Все сознавали: среди них, в этой самой комнате, находится убийца. Но кто же он?
– Кто-нибудь еще желает сделать признание? – обратился к присутствующим Г. М. – Облегчите душу, вам станет лучше.
Он посмотрел на миссис Синклер. Та ответила ему задумчивым взглядом из-под полуопущенных век. Бонита Синклер никогда еще не выглядела такой рассеянной, такой непорочной и в целом – такой непостижимой. Как будто для того, чтобы позлить леди Блайстоун, она положила ногу на ногу. Невинное выражение ее лица совершенно не подходило к столь развязной позе.
– Только не я, спасибо, – улыбнулась она. – Не сомневаюсь: многие считают, что я гораздо хуже, чем есть на самом деле, – что я убийца, например. Жаль, но мне не в чем признаться. Что я могу сказать? Я зарабатываю на жизнь. Торгую картинами.
Леди Блайстоун смерила ее надменным взглядом.
– Я торгую картинами, – повторила Бонита Синклер. – Если же у меня есть и другая профессия, то должна сказать, что ее освоили многие выдающиеся дамы, а полицейские интересуются ею только тогда, когда они не на службе. Женщина, которая не преуспела в роли жены, заслуживает моего сочувствия. Вот и все. Никакого преступления я не совершала.
– Погодите! – Г. М. резко осадил леди Блайстоун, которая собралась уже вставить свое слово. – Давайте все выясним раз и навсегда. Любые обвинения в адрес этой дамы, сплетни и вообще болтовня обречены на провал. Французская полиция на ее счет не питает никаких подозрений. Итальянец в Монте-Карло, тот самый, о котором ходило столько таинственных слухов, скончался от аппендицита. О том, чтобы обвинить миссис Синклер в убийстве, и речи не шло. Когда умер Фергюсон, она находилась в Скотленд-Ярде…
– Спасибо, сэр Генри, – проговорила Бонита Синклер. – Так вы мне и сказали, когда были днем у меня дома. Зачем снова все повторять?
– Сейчас поймете. Единственное, что имелось против вас у Хея, – это два письма, в которых шла речь о поддельных Рубенсе и Ван Дейке. В них вы гарантировали их подлинность…
– Снова клевета!
– Разумеется, – кротко согласился Г. М. – Но мне необходимо было упомянуть о письмах. – Он повернулся к Шуману. – Вы правы, сынок, мы с вами незнакомы. Но я знаю, кто вы. Не хотите рассказать, какую улику против вас приберег Хей, обвиняя вас в поджоге?
В комнате вдруг стало очень тихо. Мастерс переминался с ноги на ногу, стоя на огнеупорных кирпичах у камина, как будто готовился к забегу. Бернард Шуман вдруг рассердился.
– Будь все проклято! – воскликнул он, сжимая кулаки. – Как мне надоели ваши нелепые угрозы! Днем приходил ко мне старший инспектор и повторил все сплетни, добавив свеженькое: обвинение в убийстве. Предполагается, что я поджег собственный склад и убил мистера Низама Эль-Хакима…
Его слова весьма удивили Сандерса, который ничего не слышал о новом повороте дела. Шуман показал на улыбающегося египтянина:
– …которого я имею честь вам представить. Как видите, он находится в добром здравии.
– Enchante, – поклонился Эль-Хаким, как будто его только что познакомили со всеми присутствующими.
– Извинений я не требую, – продолжал Шуман. – На извинения нечего и надеяться! Но я настоятельно прошу вас проявить порядочность и прекратить клевету. Полагаю, вы не обвиняете меня в поджоге собственного склада?
Г. М. печально покачал головой и принялся рассматривать сигару, которую вертел в пальцах.
– Нет, сынок. Вовсе нет!
– Тогда?..
– Собственно говоря, по-моему, склад поджег он. – Г. М. показал пальцем на Низама Эль-Хакима.
Никогда раньше доктор Сандерс не видел такого завораживающего и вместе с тем неприятного зрелища: на его глазах темнокожий человек сделался совершенно белым. Египтянин вскочил со своего стула и разразился длинной тирадой на ломаном французском. Он тараторил так быстро, что после первой же фразы Сандерс потерял смысл его речи. Вдруг, сокрушенно всплеснув руками, египтянин замер, как игрушка, у которой кончился завод, а вслед за тем выбежал из комнаты. Слышно было, как он с топотом понесся вниз по лестнице.
Г. М. поднял руку.
– Имейте в виду, – осторожно заговорил он, – доказать я ничего не могу. Мои слова чистой воды домысел. Но, посидев и подумав, я решил, что каирские обыватели все же болтали не зря. По-моему, Эль-Хаким поджег ваш склад и сбежал в Порт-Саид. И еще я думаю, что у вас были все основания подозревать его. К сожалению, когда он вернулся в Каир, вам пришлось взять его к себе на службу, чтобы защититься от нелепых слухов.
