ном потолком пространстве, отчаянно, мертвой хваткой цепляются за верев
ку, навостряют уши, ожидая, когда первое восклицание возвестит, что короб
ки обнаружены. Но солдатам хотелось лишь прицелиться и перебить хладнок
ровно и методично это сборище убогих уродов, что колченогими крабами, пр
ипадая на оторванную переднюю клешню, ковыляли мимо. Они слышали, как сег
одня на построении командир полка уверял, что вопрос решить можно только
физической ликвидацией их всех, всех до единого и без исключения, и тех, к
то уже, и тех, кто еще не, и действовать следует, отринув ложно понятую гума
нность, но уподобясь хирургу, отсекающему пораженную гангреной часть те
ла ради выживания целого: Бешенство дохлой собаки, привел он доходчивый
пример, исцелено самой природой. Кое-кто из солдат, менее других восприим
чивых к красотам образной речи, не сразу уловил связь между бешеной соба
кой и слепыми, однако у командира полка, если выражаться в его же стиле, ка
ждое слово на вес, ну, не золота, так свинца, ибо никто не взберется так высо
ко по лестнице чинов, не доказав, что все и всегда правильно думал, говорил
и делал. Передний слепец наткнулся наконец на коробки, обхватил их и закр
ичал: Здесь они, здесь, и если когда-нибудь суждено этому человеку вновь о
брести зрение, то и об этой ошеломительной новости не сумеет он возвести
ть с большим ликованием. В считанные мгновения вокруг ящиков сгрудились
тела, началась свалка, форменная куча мала, перепутались руки и ноги, так ч
то непонятно было, где чьи, и вышел спор о приоритетах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
сделал несколько шагов, наткнулся на стену. Протянул руку, потом вторую и
наконец нашел дверь. Услышал шаркающие, спотыкающиеся шаги, кто-то, навер
но, тоже искал сортир, и: Где же он, черт бы его, пробормотанное до того бесст
растно, словно в глубине души спрашивавшему было это решительно безразл
ично. Он прошел в полуметре от доктора, не почувствовав присутствия еще о
дного человека, но это не имело значения, ситуация не успела стать неприс
тойной, хоть и несомненно могла бы, еще бы, мужчина в столь жалком виде, есл
и бы в последний момент доктор в порыве стыдливости не подтянул штаны. По
том, сочтя, что остался один, снова спустил, не ко времени и не к месту оказа
лась эта его стыдливость, он знал, что грязен, грязен, в жизни еще не бывал т
ак грязен. Существует много способов превратиться в животное, подумал он
, это всего лишь первый. Впрочем, особенно плакаться не стоит Ц у него хот
ь есть кому подмыть его, не придавая этому никакого значения.
Улегшись на койки, слепцы ожидали, когда сон сжалится над их скорбями. Жен
а доктора еще некоторое время назад незаметно для других, хотя жалкое зр
елище было недоступно их незрячим взорам, помогла мужу привести себя в о
тносительный порядок. Теперь в палате стояла та особенная больничная ти
шина, какая бывает только там, где люди спят и страдают во сне. Бессонно и з
ряче оглядывала жена доктора ряды коек, бесформенные очертания фигур по
д одеялами, бледное лицо, шевельнувшуюся во сне руку. И спрашивала себя, не
ужели и она когда-нибудь ослепнет и по каким непостижимым причинам не сл
училось этого до сих пор. Устало поднесла руки к лицу, чтобы отбросить наз
ад волосы, и подумала: Скоро от всех нас будет скверно пахнуть. В этот миг с
тали слышаться вздохи, постаныванья, приглушенные поначалу вскрики, как
ой-то невнятный лепет и бормотанье, которые казались, да, наверно, и были с
ловами, только смысл их терялся в бурном крещендо, обращавшем их в крик, в
рев, в хрип, подобный предсмертному. Вот ведь свиньи, негодующе сказал кто
-то из глубины палаты. Но это были не свиньи, а всего лишь люди: слепой мужчи
на и слепая женщина, которые, кроме этих двух обстоятельств, вероятней вс
его, никогда ничего друг о друге не узнают.