Возможно, Эль-Хакиму, как и Хею, известна твоя тайна, сынок. Ты пироман, устраиваешь пожары из любви к поджогам… Жизнь у тебя нелегкая, сынок, и мне тебя немного жаль. Целый звонковый механизм, который нашли в твоем кармане, не имеет никакого отношения к пожару в Каире. Будильник уцелел после другого поджога, не доведенного до конца или неудавшегося, – а Хей разыскал остатки «адской машинки» и спрятал. Но главное не это. Меня совершенно не волнует, что и когда ты поджигал. Я вообще знать не хочу о твоих играх с огнем. Они не связаны с нашей главной проблемой – убийством.
Шуман не на шутку разволновался.
– Вас это не волнует?!
– Я так сказал, сынок.
– Тогда зачем тревожить меня… нас… игрой в кошки-мышки? Вы ведь знаете, – Шуман попытался успокоиться, – ответ на вопрос, который вы назвали «главной проблемой». Сегодня днем я, как и обещал, передал старшему инспектору Мастерсу важные сведения. Важные! Надеюсь, вы это цените. Я сообщил ему, кто убийца.
– Не хотите ли вы сказать, что знаете, кто он? – вскричала Бонита Синклер.
– Мадам, конечно, я знаю. Убийца…
– Погодите! – остановил его Г. М.
Однажды на сельской ярмарке доктор Сандерс попал на хитроумный аттракцион, карусель под названием «Гигантская юла». Посетителей усаживали в хлипкие с виду креслица, прикрепленные к длинным цепям. Когда карусель раскручивалась, креслица вращались все быстрее и быстрее, пока, наконец, жертвы не начинали вертеться в воздухе параллельно земле. В голову невольно закрадывалась мысль: «Что будет, если цепь порвется?» Сейчас у Сандерса было схожее чувство. Карусель кружилась все быстрее; сможет ли кто-нибудь остановить вращение?
– Подите вы к черту! – в тон Г. М. ответил Шуман. – Я все вам рассказал. Так зачем вы мучаете нас всех, кроме истинного убийцы? Зачем терзаете вопросами о нашем прошлом? Я знаю то, что знаю. Я готов дать показания под присягой…
– Конечно, – терпеливо перебил его Г. М. – В том-то и дело! В том-то и дело! Вот почему я так подробно вас расспрашиваю. Идиоты несчастные, неужели вы не понимаете, что дело непременно дойдет до суда? – Тут кротость покинула его, и он заревел: – Все очень просто, так? Если убийцу схватят, будет суд. А вы все свидетели. Неужели непонятно? Как вы думаете, над чем я постоянно ломаю голову? Вам хочется все замять! Предположим, у меня есть друг. И мне очень не хочется, чтобы на суде всплыла правда о нем. А правда заключается в том, что он карманный воришка! И вы думаете, никто ничего не узнает? Хо-хо! Представители защиты расклюют вас, как коршуны. Поэтому усвойте главное: никаких улик против вас не существует…
– Полегче! – вмешался Мастерс. – Мы не имеем права…
– Заткнись, Мастерс, – фыркнул Г. М., но все же смягчился. – Собственно, за своего друга я уже не беспокоюсь. Он исцелился. Сорвал крупный куш и научился смеяться. Он не будет возражать. Его дочь тоже исцелилась: она влюбилась. Но…
Тут вмешался сэр Деннис Блайстоун.
– А если убийцу так и не поймают? – спросил он ровным тоном.
Все сидящие за столом ощутили легкий холодок – как будто они присутствовали на спиритическом сеансе.
– Эх, сынок! – усмехнулся Г. М. – Убийцу – меня все слышат? – уже повязали. Вот что самое грустное. Мы знали, кто убийца, еще до того, как были убиты Хей и Фергюсон. Хотите знать, как было дело? Сотрудники сыскного агентства «Эвервайд», частные сыщики, выяснили, кто купил атропин и кто послал Хею отравленную бутылку. Ули-ка! Подумать только! Если бы я даже захотел, то не смог бы предотвратить судебный процесс. А теперь, после показаний Бернарда Шумана…
– Что за глупости вы городите? – осведомилась леди Блайстоун.
– И все же, – спокойным тоном заявила Бонита Синклер, – остается непонятным одно. Я… видите ли, немного разбираюсь в юриспруденции. Чтобы успешно довести расследование до конца, необходимо установить, как атропин попал в наши коктейли.
– Верно, – кивнул Г. М.
– В то же время все мы готовы присягнуть: ни один из нас не мог отравить напитки. Вы выяснили, как действовал убийца?
– Нет, – ответил Г. М. – Но я намерен сейчас провести небольшой опыт. – Он порывисто встал и швырнул в камин окурок сигары. – Здесь собрались почти все гости, которые были в ночь убийства, и еще несколько человек. Так что займемся реконструкцией. Вам, мадам, придется смешать еще одну порцию коктейлей, а остальные будут за вами наблюдать. Денни нальет себе виски с содовой. Мистер Шуман отнесет напитки в гостиную. Я же обещаю вам их отравить. Следите за мной внимательно, дамы и господа. Интересно, сумеете ли вы угадать, как я волью яд. Ну как, все согласны?
– Да, – кивнул совершенно сбитый с толку Шуман. – Но…
– В ходе следствия, – продолжал Г. М., – нам пришлось многое узнать об изобретательности преступников. Вот вам еще одна уловка, заключительная, так сказать, на десерт – жемчужина коллекции. Но прежде чем мы начнем, я хотел бы задать кое-кому вопрос. – Он мрачно воззрился на сэра Денниса Блайстоуна. – Денни! Помнится, ты всегда был трезвенником. Твоя дочь уверяет, что ты и сейчас пьешь очень редко. Вчера у доктора Сандерса ты сказал, что не любишь виски. Кстати, мне тебя искренне жаль. Так вот. Зачем, придя в гости к Хею, ты соорудил себе хайбол из ржаного виски?
Блайстоун посмотрел другу прямо в глаза.
– Для того имелись две причины. Во-первых, из всех сортов виски я предпочитаю ржаное. Во-вторых, дешевое ржаное виски редко подают на званых вечерах. Я нарочно прошу ржаное виски и имбирное пиво. Если у хозяев их не оказывается, я свободен от угощения, что мне и надо. Я спокойно обхожусь без спиртного.
– Да? Значит, ты часто проделываешь в гостях такой фокус? И Хей держал ржаное виски специально для тебя? Наверное, о твоих пристрастиях знали все?
– Наверное.
– Хорошо, – продолжил Г. М. – Начнем! Роль Хея сыграет Мастерс. Чтобы доказать, что я не прячу ничего в шейкере или в кухонной раковине, я останусь здесь, в гостиной. Здесь у меня нет возможности притронуться к напиткам. А сейчас все на кухню!
Время начало тянуться очень медленно – Сандерс еле терпел. Подгоняемые мрачным старшим инспектором, миссис Синклер, сэр Деннис и Шуман вышли в прихожую, а оттуда в кухню. Леди Блайстоун осталась за столом. Она сидела тихо, с высоко поднятой головой. Казалось, ее мысли витают где-то далеко. Увидев, что Сандерс встает. Марша вцепилась в его рукав.
– Нам нельзя, – яростно зашептала она, бросая косые взгляды на Г. М. – Наша задача – наблюдать… за ним! Ты должен все время смотреть на него!
Из-за шипения и плеска бегущей из крана воды голос Мастерса был еле слышен:
– Будьте любезны, сэр, подайте шейкер. Я сполосну его, как делал мистер Хей. Пожалуйста, миссис Синклер. А теперь стаканы…
Сандерс посмотрел на часы. Ему показалось, что даже секундная стрелка застыла на месте. На кухне выжимали сок из лимонов. Слышались звон бутылок и постоянное шипение горячей воды.
Г. М. стоял без движения, почесывая нос.
Потом они услышали дребезжание шейкера.
– Готово, сэр! – крикнул Мастерс.
– Делайте все как позавчера, – отозвался Г. М., не двигаясь с места. – Пусть миссис Синклер попробует коктейль из шейкера.
Молчание.
– Ну как? – крикнул Г. М.
Голос у миссис Синклер внезапно задрожал:
– Коктейль нормальный, да. Но… неужели вы действительно что-то туда…
– Продолжайте, – скомандовал Г. М.
При иных обстоятельствах Бернард Шуман, вошедший в гостиную с подносом, являл бы собой нелепое зрелище. Он был похож на пожилого официанта и, видимо, таковым себя и чувствовал. Но, ставя поднос на сервировочный столик, едва удержал его в руках. На подносе находились никелированный шейкер, четыре пустых стакана для коктейлей и один полный бокал без ножки.
Г. М. по-прежнему не двигался с места.
– Возвращайся на кухню, сынок, – велел он Шуману, – к остальным! – Г. М. посмотрел на Сандерса: – Засекайте время. Провалиться мне на месте, мы сделаем все в точности, как тогда, не отклоняясь ни на йоту! Они говорили: «минуты две-три». Значит, пусть будет две с половиной минуты. Эй вы там! – заревел он вдруг. – Говорите! И пусть кто-нибудь изобразит, как плачет младенец. Вы меня слышите?