Известное дело, недоешь, так и недоспишь. Иные из слепцов открыли глаза, ко
гда до утра было еще далеко, и в данном случае даже не голод был виноват, а п
росто из-за сбившихся биоритмов, или как там их еще принято называть, они
вообразили, что за окном уже белый день, вот и подумали: Хватит спать, и тут
же осознали свою ошибку, услышав, как, не допуская двоякого толкования, со
нно дышат их соседи по койкам. Да ну, это из книжек, а вот и нет, скорей уж из о
пыта прожитой жизни известно, что тот, кто просыпается на заре по своей во
ле или же по необходимости должен вставать спозаранку, плохо переносит,
если другие в его присутствии продолжают, что называется, дрыхнуть без з
адних ног, и вдвойне справедливо это наше наблюдение в данном конкретном
случае, ибо огромна разница между слепым, который спит, и слепым, которому
совершенно незачем держать глаза открытыми. Все эти психологистически
е рассуждения, несуразно изысканные рядом с чудовищным масштабом бедст
вия, которое тщимся мы и силимся представить в нашем повествовании, имею
т целью всего лишь объяснить, почему так рано и все разом проснулись слеп
цы: и если одних, как было сказано в самом начале, пробудили требования жел
удка, то других вырвало из объятий сна нервное нетерпение ранних пташек,
не посчитавших нужным вести себя тише, чем это неизбежно и терпимо среди
обитателей казармы или больницы. Ведь здесь оказались не только приличн
ые, воспитанные люди, имеются и вполне неотесанные мужланы, которые, не гл
ядя, есть ли кто рядом, отхаркиванием и пусканием ветров освобождаются п
оутру от ночных тягостей, хоть, справедливости ради, заметим, что схожим о
бразом поступают они и во все остальное время суток, отчего дух в помещен
ии стоит тяжелый, впору топор вешать, и ничего с этим не поделаешь, проветр
ить можно, разве что дверь открыв, потому что окна, как уж было сказано, выс
око, не дотянешься.
Лежа рядом с мужем, приникнув к нему тесней некуда, что объясняется не тол
ько тем, что койка узка, но и простой тягой друг к другу, так что один бог зна
ет, какого труда стоило им ночью сохранить приличия, не уподобиться тем, к
ого обозвали свиньями, жепа доктора взглянула на часы. Два двадцать три. С
фокусировала взгляд и увидела, что секундная стрелка не движется. Забыла
завести часы, будь они прокляты, они или она, то есть я, даже такую малость н
е смогла выполнить всего-то через три дня после того, как оказалась взапе
рти. Не в силах сдержаться, вдруг разрыдалась так, словно только что стряс
лась горчайшая из бед. Доктор, подумав, что жена ослепла и случилось то, че
го он так боялся, чуть было не спросил вслух: Не видишь, и лишь в самый после
дний момент услышал, как она прошептала ему на ухо: Нет-нет, это не то, а пот
ом, с головою укрывшись и мужа укрыв одеялом, произнесла медленно и едва с
лышно: Я такая дура, забыла завести часы, и вновь заплакала горько и безуте
шно. Девушка в темных очках поднялась со своей койки, стоявшей напротив, ч
ерез проход, вытянув руки, двинулась на звук рыданий. Что случилось, что с
вами, повторяла она на ходу, пока не наткнулась обеими руками на два приль
нувших друг к другу тела. Скромность потребовала немедленно отдернуть р