После того как все отказались по причине нервного потрясения, роль Хея согласился исполнить Мастерс. Он издавал такие устрашающие звуки, что в другое время все бы рассмеялись, но только не теперь. Легкие у Мастерса были сильные, как, видимо, и у Хея. Не видя старшего инспектора, можно было подумать, что вопит сам Хей.
Гости демонстрировали достойное восхищения присутствие духа. Одна минута. Вопли продолжались, но Сандерсу показалось, что он ничего не слышит, кроме тиканья часов.
Две минуты. Сандерс и не предполагал, что время может так тянуться. Марша прижалась щекой к его рукаву. Он видел, как дрожат ее загнутые ресницы, и слышал ее дыхание. Потом ему показалось, что часы вовсе остановились. Леди Блайстоун по-прежнему сидела не шевелясь. Казалось, она думает о чем-то своем.
Две с половиной минуты…
Сандерс взмахнул рукой.
– Отлично, – произнес Г. М.
Прерывистый плач младенца затих. Молчаливая процессия, возглавляемая старшим инспектором, вернулась в гостиную. Бонита Синклер была мертвенно-бледна, хотя пыталась улыбаться.
– Отлично! – повторил Г. М. – Вы согласны, что все было именно так, как позавчера?
– Точно так, – заверил Блайстоун, поднося руку к воротничку. – Включая и то, что у тебя была возможность подмешать атро… то есть что-то подмешать в напитки, пока мы были на кухне.
– Что скажете, док? – Г. М. требовательно посмотрел на Сандерса.
– Он не подходил к подносу, – заявил Сандерс, и Марша в знак подтверждения кивнула. Даже не приближался.
Теперь Г. М. подошел к подносу. Он поднял бокал без ножки и протянул его Блайстоуну. Потом, преувеличенно громко тряхнув шейкером, налил в стакан мутноватую жидкость.
– Вы готовили коктейль, – обратился он к миссис Синклер. – Теперь продегустируйте. Вот, выпейте.
– Не хочется, – помолчав, отказалась Бонита Синклер. – Я ведь уже пила из шейкера. А потом мистер Шуман все сюда принес. Пусть он попробует.
Шуман вежливо наклонил голову.
– Не возражаю, мадам, – пробормотал он, – поскольку знаю, кто за все в ответе. – Он задумчиво поднял стакан. – Второй раз за день пью предположительную отраву. Потом мне станет плохо, и придется… Боже мой! – Старик непроизвольно дернулся, отскочил в сторону и вытянул вперед руки, словно отталкивая что-то. Стакан выпал из его рук и со звоном разбился о поднос. Шуман поднес руки ко рту. – Сэр Генри, что там?..
– Все в порядке, – успокоил его Г. М. – Там нет яда, сынок. Только зубной эликсир, абсолютно безвредный. Нужно было, чтобы присутствовал посторонний привкус, иначе вы мне не поверили бы.
Блайстоун очень осторожно наклонил свой бокал и поболтал его содержимое.
– Твоя правда! Здесь что-то есть, а раньше ничего не было. Но как, Мерривейл, как?! Как ты это сделал? Ради всего святого…
– О господи! – заревел Г. М. – Ничего сложного тут нет! Пораскинь мозгами, сынок. Все потрясающе просто. Вот два типа напитков. Один приготовлен из джина, другой из виски. В одном имбирное пиво, в другом – ликер «Куантро» и лимонный сок. А что еще? Что входит в состав всех коктейлей?
– Ну и что же?
– Лед! – Г. М. фыркнул, сунул руки в карманы и мрачно огляделся. – Я вспомнил о льде, – продолжил он, – когда Мастерс передавал мне слова миссис Синклер о том, как Хей стоял, прислонившись к холодильнику, и изображал младенца. Лед, сынок. Лед из ледника, лед, приготовленный в морозильном отделении холодильника. Теперь понимаешь?
Злоумышленник приготовил лед заранее. Бесцветную жидкость, то есть атропин, влили в лоток для льда. Потом лоток заморозили. Смешали «Белую леди» и хайбол. Из морозилки достали кубики льда, бросили их в шейкер и в бокал. Но это еще не все.
Миссис Синклер пьет из шейкера. Но за пару секунд лед еще не успел растаять, и атропин не проник в «Белую леди». То же самое и с хайболом, который миссис Синклер также пробует. Затем напитки принесли сюда и оставили на две-три минуты. Когда все вернулись в гостиную, хозяин взял шейкер, механически встряхнул его еще пару раз, отчего яд только быстрее растворился, и разлил коктейли. Запал вставлен, пушка выстрелила!
Убийца знал то, что вы мне сообщили: Хей пьет исключительно коктейль под названием «Белая леди». Хозяин не сомневался, что гости, за исключением Денни Блайстоуна, составят ему компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Кто-нибудь еще желает сделать признание? – обратился к присутствующим Г. М. – Облегчите душу, вам станет лучше.
Он посмотрел на миссис Синклер. Та ответила ему задумчивым взглядом из-под полуопущенных век. Бонита Синклер никогда еще не выглядела такой рассеянной, такой непорочной и в целом – такой непостижимой. Как будто для того, чтобы позлить леди Блайстоун, она положила ногу на ногу. Невинное выражение ее лица совершенно не подходило к столь развязной позе.
– Только не я, спасибо, – улыбнулась она. – Не сомневаюсь: многие считают, что я гораздо хуже, чем есть на самом деле, – что я убийца, например. Жаль, но мне не в чем признаться. Что я могу сказать? Я зарабатываю на жизнь. Торгую картинами.
Леди Блайстоун смерила ее надменным взглядом.
– Я торгую картинами, – повторила Бонита Синклер. – Если же у меня есть и другая профессия, то должна сказать, что ее освоили многие выдающиеся дамы, а полицейские интересуются ею только тогда, когда они не на службе. Женщина, которая не преуспела в роли жены, заслуживает моего сочувствия. Вот и все. Никакого преступления я не совершала.
– Погодите! – Г. М. резко осадил леди Блайстоун, которая собралась уже вставить свое слово. – Давайте все выясним раз и навсегда. Любые обвинения в адрес этой дамы, сплетни и вообще болтовня обречены на провал. Французская полиция на ее счет не питает никаких подозрений. Итальянец в Монте-Карло, тот самый, о котором ходило столько таинственных слухов, скончался от аппендицита. О том, чтобы обвинить миссис Синклер в убийстве, и речи не шло. Когда умер Фергюсон, она находилась в Скотленд-Ярде…
– Спасибо, сэр Генри, – проговорила Бонита Синклер. – Так вы мне и сказали, когда были днем у меня дома. Зачем снова все повторять?
– Сейчас поймете. Единственное, что имелось против вас у Хея, – это два письма, в которых шла речь о поддельных Рубенсе и Ван Дейке. В них вы гарантировали их подлинность…
– Снова клевета!
– Разумеется, – кротко согласился Г. М. – Но мне необходимо было упомянуть о письмах. – Он повернулся к Шуману. – Вы правы, сынок, мы с вами незнакомы. Но я знаю, кто вы. Не хотите рассказать, какую улику против вас приберег Хей, обвиняя вас в поджоге?
В комнате вдруг стало очень тихо. Мастерс переминался с ноги на ногу, стоя на огнеупорных кирпичах у камина, как будто готовился к забегу. Бернард Шуман вдруг рассердился.
– Будь все проклято! – воскликнул он, сжимая кулаки. – Как мне надоели ваши нелепые угрозы! Днем приходил ко мне старший инспектор и повторил все сплетни, добавив свеженькое: обвинение в убийстве. Предполагается, что я поджег собственный склад и убил мистера Низама Эль-Хакима…
Его слова весьма удивили Сандерса, который ничего не слышал о новом повороте дела. Шуман показал на улыбающегося египтянина:
– …которого я имею честь вам представить. Как видите, он находится в добром здравии.
– Enchante, – поклонился Эль-Хаким, как будто его только что познакомили со всеми присутствующими.
– Извинений я не требую, – продолжал Шуман. – На извинения нечего и надеяться! Но я настоятельно прошу вас проявить порядочность и прекратить клевету. Полагаю, вы не обвиняете меня в поджоге собственного склада?
Г. М. печально покачал головой и принялся рассматривать сигару, которую вертел в пальцах.
– Нет, сынок. Вовсе нет!
– Тогда?..
– Собственно говоря, по-моему, склад поджег он. – Г. М. показал пальцем на Низама Эль-Хакима.
Никогда раньше доктор Сандерс не видел такого завораживающего и вместе с тем неприятного зрелища: на его глазах темнокожий человек сделался совершенно белым. Египтянин вскочил со своего стула и разразился длинной тирадой на ломаном французском. Он тараторил так быстро, что после первой же фразы Сандерс потерял смысл его речи. Вдруг, сокрушенно всплеснув руками, египтянин замер, как игрушка, у которой кончился завод, а вслед за тем выбежал из комнаты. Слышно было, как он с топотом понесся вниз по лестнице.
Г. М. поднял руку.
– Имейте в виду, – осторожно заговорил он, – доказать я ничего не могу. Мои слова чистой воды домысел. Но, посидев и подумав, я решил, что каирские обыватели все же болтали не зря. По-моему, Эль-Хаким поджег ваш склад и сбежал в Порт-Саид. И еще я думаю, что у вас были все основания подозревать его. К сожалению, когда он вернулся в Каир, вам пришлось взять его к себе на службу, чтобы защититься от нелепых слухов.