уки, и мозг, без сомнения, отдал этот приказ, однако руки не послушались, ра
зве что прикосновения их стали нежнее, легче, мимолетней, и самые-самые ко
нчики пальцев водят теперь по колючему, сыровато-теплому одеялу. Может, я
могу чем-нибудь, спросила девушка, и вот теперь только руки отстранились,
поднялись, сгинули в бесплодной белизне. Жена доктора, все еще плача, подн
ялась с кровати, обняла девушку: Ничего, это я так, вдруг грустно стало. Есл
и уж вы, такая сильная, пали духом, то, значит, и вправду нет нам спасения, жа
лобно сказала та. Успокойся, подумала жена доктора, разглядывая ее лицо, к
онъюнктивит прошел бесследно, как жаль, что нельзя сказать тебе об этом, т
ы бы обрадовалась. Да уж наверно обрадовалась, хоть это и глупо, и не потом
у глупо, что слепая, а потому, что все вокруг такие же, и зачем нужны здоровы
е, красивые глаза, если некому в них смотреть. Жена доктора сказала: У кажд
ого случаются минуты слабости, хорошо еще, что мы способны лить слезы, пор
ой это просто спасение, иногда, если не поплачешь, умереть можно. Нет нам с
пасения, повторила девушка в темных очках. Эта болезнь ни на что не похожа
, может быть, как возникла, так и исчезнет. Мертвых не вернешь. Все мы когда-
нибудь умрем. Но я-то убила человека. Не вините себя, обстоятельства так с
ложились, все мы здесь и виновны, и не виноваты, солдаты, которые нас сторо
жат, натворили куда больших бед, но ведь и они могут найти себе оправдание
, самое сильное из всех, какие есть на свете, сказать, что ими двигал страх. И
из-за чего только я взбеленилась тогда, подумаешь, облапил меня этот несч
астный, ну и пусть, велика важность, неужели убудет от меня, а он зато был бы
жив. Не думайте больше об этом, прилягте, постарайтесь заснуть. Она довела
ее до кровати. Вот, ложитесь. Вы такая добрая, сказала девушка в темных очк
ах и потом, понизив голос, добавила: Не знаю, как быть, кажется, месячные нач
инаются, а тампонов нет. Я дам, у меня есть. Девушка в темных очках ищуще рас
топырила пальцы, потянулась к ней, и жена доктора, перехватив, сжала ее рук
и в своих. Успокойся, успокойся. Девушка закрыла глаза, полежала так около
минуты и, наверно, заснула бы, не случись тут ссоры, внезапно вспыхнувшей и
з-за того, что один из слепцов отправился в уборную, а когда вернулся, обна
ружил, что кровать его занял другой, но, надо признать, безо всякого злого
умысла, просто встал по такой же надобности, и в проходе они даже столкнул
ись, и, разумеется, никто из них не сказал: Смотри, не ошибись коечкой, когда
вернешься. Жена доктора, поднявшись, смотрела, как спорят эти двое, и замеч
ала, что они не жестикулируют да и вообще почти неподвижны, и как же быстро
они поняли, что прок и толк есть теперь только от речи и слуха, да, конечно,
вполне могло бы и до рук, как говорится, и дойти, благо у обоих они на месте,
так что есть чем саданугь, врезать, треснуть, но ошибкой занятая койка тог
о не стоила, дай нам бог б о льших бед не знать, и вот они уже приш
ли к согласию: Значит, моя вторая, твоя третья, так тому отныне и быть, уразу
мел. Этого бы не случилось, не будь мы с тобой слепы. Твоя правда, очень плох
о быть слепым. Жена доктора сказала мужу: Здесь, внутри, Ц весь мир.