Возможно, Эль-Хакиму, как и Хею, известна твоя тайна, сынок. Ты пироман, устраиваешь пожары из любви к поджогам… Жизнь у тебя нелегкая, сынок, и мне тебя немного жаль. Целый звонковый механизм, который нашли в твоем кармане, не имеет никакого отношения к пожару в Каире. Будильник уцелел после другого поджога, не доведенного до конца или неудавшегося, – а Хей разыскал остатки «адской машинки» и спрятал. Но главное не это. Меня совершенно не волнует, что и когда ты поджигал. Я вообще знать не хочу о твоих играх с огнем. Они не связаны с нашей главной проблемой – убийством.
Шуман не на шутку разволновался.
– Вас это не волнует?!
– Я так сказал, сынок.
– Тогда зачем тревожить меня… нас… игрой в кошки-мышки? Вы ведь знаете, – Шуман попытался успокоиться, – ответ на вопрос, который вы назвали «главной проблемой». Сегодня днем я, как и обещал, передал старшему инспектору Мастерсу важные сведения. Важные! Надеюсь, вы это цените. Я сообщил ему, кто убийца.
– Не хотите ли вы сказать, что знаете, кто он? – вскричала Бонита Синклер.
– Мадам, конечно, я знаю. Убийца…
– Погодите! – остановил его Г. М.
Однажды на сельской ярмарке доктор Сандерс попал на хитроумный аттракцион, карусель под названием «Гигантская юла». Посетителей усаживали в хлипкие с виду креслица, прикрепленные к длинным цепям. Когда карусель раскручивалась, креслица вращались все быстрее и быстрее, пока, наконец, жертвы не начинали вертеться в воздухе параллельно земле. В голову невольно закрадывалась мысль: «Что будет, если цепь порвется?» Сейчас у Сандерса было схожее чувство. Карусель кружилась все быстрее; сможет ли кто-нибудь остановить вращение?
– Подите вы к черту! – в тон Г. М. ответил Шуман. – Я все вам рассказал. Так зачем вы мучаете нас всех, кроме истинного убийцы? Зачем терзаете вопросами о нашем прошлом? Я знаю то, что знаю. Я готов дать показания под присягой…
– Конечно, – терпеливо перебил его Г. М. – В том-то и дело! В том-то и дело! Вот почему я так подробно вас расспрашиваю. Идиоты несчастные, неужели вы не понимаете, что дело непременно дойдет до суда? – Тут кротость покинула его, и он заревел: – Все очень просто, так? Если убийцу схватят, будет суд. А вы все свидетели. Неужели непонятно? Как вы думаете, над чем я постоянно ломаю голову? Вам хочется все замять! Предположим, у меня есть друг. И мне очень не хочется, чтобы на суде всплыла правда о нем. А правда заключается в том, что он карманный воришка! И вы думаете, никто ничего не узнает? Хо-хо! Представители защиты расклюют вас, как коршуны. Поэтому усвойте главное: никаких улик против вас не существует…
– Полегче! – вмешался Мастерс. – Мы не имеем права…
– Заткнись, Мастерс, – фыркнул Г. М., но все же смягчился. – Собственно, за своего друга я уже не беспокоюсь. Он исцелился. Сорвал крупный куш и научился смеяться. Он не будет возражать. Его дочь тоже исцелилась: она влюбилась. Но…
Тут вмешался сэр Деннис Блайстоун.
– А если убийцу так и не поймают? – спросил он ровным тоном.
Все сидящие за столом ощутили легкий холодок – как будто они присутствовали на спиритическом сеансе.
– Эх, сынок! – усмехнулся Г. М. – Убийцу – меня все слышат? – уже повязали. Вот что самое грустное. Мы знали, кто убийца, еще до того, как были убиты Хей и Фергюсон. Хотите знать, как было дело? Сотрудники сыскного агентства «Эвервайд», частные сыщики, выяснили, кто купил атропин и кто послал Хею отравленную бутылку. Ули-ка! Подумать только! Если бы я даже захотел, то не смог бы предотвратить судебный процесс. А теперь, после показаний Бернарда Шумана…
– Что за глупости вы городите? – осведомилась леди Блайстоун.
– И все же, – спокойным тоном заявила Бонита Синклер, – остается непонятным одно. Я… видите ли, немного разбираюсь в юриспруденции. Чтобы успешно довести расследование до конца, необходимо установить, как атропин попал в наши коктейли.
– Верно, – кивнул Г. М.
– В то же время все мы готовы присягнуть: ни один из нас не мог отравить напитки. Вы выяснили, как действовал убийца?