Не весь. Еда, к примеру, поступает извне, да еще и с опозданием. По нескольку
человек из каждой палаты отправляются в вестибюль, занимают там позицию
, ждут. Переминаются в нетерпении с ноги на ногу. Знают, что, когда громкого
воритель прокрякает, надо будет спуститься во двор и забрать коробки, ко
торые солдаты во исполнение обещанного оставят на полдороге от ворот до
крыльца, знают, но опасаются какого-нибудь пакостного трюка, засады, лову
шки. Откуда известно, что они не перестреляют нас. После того, что уже натв
орили, с них станется. Им доверять нельзя. Не пойду я никуда. И я тоже. Но кто-
то же должен идти, есть-пить надо. А может, лучше уж сразу помереть от пули,
чем дохнуть с голоду. Я пойду. И я. Всем вместе нельзя, не надо. Солдатам это
может не понравиться. А то еще испугаются, подумают, что мы собрались бежа
ть, из-за этого-то вроде бы и застрелили того, с больной ногой. Ну так надо р
ешать. Осторожность никогда не помешает, вспомните-ка, что вчера было, дев
ять трупов, ни больше ни меньше. Солдаты нас боятся. А я их боюсь. А вот хотел
ось бы знать, они тоже должны ослепнуть. Кто они. Ну, солдаты. По моему разум
ению, самыми первыми. Все согласились с этим и даже не спросили почему, не
нашлось среди них такого, кто указал бы причину: Потому что тогда они не см
огут стрелять. Время шло да шло, а громкоговоритель молчал. Ну что, вы-то св
оих похоронили, так, для разговора, спросил слепец из первой палаты. Нет по
ка. Они уж смердеть начинают, заразят тут все кругом. По мне так пусть смер
дят, пусть заражают, пальцем о палец не ударю, покуда поесть не дадут, неда
ром же сказал один мудрец, что кашку слопал Ц миску об пол, именно в таком
порядке. Не знаю, кто это сказал, да только неверно это, едят и пьют на помин
ках, а их прежде похорон не устраивают. Значит, у меня вот как раз наоборот.
По прошествии еще нескольких минут сказал один из слепцов: Я тут вот о чем
подумал. Ну. Как мы будем делить еду. Да как и раньше, мы знаем, сколько нас, п
одсчитаем порции, каждый получает свою, самый простой и честный способ. Д
а вот не работает он, твой способ, одним ни крошки не достается. А другие жр
ут за двоих. Значит, неправильно поделили. Так всегда будет, пока не научим
ся порядок уважать и соблюдать. Эх, нам бы сюда такого, кто хоть чуточку бы
видел. Сейчас сбегаю, приведу тебе иностраночку какую-нибудь, она так раз
даст, что все тебе достанется. Недаром опять же сказал мудрец, что в стране
слепых одноглазый Ц король. Даром, недаром, надоел ты мне с этим своим му
дрецом. Это уже другой. Нет, тут бы и одноглазый не потянул. Насколько я пон
имаю, наилучшим решением было бы выделить продовольствие в равной пропо
рции всем палатам, с тем чтобы потом каждая из них распределяла полученн
ое между своими пациентами. Это кто сказал. Я. Кто я. Ну, я, я. Я, я, трели соловь
я, тебя спрашивают, из какой ты палаты. Из второй. Оно и видно, здорово приду
мал, у вас там народу меньше, значит, еды на каждого выйдет больше, чем у нас
, а у нас все койки заняты. Недаром же сказал мудрец, что кто делит, не оставл
яя лучшей доли себе, либо дурак, либо делить не умеет. Ох, мать, допек уже муд
рецами, просили же тебя по-хорошему, заткнись, не доводи. А я так смекаю, над
о бы всю жратву снести в столовую, каждая палата выделяет троих, они и буду
т считать-делить, и друг за другом следить, чтобы никто не мухлевал. А как у
знать, правда ли это, когда скажут, что нас, мол, в этой палате столько-то. А м
ы честных подберем. А на это мудрец опять же сказал. Нет уж, позволь, я скажу
: Многоуважаемый, не знаю, сколько здесь честных, но все хотят жрать.
И в ту же минуту, словно дождавшись, когда прозвучит наконец кодовое слов
о, ударная, под занавес, реплика и прочий сезам, откройся, раздался наконец
голос в громкоговорителе: Внимание, внимание, проходящим карантин разре
шается выйти и забрать доставленное продовольствие, в случае приближен
ия к воротам будет дано устное предупреждение, в случае неповиновения Ц
открыт огонь. Слепцы медленно двинулись в путь, причем наиболее самонад
еянные избрали тот, который, по их расчетам, должен был прямиком привести
к выходу, а другие, не столь уверенные в своих новообретенных способност
ях ориентироваться, пошли вдоль стеночки, что уменьшало риск забрести не
туда, ибо стоит лишь дойти до угла, а потом свернуть под прямым углом, и вот
она, дверь. Громкоговоритель повторил призыв требовательно и нетерпели
во. И эта настойчивость, показавшаяся бы странноватой даже тем, кому нече
го было опасаться, испугала слепых. Один заявил: Не пойду никуда, выманят н
аружу да и кокнут всех. И я не пойду, подхватил другой. И я, поддержал третий
. И они замерли в нерешительности, и страх передался всем. Снова загремел г
олос: Если через три минуты не выйдете, унесем коробки. Угроза не то чтобы
одолела страх, но оттеснила его в какие-то дальние логовища сознания, где
он притаился загнанным зверем, чтобы улучить момент и напасть. Слепцы бо
язливо, стараясь спрятаться друг за друга, вышли на площадку. Они не могли
видеть, что коробки стоят вовсе не там, где они рассчитывали их найти, то е
сть у нижней ступени крыльца, и не могли знать, что солдаты, боясь заразить
ся, отказались донести их даже до того места, где начиналась веревка, а сло
жили примерно там, где жена доктора вчера подобрала лопату. Шевелись, шев
елись, прикрикнул сержант. Слепцы, неуклюже тычась друг в друга, попытали
сь было выстроиться цепочкой, чтобы двигаться не вразброд, но сержант не
дал: Там коробок нет, отпустили веревку, отпустили, я сказал, и пошли праве
й, да не туда, направо же, от вас направо, олухи, неужто без глаз не знаете, гд
е у вас правая рука, где левая. Приказ прозвучал своевременно, ибо те из сл
епцов, кто отличался наиболее косным умом, поняли слова сержанта букваль
но, раз направо, то, значит, направо от говорящего, и потому могли, отойдя от
веревки, удалиться в поисках коробок бог знает куда. Уморительное зрелищ
е являли они собой, и в иных обстоятельствах самый неулыбчивый наблюдате
ль обхохотался бы до колик, животики, как говорится, надорвал при виде тог
о, как одни слепцы ползают на карачках, почти бороздя носом землю и напоми
ная опять же свиней, причем каждый выставленной вперед рукой водит по во
здуху, а другие, опасаясь, должно быть, затеряться в открытом, не ограничен
ном потолком пространстве, отчаянно, мертвой хваткой цепляются за верев
ку, навостряют уши, ожидая, когда первое восклицание возвестит, что короб
ки обнаружены. Но солдатам хотелось лишь прицелиться и перебить хладнок
ровно и методично это сборище убогих уродов, что колченогими крабами, пр
ипадая на оторванную переднюю клешню, ковыляли мимо. Они слышали, как сег
одня на построении командир полка уверял, что вопрос решить можно только
физической ликвидацией их всех, всех до единого и без исключения, и тех, к
то уже, и тех, кто еще не, и действовать следует, отринув ложно понятую гума
нность, но уподобясь хирургу, отсекающему пораженную гангреной часть те
ла ради выживания целого: Бешенство дохлой собаки, привел он доходчивый
пример, исцелено самой природой. Кое-кто из солдат, менее других восприим
чивых к красотам образной речи, не сразу уловил связь между бешеной соба
кой и слепыми, однако у командира полка, если выражаться в его же стиле, ка
ждое слово на вес, ну, не золота, так свинца, ибо никто не взберется так высо
ко по лестнице чинов, не доказав, что все и всегда правильно думал, говорил
и делал. Передний слепец наткнулся наконец на коробки, обхватил их и закр
ичал: Здесь они, здесь, и если когда-нибудь суждено этому человеку вновь о
брести зрение, то и об этой ошеломительной новости не сумеет он возвести
ть с большим ликованием. В считанные мгновения вокруг ящиков сгрудились
тела, началась свалка, форменная куча мала, перепутались руки и ноги, так ч
то непонятно было, где чьи, и вышел спор о приоритетах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37