– Нет, – ответил Г. М. – Но я намерен сейчас провести небольшой опыт. – Он порывисто встал и швырнул в камин окурок сигары. – Здесь собрались почти все гости, которые были в ночь убийства, и еще несколько человек. Так что займемся реконструкцией. Вам, мадам, придется смешать еще одну порцию коктейлей, а остальные будут за вами наблюдать. Денни нальет себе виски с содовой. Мистер Шуман отнесет напитки в гостиную. Я же обещаю вам их отравить. Следите за мной внимательно, дамы и господа. Интересно, сумеете ли вы угадать, как я волью яд. Ну как, все согласны?
– Да, – кивнул совершенно сбитый с толку Шуман. – Но…
– В ходе следствия, – продолжал Г. М., – нам пришлось многое узнать об изобретательности преступников. Вот вам еще одна уловка, заключительная, так сказать, на десерт – жемчужина коллекции. Но прежде чем мы начнем, я хотел бы задать кое-кому вопрос. – Он мрачно воззрился на сэра Денниса Блайстоуна. – Денни! Помнится, ты всегда был трезвенником. Твоя дочь уверяет, что ты и сейчас пьешь очень редко. Вчера у доктора Сандерса ты сказал, что не любишь виски. Кстати, мне тебя искренне жаль. Так вот. Зачем, придя в гости к Хею, ты соорудил себе хайбол из ржаного виски?
Блайстоун посмотрел другу прямо в глаза.
– Для того имелись две причины. Во-первых, из всех сортов виски я предпочитаю ржаное. Во-вторых, дешевое ржаное виски редко подают на званых вечерах. Я нарочно прошу ржаное виски и имбирное пиво. Если у хозяев их не оказывается, я свободен от угощения, что мне и надо. Я спокойно обхожусь без спиртного.
– Да? Значит, ты часто проделываешь в гостях такой фокус? И Хей держал ржаное виски специально для тебя? Наверное, о твоих пристрастиях знали все?
– Наверное.
– Хорошо, – продолжил Г. М. – Начнем! Роль Хея сыграет Мастерс. Чтобы доказать, что я не прячу ничего в шейкере или в кухонной раковине, я останусь здесь, в гостиной. Здесь у меня нет возможности притронуться к напиткам. А сейчас все на кухню!
Время начало тянуться очень медленно – Сандерс еле терпел. Подгоняемые мрачным старшим инспектором, миссис Синклер, сэр Деннис и Шуман вышли в прихожую, а оттуда в кухню. Леди Блайстоун осталась за столом. Она сидела тихо, с высоко поднятой головой. Казалось, ее мысли витают где-то далеко. Увидев, что Сандерс встает. Марша вцепилась в его рукав.
– Нам нельзя, – яростно зашептала она, бросая косые взгляды на Г. М. – Наша задача – наблюдать… за ним! Ты должен все время смотреть на него!
Из-за шипения и плеска бегущей из крана воды голос Мастерса был еле слышен:
– Будьте любезны, сэр, подайте шейкер. Я сполосну его, как делал мистер Хей. Пожалуйста, миссис Синклер. А теперь стаканы…
Сандерс посмотрел на часы. Ему показалось, что даже секундная стрелка застыла на месте. На кухне выжимали сок из лимонов. Слышались звон бутылок и постоянное шипение горячей воды.
Г. М. стоял без движения, почесывая нос.
Потом они услышали дребезжание шейкера.
– Готово, сэр! – крикнул Мастерс.
– Делайте все как позавчера, – отозвался Г. М., не двигаясь с места. – Пусть миссис Синклер попробует коктейль из шейкера.
Молчание.
– Ну как? – крикнул Г. М.
Голос у миссис Синклер внезапно задрожал:
– Коктейль нормальный, да. Но… неужели вы действительно что-то туда…
– Продолжайте, – скомандовал Г. М.
При иных обстоятельствах Бернард Шуман, вошедший в гостиную с подносом, являл бы собой нелепое зрелище. Он был похож на пожилого официанта и, видимо, таковым себя и чувствовал. Но, ставя поднос на сервировочный столик, едва удержал его в руках. На подносе находились никелированный шейкер, четыре пустых стакана для коктейлей и один полный бокал без ножки.
Г. М. по-прежнему не двигался с места.
– Возвращайся на кухню, сынок, – велел он Шуману, – к остальным! – Г. М. посмотрел на Сандерса: – Засекайте время. Провалиться мне на месте, мы сделаем все в точности, как тогда, не отклоняясь ни на йоту! Они говорили: «минуты две-три». Значит, пусть будет две с половиной минуты. Эй вы там! – заревел он вдруг. – Говорите! И пусть кто-нибудь изобразит, как плачет младенец. Вы меня слышите?
После того как все отказались по причине нервного потрясения, роль Хея согласился исполнить Мастерс. Он издавал такие устрашающие звуки, что в другое время все бы рассмеялись, но только не теперь. Легкие у Мастерса были сильные, как, видимо, и у Хея. Не видя старшего инспектора, можно было подумать, что вопит сам Хей.
Гости демонстрировали достойное восхищения присутствие духа. Одна минута. Вопли продолжались, но Сандерсу показалось, что он ничего не слышит, кроме тиканья часов.
Две минуты. Сандерс и не предполагал, что время может так тянуться. Марша прижалась щекой к его рукаву. Он видел, как дрожат ее загнутые ресницы, и слышал ее дыхание. Потом ему показалось, что часы вовсе остановились. Леди Блайстоун по-прежнему сидела не шевелясь. Казалось, она думает о чем-то своем.
Две с половиной минуты…
Сандерс взмахнул рукой.
– Отлично, – произнес Г. М.
Прерывистый плач младенца затих. Молчаливая процессия, возглавляемая старшим инспектором, вернулась в гостиную. Бонита Синклер была мертвенно-бледна, хотя пыталась улыбаться.
– Отлично! – повторил Г. М. – Вы согласны, что все было именно так, как позавчера?
– Точно так, – заверил Блайстоун, поднося руку к воротничку. – Включая и то, что у тебя была возможность подмешать атро… то есть что-то подмешать в напитки, пока мы были на кухне.
– Что скажете, док? – Г. М. требовательно посмотрел на Сандерса.
– Он не подходил к подносу, – заявил Сандерс, и Марша в знак подтверждения кивнула. Даже не приближался.
Теперь Г. М. подошел к подносу. Он поднял бокал без ножки и протянул его Блайстоуну. Потом, преувеличенно громко тряхнув шейкером, налил в стакан мутноватую жидкость.
– Вы готовили коктейль, – обратился он к миссис Синклер. – Теперь продегустируйте. Вот, выпейте.
– Не хочется, – помолчав, отказалась Бонита Синклер. – Я ведь уже пила из шейкера. А потом мистер Шуман все сюда принес. Пусть он попробует.
Шуман вежливо наклонил голову.
– Не возражаю, мадам, – пробормотал он, – поскольку знаю, кто за все в ответе. – Он задумчиво поднял стакан. – Второй раз за день пью предположительную отраву. Потом мне станет плохо, и придется… Боже мой! – Старик непроизвольно дернулся, отскочил в сторону и вытянул вперед руки, словно отталкивая что-то. Стакан выпал из его рук и со звоном разбился о поднос. Шуман поднес руки ко рту. – Сэр Генри, что там?..
– Все в порядке, – успокоил его Г. М. – Там нет яда, сынок. Только зубной эликсир, абсолютно безвредный. Нужно было, чтобы присутствовал посторонний привкус, иначе вы мне не поверили бы.
Блайстоун очень осторожно наклонил свой бокал и поболтал его содержимое.
– Твоя правда! Здесь что-то есть, а раньше ничего не было. Но как, Мерривейл, как?! Как ты это сделал? Ради всего святого…
– О господи! – заревел Г. М. – Ничего сложного тут нет! Пораскинь мозгами, сынок. Все потрясающе просто. Вот два типа напитков. Один приготовлен из джина, другой из виски. В одном имбирное пиво, в другом – ликер «Куантро» и лимонный сок. А что еще? Что входит в состав всех коктейлей?
– Ну и что же?
– Лед! – Г. М. фыркнул, сунул руки в карманы и мрачно огляделся. – Я вспомнил о льде, – продолжил он, – когда Мастерс передавал мне слова миссис Синклер о том, как Хей стоял, прислонившись к холодильнику, и изображал младенца. Лед, сынок. Лед из ледника, лед, приготовленный в морозильном отделении холодильника. Теперь понимаешь?
Злоумышленник приготовил лед заранее. Бесцветную жидкость, то есть атропин, влили в лоток для льда. Потом лоток заморозили. Смешали «Белую леди» и хайбол. Из морозилки достали кубики льда, бросили их в шейкер и в бокал. Но это еще не все.
Миссис Синклер пьет из шейкера. Но за пару секунд лед еще не успел растаять, и атропин не проник в «Белую леди». То же самое и с хайболом, который миссис Синклер также пробует. Затем напитки принесли сюда и оставили на две-три минуты. Когда все вернулись в гостиную, хозяин взял шейкер, механически встряхнул его еще пару раз, отчего яд только быстрее растворился, и разлил коктейли. Запал вставлен, пушка выстрелила!
Убийца знал то, что вы мне сообщили: Хей пьет исключительно коктейль под названием «Белая леди». Хозяин не сомневался, что гости, за исключением Денни Блайстоуна, составят ему компанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26